Ползучий дом

7. Глава последняя, где мы выводим всех подряд на чистую воду. Ибо нефиг

Вот мы и совершили круг. Ползучий стручок, почти (да что там — почти, совсем!) готовый, удирая от очередных подвижек, откочевал на исходную позицию, неподалеку от южного лифта. В ближайшее время этот кусок долины обещает вести себя прилично.

Маэстро нынче — воплощенная погода Алекто: то растерянный, то задумчивый, то решительный и агрессивный, то совсем наоборот…

А мы что? А мы — всё. Домой собираться пора. Бытовая техника пашет, лампы горят, двери открываются без скрипа, окна — без усилий. Системный блок работает, как часы. Музыкальная «визитная карточка» дремлет, но готова проснуться по первому требованию. Достаточно одной команды… Мы пока не определились с этой позицией.

Башка трещит с недосыпа, а в глаза впору саморезы вставлять. Потому как всю ночь изучали флэшку, подаренную зам директора по административно-хозяйственной части веганской академии. Выискивали среди терминологического компота с бифштексами что-нибудь интересное. И ведь выискали! Всё, оказывается, уже присутствовало в ранних отчетах Алекто. Абсолютно всё. Можно было не шляться черт-те где на чужой машине со сломанным навигатором, в тумане, как ежик, промеж исполинских щупальцев, как всякая древнегреческая мифология… Но разве мы ищем легких путей?..

Ладно, о флэшке — позже. Сначала работа, а уже потом — самообразование. Тем более что век учись, а все равно лечить бессмысленно.

Бригада вальяжно разгуливает по дому — где чуть-чуть подкрасить, где чуть-чуть подклеить, где какая бумажка, где какая стружка. Еще пара часов, и тут все будет блестеть, как у кота причиндалы. Ну что, отдавать хозяину ключи?

— Какие мы молодцы-то, — задумчиво протянул Сергей.

— Ага, — согласился напарник.

— «Кокон» не барахлит?

— Не.

— Неисправный солнечник заменили?

— Ага.

— Крепеж на окнах проверили?

— Ага.

— А что там у нас в рубке?

— Зайдем?

— Зайдем… Неужели и здесь все идеально?

— Сейчас посмотрим, — Валера откинул крышку блока управления.

Сергей, в тревожном ритме (то ли «Полет шмеля» то ли фуга за номером черт-ее-знает), ворвался в центральный холл. Арамов, погруженный в элегическую задумчивость (нечто среднее между «Лунной сонатой» и хоральной прелюдией номер хрен-их-разберешь, плохая у меня память на цифры), сидел у окна.

— Карен! У нас проблема. Не получится сегодня закончить. Какой-то сбой в управлении платформой, разбираться нужно.

— Все-таки здесь удивительно красиво, — невпопад ответил маэстро.

— Валера затеял потрошить транспортный блок. Боюсь, это надолго.

Арамов оглянулся:

— А, это вы. Я сегодня оплачу счет, — и снова уставился в окно.

— Попробуем все-таки наладить, если повезет — завтра же и исчезнем.

— Разговор слепого с глухонемым, — констатировал Валера, появляясь в холле. — Короче, я этот брак забираю и завтра отваливаю с ним в Тройку. Менять. Надеюсь, за недельку управимся.

Сергей ожидал взрыва. Вместо этого Арамов меланхолично пробормотал — не то строителям, не то самому себе:

— Может, оно и к лучшему.

— Придется вам отменить ваши приглашения, — заметил Сергей.

— Придется.

Строители переглянулись.

— Значит, они все-таки были, Карен?

— … Или — как там тебя на самом деле?

Лунную сонату как рукой сняло. Вместе с прелюдией. Маэстро пробкой выскочил из кресла и из транса. Одновременно.

— Ч…то ты сказал?

— Что слышал, — спокойно ответил Сергей.

Арамов бросил затравленный взгляд на дверь. Не прорвешься, эти две агрессивно настроенные жерди не выпустят…

Не выпустят, ясен пень. Больше того: дернешься — закопают. Мы слишком серьезно настроены. В голосе ржавчина, в глазах пролетарская ненависть, морды — кирпичом. Никакой лирики. Ширинки застегнуты. No pasaran.

Маэстро обреченно вздохнул, снова опустился в кресло, и повторил, как неприкаянное эхо:

— Может, оно и к лучшему.

А этих уже прорвало, как трубопровод над мирным городом:

— … Значит, сожрать банкира, превратиться в банкира.

— … Опустошить его счет.

— … Потом сожрать хозяина биржи.

— … Еще один счет.

— … Потом… кто там третий?..

— … Неважно. Тоже сожрать.

— … С троих неплохой куш получается.

— … Не на одну жизнь хватит.

— … А дальше — взорвать дом.

— … Уничтожить следы.

— … Обвинить в крушении стройтрест «Галактика»…

— … Получить страховку…

— … И предъявить нам иск.

— … Отличный план, как-тебя-там.

— … Удобно быть оборотнем Алекто.

Все время этого диа-монолога Карен… простите, Марк отрешенно смотрел в окно, лишь изредка морщился. Дослушал. Вяло поинтересовался:

— У вас все? Тогда заткнитесь и внимайте. Первое: не было никаких приглашений. Не далее, как неделю назад я понял, что не способен на убийство.

— Ну да?

— … А как же Карен Арамов?

Марк покачал головой:

— Он был уже мертв.

…Вечные сумерки, бесконечные радуги и очень длинный разговор — то ли о большом, то ли о чистом. Начался в ползучем доме, закончился в комнате на плато. Пусть мужики внизу работают спокойно, не надо им лишних сенсаций, а то ведь и впрямь никогда не закончим этот злополучный объект…

…У скалы — инородное что-то. Злобой не пахнет. Это хорошо. Хоть теперь можно отдышаться.

Пахнет чем-то очень знакомым. Это беспокоит. Принюхиваюсь, начинаю вспоминать…

…вспоминаю. Эта вещь называется «вездеход». Заменитель движения. Им пользуются пришлые… Им когда-то пользовался я.

…вспоминаю. Страх, серость, побег, бесконечные блуждания, умирания, воскрешения, перемены формы. Потом — огонь сверху, новые соплеменники корчатся в агонии. Бегство. И вот я здесь.

Дверца машины нараспашку. В кабине — человек. Рефлекторно зарываюсь в песок. Через некоторое время снова выбираюсь на поверхность. Человек сидит, как сидел. Не движется. Спит? Мертв?..

— …инфаркт, или грудная жаба, не знаю. Лицо у него было синюшное, пульс не прощупывался. Задыхался, наверно, дверцу открыл. Я это уже потом понял, когда вернулся в человеческую форму. А в тот момент я его со страху укусил. До крови. И меня тут же стошнило. Оборотни — они ж вегетарианцы.

Это мы уже в курсе. Флэшку читали. Поразительно, но факт: до прихода человека на планете вообще не было ни одной хищной твари.

— А что они делают с похищенными людьми?

— Топят в зыбучих песках.

— Офигеть.

— … И впрямь вегетарианцы.

— … Возвышенный геноцид.

— … Гуманный и бескровный.

— Я же просил — заткнитесь! — рявкнул Карен-Марк. — Уж тем более насчет геноцида. Помолчали бы лучше, венцы творения! Как называется раса, которая уничтожает стариков и детей? И как следует поступать с оккупантами, по-вашему?..

Вообще-то, да. Это мы тоже знаем. Из флэшки.

— Причем, они ведь не всех уничтожают, — добавил Карен-Марк. — Только тех, от которых пахнет агрессией. Жуткая ирония в том, что оборотни — действительно мирные овечки. Запах злобы для них невыносим.

— Ради интереса, Марк: как ты потом собирался из банкира опять стать Кареном?

«Маэстро» удивился:

— Тупите, ребята. Что ж я, нигде в галактике собственных фотографий не найду? А ДНК Карена Арамова у меня уже есть. Она теперь всегда при мне. Во мне.

…прихожу в себя и осознаю: я снова двуногое без перьев. Само как-то получилось. Мои новые соплеменники нередко превращались в чужаков, так спокойнее находиться в городе наверху. Я, с тех пор как сбежал, ни разу не поднимался на плато. Ни разу не принимал людской облик. Наверно, сейчас это лучший вариант. Рядом с человеческой машиной безопаснее всего быть человеком.

В мозгах творится черт знает что. Новый опыт борется за место под солнцем с былыми понятиями и установками. Чем больше вспоминаю прошлое, тем больше разлад. Голова пухнет, вот-вот лопнет.

Гляжу на себя в зеркало. Форма достойна содержания, тоже черт-те что. Как я выглядел до побега, помню смутно. Но, кажется, не совсем так. Отдаленное сходство. Об этом лице, которое сейчас на меня смотрит, могу сказать: оно аморфно. Формально человеческое, фактически — никакое. Без выражения, без характерных черт. Лицо манекена, только что подвижное.

Вспоминаю, как пользоваться руками и ногами. Получается неплохо, когда-то ведь умел.

Смотрю на мертвеца, невольно сравниваю себя с ним. Чувствую внутреннее сродство с этим человеком. Проглоченная капелька его крови блуждает в моем теле, и будто бы я — уже не совсем я. Хотя наверняка сказать трудно. У меня было время забыть свое прежнее воплощение.

И вдруг приходит потрясающая мысль: никто ведь не знает, что человек из этого вездехода умер. Иначе бы тело не лежало здесь.

…Сегодня ты — червь. Вчера был каракатицей. Завтра станешь тараканом. Если нужно — превратишься в человека. Для того чтобы выжить.

А если для того, чтобы выжить, нужно превратиться в конкретного человека? Точь-в-точь, вплоть до отпечатков пальцев и сетчатки глаза?.. Осознать, что это необходимо. Что сейчас это идеальный вариант…

Час. Второй. Третий. Время утратило форму и содержание. Капелька чужой крови бродит по телу. Завоевывает новый микрокосм. Везде ее встречают на ура, везде ей вручают ключи от города. Так нужно.

Все. Процесс завершен. Абсолютное тождество.

Теперь — наверх. На плато. К людям.

— Слушай, Марк, а с какого бодуна ты решил удариться в бега?

— Чтобы не возвращаться на спутник.

— В долине лучше?..

— …это ж — верная смерть!

— Вы не поймете.

— Чего тут понимать? Жрать дают…

— … фильмы кажут…

— … тепло, светло…

— … А на воле, бывалыча, влипнешь куда-нибудь — без жрачки, без денег…

— … Без медицинской помощи…

…так и подумаешь: а в тюрьме сейчас обед… Тьфу, пропасть! Задолбало извиняться, смотрите эпиграф к этой книге.

— У вас, ребята, богатый опыт. Мне его не переплюнуть. Вот поэтому и не поймете. Я-то обычный банковский служащий, которому… ну, при определенных обстоятельствах не повезло. Оказался там. А там — ничем неприкрытый феодализм. Право сильного… Комендант почти не появляется, его мало кто в лицо видел. Официальных заместителей тоже с фонарем не сыщешь. Колонией заправляют неофициальные, из авторитетов. У них есть все, включая доступ к порталу. Рецидивисты — аристократия. Остальные — крепостное быдло… Я не выдержал. Решил, что лучше сдохнуть.

— Ясно. Сдохнуть не получилось…

— … А жить как-то надо…

…дальше? Тебя будут преследовать заказчики, поклонники, репортеры, любовницы. Ты — не маэстро синтеза, даже не знаток. А жить как-то надо… Либо сидеть здесь до старости, пока окончательно не станешь тараканом…

…дальше? Наверх, к людям? Какое-нибудь ЧП — и я теряю самоконтроль, превращаюсь в чудовище на глазах репортеров. Для маэстро Арамова это была бы неплохая реклама. Для меня — конец спокойной жизни.

…принять обличье какого-нибудь безвестного бродяги и поселиться тихо-мирно в комфортабельном, обжитом мире, где не бывает землетрясений и других провокаций со стороны матери-природы?

Как дальше-то жить?..

— Ага. С этого места — злодейские планы…

— … Холодильники в подсобке…

— … Кстати! Затея с холодильниками неэкономична, Марк.

— … Совершенно неэкономична. Лучше отцедить кровь, а трупы — в зыбучие пески.

— … Хреновый из тебя потрошитель.

— … Ничего! Опыт с практикой приходит.

— Идите к дьяволу. Вам интересно, или можно не продолжать?

— А у тебя еще что-то есть? — удивился Сергей.

Марк ядовито скривился:

— Какое-то время тому назад некий степной тет-а-тет был внезапно прерван нападением группы оборотней. Как по-вашему, чей был сценарий?

— Ты…?!

— Сколько можно исподтишка тормозить стройку, я же не слепой! И не совсем дурак, я ж понимаю, что вы не стали бы затягивать это удовольствие из любви к процессу. Давно догадались?

Покачал головой, обескуражено хмыкнул:

— Я уже ломал голову, как избавляться от второго, а не получилось даже от первого.

Отвисшие челюсти строителей кое-как вернулись на историческое место:

— Ты — предводитель этих тварей?!

— Они не твари! — резко отозвался Карен-Марк. И уже спокойнее добавил:

— А я — не предводитель. Скорее, наводчик.

— И чего, неудачно навел? От нас недостаточно разило агрессией?

— Духами Сэнди от вас разило. Для оборотней в некоторых ипостасях это такое же совершенство, как для наших соплеменников композиции Карена Арамова, — он криво усмехнулся. — Эстеты. В общем, рука не поднялась.

— И у тебя тоже.

— И у меня тоже. Правда, эстетические соображения тут ни при чем. Просто именно тогда понял, что не способен на убийство.

…перестаю понимать самого себя. Не понимаю своих мотивов, совершаю какие-то несвойственные мне действия. Чужая жизнь, оказывается, чего-то стоит. А совсем недавно была практически безразлична даже собственная. Инстинкт гнал — я бежал. И сейчас бегу, только теперь уже окончательно запутался, в какую сторону… Стал замечать красоту окружающего мира — а раньше она определялась уровнем комфорта. Вчера потерял бумажник где-то в степи — и никак не получается расстроиться по этому поводу… Я никакой. Никто. Без личности, без характера. Оборотень. И зачем я так отчаянно цеплялся за свою человеческую сущность? Надо было принять то, что есть. Я больше не человек.

И — не абориген. Тварь без роду-племени, которой суждено убегать всю жизнь…

— Знаете, ребята, я влюбился в этот дом, который вы мне построили. Он похож на меня, такой же вечный беглец неведомо куда. Теперь я уже ни за что не смог бы его взорвать.

— Ну, спасибо!

— …Успокоил.

— Вот так. Что вам еще рассказать? «Южный букет» я не нашел, но оттестировал на оборотнях несколько других цветочных ароматов. Им нравится. Ждут новых шедевров. Жаль, не дождутся. Вы ведь сдадите меня властям?

Ребята озадаченно переглянулись. Карен-Марк бросил короткий оценивающий взгляд на одного, на другого, вяло констатировал:

— Не сдадите. Я еще дом не оплатил.

…Вот и плывешь себе по течению: то яма, то канава, то шило в заднице, то небо в алмазах, то еще какая-нибудь бузина в огороде. А зловещий окружающий мир то захватит тебя в пасть, то выплюнет, то проглотит, то выблюет, а ты чего? Отряхнулся и пошел, какие у тебя варианты? Одно из двух: либо ничто не слишком, либо спасайся, кто может.

Между прочим, пока ребята занимались детективными изысканиями, на Алекто прибыла экспертная группа из академии. Разбираться в ситуации на планете: вдруг тут действительно обитает разумная раса? Ой, что тогда будет…

В лучших академических традициях почетным гостям устроили не так чтобы пышный (поскольку не по средствам), но вполне приличный банкет. Говорят, этот милый обычай способствует нервной разрядке. Эндорфины вырабатываются, и все такое.

Сергей выглянул в окошко:

— К лифту пошел… Не, свернул к гостинице. Или к порталу.

— Или.

— Не сбежит?

— Кто ж его знает.

— Совершенно дезориентирован. Бродит, как баран, туда-сюда. Еще Марк? Или уже Карен?

— Или посерединке. Как буриданов осёл.

(…в любом случае — членистоногое травоядное.)

— Прежняя версия Карена была круче.

— Ага.

— Восстанови ему все-таки этот перекушенный контакт. В блоке управления.

— Ага.

— Опять повернул. Идет обратно. В банк зашел.

— Ага.

— За дом платить? Или снять наличность?

— Или.

— Максимыч меня уволит.

— Ага.

— Лерка, ты давно гриф ДСП не ломал?

— Ага.

— Пробей человечка.

Валера обнял напарника:

— Ага.

Сергей вздохнул. Внимательно уставился в окно, будто там, по меньшей мере, показывали полуфинал кубка мира по футболу. Бесцветным тоном проговорил:

— Ну, да. А завтра опять за что-нибудь в глаз.

— Так… не напрашивайся.

— Ладно, — Сергей потянул библейской давности шнурок, тяжелая портьера мягко скользнула вниз. — Кто сверху?

— Как хочешь.

— Монетку бросим?

— Бросай.

Монетка крутилась в воздухе очень долго.

…Опять что-нибудь не то? Ну, извините. Двадцать-фиг-знает-какой век на дворе, а секса в России как не было, так и нет. Обещали, суки, но не завезли. Да и хрен с ним, с сексом. Тоже мне радость: гуляющая ходуном докембрийская койка и чужая шерсть во рту.