Следя за тем, чтобы из пакета не выпали помидоры, я открыла входную дверь. Ручка пакета оборвалась и пришлось его нести в руках почти как младенца. Помидоры находились сверху и явно уже планировали свой коварный побег.
Как только я вошла в прихожую, до меня сразу же донеслись громкие крики. Оцепенев от шока, я тихо-тихо закрыла входную дверь и медленно провернула щеколду.
— Я сама разрешу ситуацию! И точно знаю, что я делаю! Не надо меня контролировать! — Анастасия кричала просто не своим голосом. — Это мои салоны! Мои! Мой бизнес!
— Ты меня слушай, — раздался низкий и угрожающий голос Гора. — Я говорю, а ты делаешь. Тебе понятно?
— Почему я это должна делать, ты мне вот объясни? Почему? Я сама справлюсь с этими проблемами, — Анастасия больше не кричала, но ее голос всё еще звучал достаточно громко и немного хрипло.
— Я вложил бабки. Свои бабки в твои салоны.
— Ты сказал, что это подарок, — тут же парировала Анастасия.
— Но это не значит, что я тебе дам спустить всё в унитаз из-за твоего тупого упрямства. Ты не слушала меня, поэтому и попала во всё это дерьмо.
Гор не кричал, но его голос звучал так глубоко и предостерегающие, что на месте Анастасии я бы приняла все выдвинутые условия. У меня вдоль позвоночника даже пробежалась стайка холодных мурашек, настолько ошеломительной сейчас была энергетика Гора, что затопила собой всё пространство квартиры.
— Значит, по-твоему, я упрямая тупица?! — снова взорвалась Анастасия.
Это произошло так неожиданно, что я невольно дёрнулась и помидоры из пакета всё-таки вывалились и упали на пол.
— Промахнешься, Настя, и ты больше здесь не появишься. Ты меня знаешь, я даю человеку шанс, но, если он так и не делает никаких выводов, приходиться только прощаться. Реанимировать наше сотрудничество я не собираюсь.
— Я знаю, — недовольно бросила Анастасия.
Послышались тяжелые шаги. Я поспешила поднять пакет с помидорами, а когда выпрямилась, столкнулась лицом к лицу с Гором. Он был страшно зол, отчего черты его лица показались мне высеченными из камня. Чернота в глазах словно бы пульсировала.
Гор обвел меня быстрым взглядом и вышел из квартиры, оставив после себя запах сигарет.
— Ну? Что стоишь? — Раздраженно спросила меня Анастасия, выглянув из гостиной. — Иди, отрабатывай уже свой долг.
Я быстро разулась, зацепив сначала одним носком пятку кроссовок, затем вторым. Потом отнесла многострадальный пакет на кухню и только тогда уже сняла верхнюю одежду.
Через несколько минут в квартире повисла тишина — Анастасия тоже ушла. В голове всё еще звенел ее крик. На днях я впервые стала невольной свидетельницей размолвки между Анастасией и Гором. Правда, тогда никто не кричал, но всё уже было на грани. И в прошлый раз, и в этот причиной спора стал бизнес Анастасии. Кажется, она не хотела подчиняться Гору и его это абсолютно не устраивало.
У меня создалось такое впечатление, что Гор хотел всё держать под своим контролем. Тут мне сразу вспомнилась его ссора с Марикой. Похоже, Гор не разделял свою личную жизнь и рабочую. Для всех ее сторон существовал лишь один закон, и закон этот — он сам.
Высыпав помидоры в раковину, я услышала звонок на своем телефоне. Звонила мама. Прижав телефон плечом к уху, я продолжила заниматься распаковкой продуктов. Сегодняшний день у меня был не очень загружен, поэтому вторую его половину я смогу наконец-то спокойно провести дома.
— Да, мамочка?
— Маречка, почему ты мне всё не рассказала? — с места в карьер начала мама.
— Ты о чем, мам?
— Я всё знаю про Олю и Юру.
У меня на несколько секунд весь воздух вырвался из лёгких, а сделать новый вдох получилось далеко не сразу.
— Почему ты мне всё не рассказала? — снова повторила свой вопрос мама.
— Не знала, как это правильно сделать, — честно ответила я и перехватила телефон рукой.
— Я догадалась обо всём, когда ты пришла просить деньги. Но подумала, что уже просто схожу с ума на старости лет. Ты и Оля себя странно вели. Мне вообще изначально показалось очень подозрительным, что она приехала и поселилась у вас, а не у нас.
— Я думала, что она просто не хочет тебя с папой огорчать. Развод. Сама понимаешь. Да и мы давно не виделись.
Говорить обо всём этом было крайне неприятно и всё еще страшно больно. Но вечно убегать от этого разговора я не могла. И разговаривая сейчас с матерью, я неожиданно поняла, что мне это очень нужно. Проговорить и отпустить.
— Я до сих пор поверить не могу.
— В любом случае это уже ничего не изменит, — я вытащила из пакета пачку маленькой мытой морковки и отправила ее в холодильник.
— Мы поругались.
— Мам, ну зачем? Теперь она будет меня ненавидеть и думать, что это я тебя подговорила.
— Нет, Маречка, нет. Оля поступила неправильно и подло по отношению к тебе. Вы же сёстры. Две родные сестры. Даже если и случилась такая ситуация, она и он могли бы всё рассказать, объяснить. Поступить по-человечески, спокойно рассказать, что влюбились друг в друга. А не прятаться и нагло врать всем вокруг глядя прямо в глаза. Маречка, ты меня знаешь, я всегда старалась сглаживать острые углы и ни тебя, ни Олю не превозносить друг на другом, чтобы вы не думали, будто я или папа кого-то из вас любим больше. Но я никак не могу оправдать Олю…
Мама резко замолчала и послышались тихие всхлипы.
— Мамочка, не надо плакать, — я оставила в покое продукты и села за стол. — Всё нормально, мам, — прошептала я, а у самой уже слёзы на глаза навернулись. — Честное слово. Пусть Юра и Оля делают что хотят. Меня это больше не волнует.
— Как не волнует? Ты его из долговой ямы вытаскиваешь, бесплатно там работаешь, а где он? Оля мне клялась, что любит его. Тогда почему она не пытается ему помочь?
— Мам, пожалуйста. Я сама со всем разберусь. Юра деньги ищет, а я пока здесь работаю. Скоро всё закончится. Ты только не переживай, хорошо? Прошу тебя. И с Олей больше не ссорься. Всё обязательно как-то разрешится. Не меня первую бросил муж.
Я прекрасно понимала, что мама вот так просто не сможет успокоиться. Я тоже была матерью и точно так же переживала за Нанку и всегда хотела ее только самого лучшего. И если бы с ней кто-то поступил так же, как и со мной, я бы рвала и метала от злости и боли за своего ребенка.
Попрощавшись с матерью, я вернулась к своим делам. Мне нужно было только приготовить ужин и убраться на кухне. Анастасия заказала рыбу.
Разделывая треску, чтобы запечь ее вместе с овощами, я всё еще думала о разговоре с мамой. Ситуация, безусловно, была мерзкая, но в ней скрывались и положительные стороны. Работая бесплатно на Анастасию, я тренировалась и оттачивала свои навыки. Она постоянно заказывала у меня что-то необычное на обед или на ужин. И ее заказы были для меня сродни покорению маленьких, но новых вершин.
У Анастасии в холодильнике хранилось столько продуктов, сколько я в жизни ни разу не видела. Инструментов для кулинарного творчества оказалось такое огромное разнообразие, что не готовить, это уже сродни какому-то преступлению.
Каждый раз, когда Анастасия одобрительно мне кивала, я сдавала очередной экзамен. Мне было важно продолжать набираться опыта и доказать в ресторане, что я — ценный сотрудник.
Сместив фокус своего внимания с внутренних проблем на достижение внешних, рабочих целей, я начинала жить заново. Как знать. Возможно, если бы трусость Юры не привела меня в эту точку моей жизни, то я так и осталась готовить дома на кухне. Готовила бы и даже мечтать боялась о профессии шеф-повара.
Когда треска почти была готова, я услышала стук входной двери.
— Ее еще нет? — на кухню заглянул Гор.
На этот раз его появление ни капли меня не испугало. Кажется, я просто начала к нему привыкать.
— Нет. Она ушла почти сразу после вас.
— Понятно, — недовольно протянул Гор и расстегнул свою кожаную куртку. — Что готовишь? — он привалился спиной к дверному косяку и начал что-то искать в своем телефоне.
— Треску с овощами.
— Я устал как собака. И не жрал ничего с самого утра. Тебя можно попросить что-нибудь приготовить для меня? — Гор, кажется, пытался кому-то дозвониться, но всё безуспешно. — Ты первая женщина после моей покойной матушки, которая охренеть как хорошо готовит. Я всё еще помню те твои креветки.
Гор сунул телефон в задний карман джинсов и стряхнул с плеч куртку.
— Есть свежие куриные бёдра. Я тоже могу их запечь с овощами и в белом вине. Подойдет?
— Вполне, — кивнул Гор.
Пока треска доготавливалась, я взялась за мясо с таким диким воодушевлением, что даже кончики пальцев чуть задрожали. Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула и успокоилась. Что это вообще со мной такое происходит?
Гор вернулся на кухню. Взяв из холодильника бутылку воды, он сел за стол, и судя по его немного расслабленной позе, никуда в ближайшее время уходить не собирался.
Я продолжила заниматься мясом и заметила, что Гор наблюдает за мной, неторопливо попивая воду. Его взгляд был прикован именно к моим рукам, пока я подготавливала куриные бёдра, а затем взялась за овощи.
— Что-то не так? — поинтересовалась я.
— У тебя такие пальцы аккуратные и с едой ты управляешься осторожно и красиво, — ответил Гор, продолжая свое наблюдение.
Я не смогла сдержать улыбку. Я будто бы грелась в словах Гора, как если бы эти слова были тёплыми лучами майского солнца. Когда я готовила Юра на кухню никогда не заходил. Его интересовал лишь конечный результат моей работы.
Только сейчас я понемногу начинала понимать, что всё хорошее в семье было мною же и придумано. Юра никогда не хвалил мою еду, я это в своих мыслях замещала его всегда хорошим аппетитом. Раз ест, значит вкусно, поэтому я молодец. Во время секса он нашептывал о том, какая я красивая, но никогда не доводил меня до оргазма. Но раз он оканчивал, значит, я и вправду была красивой. И так было во всём. Из-за своей слепой любви я не видела реального положения вещей.
— Спасибо, — смущенно поблагодарила я.
Мои руки с особой нежностью и тщательностью продолжили готовить ужин. Улыбка с губ так и не сошла, даже наоборот — стала еще шире. Я уже не просто перемещалась по кухне, а почти парила. А Гор продолжал наблюдать, будто этот процесс доставлял ему настоящее ни с чем несравнимое удовольствие.
Мои плечи сами расправились, спина выпрямилась. Я вдруг почувствовала себя привлекательной. По-настоящему. И для этого мне ничего не пришлось делать: ни укладывать волосы, ни краситься, ни надевать какую-нибудь особенно красивую одежду. Оказалось, достаточно одного лишь взгляда. Его взгляда. Заинтересованного, прямого и уверенно отражающего желания своего хозяина.
Приготовления ужина заняло не так много времени, как бы мне на самом деле хотелось. Поставив перед Гором большую тарелку с запечёнными куриными бёдрами и овощами, я аккуратно взглянула на него.
— Невероятный запах, — отметил Гор и поправив браслет на своем запястье, принялся за еду. — А ты? — отправив в рот первый кусок мяса, спросил он меня.
— Что?
— Ты ела?
— Нет.
Гор встал из-за стола, достал чистую вилку и протянул мне.
— Садись. Вместе поедим.
Это было очень странно. Для моего личного восприятия ситуации. Есть с одной тарелки было для меня так же интимно, как и, допустим, вместе принять душ или ванну.
Придвинув стул поближе, я вместе с Гором принялась ужинать. Это всё еще было странно, но уже и чертовски приятно. Не знаю почему. Понятия не имею, почему именно Гор. Но мне и не хотелось искать никаких ответов. Я жадно и эгоистично ловила этот момент. Потому что он позволял мне раскрыться и напомнить себе, что я — женщина. Не посудомойка, не фанатичка своего неверного мужа, не робот, в конце концов, который запрограммирован выполнять все команды безукоризненно. Я женщина. Человек. Который хочет находиться в гармонии со своей второй половиной. Но этой второй половины у меня нет. И есть ли она вообще хоть где-то?
После ужина я загрузила посудомоечную машину, а треску с овощами отправила в холодильник.
— Спасибо, Мариш, — кивнул мне Гор.
От его «Мариш» меня вдруг резко и ярко пронзила до одури приятная и дрожащая эмоция. Она зависла в моей грудной клетке, а затем разлилась приятным сладким теплом.
И возможно всё это было неправильно, ведь Гор встречался с Анастасией. Но моя совесть была чиста, я не вешалась к нему на шею.
Когда я уже собиралась домой, пришла Анастасия. Она снова была спокойна и ничто не указывало на ее утреннюю перепалку с Гором.
— Завтра ты мне не нужна.
— Хорошо.
— Ты здесь? — удивленно спросила Анастасия, заметив Гора в гостиной.
— Во-первых, это мой дом. Во-вторых, мы еще не договорили, — донесся до меня предельно серьезный низкий голос Гора, когда я уже выходила на лестничную площадку.
Мысль о том, что он остался со своей женщиной в одном замкнутом пространстве заставила меня почувствовать дискомфорт. Кажется, это был отголосок ревности, который прежде я никогда не испытывала. Оказывается, это чувство крайне неприятная штука, которая упрямо не поддавалась контролю.