Пообещай мне лунный свет

Глава 9

Сухая и не по сезону теплая погода, продержавшаяся целую неделю, в конце концов сменилась необычайным холодом. Кейро подумала, что и погода на обеих территориях такая же переменчивая, как и настроение ее спутника.

Она вздрогнула и, плотнее запахнув воротник своей куртки, вгляделась вдаль, пытаясь определить, далеко ли еще до границы Оклахомы. Новый порыв ветра ударил ей в лицо, и по спине побежали мурашки.

Небо затянули серые облака, напоминавшие по форме свалявшуюся овечью шерсть. Осень внезапно закончилась, и в воздухе чувствовалось приближение зимы. Кейро съежилась, сидя в седле. Леденящий ветер продувал ее куртку насквозь, а уши и нос так онемели, что она боялась, как бы они не отвалились при первом же прикосновении.

Целый день они с Лоутоном провели в седле, и наконец он объявил, что пора сделать привал, и остановился у реки, по берегу которой росли тополя, защищавшие путников от ледяного северного ветра. Облегченно вздохнув, Кейро спрыгнула с седла. Едва она коснулась ногой земли, как непонятный шорох заставил ее коня пугливо попятиться. Странный звук исходил из кучи листвы. Присмотревшись, Кейро заметила два черных, похожих на бусинки, глаза и пасть, полную острых зубов. Барсук, вырывший себе нору в обрывистом берегу реки, похоже, намеревался противостоять их вторжению в свои владения и уже подбирался к ноге лошади, полный решимости отощать ее прочь, пока она не наступила на вход в его жилище.

Острые зубы зверька вонзились в ногу гнедого мерина, и его пронзительное ржание далеко разнеслось в морозном воздухе. Кейро оказалась зажатой между жеребцом Лоутона и испуганным мерином, принявшимся бешено лягаться, чтобы сбросить барсука с ноги. Лошади начали теснить друг друга, и Лоутон, еще не успевший спешиться, почувствовал, как плечо Кейро все крепче прижимается к его ноге.

— В чем дело? — проворчал Лоутон, вертясь в седле.

Смятение и страх гнедого мерина спровоцировали барсука на новую атаку. Мерин попятился, молотя по воздуху задними ногами, готовый в любую минуту пуститься бежать без оглядки.

Лоутон перегнулся в седле, пытаясь схватить мерина за повод, и в этот момент, к полному его изумлению, Кейро запустила руку в его сапог и выхватила из-за голенища длинноствольный пистолет 50-го калибра. Лоутон и не подозревал о том, что она знает, где он прячет оружие!

Кейро взвела курок и прицелилась. Как только барсук бросился вперед, чтобы снова вцепиться в ногу мерина, она выстрелила и убила его наповал. Издав напоследок злобное ворчание, разъяренное животное испустило дух.

Лоутон вытаращил глаза. Эта женщина, оказывается, ловко обращается с оружием, — это бросается в глаза, как бородавка на носу у собеседника. Он уже видел в ее руках пистолет, который она сунула под нос тому негодяю, что приставал к ней в гостинице, после того как одолела его в честном кулачном бою. Теперь же Лоутон убедился, что Кейро не только умеет держать оружие в руках, но и пользоваться им, проявляя сноровку, несвойственную новичкам. Однако больше всего Лоутона поразил тот факт, что белокурая чертовка знала о том, где он хранит пистолет! Если бы ей пришло в голову обезоружить его, она легко могла бы это сделать, оставив его беззащитным!

— Кто научил тебя так стрелять? — удивленно спросил Лоутон.

Кейро сунула пистолет ему за голенище.

— Естественно, мой отец. Или па Индейской территории считается преступлением, если женщина стреляет из пистолета, как мужчина?

Преступлением? Черт возьми, сейчас Лоутона беспокоило другое ее преступление, а именно то, которое она вместе с Гардинерами замышляла против судебного исполнителя Соединенных Штатов Лоутона Стоуна! Теперь, когда он своими глазами убедился в том, как метко эта чертовка стреляет, Лоутон уже не сомневался, что в случае чего у него не останется времени даже на то, чтобы прочесть молитву. Если его не подстрелят Гардинеры, то Кейро уж точно не даст промаха. Лоутон представил, что она, должно быть, вытворяет с ножом, и невольно содрогнулся. Никаких сомнений, Айдахо Джо обучил ее смертельным трюкам, и теперь она владеет кинжалом не хуже, чем он сам.

Лоутон отлично помнил, какая судьба постигла полукровку Джорджа Тинзли, когда Гардинеры захватили его ферму. Джордж умер, даже не успев осознать, что с ним произошло. За свой своеобразный талант Айдахо Джо пользовался уважением всех судебных исполнителей обеих территорий, и даже за их пределами. Гардинеры набирали в свои ряды людей, умеющих обращаться с динамитом, ножами и разными видами огнестрельного оружия. И, судя по всему, каждый из них поделился с Кейро своими навыками.

Лоутон продолжал смотреть во все глаза на девушку. Она недоуменно нахмурилась:

— В чем дело? Почему вы так на меня смотрите?

«Верная смерть», — обреченно подумал Лоутон. С каждым днем он узнавал все больше о способностях Кейро и все больше убеждался в том, как обманчива ее внешность. Черт! У него нет шансов остаться в живых, если только он не убедит эту загадочную женщину в том, что ей самой приятнее будет видеть его живым, чем мертвым!

Лоутон спрыгнул с седла и начал привязывать лошадей. Он должен проявить сообразительность и за время привала постараться заставить Кейро поверить в его любовь. Ее защита и любовь были нужны ему как воздух.

Перехватив удивленный взгляд Кейро, Лоутон решительно направился к ней и крепко поцеловал. Кейро инстинктивно прижалась к нему, ощутив твердое, как скала, тело. Попытайся она вырваться, непременно упала бы на землю, увлекая его за собой. Однако волшебное ощущение, охватившее Кейро от этого неожиданного поцелуя, парализовало ее, а затем она почувствовала, как се бросило в жар, хотя за минуту до этого она дрожала от пронизывающего холода. Ее тело жадно впитывало исходившее от Лоутона тепло, а внутри нарастало жгучее желание близости с мужчиной. Каждый нерв трепетал от наслаждения, которое дарили ей обжигающий поцелуй и смелые ласки Лоутона. Его руки скользнули под одежду Кейро и коснулись ее затвердевших сосков. В следующее мгновение он припал губами к ее телу с такой жадностью, будто перед ним было блюдо, которое ом собирался съесть с особым наслаждением.

Ощутив обжигающее прикосновение его губ, Кейро застонала, чувствуя, как страстное желание прожигает ее до самого сердца. Она начала отвечать на его ласки, проявляя такую пылкость, что и сама не находила ей объяснения.

Лоутон тихонько нашептывал слова любви, которые еще больше пьянили Кейро. Она не только слышала его признания, но и ощущала их своей кожей.

Его рука скользнула ей под бриджи, и Кейро застонала от наслаждения. Она упивалась его ласками, мечтая сорвать с себя одежду, чтобы, устранив последнюю преграду между ними, слиться в одно целое и уступить страсти, которая разгоралась в них обоих с каждой минутой все больше и больше.

Лоутон постоянно напоминал себе, что пошел на близость лишь для того, чтобы завоевать сердце этой чертовки Кейро, и что дрожь наслаждения, пронизывающая каждую клеточку его тела, объясняется предвкушением близкой победы. Завоевав ее любовь, он приобретет союзника, помощь которого будет ему необходима, когда он встретится лицом к лицу с Гардинерами. Однако страсть, с которой он предпринял свою атаку, объяснялась не только уверенностью в успехе. Он понимал, что совершает глупость, из всех женщин выбрав именно эту, но всякий раз, стоило ему коснуться ее, желание пронзало его от макушки до пят. Она проникла в его кровь, как отрава, — однако, зная это, Лоутон все же не мог усмирить своей страсти, наполнявшей его, едва Кейро оказывалась в его объятиях.

Ее пальцы скользнули ему под рубашку, и с губ Лоутона сорвался стон, а потом еще и еще. Руки Кейро ласкали его тело. За эти несколько дней она превратилась в опытную любовницу и безошибочно угадывала, как и где надо прикоснуться к его телу, чтобы подхлестнуть страсть и лишить Лоутона остатков самообладания.

Ее рука пробралась под бриджи и коснулась набухшего мужского достоинства, и из груди Лоутона вырвался прерывистый вздох. Кейро снова и снова ласкала его. Желание переполняло Лоутона, вытеснив другие желания.

Звездный шатер раскинулся над деревьями, защищавшими их от ледяного ветра, и Лоутон сбросил с себя одежду. Одежда Кейро тоже полетела на землю, и, обнаженные, они сжали друг друга в объятиях. Дрожа от сладостного предвкушения, Лоутон любовался волнующими формами соблазнительного женского тела и, увидев, каким желанием сияют зеленые глаза Кейро, окончательно потерял голову.

— Я люблю тебя, — прошептала она, всматриваясь в склонившееся над ней лицо Лоутона. — Только ты умеешь обречь меня на эту сладкую муку, и только ты можешь спасти меня от нее…

Услышав ее слова, Лоутон еще сильнее прижал Кейро к себе. Ее признание прозвучало как сигнал к действию. Он со стоном глубоко проник в нее. Их тела слились в одно целое. Лоутон вдыхал дурманящий аромат ее волос и наслаждался головокружительным восторгом, который дарила ему любовь этой женщины. Она была единственной, кому удалось заставить его забыть обо всем на свете. Он слышал оглушительное биение собственного сердца, выстукивающего волшебную мелодию его души. Он еще крепче прижал к себе Кейро, словно боялся, что она вдруг исчезнет и оставит его одного.

Волны наслаждения захлестывали Кейро, ей казалось, что она парит в небесах, перелетая с облака на облако, и она боялась, что умрет, не испытав до конца сводящее с ума ощущение.

Всякий раз, занимаясь любовью с этим мужчиной, Кейро представляла, что она делает это впервые. Она открывала для себя целый калейдоскоп удивительных, потрясающих ощущений и наслаждалась этим вихрем чувств.

А потом ее мозг и тело будто вспыхнули жарким сладостным пламенем. Кейро показалось, что сию секунду она умрет от наслаждения. По ее телу пробежала дрожь, а потом еще, и она еще крепче сжала Лоутона в своих объятиях, будто искала в нем спасения. Наконец, довершая ее наслаждение, тело Лоутона содрогнулось, освобождаясь от мучительной пытки, и его дрожь отозвалась в каждом ее нерве.

Кейро казалось, что она целую вечность лежит, ослепнув от невыразимого восторга. Она не ощущала тяжести Лоутона, укрывавшего ее от холодного воздуха и сырости. Она будто вознеслась на небеса, не покидая его объятий.

Лоутон тоже чувствовал, как от наслаждения у него пробегает по спине холодок. Однако в отличие от Кейро он отчаянно боролся с собой, пытаясь овладеть своими разумом и телом. Собственное безволие перед страстью к этой женщине пугало его. Но больше всего пугали такие моменты, как сейчас, когда ему начинало казаться, что он и на самом деле любит ее, а не придумал свою любовь.

Собравшись с силами, Лоутон поднялся, чтобы поискать разбросанную одежду. Милостивый Боже! Что, если он действительно потерял голову из-за женщины, которая хочет его погубить? То-то Гардинеры посмеются над ним, и раз уж он сделал такую глупость, ему остается только не терять надежды на то, что Кейро станет его союзником.

Ругнувшись про себя, Лоутон оделся и отошел в сторонку, чтобы собрать хворост для костра. Он-то рассчитывал, что проедет по Индейской территории, держа Лесную Птичку в силках, и сумеет избежать встречи с Гардинерами. Теперь уже такой уверенности у него не было, и Лоутон задумался над тем, станет ли Кейро защищать его в случае нападения. Может быть, она решила придерживаться такой же хитрой тактики, чтобы усыпить его бдительность» и слова любви только хитрая уловка, призванная обезоружить его?

«Нужно изменить план, — решил про себя Лоутон, присаживаясь на корточки, чтобы разжечь костер. — Нужно попытаться воззвать к ее здравому смыслу и убедить отказаться от преступного плана».

— К югу отсюда расположен Янгерз-Бенд, где находится могила Ночной Звезды, королевы бандитов Индейской территории, — неожиданно сообщил Лоутон.

Кейро, застегивавшая куртку, на мгновение замерла и вопрошающе уставилась на Лоутона. Что он за человек! Сначала соблазнил ее и признался в любви, а теперь без всякого перехода рассказывает о какой-то преступнице. Перескакивает с темы на тему с легкостью горной козы!

— Ходят слухи, что самый знаменитый из ее мужей, Джим Джули Старр, убил ее в феврале этого года. К несчастью, доказать это не удалось, — закончил Лоутон, подбрасывая в огонь поленья. Он надеялся, что Кейро воспримет его слова близко к сердцу. — Джим пытался заплатить Майло Хойту двести долларов за то, чтобы он убил Ночную Звезду. Но она нравилась Майло, очевидно, куда больше, чем собственному мужу. Когда Джиму не удалось подбить Майло на убийство, он попытался подставить своего соседа, Эдгара Уотсона, одолжив у него винтовку, ту самую, из которой, по всей видимости, и была убита Звезда. Но у Уотсона было алиби, к тому же он заметил следы сапог Джима неподалеку от того места, где была устроена засада. Судья Паркер снял с Уотсона все обвинения и выслал полицию, чтобы арестовать Джима.

Лоутон посмотрел на Кейро равнодушным взглядом.

— Смерть Звезды только доказывает, что преступление всегда наказывается, — философски заметил он. — Ее предал именно тот человек, которому она больше всего доверяла. Как видно, среди преступников не слишком распространено понятие о чести. Слава Богу, что я не из их числа, — добавил Лоутон как бы между прочим. — Эти люди не задумываясь выстрелят тебе в спину, стоит только зазеваться, даже если считают тебя своим.

Кейро хотела услышать от Лоутона слова любви, а вовсе не историю о том, как Ночная Звезда попала в засаду. Однако раз уж Лоутон, как заяц, перескакивает с одной темы на другую, никак не связанную с предыдущей, она будет вести себя так же.

— Лоутон, мне бы хотелось…

Не успела Кейро договорить фразу, как Лоутон перебил ее:

— Еще рассказывают о другой преступнице, по имени Элла Уотсон, по кличке Пастушка Кейт. Нет, она не имела никакого отношения к Эдгару Уотсону, которого подставили в качестве убийцы Звезды. Кейт занималась кражей скота и продовольствия и продавала краденое с прибылью в сто процентов. — Лоутон поворошил уголья в костре и пристально посмотрел на Кейро. — Но и Кейт пришел конец. В этом году Кейт и ее любовника, Джима Аверелла, выловили в их убежище в Вайоминге. Их так и повесили рядышком. Вот тебе еще один бесславный конец королевы воров и еще один пример того, как порядочная женщина сбилась с пути.

— Все это очень интересно, но я… — попыталась вставить Кейро, но Лоутон снова не дал ей договорить. Его переполняло желание навсегда отвадить Лесную Птичку от преступной жизни ради ее же блага и, конечно, ради своего.

— Впрочем, должен сказать, что самой жестокой преступницей на всем Западе была Кейти Бендер из Канзаса. Она не только славилась красотой, но была еще и своего рода мозговым центром банды. В семидесятые годы Кейти со своей семейкой торговала бакалейными товарами и предоставляла путешественникам стол и ночлег. После того как несколько человек, включая местного доктора, бесследно исчезли, отряд полиции обыскал ферму Бендеров и обнаружил, что жертвы Кейти были ограблены и похоронены в огороде.

Кейро содрогнулась. Ей очень хотелось сменить эту малоприятную тему разговора.

— Черт возьми, Лоутон, — решительно произнесла она, — нам нужно столько всего обсудить, и сейчас как раз время для этого…

Неожиданно совсем рядом просвистела пуля. Лоутон бросился на землю. Пули сыпались дождем так близко от него, что он даже не мог поднять головы.

Вот и настал тот момент, которого он так долго ждал! Гардинеры выследили его, пока он болтал с их наводчицей. Проклиная свое легкомыслие, Лоутон откатился в сторону и, схватив винтовку, выстрелил туда, где, судя по вспышкам, находились его убийцы. Забыв о Кейро — в этот момент ему было не до нее, — он отбежал в сторону, прикрываясь огнем, и залег под деревом.

Дождавшись, когда затаившийся в кустах убийца выстрелит снова, Лоутон прицелился на вспышку и выстрелил в ответ.

Раздавшийся следом за этим вопль подсказал, что выстрел достиг цели. Лоутон быстро повернулся вправо, откуда тоже сверкнул огонек, и выпустил несколько пуль. Винтовка смолкла, значит, и второй выстрел оказался успешным.

Только теперь Лоутон позволил себе расслабиться. Обернувшись, он посмотрел туда, где две минуты назад стояла Кейро. Она вышла из-за дерева с пистолетом в руке — и не с каким-нибудь, а с одним из его «миротворцев», шагнула навстречу, держа Лоутона на мушке. Он не верил своим глазам.

Боже милосердный, она собралась прикончить его! Лоутон колебался какие-то доли секунды. Он не решался выстрелить в Кейро, но боялся, что она сделает это первой. В любой другой ситуации он не колебался бы, но не теперь.

Щелчок курка привел его в чувство. Сработал инстинкт самосохранения. Кейро прицелилась, и у Лоутона не осталось выбора. Отшвырнув винтовку, он мгновенно выхватил пистолет и выстрелил в правое плечо Кейро, рассчитывая только ранить ее, чтобы она промахнулась. Выстрелы грянули одновременно, после чего наступил тягостный момент ожидания, — соперникам предстояло выяснить, кто в кого попал.

Выражение лица Кейро в тот момент, когда она поняла, что Лоутон ранил ее, он будет помнить до самой смерти. Боль и ужас отразились на нем. Кейро рухнула на землю, прижимая к себе окровавленную руку.

Пуля, выпушенная из ее пистолета, просвистела у Лоутона над головой. Он так испугался того, что она собирается сделать, и того, что вынужден был сделать сам, что некоторое время простоял столбом и только через несколько секунд, которые показались ему нескончаемыми часами, обратил внимание на громкий треск в кустах.

Бросившись на звук, Лоутон успел заметить, как раненный им противник продирается сквозь кусты, бережно прижимая винтовку к груди. Лоутон слишком поздно догадался, что Кейро целилась в третьего головореза, который подкрадывался к нему.

Пока Лоутон гнался за бандитом, Кейро переложила пистолет в левую руку, чтобы выстрелить во второй раз. Одновременно грянули три выстрела — Кейро, Лоутона и неизвестного злодея.

Он бросился вперед и вскинул винтовку к плечу, намереваясь выпустить в Лоутона порцию свинца. Однако спустить курок он так и не успел — широко раскрыв глаза и истекая кровью, он ткнулся лицом в землю и замер навсегда.

Лоутон лежал, распластавшись на земле и осыпая себя проклятиями. Черт возьми, ведь он чуть было не застрелил Кейро! Она прицелилась в нападавшего на него бандита. Ее пуля предназначалась убийце, а не Лоутону. Она пыталась спасти его от смерти, и вот как он ее отблагодарил!

Лоутон осмотрелся по сторонам. Кейро лежала на земле, скорчившись от боли. Невысказанный вопрос в ее затуманенных болью глазах заставил Лоутона пережить все муки ада. Он понимал, что отныне и навеки заслужил ее ненависть.

Лоутон с виноватым видом подошел к плачущей от боли Кейро.

Он раскрыл было рот, собираясь попросить прощения, но Кейро его опередила.

— Ты с ума сошел! — выкрикнула она сквозь слезы, — Я хотела спасти твою жалкую, никчемную жизнь, а ты чуть не убил меня! Черт возьми, Лоутон, сначала ты сказал, что любишь меня, а через минуту чуть не отстрелил мне руку.

Глаза Кейро метали молнии.

— Проклятие, с таким любовником не нужно и врагов. В чем дело? Или ты настолько пожалел о своих словах, что задумал избавиться от меня навеки, решив, что это лучший способ взять их обратно? — Кейро горько рассмеялась. — Не сомневаюсь, что ты собирался написать подробный рапорт о том, что я погибла вместо легендарного Лоутона Стоуна, пав от злодейской пули.

Пока Кейро отчитывала его, Лоутон рухнул на колени, чтобы осмотреть ее рану.

— Прости, Кейро, я думал… — виновато пролепетал он. Кейро отпрянула от него, будто ее собирался укусить скорпион.

— Никогда больше не прикасайся ко мне, маньяк! — зло выпалила она.

— Позволь мне осмотреть рану, — попросил Лоутон.

Он чувствовал себя ужасно, сознавая, что собственными руками чуть было не погубил молодую, красивую женщину. Мучения, которые он перенес, пока решался на выстрел, не шли ни в какое сравнение с теми, которые терзали его сейчас.

Кейро была вне себя от ярости. Сердитым рывком она разорвала рукав и указала на сочившуюся кровью рану.

— На, смотри, — произнесла она сквозь слезы. — Теперь ты наконец доволен? — Приступ тошноты заставил Кейро замолчать. Потоки слез хлынули из ее глаз. При виде их сердце Лоутона разрывалось на части. — Ненавижу тебя. Ты мне отвратителен. Я… — Голос Кейро снова дрогнул, и она поморщилась от боли.

Лоутон поднялся на ноги и, чувствуя себя совершенно убитым, побрел к лошадям, чтобы взять из седельной сумки все необходимое для оказания первой помощи. Тем временем Кейро немного успокоилась. Утерев слезы, она взглянула на Лоутона с откровенной ненавистью.

— Ты, случайно, не собираешься» выстрелить в меня еще разок? Или считаешь, что с меня достаточно и этой дырки и гангрена доведет до конца то, что ты начал? — Она прижала к груди раненую руку и горько рассмеялась. — Не сомневаюсь, ты получишь невыразимое наслаждение, когда будешь ампутировать мне руку. Кровожадный маньяк!

— Перестань, — перебил ее Лоутон, делая героические усилия, чтобы не взорваться и не ответить тем же на колкости Кейро. — Я думал, ты целишься в меня, и выстрелил машинально, чтобы защититься.

— Целюсь в тебя? — вскинулась Кейро и тут же охнула от боли. — Какого черта я стала бы это делать? Кто из нас двоих больше похож на умалишенного? — Она зло посмотрела на Лоутона. — Пока ты отстреливался от тех двоих, я заметила третьего, который целился в тебя из-за деревьев, и выстрелила в него. Он только поэтому не успел выстрелить тебе в спину. Теперь я жалею о том, что вмешалась! Жаль, что тебе не досталась эта пуля. Однако я не сомневаюсь, что из твоей раны вытекла бы не кровь, а холодная водичка, которая тут же покрылась бы коркой льда, бессердечный истукан!

Лоутон покаянно опустил голову.

— Я слишком поздно понял, что ты задумала, — проговорил он невнятно и поспешно стал осматривать рану. — У людей моей профессии нет права на ошибку, так же как и нет второго шанса. Я действовал инстинктивно. И очень сожалею о том, что случилось, — скороговоркой произнес Лоутон.

— Сомневаюсь, — фыркнула Кейро и оттолкнула от себя Лоутона.

Не обращая внимания на протесты и болезненные вопли пациентки, он залил рану дезинфицирующим раствором.

— Кость не задета, — констатировал Лоутон, залепляя плечо пластырем.

— Какое счастье! Наверное, тебе ничего не стоило выстрелить мне прямо в сердце, если бы это пришло тебе в голову, — не унималась Кейро.

— Пожалуй, — согласно ответил Лоутон.

С его стороны это было не хвастовством, а обычной констатацией факта. Кейро видела Лоутона в деле. Оба пистолета и винтовка в его руках разили с убийственной меткостью и молниеносной быстротой. Однако больше всего Кейро расстроил тот факт, что Лоутон совсем не доверяет ей. Ведь допустил же он мысль о том, что она собиралась убить его.

Как выясняется, она, Кейро Калхоун, совершенно не умеет разбираться в людях. Мужчина, который, как ей казалось, любит ее, повел себя как бездушная машина, которая стреляет во все, что бегает, ползает или летает, во все без разбору!

Пока Лоутон бинтовал Кейро руку и делал перевязь через плечо, она, не отрываясь, смотрела на него. Какое удовольствие она испытала бы, узнав о его раскаянии! Каждое сказанное сгоряча слово только укрепляло его подозрения в том, что она с радостью прикончила бы его. Впрочем, он и сам понимал, что вполне заслуживает всех ее оскорблений и проклятий. Лоутон в душе и сам был согласен со всеми ее обидами. Но все ее ругательства не шли ни в какое сравнение с теми, которыми он сам себя мысленно осыпал.

Наконец Лоутон закончил перевязку, и Кейро, осмотрев дыры в жакете из оленьей кожи, спросила:

— Что дальше? Соберешь убитых и снова перестреляешь их ради спортивного интереса?

Лоутон вздрогнул от ее злой шутки, но сдержался и молча отправился осмотреть трупы подстреленных бандитов. Взглянув на них, Лоутон узнал известных преступников, воровавших лошадей и скот на территории племени крик, но ни один из них не состоял в банде Гардинеров.

Лоутона снова охватили сомнения. Все последние дни он убеждал себя в том, что Кейро и есть таинственная Лесная Птичка. Каждое ее слово казалось ему двусмысленным, а ловкость и изобретательность в обращении с оружием заставляли опасаться ее вдвойне. Однако люди, пытавшиеся его убить, не были посланы Гардинерами. Что ж, выходит, он напрасно подозревал Кейро?!

«А что, если она все же хотела воспользоваться удобным случаем? — снова принялся точить его червь сомнения. — Может быть, она хотела избавиться от тебя без помощи Гардинеров и выстрелила в убийцу только потому, что испугалась, когда ты прицелился в нее. Может быть, Гардинеры все же поджидают тебя в каком-нибудь укромном месте, на что и намекала посланная ими телеграмма».

Все это было вполне вероятно. Однако Лоутон по-прежнему не мог взять в толк, с какой стати эти трое решили на него напасть.

В голове Лоутона роились тысячи вопросов и ни одного ответа. И он приступил к самой неприятной обязанности — ему предстояло предать земле убитых. Он надеялся, что Кейро немного успокоится, пока он будет заниматься этим нерадостным делом.

Когда Лоутон вернулся, Кейро уже лежала, завернувшись. в одеяло. С Лоутоном она не разговаривала и, казалось, даже не замечала его присутствия. Поначалу она продолжала осыпать его оскорблениями, но потом притихла, всем своим видом демонстрируя молчаливое презрение.

Терзаемый сомнениями и раскаянием одновременно, Лоутон завернулся в свое одеяло, понимая, что уснуть ему удастся едва ли.