Глава 18

Три дня, которые Лоутон провел в дороге, направившись сначала в Элрино, а оттуда в Гатри, Кейро просидела в гостинице, ожидая возвращения отца. Единственным ее собеседником по-прежнему был пес, неотступно следовавший за ней по пятам. Одиночество тяготило, и Кейро была уже на грани отчаяния. Она решила написать отцу записку, чтобы сообщить о своем приезде, — на тот случай, если они разминутся. Кейро намеревалась отправиться по следам Райлена.

Прихватив с собой кое-какие припасы и верного пса, трусившего рядом с лошадью, она направилась на восток, но, проехав пару миль, наткнулась на палаточный городок, жители которого возводили дома.

Расспросив почтмейстера, Кейро выяснила, что община переселилась из Канейдиан-Стейшна, где должна пройти железная дорога. Да, почтмейстер был знаком с Райлеиом Калхоуном, но не видел его вот уже две недели. Как утверждал почтмейстер, Райлен приобрел новый участок для строительства гостиницы, но сам оставался в Канейдиан-Стейшне, дожидаясь возвращения дочери.

Скорее всего Райлен мог уехать в Гатри, чтобы договориться о поставке пиломатериалов из Канзаса. Почтмейстер предложил Кейро вернуться в Элрино, куда Райлен ездил довольно часто, чтобы запастись провизией, поскольку сделать это в строящемся поселке было непросто.

Обрадованная известием о том, что отец где-то поблизости, Кейро вернулась в гостиницу в Канейдиан-Стейшн. Прошел еще один день пустого ожидания.

В отчаянии Кейро решила рискнуть и вернуться в Элрино в надежде застать отца там. Даже если ей не повезет, она по крайней мере будет не одна.

Впрочем, одиночество пошло ей на пользу. Оно положило конец измучившей ее истории с Лоутоном Стоуном — как будто она перенесла тяжелую болезнь, которой случайно заразилась, но все же выздоровела. Перебирая в уме все несчастья, которые ей пришлось пережить по его вине, Кейро упивалась своей ненавистью к этому черноволосому негодяю с глазами, сверкавшими, как разлившаяся ртуть. Он женоненавистник, законченный скептик и опасный безумец, к тому же равнодушный к окружающим и болезненно подозрительный. Будь проклят тот день, когда она впервые увидела его!

В их отношениях не было ничего, кроме физического влечения. Он пробудил в ней женское начало, и ничего больше. Лоутон Стоун — сильный, мужественный и привлекательный человек, и, естественно, она не могла остаться равнодушной к его достоинствам. Они с Лоутоном подходили друг другу, но лишь на время путешествия. Для мужчины и женщины, сблизившихся волей обстоятельств, естественно отдаться чувствам, в особенности если они вынуждены постоянно находиться в опасности.

Из своего опыта общения с Лоутоном Кейро извлекла для себя ценный урок. Отныне она будет руководствоваться разумом, а не чувствами, И никогда не позволит себе поддаться физическому влечению. Никогда не совершит этой ошибки снова и не поддастся очарованию любви. И не станет увлекаться романтическими мечтами, а будет жить строго по разработанному плану. Сейчас для нее главное найти отца.

— Настоящая любовь! — с отвращением фыркнула Кейро. — Лоутон Стоун даже не знает значения этого слова. Добившись от женщины своего, он готов выстрелить в нее в следующую же минуту. Ведь именно так он и поступил! — И Кейро зло сверкнула глазами. — Я никогда не прошу тебе этого, Лоутон. Я презираю тебя!

В ответ на пламенный монолог Кейро пес жалобно заскулил.

Ал Фонтейн не находил себе места. Вот уже два часа его водили, как собаку на поводке. У него ныли руки от бесконечного засовывания в рукава курток, выбранных в соответствии со вкусом друзей Лоутона. Алу подобрали шляпу, бриджи и сапоги, отметив каждую вещь штампом «одобрено».

В лавке оружейника Ала оснастили двумя «миротворцами» с рукоятками из слоновой кости — этот вид оружия получил самые горячие рекомендации обоих судебных исполнителей. Подсчитав стоимость оружия и обновок — Ала предупредили о том, что он возместит затраты после того, как получит свое первое жалованье, — его потащили к цирюльнику, где под пристальным наблюдением Вуди и Такера парикмахер остриг его косматую гриву и сбрил бороду и усы. Затем Ала отвели в гостиницу, засунули в ванну и приказали смыть с себя тюремный запах.

Он оттер себя до блеска и нарядился в новую одежду. Лоутон все еще не возвращался. Терзаемый одновременно признательностью к Лоутону и угрызениями совести, Ал, словно тигр в клетке, принялся мерить шагами комнату, со страхом ожидая неизбежного объяснения с судебным исполнителем.

— Присядь, парень, не то протрешь свои новые сапоги, — проворчал Такер, когда Ал в очередной раз совершил свой круговорот по комнате.

— Когда вернется Лоутон?

— Когда войдет в эту дверь, тогда и вернется, — пробормотал Вуди. — Лучше сядь на стул и посиди спокойно.

Ал повиновался. Он не кружил больше по комнате, а сидел, неотрывно глядя на дверь. Наконец в коридоре послышались шаги, и Ал в одно мгновение вскочил со стула, ему не терпелось облегчить признанием душу и снять с нее камень, грозивший раздавить его в лепешку.

Войдя, Лоутон сразу же заметил перемены, произошедшие в облике Ала. Другая одежда сделала молодого человека настоящим красавцем и придала ему весьма респектабельный вид.

— Так гораздо лучше, — пьяно пробормотал Лоутон, срывая с себя стетсон и небрежно бросая его на кровать. — Теперь ты уже напоминаешь полицейского.

У Ала, нервы которого были напряжены до предела, не было ни времени, ни настроения отвечать на комплименты.

— Лоу, я хотел сказать тебе об этом еще до твоего первого отъезда, — решительно выпалил он.

Лоутон недоуменно приподнял брови, а Такер и Вуди с любопытством посмотрели на Ала.

— Когда Попрошайка Дик пытался тебя подстрелить, ты спрашивал, не знаю ли я леди, которая тогда была с тобой. — Ал расстегнул воротник своей новой рубахи, чтобы легче было дышать. — Я сказал, что знаю ее, но это неправда. Мне просто хотелось как-нибудь тебе отомстить.

Заметив, как лицо Лоутона окаменело, Ал торопливо продолжил, опасаясь, что иначе ему не хватит решимости:

— Кейро Калхоун действительно очень похожа на Хариту Гардинер. Когда я увидел ее в первый раз, да к тому же издалека, я думал, что это и есть Харита. Поэтому, когда я понял, что мне тебя не одолеть, я нарочно сказал, что это она, назло тебе.

От слов, которые скороговоркой выпалил Ал, Лоутон моментально протрезвел. Боже, какой он был дурак! Все это время он, как злобный паук, плел паутину своих злых планов против Кейро, подозревал ее в том, к чему она не имела никакого отношения.

— Я пытался собраться с духом и сказать тебе правду еще по дороге в Гатри, но никак не мог дождаться, чтобы мы остались наедине, — продолжал Ал, — С каждым днем я все больше жалел о том, что соврал тебе, потому что понял, что ты мне нравишься, и гораздо больше, чем я ожидал.

Ал снова принялся расхаживать по комнате. Три пары глаз не отрываясь следили за ним.

— Когда мы добрались до тюрьмы, я снова попытался облегчить свою совесть, хотя понимал, что рискую так и сгнить в камере, но ты умчался, и мне снова не представилось случая во всем признаться.

— Проклятие! — взревел Лоутон и бросился на Ала.

— Ударь меня, Лоу, — сказал Ал, готовый принять заслуженное наказание. — Я знаю, что заслужил это, по ничего не может быть хуже, чем целых две недели жить с чувством вины. Я сожалею о многих своих поступках, но то, что я солгал насчет той леди, мучает меня гораздо больше, чем остальные грехи.

Отступив на шаг, Лоутон обрушил на Ала мощный боковой удар. Новоявленный страж закона отлетел к стене и соскользнул на пол. Потрогав ушибленную челюсть, он поднял глаза на Лоутона:

— Я был не прав. От твоего удара так же больно, как и от нечистой совести. Я пойму тебя, если ты отведешь меня обратно в тюрьму и оставишь там до конца моих дней.

— Он и вправду сожалеет о том, что соврал, — сочувственно прошептал Такер Лоутону, глядя на растянувшегося на полу парня. — Пока мы таскали его по городу, он дрожал, как кролик под ружьем.

Лоутон разразился новой тирадой проклятий.

— Значит, Ал дал фальшивые показания. Ну и что в этом страшного? — прервал его Вуди. — Вот если бы ты посадил Кейро в тюрьму и приговорил к пожизненному заключению, тогда другое дело. Но ты ведь отпустил ее на все четыре стороны и должен воспринять эту новость с облегчением и поблагодарить Ала за то, что он избавил тебя от пустых подозрений.

— Облегчение? Поблагодарить? Вы оба ничего не понимаете! — И разъяренный Лоутон, как огнедышащий дракон, набросился на Вуди и Такера. — Я ведь стрелял в нее, а потом, как щитом, прикрывался от пуль Попрошайки Дика. Да еще обращался с ней, как с настоящей преступницей. Не правда ли, Ал, мой лучший друг! — Лоутон обернулся к Алу. Тот в страхе попятился, спасаясь от ярости Лоутона. — Будь ты проклят, молокосос! Я готов задушить тебя собственными руками! — Зычный голос судебного исполнителя прогремел подобно пушечному залпу.

— Что ты сделал?! — в один голос воскликнули Вуди и Такер, в изумлении вытаращив глаза.

Лоутон ударил кулаком в свою ладонь. Теперь настал его черед терзаться угрызениями совести. Воспоминание о злобных замечаниях, которые он делал в адрес Кейро, и жестоких поступках, которые он совершил, подозревая ее, доставляли ему такую боль, что он ощущал се почти физически.

Вуди и Такер переводили взгляд с Лоутона на Ала и обратно.

По лицу юноши было заметно, что он вот-вот разразится слезами отчаяния.

Однако видеть самого Лоутона Стоуна в состоянии, близком к этому, было явлением почти сверхъестественным.

— Милостивый Боже! Ты, похоже, влюбился в Кейро! — наконец догадался Такер.

Лоутон не ответил. Он мысленно отвешивал себе подзатыльники и проклинал за чрезмерную подозрительность. Кейро имела полное право и все основания презирать его и считать сумасшедшим. Но ведь он не мог поделиться с ней своими подозрениями. Хорош бы он был, окажись Кейро действительно Харитой Гардинер. Только последнему дураку могло прийти в голову выложить ей все начистоту, зная, что она может запаниковать и избавиться от него при первой же возможности!

— Будь я проклят! — удивленно воскликнул Вуди и уставился на исказившееся лицо Лоутона. — Похоже, ты прав, Так. Конечно, Лоутон никогда не признается в этом, но если бы он не влюбился в Кейро, то просто отмахнулся бы от признаний Ала и спустил дело на тормозах.

— Мне действительно очень жаль, — заныл Ал, терзаемый муками совести. — Если вы дадите мне пистолет, я пойду и застрелюсь. Другого я не заслуживаю.

Лоутон тут же выполнил его просьбу.

Такер бросился вперед и выхватил у него пистолет:

— Отдай мне эту штуку. Никто не будет ни в кого стрелять. Если ты стрелял в Кейро, да еще прикрывался ею как щитом, то, должно быть, это было еще до того, как Ал тебя обманул, — резонно заметил Так. — Конечно, ты все равно можешь взвалить всю вину на него, но и сам отлично знаешь, что подозревал Кейро с того самого момента, когда она вошла в нашу лачугу в Форт-Смите. И если я правильно догадался, ты сам попросил Ала опознать ее. Неспроста ему пришло в голову обмануть тебя, не так ли?

Конечно, Такер прав, но Лоутон ни за что на свете не признался бы в этом. Ему нужен был человек, на которого он мог бы переложить свою вину, потому что чувствовал себя последним дураком из-за того, что так вел себя с Кейро. Теперь, когда Лоутон узнал, что она не преступница, он стыдился своей подозрительности и несправедливых обвинений. Боже! Что он наделал?!

Рухнув на край кровати, Лоутон закрыл лицо руками. Он снова вспоминал, как набросился на Кейро у ручья в окрестностях Элрино и как потом оставил ее одну на холме возле опустевшего поселка. Наверняка ее отец давно уехал оттуда. И что самое ужасное — он собственными руками разрушил их отношения, заявив, что, если им и суждено встретиться снопа, он сделает вид, будто не знает ее.

Проклятие! Он вел себя как ненормальный, и Кейро не имеет ни малейшего понятия о том, почему он был с ней таким подозрительным, почему не доверял ей.

Что ж, теперь ему остается только одно — вернуться в Канейдиан-Стейшн и извиниться перед Кейро. Он объяснит ей, почему вел себя как последний дурак. Кейро ненавидит его, и на это у нее есть все основания, но она должна выслушать его и узнать всю правду. А потом может снова послать его к черту, хотя он и без того чувствовал себя как в аду.

Лоутон решительно вскочил с кровати и стремглав бросился к двери.

— Куда ты? — спросил встревоженно Вуди.

Лоутон не ответил.

— Черт возьми, Лоутон, если ты и на этот раз не скажешь, что задумал, нам придется связать тебя и заставить говорить силой, — пригрозил Такер.

— Я собираюсь разыскать Кейро и извиниться, — бросил Лоутон на ходу.

— Проклятие! Мы должны выступать на поиски бандитов, — напомнил ему Такер. — А твоя любовь может подождать, пока мы не найдем преступников, назначивших вознаграждение за твою голову. Иначе ты не сможешь считать себя в безопасности.

— Мы выслеживали Гардинеров целый год, — возразил Лоутон, широко шагая по коридору — и они вполне подождут еще неделю, А если подстерегут меня и убьют, так я им только благодарен буду.

А Гардинеры в это время никого не поджидали.

Они готовились к налету на агентство по делам индейцев в Дарлингтоне, расположенном в нескольких милях к северу от Элрино. Если бы Лоутон задался целью найти своих заклятых врагов, ему бы не пришлось отправляться за тридевять земель.

Вуди помог Алу подняться с пола и сунул ему в руки сумку с обновками.

— Пошли, парень, мы уезжаем из города.

— Но после того, что я сделал, Лоутон не захочет со мной связываться, — промямлил Ал, конвоируемый Вуди и Такером по коридору.

— Думаю, себя Лоу винит куда больше, чем тебя, — заметил Такер.

— Наверное, вам стоит сказать об этом Лоутону. — И Ал тяжело вздохнул, совсем пав духом.

— Ты для него всего лишь козел отпущения. Срывая на тебе зло, он думает облегчить собственные страдания. Вот увидишь, он еще будет извиняться перед тобой, когда немного остынет, — добавил Такер и ободряюще подмигнул Алу.

Лоутон Стоун выехал из города так, будто за ним гнались цепные псы. Друзья решили на несколько часов оставить его одного, наедине со своими мыслями и чувствами. Пусть разберется сначала в них сам.

Скачка от Гатри до Элрино запомнилась Лоутону как одна из самых ужасных в его жизни. Он все время думал о том, что оставил Кейро в брошенном городе, вспоминал, как преследовал ее язвительными замечаниями, стрелял в нее и прикрывался ею от пуль. Она никогда не простит его и не забудет того зла, что он ей причинил. Шрам от его пули ей придется носить всю оставшуюся жизнь. Он предавал ее перед лицом опасности и бесстыдно использовал. Мысли, одна тягостнее другой, проносились в сознании Лоутона. От них на душе становилось еще гаже. Лоутон сам себе был противен.

Проехав десять миль, он несколько попридержал лошадь, чтобы друзья могли догнать его. Над холмами Оклахомы забрезжил рассвет, и в золотистых лучах засверкали алмазные капли росы. Лоутон мрачно взглянул на побледневшего Ала. Тот уже было раскрыл рот, чтобы в очередной раз принести свои извинения, но Лоутон опередил его.

— Извини, малыш, — пробормотал он. — Я не имел права вымещать на тебе свое отчаяние. Такер прав, я подозревал Кейро задолго до того, как ты меня обманул.

— Клянусь, я постараюсь как-нибудь все уладить, — пообещал Ал. — Черт, я сам отрежу себе язык, если у меня ничего не выйдет.

— Так что, Красавчик, — съязвил Вуди, наградив Лоутона прозвищем, которым тот изводил его последние два года, — каким образом ты рассчитываешь вернуть себе расположение Кейро? Будешь ползать перед ней на коленях?

— Не называй меня так, — отрезал Лоутон.

— Ты сам знаешь, что заслужил это прозвище, — продолжал Такер. — Всю жизнь ты отшвыривал от себя женщин, как поношенные рубашки, и наконец встретил ту, которая тебе дорога. — Такер привстал в стременах, чтобы немного размять затекшие мышцы. — Почему бы тебе не признаться потом, что ты влюбился в эту Кейро Калхоун?

Сказать друзьям о своей любви — значит признаться в том, что он, Лоутон Стоун, обыкновенный человек из плоти и крови, но в тот момент он и сам в этом сомневался. Живой человек, имеющий душу и сердце, никогда бы не обошелся так жестоко с Кейро.

— Что ж, нам ты можешь в этом и не признаваться, но признайся хотя бы ей, — продолжал наседать Такер, сверля взглядом спину Лоутона. — Полагается же ей какое-нибудь утешение после тех неприятностей, которые ты ей причинил. Черт, пожалуй, стоит рассказать об этом ее папаше, а потом проследить за тем, чтобы ты женился на ней. Кейро сумеет устроить так, что тебе придется жить в аду до самой смерти.

— Она не захочет меня видеть, — с горечью заметил Лоутон.

— И это единственная причина, по которой я и рта не раскрою, — засопел Такер. — Для таких, как ты, она слишком хороша. В твоей душе любви не наберется даже с наперсток, а такая женщина, как Кейро — конечно, если мое мнение тебя интересует, — заслуживает того, чтобы ее любили по-настоящему.

— Никто тебя не спрашивает, — резко ответил Лоутон. — Господи, неужели ты никогда не устаешь от собственной болтовни?

— Если бы не твое ослиное упрямство, ты мог с самого начала относиться к Кейро с уважением, которого она заслуживает, — подал голос Вуди. — Вот я, например, именно такой человек, который проявил бы к ней достаточное уважение, тогда как ты…

— Пойди сунь голову в ручей, Красавчик! — раздраженно прикрикнул Лоутон.

— Теперь ты заслужил этот титул, — съехидничал Вуди. — Моя дубинка не поднималась на такую высоту и с такой скоростью. Что, снова скажешь, что никогда не встречал женщины, которой не смог бы забыть? Сланные были деньки, Лоу… — расхохотался он.

Топот копыт вороного жеребца заглушил его последние слова.

Лоутон пришпорил своего скакуна и помчался вперед, жалея о том, что не может стереть из памяти события последнего месяца.

— Ты держался с ним довольно грубо, — упрекнул Вуди Ал, глядя вслед Лоутону, скрывшемуся за холмом.

— Он это заслужил, — заметил Такер и, хитро усмехнувшись, отхлебнул из своей фляги. — Если ты собираешься нести службу с Лоутоном, тебе следует знать, как с ним поладить, малыш. Он не простит тебе такой слабости, которой не имеет сам. К тому же он и сам рад убедиться, что ему не чужды человеческие чувства. Даже сам Лоутон Стоун не имеет защиты против стрел купидона. И я могу смело сказать, что он встретил свою половину. Если Кейро смогла разбить каменное сердце Лоутона, я уверен, что они предназначены друг для друга.

Друзья неторопливо отправились вслед за Лоутоном. Если он рассчитывал на их сострадание, то не получил и самой малости. Но он чувствовал себя таким несчастным, что даже сочувствие не помогло бы ему вернуть бодрость духа. Он нанес Кейро столько несправедливых обид, что не рассчитывал на прощение, но знал, что будет мучиться до тех пор, пока не сможет принести ей свои извинения, даже если она и не захочет выслушивать его униженные мольбы.

Загрузка...