Порочные ангелы

Глава 13

Хавьер

Просыпаюсь со вкусом киски Луизы на губах. Значит, это был не сон.

Мужчины, считающие, что нужно прибегать к насилию и жестокости, чтобы доказать свою власть, понятия не имеют, что упускают. Настоящая власть приходит тогда, когда доставляешь женщине удовольствие. Настоящий контроль — знание, что ты перенес женщину в другое место, в параллельную вселенную, и ты единственный, кто может сделать это. Я дал Луизе то, что она хотела, в чем нуждалась, и она никогда не станет прежней.

В каком-то смысле то же относилось и ко мне.

Однако сегодня не тот день, когда стоит зацикливаться на подобных достижениях. Сегодня я должен забыть о своих побуждениях в отношении Луизы и сфокусироваться на деле.

Моя империя может многое получить и многое потерять, и все это зависит от чувств одного мужчины к прекрасной женщине, которая лежит в постели в комнате надо мной. Я знаю, что Сальвадор не любит Луизу, иначе не обращался бы с ней так, не позволил бы всему этому настолько затянуться, а она бы не испытывала к нему такой ненависти. Но гордость легко спутать с любовью, и я знаю, как много у него гордости. Большая любовь к себе может быть разрушительной. На этом мне и нужно сыграть.

— Хавьер? — зовет Доктор.

Смотрю на него, вспоминая, что происходит. Я сижу в дерьмовом маленьком офисе, а Доктор занимает стул напротив меня. Эсте и Хуанито, которые только вернулись в дом, стоят у двери. Франко находится в коридоре. У комнаты Луизы сегодня больше охранников, чем обычно, на случай если она запаникует и решит удрать.

На моем столе лежит старомодный телефон-раскладушка, на который позвонит Сальвадор. Телефон этот нельзя отследить, но мы на всякий случай все равно уничтожим его потом.

— Да? — спрашиваю я, постукивая пальцем по сигарете и наблюдая за тем, как пепел хлопьями падает в пепельницу.

— Как нам избавиться от нее?

Больше всего меня беспокоит то, как Доктор произносит это: бессердечно, словно мы говорим о мусоре, а не человеке. Но я, само собой, этого не показываю.

— Думаю, хватит выстрела в голову, — произношу быстро, прежде чем втянуть дым.

Я уже выкурил полпачки сигарет за это утро.

— Да? Не думаешь, что стоит отправить сообщение получше? — он выгибает бровь, сморщив лоб.

Этот вопрос заставляет меня сузить глаза.

— Какое сообщение? Это не тайное убийство, нам не нужно хоронить ее лицом вниз. Луиза у нас — Сальвадор не повинуется — мы ее убиваем. Все просто.

— Но ты ведь знаешь, насколько сладкими могут быть пытки, — с тоской говорит он. — И в последний раз мы занимались этим так давно.

Смотрю на Доктора и соломенную шляпу на его голове, которая придает ему изысканность, скрывающую порочность.

— А ты знаешь, что мне не нравится пытать женщин.

— Верно, — тихо произносит он. — Тебе кажется, что это отвратительно.

— Потому что это отвратительно.

— Ты уверен, что тебе не нравится пытать всех женщин, — вставляет Эсте, — а не только Луизу?

Этот долбаный Эсте постоянно лезет на рожон. Со скукой взглянув на него, выдыхаю в его сторону дым.

— Всех женщин.

— Любопытно. Знаешь, я мог бы поклясться, что слышал, как ты пытал ее прошлой ночью. Такие крики были… — Ухмыльнувшись, он скрещивает руки на груди.

— Ты хочешь, чтобы в твоей голени оказался еще один нож? — спрашиваю я. — Нет? Тогда заткнись, бл*ть. На данный момент это твое задание. Стоять заткнувшись.

— Не обязательно прибегать к насилию, — говорит Доктор, откинувшись на спинку стула. — Не сегодня. Если ты не хочешь пытать Луизу, Хавьер, то это нормально. Пуля в голову подойдет, только после этого голову от тела нужно отделить. И что-нибудь еще, кроме головы. Мы отправим это все в Кабо-Сан-Лукас, пусть Хуанито оставит ее прямо на ступеньках здания мэрии. Это ее город, и он избегал насилия картелей слишком долго, согласен? — Он проводит пальцем по усам, улыбаясь. — Да, это будет идеальным посланием. Это покажет миру, всему миру, что мы не валяем дурака.

— Хм, — Хуанито заговаривает впервые за это утро. — Разве это не покажет и то, что Сальвадор тоже не валяет дурака? В смысле, если бы я увидел тело жены главы картеля, то предположил бы, что он не стал вести переговоры. Что его жена того не стоила. Это говорит о многом долбаном дерьме.

Прежде, чем я успеваю представить эту жуткую ситуацию, раздается звонок, из-за чего мы все вздрагиваем.

Хватаю телефон быстрее всех остальных. Рингтон просто отстойный.

— Алло.

— Как я понимаю, это Хавьер Берналь, — мужчина произносит это хрипло и тяжело, словно ему трудно говорить.

— Как я понимаю, это Сальвадор Рейес, — отвечаю я.

— Верно. Извини, что не связался с тобой раньше. Мне понадобилось время, чтобы разузнать о тебе, — он фыркает и сплевывает, заставляя меня поморщиться. — Я никогда не слышал о Хавьере Бернале, но один из моих друзей сообщил, что ты — тот, кого арестовали в Калифорнии. По слухам, тебя сдала женщина. А теперь ты забрал мою.

«Она не твоя», — думаю я, но эта мысль надолго не задерживается.

— Да. У меня твоя жена, Луиза. Хорошенькая малышка. Тебе не стоило упускать ее из вида.

— Ты когда-нибудь пробовал указывать женщине, что делать? Это не всегда легко, — ворчит он.

Его общительность меня беспокоит.

— Ты слышал наши требования, — напоминаю я ему.

Взглянув на Доктора, Эсте и Хуанито, замечаю, что они напряженно наблюдают за мной.

— Слышал-слышал, — отвечает он, прочистив горло и снова сплюнув. — Слышал. И знай, что я сильно люблю жену. Очень сильно. Но ты просишь слишком много. Торговая полоса Эфедры приносит кучу денег, и на нее ушло много труда. Конечно же, ты можешь понять меня, так как сам являешься главой картеля. Мне не составит труда создать новую полосу, но я уже привык к старой. — Я практически слышу, как он улыбается. Чем радостнее его голос, тем сильнее сжимается мой желудок. Он вздыхает. — Как насчет такого варианта: дай мне неделю, и я посмотрю, что тут можно сделать.

Каждый мой инстинкт твердит, что тут и думать нечего. Что нельзя договариваться с ним. Что главный тут я. Я хочу сказать ему, что все кончено, что я лично трахну и убью его жену, а затем бросить трубку. Мои инстинкты говорят это, потому что я никогда не вел переговоры прежде.

Но инстинкты приходится отодвинуть в сторону.

— Так и быть, — говорю я. — У тебя есть ровно неделя. Если мы не получим полосу, то ты получишь подарок от нас. Твоя изнасилованная и убитая жена будет на первых страницах всех газет. И, возможно, ты также найдешь пару ее пальчиков в своем завтраке. Прощай. — Быстро захлопываю телефон и отталкиваю его от себя. Я и не заметил, как тяжело дышу. Все шокировано пялятся на меня. — Что? — рявкаю я.

— Ты договорился с ним? — с неодобрением спрашивает Доктор. — Хавьер…

— Ну и что? Это всего неделя. Подождав неделю, мы получим то, что хотим.

Достаю из-за уха очередную сигарету.

— Ты делаешь его хозяином положения.

— Как? Как, бл*ть, я это делаю? У меня его жена. Если бы он не хотел вернуть ее, то не стал бы просить о продлении срока, — со злостью зажигаю сигарету и наклоняюсь вперед, впившись в него глазами. — Ты поступал так же миллион раз. Иногда люди не могут моментально раздобыть деньги. Поэтому мы договариваемся с ними.

— Это работает на гражданском населении, — медленно произносит он. — Да, с ними мы работаем так. Но Сальвадору не нужно доставать что-либо, у него все есть. Он играет с нами.

— Нет, это не так.

— Эта женщина запудрила тебе мозги, — говорит он, встав со стула. — Мне стоит просто сделать нам всем одолжение и прикончить ее.

Резко вскочив на ноги, я опираюсь на стол, излучая ярость каждой клеточкой тела.

— Сделаешь это, и я прикончу тебя. — Тыкаю в него пальцем. — Ты знаешь, что прикончу. Я буду пытать тебя так же, как ты пытаешь всех, и улыбаться во время пыток.

Он удивленно смотрит на меня, прежде чем расхохотаться.

— Ты серьезно? Мне нравится это в тебе, Хавьер. Нравится твоя резкость. Поэтому советую тебе не терять ее.

С этими словами он разворачивается и выходит из комнаты. Я смотрю на Хуанито, интересуясь, хочет ли и он что-нибудь сказать, но он просто быстро выходит вслед за Доктором. Только Эсте остается. Он закрывает дверь и садится напротив меня, складывая руки на затылке.

— Ну, это было сногсшибательно, — замечает он.

— Что я говорил тебе насчет того, чтобы держать рот на замке?

Он кивает, смотря в сторону.

— Да-да, мне стоит чаще это делать. Мне просто любопытно, Хави.

— Что тебе любопытно? — раздраженно спрашиваю я.

Мое сердце все еще бешено мчится, а пульс дико бьется под часами на запястье.

— Любопытно, что ты надеешься получить.

— Это довольно очевидно.

— Да? — спрашивает он, поднимая телефон и начиная разбирать его. — В конце недели тебе все еще нужно будет или прикончить ее или отправить прочь. Ты откладываешь неизбежное.

— Я даю ему время, чтобы получить то, чего хочу.

Он смотрит на меня.

— Слушай, я хочу трахнуть Луизу так же сильно, как и ты. Или, возможно, так же сильно, как ты уже ее трахнул. Вчера ночью она кричала не потому, что ее пытали. Я не совсем идиот. — Не уверен, стоит ли мне сознаваться в содеянном. В конце концов, я ведь глава картеля, и брать то, что хочу — мое право. А может, промолчать и притвориться, что ничего не было? Не знаю, какой вариант был лучше для Эсте. Поэтому молчу. — Я также знаю, что еще одна неделя с ней — ошибка, — продолжает он.

— Почему?

— Тебе будет сложнее… прощаться с ней.

— Ты плохо меня знаешь.

Пожав плечами, он опускает разломанный на части телефон на стол.

— Верно, я не знаю тебя. Должен знать, но не знаю. Однако это не значит, что я не беспокоюсь о тебе.

— А почему тебя волнует мое благополучие?

— Не знаю. Видимо, я просто хороший друг.

— Друг. Хорошая шутка, — смеюсь я.

Выражение его лица становится серьезным.

— Это дело очень много значит для меня, почти столько же, сколько и для тебя. Я просто не хочу, чтобы у нас было дел невпроворот. Мне не нравится, что контроль вернули Сальвадору, и мы можем показаться придурками. — Он прикусывает губу, и что-то обдумывает. — Ты все еще контактируешь с той девушкой из Управления по борьбе с наркотиками?

— Ее зовут Лилиан Беррелез, — говорю я ему. — И я не связывался с ней уже некоторое время.

— Как думаешь, если с Сальвадором все пройдет плохо, мы могли бы связать ее с Хуанито? Он может сообщить ей все, что выведал. Они могли бы найти один из его особняков или одну из конспиративных квартир. Уверен, что с помощью некоторой дополнительной информации, они смогут арестовать Сальвадора.

Качаю головой.

— Я не стукач, Эсте. У управляющих картелями тоже есть честь. Мы не сдаем друг друга американцам.

Он фыркает и качает головой, словно я только что сказал забавнейшую вещь.

— О, да ладно тебе, Хавьер. Эти твои нравственные нормы не существуют. Здесь нет чести. Как, по-твоему, был пойман Чапо, прежде чем Сальвадор занял его место, а? Это картели вывешивают повсюду объявления о розыске, а не правительства Мексики и Америки. Это — новая Мексика. Среди людей здесь нет законов, потому что они теперь не люди, а монстры, которые сидят на стуле и отдают приказы. — Он смотрит на меня с преувеличенным отвращением.

— Думаешь, я монстр? — спрашиваю я.

Забавно, ведь Луиза считает по-другому.

— Думаю, однажды ты им станешь, — осторожно произносит он. — Если не облажаешься.

Он ходит вокруг да около, а я ненавижу это, поэтому машу рукой.

— Ты начинаешь утомлять меня, Эсте. Иди и собирай вещи.

— Куда мы направляемся?

— Обратно ко мне.

— Что насчет конспиративной квартиры?

— Я скучаю по красивым вещам.

— Ты не можешь привести туда Луизу.

— Я могу делать все, что бл*ть, захочу, — говорю я, инстинктивно протягивая руку к пистолету, который лежит в столе. Эсте понимает это и быстро кивает, покидая комнату. Видимо, он не совсем идиот.

Как только он уходит, я остаюсь наедине со своими мыслями, а когда те становятся слишком спутанными, поднимаюсь и направляюсь к Луизе, чтобы поделиться новостями.

Она не отвечает на стук, впрочем, как и всегда. Приоткрыв дверь, заглядываю в комнату. Луиза стоит в ярко-розовом платье и смотрит в окно, убрав руки за спину. Она не оборачивается, когда я вхожу, и это радует, потому что у меня появляется время, чтобы насладиться тем, что ее задница делает с моим членом. Эта роскошь еще неделю будет в моем распоряжении.

— У меня есть новости, — говорю я, прочищая горло.

— O? Хорошие или плохие? — ее плечи напрягаются, но она не оборачивается.

— Не уверен. Что для тебя хорошие новости?

— Что ты просто отпустишь меня.

— Ну, тогда мои новости плохие. Потому что я не могу отпустить тебя, — поджимаю губы.

Она не отвечает, поэтому я приближаюсь к ней. Приподняв ее густые, мягкие волосы осторожно перекидываю их через плечо и смотрю на свое имя, которое они скрывали. Сейчас оно выглядит не таким ужасным, как раньше. Вспоминаю прошлую ночь, как Луиза умоляла меня закончить его, отметить ее, говорила, что хочет меня. Ненадолго прикрыв глаза, глубоко вдыхаю.

— Мое имя хорошо смотрится, — тихо произношу я.

Ее плечи опускаются.

— Я возвращаюсь к Сальвадору? — ее тон пронизан отчаянием.

— Нет, — говорю я.

— Ты убьешь меня?

— Нет.

Она оборачивается и смотрит на меня с замешательством на прекрасном лице.

— Ты разговаривал с ним? — Киваю. — И что он сказал?

Провожу языком по зубам.

— Ну, мы заключили новую сделку. — Ее глаза расширяются. — Он сказал, что ему необходимо время, и я дал ему еще неделю.

— Видишь, он не хочет меня. — Она цинично улыбается.

— Кажется, ты счастлива.

— Ты понятия не имеешь, что такое быть счастливым, — насмехается она, в глазах ее вспыхивает огонь. — Я просто почувствовала облегчение, но все еще нахожусь здесь, и через неделю меня ожидает та же судьба. Ты просто продлил время до моей смерти. Как это может меня радовать?

Я совру себе, если скажу, что мое сердце не сжимается от ее слов.

Шагнув ближе к Луизе, снова перекидываю ее волосы через плечо.

— Думаю, я показал прошлой ночью, как легко можно скоротать время, — говорю я, понижая голос. — Думаю, ты можешь найти счастье в том времени, что я тебе дал. Разве не так? — Она сжимает губы и отводит взгляд. Куда пропала та любопытная девушка, с которой я был вчера? Наклонившись, провожу губами по шелковистой коже мочки ее уха. — Ты моя на еще одну неделю, Луиза. Почему бы не провести это время как можно лучше? Кончик моего языка был только верхушкой айсберга. Поверь, тебе захочется увидеть и почувствовать остальное.

Обернув руку вокруг ее талии и наслаждаясь тем, какой крохотной она ощущается, начинаю покрывать поцелуями ее шею. Кожа Луизы мягкая и от нее исходит соблазнительный аромат, поэтому мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не швырнуть девушку на кровать, сорвать с нее платье и оттрахать.

Она расслабляется под прикосновениями моих губ и языка, но вскоре отталкивает меня, положив руку на мою грудь.

— Нет, — говорит она неровно, встретившись со мной глазами.

Выгибаю бровь.

— Нет? — убрав руку с ее талии, поправляю ею галстук. — Ну, ладно.

Развернувшись, иду на середину комнаты и указываю на одежду, разбросанную повсюду.

— Думаю, на данный момент есть более важные вещи. Тебе нужно все собрать.

— Почему? — спрашивает она, опустив руку на грудь.

Улыбаюсь.

— Больше нет смысла здесь оставаться. Я отвезу тебя домой. — Она замирает, и я быстро продолжаю. — К себе домой. Никаких больше конспиративных квартир и арендованных особняков. Ты останешься у меня дома.

— А это… безопасно?

— Дорогая, безопаснее быть не может. Я трачу то, что зарабатываю. У меня есть информаторы на контрольно-пропускных пунктах возле моего города, которые докладывают о приезде новых людей, которые могут быть частью картеля. Наемные убийцы патрулируют город, выискивая новые автомобили и людей, которые могли пройти через контрольно-пропускные пункты. Все контролируется прямо как в федеральном агентстве. На безопасность я не скуплюсь. Не скуплюсь и на обувь и выпивку.

Луиза бросает взгляд на мои туфли, вероятно, впервые замечая тонкую работу. А говорят, что женщины всегда обращают внимание на одежду.

Однако Луиза жила в нищете. О богатстве и стиле она узнала всего пару месяцев назад, вместе с насилием и жестокостью. Я почувствовал всю развращенность и безнравственность Сальвадора этим утром во время разговора. Я пытаюсь не думать о них вместе, о том, что он, должно быть, делал с ней, но его голос сделал все более настоящим. Мне становится интересно, как, черт побери, я смогу отдать Луизу ему через неделю.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Моргнув, возвращаюсь в реальность.

— Да-да, — быстро говорю я. — Скоро я вернусь, и мы уедем отсюда.