Порочные лжецы

16. Жас

Я провожу полотенцем по волосам, направляясь в гардеробную, чтобы одеться. Как только я вернулась домой из школы, у меня накопилось столько разочарования за день, что мне нужно было как-то его выплеснуть. Бег всегда был для меня отдушиной, и поскольку я еще не слишком хорошо знакома с этим районом, я решила воспользоваться просторным домашним спортзалом. Конечно, у Чарльза Каллахана есть только самое лучшее оборудование. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, как включить эту чертову беговую дорожку, но как только я это сделала, было довольно легко выбрать запрограммированную дистанцию.

Примерно через четыре мили после начала пробежки я достигла того места в своей голове, где все, на чем я сосредоточилась, было жжение в мышцах. На что было способно мое тело. Это блаженное пространство, где все, что происходит в вашей жизни, не имеет значения. Как раз в тот момент, когда я ощущала столь необходимое мне спокойствие, появился Кингстон, что мгновенно привело меня в ярость. И возбудило.

Что в нем такого, перед чем я не могу устоять?

Да, он, вероятно, самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречала, но он также высокомерный засранец. Хулиган. Что-то внутри меня говорит мне, что это еще не все. Что, если я присмотрюсь достаточно внимательно, чтобы найти истинную причину, почему он себя так ведет. Я увидела проблеск боли, когда он накричал на меня из-за того, что живет с последствиями. Последствиями чего, вот что я хотела бы знать. Эйнсли упомянула, что их мама умерла, когда им было восемь лет. Он все еще страдает от этого, почти десять лет спустя, или это что-то более недавнее?

Мне не должно быть до него никакого дела, но я хочу знать, что им движет. Я чувствую, что мне нужно это знать. Когда я заплетаю свои мокрые волосы, я замечаю что-то за окном своей спальни.

Что за черт?

Моя комната выходит на переднюю часть дома, так что у меня прямой вид на круговую подъездную дорожку. Ту самую подъездную дорожку, где сейчас припаркована машина Кингстона. Что он все еще здесь делает? Прошел уже почти час с тех пор, как я сказала ему уходить.

Я выхожу из своей комнаты и решаю провести расследование. Я обыскиваю весь подвал, так как именно там я видела его в последний раз, но его нигде нет. То же самое и на первом этаже. Он должно быть в комнате Пейтон, что беспокоит меня гораздо больше, чем мне хотелось бы признать. После того, как я увидела, как они общаются друг с другом, я не сомневаюсь, что он честен, сказав, что они не вместе, но это не означает, что у них нет ничего физического, несмотря на его колкости во время ужина на прошлой неделе. Черт, насколько я знаю, он был так возбужден после нашего поцелуя, что может решил использовать ее, чтобы закончить работу. Она сделала свою готовность к этому вполне очевидной, а мораль Кингстона кажется в лучшем случае распущенной.

Прямо перед тем, как я собираюсь вернуться в свою комнату, я замечаю, как он крадется к дому донора спермы.

Что он задумал?

Я бесшумно следую за Кингстоном, стараясь не упустить ни одного сотрудника, который мог бы нарушить мою скрытность. Кингстон скрывается в нише прямо возле кабинета моего отца. Когда я догоняю его, он ничуть не выглядит удивленным, как будто знал, что я слежу за ним.

— Что… — начинаю говорить я.

Я взвизгиваю, когда он обхватывает меня руками за торс и закрывает мне рот рукой, заглушая мои протесты.

— Заткнись, — рычит он мне в ухо. — Поверь мне, когда я говорю, что никто из нас не хочет быть пойманным здесь прямо сейчас.

Дверь в кабинет Чарльза находится всего в пяти футах от нас. Я слышу тихое бормотание, но ничего не могу разобрать.

Я извиваюсь в его руках, стараясь не обращать внимания на растущую эрекцию у меня за спиной.

Кингстон крепче прижимает меня к себе.

— Прекрати двигаться, черт побери. Или ты опять хочешь чтобы у меня были синие яйца? — я немедленно прекращаю все движения. — Теперь, если я отпущу тебя, ты обещаешь не говорить ни слова?

Я киваю в знак согласия и задыхаюсь, когда он убирает руку с моего рта.

Он прижимает палец к губам, приказывая мне молчать, пока подкрадывается ближе к кабинету. Мы оказываемся прямо за дверью, прежде чем я успеваю разобрать хоть какие-то слова.

— Думаешь, она знает?

— Я сомневаюсь, — отвечает Чарльз. — Я уверен, что ее поведение — чисто подростковое бунтарство, но я внимательно слежу за ней на всякий случай.

Кингстон медленно качает головой, когда видит вопросы, бурлящие у меня под губами.

— Она выглядит точь-в-точь, как ее мать, — говорит Престон. — Точь-в-точь, блядь, как она. Ей было примерно столько же лет, когда ты ее привез, верно?

— Да, — отвечает мой отец. — Разница всего около двух месяцев. Сходство… обескураживает, учитывая, что она моя чертова дочь. Может, мне и нравятся молодые, но даже у меня есть пределы.

— Ну, она не моя дочь, поэтому меня это нисколько не беспокоит, — отец Кингстона смеется.

Подождите… что? Глаза Кингстона предупреждающе расширяются, когда он видит мой шок. Они говорят обо мне? И о моей матери? Пейтон очень похожа на Мэдлин, но я — идеальная копия своей матери-подростка.

— Жаль, что ты обрюхатил ее мать в первый же чертов месяц, — размышляет Престон. — На нее был бы высокий спрос.

Высокий спрос на что?

— Я знаю, — вонь сигарного дыма просачивается сквозь щель в нижней части двери, прежде чем Чарльз заговаривает снова. — Если я правильно помню, это так же легко могло случиться и с тобой. Вы тоже не очень-то тщательно предохранялись, а твоя жена в то время была беременна близнецами.

— Что я могу сказать? Она была чертовски неотразима. Такая красивая. Молодая. Наивная. Как раз то, что я люблю, — челюсть Кингстона сжимается, когда его отец разражается громким смехом. — Я до сих пор не могу поверить, что ты не заставил ее избавиться от этого и вдобавок дал ей гребаную законную работу.

Мой отец смеется.

— Махалия, безусловно, была чем-то особенным. Кроме того, как только появился ребенок, она стала вдвое отчаяннее и готова угождать. Мы вдвоем получили от нее много хорошего.

Что ж, это исключает любую возможность того, что они говорили о неизвестной третьей дочери. Но я все равно не понимаю, о чем они говорят. Ну, кроме того факта, что оба мужчины, очевидно, занимались сексом с моей матерью. Я сглатываю желчь при этой мысли.

— Я помню, — с нежностью говорит Престон. — Черт, если бы Дженнифер пошла на это, я бы дал ей работу няни. Проклятая женщина настаивала, что она нам не нужна.

Кулаки Кингстона сжимаются так сильно, что костяшки пальцев белеют.

— Что ж, — начинает Престон. — Это путешествие по полосе воспоминаний было забавным, но мне нужно идти. Менее чем через час у меня конференц-звонок с одним из моих поставщиков.

Кингстон хватает меня за руку и силой тащит по коридору в ванную комнату для гостей. Мы слушаем, как наши отцы прощаются друг с другом, и немного ждем, пока его отец уйдет. Как только становится безопасно, он вытаскивает меня из ванной.

— В твою спальню. Сейчас же.

— Что? — мне приходится ускорить шаг, чтобы не отстать от него. — Что происходит?

— Просто заткнись, пока мы не дойдем до твоей комнаты.

Я хочу послать его к черту… но мне больше любопытно, что за чертовщину мы только что услышали, поэтому я следую за ним. Как только мы оказываемся за закрытой дверью, Кингстон включает колонку Bluetooth, которая стоит у меня на столе, и нажимает кнопки на своем телефоне, пока не начинает играть The Drug in Me is You группы Falling in Reverse.

Он начинает ходить по кругу.

— Ты не можешь повторить ни слова из того, что только что услышала.

Я сажусь на край своей кровати.

— Я даже не знаю, что, черт возьми, я только что услышала.

Его угловатая челюсть подрагивает.

— Будет лучше, если все так и останется.

— Что это значит… — я ахаю, когда меня осеняет. — Святое дерьмо, ты ведь знаешь, о чем они говорили, не так ли?

Кингстон проводит руками по голове, пока его волосы не встают дыбом.

— Жасмин, я чертовски серьезен. Не копайся в этом и никому об этом не рассказывай.

— Они говорили о моей маме! Я имею полное право знать, почему. И почему ты не волнуешься из-за того, что у твоего отца, очевидно, был роман с моей мамой? Это звучало так, будто наши отцы оба спали с ней одновременно. Это просто… мерзко. И так не похоже на женщину, которую я знала.

Он перестает расхаживать и сокращает расстояние между нами. Я лежу на спине, он нависает надо мной, прежде чем останавливается. Я не упускаю из виду, что он прижимается к моему бедру.

Его рука обхватывает мою шею, но он не давит на нее.

— Я знаю, что твой мозг сейчас работает со скоростью мили в минуту, но ты даже не представляешь, с чем имеешь дело.

Мы оба стонем, когда он размещает свой стояк между моими бедрами и опускает на меня свой вес. На мне тонкие джоггеры, поэтому я чувствую каждый дюйм его тела, когда он трется о мой клитор, увеличиваясь с каждым движением.

— Кингстон, — задыхаюсь я. — Перестань пытаться отвлечь меня. Мне нужны ответы.

Он поднимает свое лицо от моей шеи и выпрямляет руки в позу планки.

— Я знаю. И я дам их тебе, когда придет время, — он закрывает мне рот рукой, когда я пытаюсь заговорить. — Жас, я даю тебе слово. Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне, но мне нужно, чтобы ты все равно это сделала. Если ты будешь болтать без умолку, то подвергнешь себя опасности. Наши отцы — нехорошие люди. Они натворили много дерьма, и лучше чтобы ты не попадала в их поле зрения.

Мои глаза расширяются. Он прав; у меня нет абсолютно никаких причин доверять ему. Но убежденность в его голосе, тот факт, что он действительно выглядит напуганным, говорит мне, что я могу. По крайней мере, в этом.

Он убирает руку от моего рта, когда я киваю.

— Хорошо.

Кингстон смотрит мне в глаза.

— Хорошо?

— Да, — я толкаю его в грудь, пока он не слезает с меня. — Но я не буду ждать вечно.

— Это справедливо, — он достает свой телефон из кармана и проводит большими пальцами по экрану. Когда он заканчивает, на мой телефон приходит смс-оповещение. Как он узнал мой номер? — Мне нужно идти. У тебя есть мой номер, если тебе понадобится связаться со мной. Увидимся утром.

После его ухода я беру свой телефон и проверяю сообщения. Конечно, есть новое сообщение от неизвестного номера.

Неизвестный: Не будь дурой. Держи рот на замке.

Я ввожу его имя в свой телефон и быстро отправляю ответ.

Я: *средний палец эмоджи*.

Я открываю окно, когда он подходит к своей машине. Кингстон достает свой телефон из кармана и смотрит на экран.

Прочитав сообщение, он поднимает взгляд в мою сторону. Я не могу быть уверена с такого расстояния, но клянусь, он подмигнул мне, прежде чем сесть в машину и уехать.

Во что, черт возьми, я вляпалась?

***

Когда на следующее утро я выхожу на улицу, чтобы встретиться с Эйнсли, ее нигде нет. Вместо нее прямо перед входом припаркована матово-черная машина «мокрая мечта», к которой прислонился глупо сексуальный парень.

— Что ты здесь делаешь?

Кингстон оскалился в хищной ухмылке.

— Подвожу тебя до школы.

Я решительно качаю головой.

— Не-а. Ты, наверное, путаешь меня с Пейтон.

Он не спеша осматривает мое тело с головы до ног, прежде чем ответить.

— Поверь мне, милая, я никогда не спутаю тебя с Пейтон.

Я игнорирую то, что этот взгляд делает с моими трусиками, и достаю свой телефон, чтобы написать Эйнсли.

— Не беспокойся, — говорит Кингстон. — Машина Эйнсли проходит детальную проверку. Рид подвезет ее, и я сказал ей, что заеду за тобой.

Я засовываю телефон в рюкзак.

— Почему ты не мог отвезти ее, раз вы живете вместе? Я просто попрошу Фрэнка подвезти меня.

— Потому что я хотел, чтобы ты поехала со мной, а не с моей сестрой. И не повезло тебе, милая, но у Фрэнка выходной.

Я вздыхаю, понимая, что не выиграю этот спор.

— Откуда ты это знаешь?

Дьявольская ухмылка озаряет его лицо.

— У меня есть свои источники.

Кингстон открывает эту странную дверь. Она откидывается вперед, пока вся конструкция не оказывается вертикально над землей.

— Садись в машину, принцесса.

— Я лучше пройдусь пешком.

Это абсолютная ложь. Я действительно хочу поехать в этой машине, но у девушки должна быть гордость.

Он бросает на меня язвительный взгляд.

— Ты бы предпочла пройти десять миль пешком?

Я кладу руку на бедро.

— Может быть, я не доверяю тебе за рулем этой штуковины.

Кингстон любовно поглаживает верхнюю часть автомобиля.

— Эта штука Koenigsegg Agera RS. Она стоит два с половиной миллиона долларов и может разогнаться с нуля до шестидесяти за две с половиной секунды. Следи за тем, что ты говоришь о ней. Ты же не хочешь ранить ее чувства.

У меня отвисает челюсть. Я не могу представить, что заплачу столько денег за машину.

— Вау… ты придаешь новый смысл слову избалованный. Твой отец, должно быть, очень тебя любит.

Он сужает глаза.

— Вообще-то, это был подарок себе на восемнадцатый день рождения, — Кингстон берет меня за руку и притягивает к себе, прежде чем прошептать. — Для протокола, я бы не стал принимать дерьмо от этого ублюдка. Не то чтобы я должен объясняться с тобой, но моя мать оставила мне значительное наследство. Это старые семейные деньги с ее стороны. Я получу все на свой двадцать первый день рождения, но попечитель сделал исключение и выделил средства на покупку этого. Два миллиона — ничто по сравнению с тем, что у меня осталось.

Я отстраняюсь от него, подавляя дрожь от его горячего дыхания у моего уха.

— Это должно произвести на меня впечатление, богатенький мальчик?

Кингстон ухмыляется.

— Нет. Я знаю, что это не впечатлит тебя, поэтому я и сказал тебе. Это не совсем то, чем я хвастаюсь. Я не идиот — это значило бы напрашиваться на неприятности. Эта штука с доверием работает в обе стороны, Жас.

Черт. Мне нечего на это сказать.

Он смеется.

— Из-за тебя мы опоздаем, если ты не посадишь свою задницу в машину. А теперь садись в эту чертову машину.

Ненавижу, как мое тело реагирует на его командный тон.

— Ладно, — фыркаю я, — но я сама найду дорогу домой.

Когда он закрывает мою дверь, он говорит: — Продолжай говорить себе это, милая.

Кингстон обходит машину спереди и садится со стороны водителя.

Черт, вся машина пахнет кожей и его пряным одеколоном. Это делает все возможное с моими девичьими частями тела, и я ненавижу его за это.

Он нажимает на кнопку, чтобы завести двигатель, и пристегивает ремень безопасности.

— Ты готова?

Я держу свой рюкзак на коленях в качестве щита.

— Просто веди эту гребаную машину. Чем быстрее я смогу выбраться из этой штуки, тем лучше.

Я не могу удержаться от улыбки, когда он издаёт глубокий животный смех.

Кингстон заводит двигатель.

— Держись, милая.

Я приклеиваюсь к своему сиденью, как только Кингстон начинает вести машину, ориентируясь на холмах и поворотах дороги как профессионал. Я и представить себе не могла, что буду сидеть в такой прекрасной машине. Интерьер тоже матово-черный, за исключением хромированной центральной консоли, с тонкой оранжевой отделкой. Мне никогда не нравились броские машины, но, сидя в этой, чувствуя ее мощь, я, безусловно, вижу ее привлекательность. Я сжимаю бедра вместе, когда горловой гул двигателя заставляет вибрировать мое сиденье. Слава Богу, на мне школьный пиджак, потому что я уверена, что мои соски сейчас твердые. Черт, эта штука — секс на колесах.

Когда я прикусила губу, чтобы подавить стон, Кингстон понимающе усмехнулся.

— У тебя там все в порядке, принцесса? Ты выглядишь раскрасневшейся.

Я закатываю глаза, когда машина прижимается к тротуару за очередным крутым поворотом.

— Отвали, Дэвенпорт. Если мне нравится машина, это не значит, что водитель так же привлекателен.

Его наглая ухмылка говорит мне, что он знает, что это полная чушь.

— Ты продолжаешь говорить себе это, милая.

Я смотрю прямо перед собой, не слушая его до конца короткой поездки. Я вздыхаю с облегчением, когда мы въезжаем в ворота Виндзорской академии, зная, что я выйду из этой сексуальной машины, которая пахнет еще сексуальнее, потому что одеколон Кингстона пропитывает воздух. Однако мое облегчение было недолгим, когда я заметила, что все взгляды устремлены на нас, пока мы медленно подъезжаем к месту парковки. Я еще глубже вжимаюсь в свое сиденье, желая заползти в нору и спрятаться. Почему я не подумала об этом раньше? Я должна была попросить его высадить меня за пределами школьной территории.

Я застонала.

Кингстон останавливает машину и смотрит в мою сторону.

— Что-то не так?

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Расслабься, Жас. Я просто подвез тебя. Ничего особенного.

— Тебе легко говорить, — я сморщилась, когда увидела Пейтон, приближающуюся к машине. — Я могу гарантировать, что Пейтон подумает, что это очень важно.

Он усмехается.

— Пейтон может идти к черту.

Я качаю головой, открывая дверь.

— С таким же успехом можно покончить с этим.

В тот момент, когда я выхожу из машины, шокированные возгласы и разговоры разносятся по всей парковке.

— Что это, черт возьми, такое? — кричит Пейтон.

— Успокой свои сиськи, Пейтон, — рычит Кингстон.

— Какого хрена ты делаешь? — кричит она. — Не говори мне успокоиться, когда я вижу, как эта шлюха выходит из твоей машины!

Кингстон нажимает кнопку на своем брелке, запирая машину. Он открывает страницу из книги Рида и стоит там со скучающим видом.

— Не веди себя так, будто я тебе принадлежу, Пейтон. Ты для меня никто. Мы — ничто.

Это вызвало еще больше вздохов и разговоров.

Внимание толпы теперь полностью переключилось на них, поэтому я пользуюсь возможностью сбежать, пока есть возможность. Я смотрю на тротуар, направляясь к главному зданию, где проходит мой первый урок. Как раз в тот момент, когда я думаю, что мне удастся дойти невредимой, Кингстон выкрикивает мое имя.

Я замираю и оглядываюсь через плечо.

— Что?

Этот засранец на самом деле подмигивает.

— Увидимся за обедом.

Ииииии теперь все внимание снова приковано ко мне. Я слышу, как этот ублюдок смеется, когда я отмахиваюсь от него по дороге в здание.