Попаданчество — оно такое

Пролог

«Бззззз! Бззззз! Бззззз!»

Чёрт, что на этот раз, у кого отказал инстинкт самосохранения? Нет меня! Достали, гады, спать не дают…

«Бззззз! Бззззз!»

Будильник? Он самый, век бы его не слышать, какой же у него противный звук… Но ведь не успокоится, пока его не выключу…

«Бззззз! Бззззз!»

— Всё, всё, встаю…

«Бззззз!»

— Заглохни! — вслепую найдя кнопку выключения, я с превеликим удовольствием со всего маху заехал по ней. Наконец-то, пыточное устройство повержено. Блаженная тишина! Так, а какой сегодня день, а то я совсем из колеи в последнее время выпал? Пятница? Тринадцатое? М-да, чую, этот день я запомню надолго. И он уже мне заранее не нравится.

Подняться, собрать разбросанную по комнате одежду, привести себя в порядок — вот такое у меня задание на ближайшее время. Впрочем, это задание я выполняю пять дней в неделю на протяжении вот уже двадцати двух лет. Интересно, за это хоть какая-то ачивка¹ полагается? Если да, то я её точно заслужил. Через две минуты, к своему глубочайшему удивлению, я понял, что всё ещё хочу спать, а этого не может быть в принципе. Я из тех людей, что если уже встали, то спать не хотят, и такое со мною впервые. Не к добру это, ой не к добру.

Приведя себя в порядок, я заскочил на кухню поставить чайник и нарезать бутерброды, а потом пошёл будить брата. Брат, в отличие от меня, — полноценная сова и любит поспать подольше. Нет, я тоже, конечно, люблю поспать, но не могу спать больше девяти часов, как бы не старался. А вот он может, чем постоянно пользуется. Вот и сложилось у нас, что я просыпаюсь первым, готовлю завтрак и уже тогда иду будить его, а он приходит на всё готовенькое и только наслаждается, лентяй чёртов.

— Саня, вставай! Завтрак на столе не трогай, он мой, я в ванной! — прокричал я, как только открыл дверь его комнаты.

— Ну ещё пять минут… — приглушённо раздалось из-под одеяла.

— Саня, ленивая ты задница, вставай! Мне некогда тебя ждать, у меня сегодня последний день сдачи, и я не хочу опоздать. Мне же потом все мозги выедят, а я, когда вернусь, повторю эту процедуру с тобой. Я тебя знаю: как только закрою дверь, ты тут же плюхнешься обратно спать.

— Угх, сейчас, дай проморгаюсь. Всё, уже встал, — по полу быстро пошлёпали его босые ноги.

Я пошёл доставать из стиральной машины свою одежду. Нужно её развесить, чтобы к вечеру полностью высохла. Пока я занимался столь полезным делом, из соседней комнаты стали доноситься тихие причитания, жалобы на несправедливость мира, жестокость брата и всеобщее непонимание, но мне было на это плевать с высокой колокольни.

За время, что мы живём в одной квартире, я уже приобрёл полный иммунитет к подобного рода речам. Да и все эти братские причитания я выучил наизусть ещё в первый год и теперь могу дословно цитировать в любое время дня, ночи, вообще в любое время суток, в любом состоянии и направлении — они мне, как черви, залезли в мозг и не хотят оттуда вылезать, сволочи.

Брат не то что не мог придумать что-нибудь новенькое, он просто был до жути ленив. Поэтому, однажды пересилив себя, он сочинил себе по одной речи на каждый паршивый, по его мнению, случай своей жизни и заучил наизусть, а потом начал повторять раз за разом, пока это не вошло в привычку. Так что причитал он без чувства, а, скорее, по обязанности, просто потому, что так нужно. В общем, этот утренний ритуал стал неотъемлемой частью нашей жизни.

Вернувшись на кухню, я застал там уже полностью одетого братца, который с аппетитом жевал мои бутерброды и запивал их моим же кофе. Вот гад! Никто не смеет жрать мой хавчик, никто!

— Сань, а Сань, тебе удобно? — начал я издалека.

— Угу! — он запихнул в рот мой бутерброд и усиленно старался его прожевать, поэтому смог только невнятно что-то промычать и энергично кивать в знак согласия. Форменный хомяк, просто слов нет. Цензурных.

— Хорошо себя чувствуешь?

— Угу, — очередной кивок.

— Наверное, вкусно, да?

— Эээ, да, очень вкусно, — кажется, он что-то заподозрил. Вон, как насторожился.

— Хорошо, — вкрадчиво произнёс я, и брат сообразил, что что-то явно не так.

— У тебя ничего не случилось? — простодушно и участливо спросил он, а глаза его забегали в поисках пути к отступлению.

— Да-да, у меня все хорошо, не считая того, что ты сожрал все мои бутерброды!

Всегда хотел сделать одну вещь, вот только никогда не было подходящего повода, а если повод и был, то время или место были неподходящими. Найдя взглядом один из двух оставшихся ещё с прошлой недели пирожков, я схватил его и запустил в сторону брата.

Я хотел не попасть в него, а просто напугать, но он, не зная этого, бросил в меня бутерброд, который держал в руке. Два снаряда столкнулись ровно посередине. Пока я очумело смотрел на результат, Саня, не теряя ни секунды, выскочил за дверь. Вот же, одним словом, мелкий. Преследовать его мне было лень, весь запал разом прошёл. Бутерброд было жалко, ни за что ведь погиб.

С грустью в последний раз бросив взгляд на дело рук нечистой хари, я всё же смирился с тем, что мне придётся делать себе завтрак сначала. Не то чтобы это было мне в тягость — пара минут, и всё будет готово, — но всё же раздражало.

Качаясь на единственном более или менее целом стуле, я размышлял о том, что мне сегодня предстоит. Универ — это понятно и неизбежно, он уже давно стал тем меньшим злом, с которым я смирился уже года так три назад. Радовало то, что делать мне там сегодня особо нечего, всего лишь сдать одну практическую работу да выслушать от преподавателя, какой я безответственный тип, но это привычно и понятно, а потому не страшно. После этого будет как минимум два часа свободного времени, которые я смогу потратить на всё, что мне заблагорассудится.

Часам к трём дня мне нужно было быть при полном параде на месте дислокации юных энтузиастов и их более зрелых товарищей и наставников, что проливают свет учения в наши тёмные головы путем тяжёлых физических тренировок. Если по-простому, то в три часа начинались занятия в одном из клубов исторической реконструкции. Глава клуба — старый исторический реконструктор Максим Максимыч — очень не любил, когда опаздывают.

На вечер у меня тоже были планы: Женька пригласил отпраздновать свою днюху, а так как слово «умеренность» ему не знакомо, было более чем вероятно, что пиршество продлится аж до самого утра. В принципе, в этом не было ничего плохого, вот только мне опять, как самому непьющему и не приемлющему алкоголь в больших дозах, придётся всех развозить по домам.

За такими мыслями я и не заметил, как доел последний бутерброд. Тоскливо посмотрев на пустую тарелку, я был вынужден признать, что сама она едой явно не собиралась наполняться. С грустным вздохом поднявшись на ноги, я убрал грязную посуду со стола, бросив её в раковину, и пошлёпал в свою комнату за зачёткой, в которой пустовала последняя строчка.

— Олег, — Саня просунул голову ко мне в комнату, быстро обвёл её глазами и, найдя меня, удовлетворенно кивнул, — знаешь, мне что-то не по себе…

— Дома не останешься! Я сказал!

— Да я не об этом, — скривился он. — Предчувствие у меня плохое.

— Насколько? — обеспокоился я.

— Не знаю, со мной такое впервые, — честно признался Саня.

— Чёрт, как не вовремя, нет чтобы предсказать мне большую удачу, так каждый раз всякие гадости предсказываешь, — теперь настала моя очередь кривиться. — Естественно, откуда идёт напряжение, ты не знаешь?

Брат виновато потупился.

— Хотя чего ещё ожидать от такого предсказателя, как ты, — фыркнул я. — Только и можешь мелкие пакости кликать.

— Я хоть это могу, а от тебя вообще пользы только на кладбище и дождёшься, когда в гробу удобрением лежать будешь, — не остался в долгу брат.

— Ладно, я тебя понял и сегодня буду предельно осторожен.

— Смотри, ты мне ещё живой нужен, у меня на домработницу лишних денег нет.

— Да-да.

— Что «да-да»? Тебе лучше посерьёзнее отнестись к моим словам, иначе будет, как в прошлый раз.

— Это когда ты говорил не есть подозрительную шаурму, а я не послушался и остаток дня с толчка не слезал? Да уж, случилось страшное.

— Иди ты!

— Ну-ну, не обижайся, пророк ты наш доморощенный.

— Вот так всегда, хочешь людям как лучше, а они этого не ценят, — причитая себе под нос, Саня пошёл в прихожую.

Что бы я ни говорил, но на самом деле его слова я воспринял очень серьёзно. Саня вообще ошибался крайне редко, и не просто «крайне редко», а очень-очень редко, почти никогда. За всю жизнь я мог пересчитать все подобные случаи по пальцам одной руки. Брат и вправду может предсказывать: он может предсказать шанс наступления той или иной ситуации и, исходя из своего предсказания, сделать выводы. Саня уже не раз это подтверждал. Хоть я и зову его пророком, до этого звания ему ой как далеко, примерно как и до первого пророчества, что будет отвечать всем канонам, то есть непонятного, полного двояких моментов, туманного и походящего на бред сивой кобылы. Его способности находятся в области ощущения угрозы или, наоборот, удачи для себя и других. Впрочем, в наши дни это не такая уж и редкость: любой военный, побывавший в «горячей» точке, мастер боевых искусств, да и просто человек с развитой интуицией могут провести моментальный анализ совокупных фактов и на его основе спрогнозировать ближайшее будущее. Я тоже в этом плане не «чайник», как-никак, ученик шамана. Первое время было даже смешно. До того момента, когда впервые провалился в транс.

Учился я в Бурятии у своего деда, он единственный из нашей семьи якшался с духами. Было время, когда я пытался выведать, где же он умудрился найти шамана, чтобы у него выучиться, но он на все мои вопросы только загадочно молчал и хитро улыбался. Сам я так и не понял, как получилось, что я стал у него учиться. Наверное, всё началось лет с шести, тогда меня впервые на всё лето привезли к деду на Байкал, чтобы я дома не мешался под ногами и чтобы старому было чем заняться, всё же девятый десяток пошёл. Сначала моя учеба маскировалась под игру, а с одиннадцати лет дед начал меня учить, уже не скрываясь, и я в тринадцать вошёл в свой первый транс, а затем в пятнадцать ступил на Тропу духов. Неудачно ступил, нужно сказать, даже вспоминать не хочется. После этого дед запретил мне даже думать о том, чтобы попытаться снова. Сказал, чтобы я об этом и думать забыл, пока мне не стукнет двадцать, а после завалил меня горами теории: что, почём и кого, какие вкусы в мире духов. В двадцать лет я под чётким контролем деда снова вошёл на Тропу. В этот раз всё прошло без всяких эксцессов, и я даже обзавёлся своей личной свитой среди духов: младший дух льда, что весьма неплохо, и три простых элементальных духа низшего уровня.

Личная свита — показатель силы шамана, чем она больше, тем он сильнее. Вот только в нашем мире духам очень неуютно, он высасывает у них силы, а затем убивает, поэтому у нас водятся только слабые духи, которых в состоянии прокормить один шаман. Более сильным духам тут делать нечего, вот и получилось: всякая мелочь есть, а что-то более весомое днём с огнём не сыщешь. Одно баловство остаётся в распоряжении шаманов, вот про них все и забыли, а они и рады, что их не беспокоят.

Пару раз спросил у деда, какая у него свита, после чего прослушал целую лекцию о том, что такие вопросы не задают даже родственникам. Ведь никто не будет добровольно раскрывать свои секреты — знания, как говорится, сила.

Плюс к шаманизму я могу «читать» людей, их самые сильные эмоции, или, точнее, угадывать их. А на кладбищах ощущаю значительный прилив сил, вызывать духов тут получается намного легче, чем где-либо ещё, вот только в большинстве случаев получается вызвать не того, кого хотел, а дух какого-то местного мертвяка. Такая вот неординарная пара братьев в нашей семье.

Универ встретил меня… короче, встретил. Всё прошло, как я и планировал: препод не зверствовал и был на удивление добр и весел — видимо, радовался, что больше мою группу у себя на занятиях не увидит; зачёт поставили быстро, как в сказке, что ещё больше подняло градус моего удивления; встретил парочку друзей в холле, немного поговорили о том о сём — про вечеринку напомнили, сказали, что будут ждать. Короче, всё пучком.

Выходил я из здания пыток и мучений юных падаванов очень и очень быстро, не хотелось оставаться в этом пристанище знаний ни одной лишней минуты. Вдруг кто-то возьмёт, да вспомнит обо мне, а мне такие траблы ни к чему, других дел по горло.

Так как закончил я раньше, чем ожидал, в моём распоряжении оказалось на час больше времени, чем было запланировано. Идти домой было лень, тем более, что как только приду, сразу же придётся уходить. Поэтому решил сразу пойти в клуб. Хотя и не по графику, ничего страшного не случится, если я отработаю свою норму пораньше. Тем более, Максимыч уже там и не откажет мне в паре внеочередных персональных уроков.

По дороге в клуб юных натуралистов я решил зайти в кафешку «Семицветик» — уж очень там выпечка вкусная, я на неё конкретно подсел после того, как меня впервые туда привели и угостили. Закупившись провизией на почти всю имеющуюся наличность, я наставил свои ноги на путь истинный, то есть пошёл в клуб «Страйк». Откуда взялось такое название, я не интересовался, не моё дело, главное, что заниматься там удобно, и обучение было на должном уровне.

На входе я сразу же столкнулся со старым реконструктором.

— Здравствуй, Максимыч. Как ты тут?

— Олег? Ты что здесь забыл? — удивленно посмотрел он на меня.

— В то, что я решил заскочить просто так, ты не веришь?

— Ищи дурака.

— Вот так, никто мне не верит! — патетично воскликнул я, а затем закончил уже нормально:

— И правильно, между прочим.

— Шут.

— Нет у тебя почтения и трепета перед великим искусством. В общем, я решил прийти немножко пораньше и выклянчить у тебя парочку уроков.

— Хе, прям-таки решил? — усмехнулся он в усы.

— Ну, типа того.

— Ладно, проходи, третьим за сегодня будешь.

— А что, кто-то ещё есть?

— Думал, ты один такой умный? Ан, нет. Первой сегодня была Оля, а вторым Женёк подошёл, — если первое имя для меня не было неожиданностью, второе вогнало меня в полнейший ступор.

— Этот лентяй соизволил поднять свою царскую задницу и почтить сии стены своим присутствием? Не верю! Что-то размером с динозавра в лесу сдохло, а то и весь лес вымер.

— Я тоже сначала подумал, что у меня уже глюки перед глазами от недосыпа появляются, но реальность — штука суровая. Не задерживайся, я тебя жду в третьем секторе. Как только переоденешься и разогреешь мышцы, сразу же ко мне, дам тебе пару уроков на тему «Как нужно правильно держать ту палку, что мечом зовётся».

— Сэр, есть, сэр! — гаркнул я и кинулся в раздевалку.

Зайдя в огромный тренировочный зал, я сразу же увидел Ольгу, сосредоточенно пускавшую одну за другой стрелы в самую дальнюю мишень и немного хмурившую брови каждый раз, когда стрела ложилась за пределами одной только ей известной зоны. И что ей только не нравится? Вон, с пятидесяти метров в круг диаметром в пять сантиметров может спокойно попасть, а ей всё мало, эльфийка безухая. Мне бы так, как ей, я, вон, еле попадаю с пятидесяти метров в мишень диаметром в пятьдесят сантиметров.

Но не будем о грустном. Да и сравнивать себя с Олей в её же стихии — это только ещё больше опускать свою самооценку, а она у меня и так каждый раз после того, как я беру в руки лук, ниже канализационных труб. Ровнять себя с ней и вправду глупо, мастер спорта, как-никак. Видимо, почувствовав, что за ней наблюдают, Ольга перестала стрелять, повернулась ко мне и приветливо улыбнулась.

— Привет, Самурай! — она помахала мне свободной рукой. — Не ожидала тебя здесь увидеть в такое время.

— И тебе приветик! Знаешь, я тоже не особо ожидал здесь кого-то увидеть, кроме Максимыча. Ты так регулярно ходишь или как получится? — с этими словами я приступил к разогреву мышц.

— Как получится, а что?

— Да вот думаю, насколько же ты далеко ушла в нашей группе, и как долго мы будем тебя догонять.

Ольга рассмеялась.

— Таким лентяям, как вы, понадобится не меньше сотни лет, чтобы сравняться с великолепной мной.

— Я волнуюсь, чтобы эта сотня не переросла в три.

— Ну-ну, волнуйся дальше. А ты сам зачем тут?

— Как зачем? Тренироваться.

— Тьфу ты, а поконкретнее?

— Появилось свободное время, вот и решил прийти, чтобы потом под вечер силы остались хоть на что-нибудь, кроме как дойти до кровати и упасть в объятия Морфея.

— Говорю же, лентяй, — вынесла она приговор.

— Не лентяй, а человек, экономящий свои внутренние ресурсы, — прервав разминку, возразил я, многозначительно подняв указательный палец.

— Точно, типичный лентяй. Ладно, не буду тебе больше мешать, а то совсем обленишься. Удачной тренировки.

— Спасибо. И тебе, — поблагодарив её, я вернулся к разминке. И — раз, и — два, и — три…

Я пришел в клуб три года назад, как раз после поступления в университет. Моя подруга однажды решила, что мне жизненно необходимо почувствовать что-то новенькое, и в своём стремлении втянуть меня в очередную авантюру она на этот раз безоговорочно преуспела. Хотя клубом это назвать было сложно, скорее, это было объединение людей, связанных идеей, стремлением, хобби, прилагающих все силы для реализации поставленных целей. Людей, которые повидали на своём веку много разных ролевых игр и исторических реконструкций тех или иных событий и принимали в них непосредственное участие. В основном, там были парни и девушки от девятнадцати до двадцати семи лет, я же, можно сказать, находился в середине возрастной категории — двадцать два года — ни много, ни мало. Там я общался с самыми разными людьми на самые разные темы, узнавал множество новых вещей и вскоре втянулся. Мне очень понравилось примерять чужие роли, играть чужие жизни, соревноваться с другими, более сильными и умелыми, людьми.

Однажды мне подсказали, что в моём городе есть официальное общество реконструкторов, и заодно показали, где оно находится. Там я нашёл новых друзей, разделявших мои чувства и мысли по поводу нашего маленького хобби. Учили там качественно, на мой взгляд, даже очень. Этого, впрочем, стоило ожидать, так как среди учителей были два признанных в стране фехтовальщика и несколько мастеров спорта в области боевых искусств.

— Ну что, готов?

Голос Максимыча вывел меня из транса. Что-то чересчур глубоко я ушёл в воспоминания.

— А? Да-да, готов.

— Тогда не стой там, а иди сюда! Преподам тебе парочку уроков и покажу несколько неизвестных тебе хитростей.

Я внутренне передёрнулся, но заинтересованное выражение лица не поменял. Неотвратимое не отвратить. Или, как говорил господин Суворов, тяжело в учении — легко в бою. Вот так и у меня.

— Иду, Максимыч, иду. Morituri te salutant!²

— Кхе-хе… Всё, больше не могу, — я уронил тренировочные мечи на пол и сам упал следом за ними.

— Хорошо. На этот раз ты двигался намного лучше, прогресс налицо.

Ага, виден. Начиная последнюю связку контрударов, я подумал, что одним переломом там не обойдётся. Ещё раз один такой раз — и всё, бывайте, мои здоровые рученьки, здравствуй, добрый гипс.

— Это что сейчас было?

— Это? Это, Олег, мой уровень. Добро пожаловать. Понравилось?

— Не то слово! Чтобы я ещё хоть раз напросился с тобой на полный контакт, да ни в жизнь! Ты монстр.

— Скажешь тоже! Вот видел бы ты моего учителя — вот был мужик, до последнего меня гонял. Ни разу за десять лет учёбы я не смог его достать, только на одиннадцатый год появились первые проблески успеха.

— Десять лет? Да ладно!

— Точно, — усмехнулся Максимыч. — А ты молодец, свою победу урвал честно и не один раз, хвалю.

— Хорошо, что это ты, а не твой уважаемый учитель.

— Угу.

— Думаю, на сегодня мне хватит, ноги не держат, — я сказал чистую правду, мне даже думать было тяжело, не то что ходить.

— Н-да? — внимательно оглядел меня Максимыч. — Похоже, на сегодня с тебя действительно хватит, ты прав. В понедельник ровно в шесть, не опаздывай.

— Спасибо. Всего доброго.

— И тебе, и тебе, — Максимыч пошёл к выходу, а я остался лежать, разглядывая потолок. Ещё пару минут так полежу, и пойду.

Ну вот, можно считать, что второй пункт плана на сегодня успешно выполнен, осталась только самая малость — дотащиться до дома.

И так каждый раз, когда Максимыч меня тренирует: гоняет в хвост и в гриву, спуску не даёт, зато и пользы от одного такого занятия больше, чем от десяти групповых тренировок. Единственное, что огорчает, — не хочет он меня обучать работе двуручником, пока я только с парными мечами тренируюсь. Не то чтобы я их сильно не любил, просто мне очень нравится большое оружие, только вот, по словам Максимыча, таланта у меня к нему нет, а к парному, наоборот, имеется. Впрочем, мне грех жаловаться: то, что другие изучают от двух до трёх лет, я прохожу за год, максимум полтора. Например, если полный курс обучения в среднем занимает от восьми до десяти лет, я пройду его лет за пять-семь. Те же парные мечи я уже почти полностью освоил, осталось только отшлифовать — и это за три года. Ну, очень быстро. Правда, есть тут и свои минусы, куда же без них. Самый главный, пожалуй, — отсутствие боевого опыта. Но это, в принципе, поправимо. Освоить парные мечи было непросто, а уж первое время, как я за них взялся, и вспоминать не хочется, аж мурашки по коже — я тогда через раз в собственных руках путался. Вот кому хорошо, так это копейщикам. Копьё — одно из самых лёгких в освоении оружие. Конечно, и там есть свои тонкости и уловки, но, тем не менее, сравнивать его с парным оружием глупо и бессмысленно.

Я бы мог освоить и связку «щит-меч», но не судьба, не люблю я щиты. Десяток сильных ударов по щиту — и рука уже немеет, ещё пяток — и двигать ей становится сложно, ещё пять — и ты уже ей не можешь даже пошевелить. Когда выходишь против того, кто вооружён двуручником или топором, бой превращается в избиение. А стоит выйти против боевой секиры или, не дай бог, боевого молота, то всё, пиши пропало — перед тобой открываются двери в персональный ад. А вот против копий — самое оно, вот тогда ты начинаешь ценить свой щит.

Кое-как оторвав щёку от столь манящего пола, я всё же смог встать на четвереньки, а затем подняться на ноги. Было ощущение, что ещё шаг-другой, и я опять поцелуюсь с полом. Ноги дрожали и подгибались, руки тоже дрожали и не хотели ни сгибаться, ни разгибаться. Пресс ныл от синяков, полученных в результате многочисленных мощных ударов Максимыча, от которых не спасла даже защитная экипировка. С трудом подняв мечи, каждый весом более килограмма, отличающиеся от своих боевых собратьев отсутствием заточки, я пошаркал к оружейным стойкам. Теперь в душ, а потом — домой.

Уставший, но довольный, я ждал такси, которое вызвал буквально пару минут назад. Оставшихся у меня денег как раз должно было хватить на оплату проезда. И это чудесно, ибо нормально ходить в ближайший час я точно не смогу, а до дома путь неблизкий.

Такси подъехало быстро, минуты через три. Оперативно, ничего не скажешь. Сев в машину, я назвал адрес, вставил в уши «таблетки» и под умиротворяющую музыку погрузился в лёгкую дрёму. Вечер у меня был уже весь распланирован, но, видимо, судьба была против, послав нам наперерез каких-то хмырей, возомнивших себя царями дороги — типа, они круче яиц и светофор на перекрёстке им не указ. Столкновение было внезапным, я даже не успел почувствовать боль от того, что в меня на полной скорости въехала трёхтонная махина. Наступила тьма.