Попаданец в поисках смысла

Глава 13

Не знаю, как другим, а мне было довольно интересно и, можно сказать, волнительно прохаживаться вдоль выложенных товаров и хотя бы просто разглядывать их. Шерстяные, льняные, пеньковые и прочие грубые ткани для обычных людей были или неокрашенными, или имели простые неброские цвета. То, что предназначалось для более состоятельных, сразу выделялись своей лёгкостью и буйством расцветок. Нет, я видел, конечно, в доме владетеля гостей, каждая деталь одежд которых имела свой собственный уникальный цвет или даже цветные узоры.

Не знаю, может раньше я относился к этому с пониманием, но не сейчас. Мне объяснили, что чем богаче человек, тем больше он хочет выделяться на фоне толпы. Считается, что просто доступ к разнообразию цветов уже является признаком благосостояния. Вот люди и заказывают одежды настолько пестрых соцветий, что глазам становится больно.

Повседневная одежда тех, кто не считает себя богатеем, но и бедным не хочет прослыть, отличается от праздничной умеренной гаммой из четырех или пяти цветов. Слугам в особые дни позволительно иметь три цвета. В обычные дни поселяне ходят в неокрашенных холстинах, а в другие: в одно- и двухцветных.

В доме Ральмевика Ануракта как-то так сложилось, что модные городские тенденции, изменяющиеся чуть ли не каждый год, редко находили своих почитателей. Когда-то господин владетель прилюдно высказался, что тратить кучу монет на новинку, чтобы через несколько месяцев убрать ставшую немодной одежду в сундук и никогда к ней не притрагиваться — признак недалёкого ума. И это замечание, неоднократно повторяемое как рыцарями, так и даже многими слугами, довольно прочно въелось в сознание.

Правда, в последнее время, из-за большого количества гостей, имеющих о модных тенденциях совсем другие представления, некоторые местные жители снова стали стараться выглядеть привлекательно, в том смысле, как это они понимали. Но если к цветам и узорам имеется определённая предвзятость, то вот к качеству материи вопросов нет. Этим и решили воспользоваться женщины, столпившиеся возле лотков торговцев. Их руки непроизвольно тянулись к самым изысканнейшим тканям, произведённым в богатых южных гератиях. Некоторые из этих произведений искусства ручного ткачества настолько тонки и невесомы, что требовались или подкладка, или несколько слоёв, дабы девушка не выглядела раздетой. Мужчины, естественно, выбирали более плотные материи со стойкими красками, способными выдержать многочисленные стирки.

Особый интерес представляли ткани, окрашенные в глубокий чёрный цвет. Эта мода пришла не из северных гератий, как ни странно, поскольку люди там больше, чем где ни было подвержены практичности, а из королевств. В какое-то время в тех далёких землях пришли к мнению, что быть одетым в полностью чёрную одежду, — это вызов всему, что только можно представить. К тому же на чёрном одинаково эффектно смотрится и серебро, и золото. Спустя какую-то полусотню лет, эта мода перевалила через границу, и как зараза начала распространяться по гератиям, вызывая столь противоположные чувства, что некоторые люди начали вызывать странных модников на дуэли, подозревая в них тайных королевских агентов. Те же отвечали, что шпионы никогда бы не стали так явно подставлять себя, и обвиняли подозрительных в отсутствии здравого смысла.

Эти конфликты народ быстро прозвал ‘чёрной завистью’, что послужило причиной ещё большего интереса к иностранной моде. Забавно, что Инна, проведя поиск данного выражения в своих модулях знаний, заявила, что в других культурах оно тоже встречается, но имеет совершенно иную историю и смысл. Почему ‘зависть’? Чёрная ткань редка и продаётся за совсем неприличные деньги. И всё из-за того, что тайну получения такого стойкого красителя в королевстве, где его производят, держат в строжайшем секрете, и за одну лишь мысль о возможной передаче за границу, на плаху отправляются все ближайшие и дальние родственники. Сама ткань, очень приятная на ощупь, тоже не проста в изготовлении и имеет название ‘бархат’.

Вот сейчас не менее десятка человек столпились у торговой палатки Игана Рейна, который специально вышел в чёрном камзоле и красовался в лучах Жёлтой матери. Люди ахали, а когда узнавали стоимость, то даже лишались дара речи. Я, увидев эту одежду, мог лишь пребывать в роли стороннего наблюдателя, хотя и твёрдо решил, что рано или поздно обязательно приобрету подобную. Не удивлюсь, что более половине присутствующих, которые, конечно, вообще имеют свободные деньги, пришла на ум та же мысль.

Каково же было моё удивление, когда я увидел Сокетура Думейна, подошедшего к торговцу и о чём-то начавшему с ним разговаривать. Инна, недавно объявившая о своей возможности сопоставлять движение губ с произносимыми словами, поведала, что рыцарь ведёт переговоры о покупке отреза чёрного бархата. И что Рейн запросил за ткань ту самую злосчастную цепь, успевшую вчера аж три раза сменить владельца. Мне, конечно, было интересно узнать, чем закончится торг, но внезапно рыцарь повернулся спиной, и о ходе дальнейшей беседы оставалось лишь строить догадки.

Я перестал за ними наблюдать и пошёл далее по торговому ряду. Меня привлекло выставленное на продажу оружие. Там не было ни копий, ни мечей со щитами. На лотках лежали удивительно изящной работы кинжалы, как в ножнах, так и без них. Они тоже блестели в лучах светил, и камни, которыми были инкрустированы рукояти, отбрасывали во все стороны цветные лучи. Это было завораживающее зрелище, сравнимое по эмоциям с любованием чёрным камзолом. Пальцы сами непроизвольно тянулись к оружию, и лишь строгий взгляд продавца останавливал от желания взять его в руки.

Одежда и сопутствующие аксессуары составляли примерно треть всех выставленных товаров. Также было много хорошей металлической и фарфоровой посуды. Оставшуюся половину представляли более простые бытовые вещи, всегда нужные в любом уважающем себя хозяйстве. Но мне они, по причине отсутствия искомого хозяйства, были почти без надобности.

Неожиданно я увидел Дону, стоявшую перед лотком с иглами, ножницами, напёрстками и прочими нитками, и лентами. Она что-то выбирала и, судя по вдумчивому виду, решала какую-то сложную для себя задачу.

— Добрый день! — решил поздороваться с ней первым.

— Добрый! — отозвалась она, оставаясь по-прежнему серьёзной.

— Как много товаров!

— Да, слишком много... и слишком нужные, — проговорила Дона, продолжая что-то держать в руках. — Вот никак не могу выбрать из двух, а всё надо... всё необходимо.

— Так купи и то, и другое, — простодушно предложил я.

— Эх...

— Что?

— Жалование будет только через шесть дней, а торговцы завтра перейдут торговать в поселение, а потом и вовсе уедут.

— Попросишь кого-нибудь купить на ярмарке. Туда, как я помню, каждый месяц кто-то отправляется.

— Это выйдет дороже раза в два, — вздохнула служанка, — и я переплачу почти пятьдесят медяков.

Я задумался. Хотелось помочь этой отзывчивой молодой женщине.

— Вот, — протянул монету, — покупай!

— Ах!.. Господин Айвор Камадос!.. Как же так?!

— Если все эти вещи необходимы, то отказываться глупо.

— Но даже для такого господина это немалые деньги.

— Ничего... Я не настолько в них нуждаюсь сейчас, да и на что положил глаз, стоит во много больше. Подобные простые вещи мне не нужны пока, поскольку я всё равно пользоваться ими не умею.

— Я отдам... Я обязательно отдам эти деньги... — пролепетала Дона, беря монету. — Спасибо, господин Айвор Камадос!

Я не стал задерживаться и пошёл дальше. Вот, одно доброе дело сделал. День прошёл не зря. Эх... Теперь я вообще без денег. Хорошо, что еда и проживание для меня бесплатны, а вот со слуг, как ни странно, берут какую-то сумму, пусть и небольшую. Видимо, это результат всеобщего мнения, что люди часто не ценят то, что получают просто так.

И тут я увидел стопку книг. Они находились в отдалении, поскольку вряд ли были товаром даже второй необходимости для местных жителей. Взяв в руки одну, я открыл её.

«Что здесь написано, Инна?»

[Это художественное произведение. Любовный роман, как следует из написанного на титульной странице. Для пользователя не представляет никакого практического смысла. Текстов подобных книг в имеющемся модуле знаний примерно семь тысяч]

— Молодой человек интересуется книгами?

Подняв глаза, увидел продавца — худощавого мужчину лет сорока со слегка вытянутым лицом и чуть косившим глазом — вперившего в меня странный, почти недоверчивый взгляд.

— Я думал, что эта книга нечто особенное, а оказалось обычный любовный роман.

— Обычный роман?! — продавец чуть не задохнулся от возмущения. — Обычный любовный роман? Да его написал один из самых популярных в гератиях автор. Он исследовал древние почти забытые легенды и на их основе издал пять книг.

— И много таких авторов в гератиях?

— К сожалению, мало, поскольку народ за последние столетия был сильно оторван от культуры старого мира. Если что и сохранилось, так в основном в королевствах. Оттуда тоже поступают книги. Жаль, только, что наши языки начинают понемногу разделяться и некоторые слова, используемые в королевствах, уже не понять в гератиях, и наоборот.

Я пожал плечами, и собрался было отойти, но мужчина остановил меня:

— Могу я поинтересоваться, каким образом такой молодой человек успел настолько основательно ознакомиться с древними легендами, что назвал этот роман «обычным»?

— Мой отец воевал в Приграничье, — дал я ответ, начиная жалеть, что ввязался в разговор.

— О-о-о! Это многое объясняет. Приграничье — удивительное место смешения разнообразных современных культур, разделённых границами, но имеющих общую историю.

Хмм... Какая-то мысль промелькнула в моей голове.

«Инна! О чём я сейчас подумал?»

[Географические карты]

«Точно!»

— Уважаемый... — начал я.

— Ромер Акар, продавец торговца Маркона Толага, — представился продавец.

— Айвор Камадос, — в ответ представился я. — Может, имеются какие географические карты или описания?

— Камадос? Доблестный Канитар Камадос не приходится ли тебе родственником?

— Он мой отец.

— О-о-о! — лицо Ромера осветилось благоговейным трепетом. — Сын известного героя, павшего в Приграничье во время карательной экспедиции... Это честь для меня познакомиться с представителем такого славного рода!

Мне стало стыдно, но я сдержался, хотя небольшой румянец и выступил на щеках.

— Да... Карты... К сожалению, карт существует мало. Ведь считается, что они нужны лишь военным и торговцам, а другим хватит лишь знаний тех мест, где они проживают. Но вот в этой книге на нескольких страницах имеются рисунки некоторых земель, — продавец протянул мне томик.

Да, рисунки сделаны в простой манере, но хотя бы подписаны наиболее важные места.

«Инна, ты скопировала?»

[Да]

Я вернул книгу.

— Жаль. Было приятно познакомиться.

— Один вопрос, господин Айвор Камадос! — продавец явно заинтересовался мною.

— Да.

— Некоторые наши авторы, побывавшие в Приграничье, записывали древние легенды и сказки, а потом, издавали их. Такие книги довольно популярны и имеют устойчивый спрос. Иногда эти легенды пишут в жанре любовных романов, который очень популярен среди знатных дам и просто богатых женщин... да и молоденьких девушек, — Ромер улыбнулся.

— Это мне совет вспомнить что-нибудь из рассказанного отцом?

Продавец кивнул.

— Хорошо, я попробую последовать этому совету.

— Если такое произойдёт, то в городе Воргол проживает один процветающий издатель, Диер Домин. Он с радостью возьмётся за распространение подобных книг. При разговоре просто сошлись на меня, господин Айвор Камадос.

— Да-да... — я рассеянно кивнул и наконец-то сумел отойти от предупредительного продавца...

Вероятно, этот разговор как-то повлиял на меня. Оставшийся товар перестал привлекать моё внимание, и я уже собрался уходить. Какой смысл смотреть на продаваемые вещи, если не можешь купить понравившиеся? Где бы достать деньги?

[В модуле знаний содержится около пяти тысяч книг, написанных в жанре ‘комедия’, около семи тысяч книг, написанных в жанре ‘любовный роман’, около пятнадцати тысяч книг в жанре ‘героическое приключение’, и примерно сорок тысяч в жанре ‘фантастика’]

«И зачем ты мне об этом говоришь?»

[Некоторые из них можно немного переработать в соответствии с местными реалиями и издать]

«Ты предлагаешь мне стать автором любовного романа?!» — фыркнул я.

[Жанр ‘фантастика’ состоит из множества разделов: фэнтези, мистика, легенды. Всё это может быть легко принято местными читателями]

«Ну, не знаю... Надо подумать...»

[Это может решить несколько проблем, стоящих перед пользователем. В случае издания таких книг может появиться деньги и известность. Что в свою очередь приведёт к появлению множества полезных знакомств и значительному повышению уровня жизни]

«Хмм... Звучит заманчиво! Но я же собираюсь стать рыцарем».

[Никто не удивится, узнав о рыцаре, который в книгах пишет о том, что видел и слышал в странствиях]

«Но я пока не рыцарь!»

[Рыцарей в этих землях много, а популярных авторов мало. Кто за пределами этой гератии слышал об Асеире Каталиде, к примеру? Любому воину необходимо ввязываться в кровопролитные стычки, чтобы стать известным. Вряд ли пользователь предпочтёт сделать себе имя благодаря своей громкой смерти]

«В твоих словах есть смысл, наверное».

[Это не мои слова. Это факты из множества культур и цивилизаций. Большинство гуманоидов смогут назвать от силы десяток известных политических деятелей и полководцев, но знают в два, а то и в три раза больше имён различных писателей]

«Для этого вначале надо научиться читать и писать».

[Это не проблема. В этом мире используется несложный алфавит, а грамматика проста]

«Я ещё ничего не решил», — пробормотал в ответ.

[Зато я уже подобрала по сотне подходящих книг из каждого имеющегося жанра. Их адаптация будет несложной, — потребуется изменить имена, географические названия, да и описания некоторых неизвестных культурных традиций]

«Ладно, я подумаю. Такое ощущение, что это ты хочешь стать известным автором...»

— Ну, как, купил себе что-то, Айвор? — с ухмылкой спросил Укхур.

— Нет, мне мало что понравилось.

— То-то у тебя тряслись пальцы, когда ты смотрел на кинжалы, — продолжал гаденько улыбаться оруженосец. — Могло создаться впечатление, что ты был готов схватить один из них и убежать.

Я поднял взгляд на сына торговца.

— Нет-нет! — поднял он руки. — Так мог подумать тот продавец, что смотрел на тебя. Я-то знаю, что ты — абсолютно честный человек, а он всегда должен подозревать всех в воровстве.

— Этому тебя учил твой отец, когда ты прислуживал в его лавке? — спросил я Укхура, и парень неожиданно закашлялся. Пришлось с удовольствием ударить его пару раз по спине кулаком.

Дальнейший обед прошёл в молчании. Лишь рыцари обсуждали увиденное оружие и некоторые другие товары. И мои уши уловили высказывание Думейна:

— ...А я вот приобрёл чёрный бархат. Жадный торговец запросил такую невообразимую цену, но я использовал свой дар убеждения и снизил стоимость в несколько раз.

Лицо у рыцаря излучало довольство. Вот только я не заметил на нём его цепи. Хмм... Видимо, и рыцарям тоже свойственно пускать пыль в глаза. Может, я зря отдал ему цепь. Нет, от коня, конечно же, надо было избавиться, поскольку ни ездить, ни содержать я бы не смог, а вот цепь запросто поместилась бы в ящике комода и в худшем случае лишь покрылась пылью. Хмм... Да и на мне костюм из замечательного чёрного бархата тоже смотрелся бы неплохо.

Неужели в этом мире мало кто способен на благодарность? Вон, и Асеир Каталид, и Сокетур Думейн сегодня даже ни слова мне не сказали, хотя мы сталкивались не один раз за день. Могли бы хоть поздороваться, а не кивать в ответ.

«Инна, почему они себя так начали вести?»

[В разных культурах гуманоиды пытались столетиями решить данный вопрос. Часто они приходили к выводу, что те, кому помогаешь в безвыходной ситуации, проявляют дальнейшую неблагодарность из-за чувства негодования на самих себя]

«То есть, им стыдно, что проиграли значимые для себя вещи, и не хотят быть обязанными более удачливому парню», — неожиданная догадка озарила меня. — «Получается, возвратил бы я добро или нет, они всё равно прекратили бы общение».

Теперь я понял, что в этом доме никто больше не будет играть со мной в шахматы. Все или поняли, что я делаю это лучше, или решили, что каким-то неведомым способом жульничаю.

— Завтра приедет мой сын Барерис, — неожиданно громко заявил владетель. — Мы не виделись почти год, и мне не терпится обнять его.

Рыцари опять зашумели, а вот на лицах Кетоута и Укхура появилась озабоченность.

— Настают тяжёлые времена, — сказал мне Кетоут, когда мы вышли из-за стола.

— Что случилось? — непонимающе спросил я.

— Ты что, не слышал? — Укхур посмотрел на меня странным взглядом. — Барерис, сын господина приезжает.

— И что?

— Увидишь, — хмуро огрызнулся парень и удалился.

— Да, ты сам всё поймёшь, — наконец-то проговорил Кетоут. — Когда я начал свою жизнь оруженосцем, сын владетеля ещё жил здесь и успел попортить мне кровь. Да и Укхуру тоже досталось. Я был готов отказаться от обучения и нарушить клятву, данную Ральмевику Ануракту, но узнал, что Барерису предстоит уехать к родственникам, и передумал. Странно... — продолжил оруженосец. — Все говорили, что он будет поступать на службу к господину ору. Видимо, и там такой человек не пришёлся ко двору

— Ты рисуешь мрачную картину, — промолвил я. — Может, за прошедший год этот Барерис изменился в лучшую сторону и осознал многое?

— Видимо, Ркару или Аботина обозлились на нас, что мы не возносили им молитвы, вот и послали возмездие в лице сына господина, — предположил Кетоут. — Молись сегодня вечером, Айвор! Молись! Иначе жизнь наша станет непростой.

— Кстати, — вдруг вспомнил я, — а что случилось с женой нашего владетеля?

Оруженосцы переглянулись, но не спешили мне отвечать.

— Его жена умерла при родах, — вымолвил Кетоут. — Когда же господин решил жениться во второй раз, то Барерис устроил такую истерику, что ни о какой новой жене владетель и не заикался.

Мы разошлись по своим комнатам, и на душе у меня сделалось тяжело. Ладно, я не связан клятвами и могу уйти в любой момент. Вот только куда и на что я буду жить? У меня сейчас и пары монет нет. Хорошо, что в мешке лежит несколько кусочков космического мусора, но его ещё продать надо суметь, а я пока ни с одним из местных кузнецов не познакомится... Всё на потом откладывал. Вот и дождался!

«Помогите всем нам, Ркару и Аботина! Не дайте этому Барерису сломать наши жизни! Защитите нас от него!»

Я улёгся на кровать, а странное давящее на грудь чувство не проходило.

«Инна, что со мной? Почему мне так тяжко?»

[Ты слишком много переживаешь. Бороться с этим почти бессмысленно, поскольку страх перед неизвестностью всегда деморализует. Ничего, привыкнешь, пользователь]