Я уснула, когда бушевала метель
И, тоскуя, скрипела озябшая ель.
Я очнулась – и, слышу, – открылось окно,
И горячее утро впустило оно.
Вместо вьюги мне ветер весенний принес
Ароматы согретых жасминов и роз.
Но, внимая напевам и шорохам птиц,
Я поднять не могу отягченных ресниц.
Что-то тяжким свинцом налегает на грудь,
И нет воли усталой рукой шевельнуть.
Кто-то жаркой щекой прислонился к щеке,
Чей-то вздох прозвучал – и угас вдалеке.
– О, скажи, мой любимый, что сталось
с зимой?
Отчего вместо песни ее гробовой
Я вдыхаю лесных колокольчиков звон?
– Оттого что, – шепнул он, – ты грезишь
сквозь сон.
И молю я в слезах: – Мой любимый, ответь,
Отчего мне так больно и сладостно млеть?
Отчего так несказанно близок ты мне?
– Оттого что, – шепнул он, – ты любишь
во сне.
1898–1900