Покрыла землю дымкой голубою
Горячая мерцающая ночь.
Недолго я боролася с собою,-
Я не могла желанья превозмочь.
Из душной кельи вышла я украдкой,
И чудный мир открылся предо мной,
Заворожил меня истомой сладкой,
Окутал синей пеленой…
В болезненно-томительном чаду
Я шла вперед, сама не сознавая,
Куда иду, зачем иду?…
Мне чудилось, вершинами кивая,
Меня приветствовал деревьев темный ряд…
И слышалось шептание дриад…
А под ногой змеилась, как живая,
Лазурная и мягкая трава.
Но странные тревожили слова
Мой чуткий слух… Казалось, в отдаленье
Звучало и лилось таинственное пенье,
Все ближе… все сильней!.. Дыханье затая,
Впивала я неведомые звуки…
Вдруг… страстные мой стан обвили руки -
И кто-то прошептал: "Ты наша… ты
моя!.."
И все смешалось в сумраке ночном…
Припомнить жар и трепет поцелуя
И светлый серп на небе голубом…
Минула ночь… На берегу крутом
Очнулась я; тоска меня давила.
Возможно ль жить!.. А после… а потом?…
Не лучше ли холодная могила?…
Не лучше ли на дне глубоком спать,
Не чувствовать, не думать, не желать,
От бед земных, отчаянья, сомненья
Там вечное найти успокоенье?…
В последний раз на землю долгий взор
Я кинула, и… сердце встрепенулось!..
Вокруг меня все ожило, проснулось.
Сквозь утренний туман алели выси гор,
Темнели берегов далеких очертанья,
Пестрел лугов нескошенный ковер…
И так хорош, так полон обаянья
Был Божий мир, что жгучая печаль
Утихнула… и жизни стало жаль.
Зажглась заря… живительной прохладой
Повеял с моря легкий ветерок,
И первый луч надеждой и отрадой
Сменил тоску в взволнованной груди…
Еще так много счастья впереди!..
«Ты наша… ты моя!..» Нет! слезы умиленья
Мне вызвал на глаза прилив иной любви…
О Боже мой! прости мне заблужденья
И на борьбу и жизнь благослови…
1889