Порочные лжецы

23. Жас

— Ты пойдешь со мной на вечеринку Рида в пятницу вечером.

Я бросаю взгляд на властную задницу, которая только что села рядом со мной за обедом.

— Отличное приветствие, придурок. Может, в следующий раз попробуешь сказать: — Привет, Жас. Как проходит твой день?

Челюсть Кингстона сжимается. Я совершенно не замечаю, что его глаза сегодня скорее карие, чем зеленые.

— Привет, Жас. Как проходит твой день?

— Видишь? Это было не слишком сложно, не так ли? — я снисходительно похлопываю его по щеке, заставляя остальных за нашим столом рассмеяться.

— Осторожнее, — предупреждает он.

Я с вызовом приподнимаю брови.

— Или что?

Он одаривает меня озорной ухмылкой.

— Или я не расскажу тебе о твоем сюрпризе.

— Какой сюрприз? — спрашивает Эйнсли.

Кингстон указывает на свою сестру.

— Не лезь в это, Эйнсли.

Она одаривает его слащавой улыбкой, прежде чем повернуться ко мне.

— Ты хочешь, чтобы я не вмешивалась, Жас?

Я сдерживаю смех. Мне нравится, как сильно ей приносит удовольствие пререкаться со своим братом.

— Нет, — я подчеркиваю это слово с помощью ударения. — Какой сюрприз?

Кингстон смотрит на мои губы, прежде чем перевести взгляд на глаза.

— Сходи со мной на вечеринку Рида, и я тебе расскажу.

Бентли, который сидит по другую сторону от меня, наклоняется к моему уху и шепчет: — Заставь его потрудиться, малышка.

Я откидываюсь на спинку стула.

— Почему ты думаешь, что у меня будет желание идти на какую-либо вечеринку после того, что случилось на последней, на которой я присутствовала?

Кингстон закатывает глаза.

— Потому что эта будет другой.

— Как это?

Он поднял вверх указательный палец.

— Во-первых, ты будешь под нашей защитой, так что никто не будет к тебе приставать, — он добавляет второй палец. — Во-вторых, это будет в доме Рида, так что мы полностью контролируем обстановку, — его безымянный палец присоединяется. — В-третьих, это будет верный способ отомстить Пейтон и ее подружкам за издевательства над тобой.

Кингстон выглядит таким самодовольным, что мне хочется его ударить.

— Во-первых, то, что я нахожусь якобы под твоей защитой, не мешает тебе издеваться надо мной. Я все еще уверена, что ты имеешь отношение к тому, почему я была в такой жопе после двух рюмок. Во-вторых, место никак не влияет на мое решение, потому что я тебе не доверяю. Смотри причину номер один. И в-третьих, ты надо мной издевался, так что разве отказ пойти не будет местью тебе? — я насмешливо перечисляю все причины.

На челюсти Кингстона дергается мускул.

— Ты закончила?

— А ты? — бросаю я вызов.

— Даже близко нет, — Кингстон поворачивается к Эйнсли. — Ты идешь, верно?

— Да, — Эйнсли смотрит на меня. — Ты можешь поехать со мной, если хочешь, Жас. Клянусь, я не уйду в отрыв, как в прошлый раз. И если ты не хочешь пить, я тоже не буду.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Пойти на вечеринку с Эйнсли должно быть лучше, чем сидеть всю ночь в особняке донора спермы.

— Тогда решено. Ты поедешь с Эйнсли, а позже вечером будешь кататься на мне, — Бентли притягивает меня к себе.

Я отталкиваю его.

— В твоих мечтах.

Он подмигивает.

— Я этого не отрицаю.

Я улыбаюсь, ненавидя то, как сильно я поддаюсь его обаянию.

— Идиот.

— Ах, но ты все равно хочешь меня, — поддразнивает Бентли.

Я криво улыбаюсь.

— Неа. Мне не нравятся парни-братаны.

Бентли резко ахает.

— Ты заберешь свои слова обратно! Я не братан!

Я пожимаю плечами.

— Если придурок подходит…

Бентли поднимает меня прямо со стула и усаживает к себе на колени.

— Только за это ты можешь посидеть у меня на коленях до конца обеда.

— Опусти меня, придурок!

Я издаю смущенный визг, когда он сжимает мою ногу прямо над коленом. Я ужасно боюсь щекотки, что Бентли быстро выяснил. Я смеюсь и извиваюсь, пока не чувствую, как воздействую на него. Большая штука, упирающаяся мне в задницу, заставляет меня немедленно замереть.

Бентли слегка приподнимает бедра, еще сильнее вдавливая свою эрекцию в мой зад.

— Осторожно, Жас, — шепчет он мне на ухо. — Не начинай того, что не хочешь закончить.

Я стремительно пересаживаюсь на свое место, когда он отпускает меня, и совершаю ошибку, позволяя своим глазам блуждать по остальной части столовой. Мы с Бентли определенно устроили грандиозное представление. Эйнсли и Рид смотрят на меня с весельем, вероятно, потому что все мое лицо раскраснелось. Кингстон, однако, не может выглядеть более враждебно. Пейтон и ее команда тоже.

Отлично. Просто замечательно.

***

Ладно, одну вещь я признаю: богатые дети умеют устраивать вечеринки. Площадь дома Рида составляет без малого десять тысяч квадратных футов, но первый этаж забит телами. Вот вам и контроль над окружающей средой — это место чертовски пожароопасно. Это также логово беззакония. Здесь есть профессиональный диджей, бар, где подают алкоголь, хотя ни один человек здесь не старше двадцати одного года, и множество зон отдыхов, где пары занимаются прелюдией или употребляют наркотики.

— Это место отпадно! — кричит Эйнсли.

Она тащит меня через открытое пространство, указывая на разные места, явно зная, куда идти. Довольно много девушек останавливают нас по пути, предлагая поверхностные разговоры, сопровождаемые воздушными поцелуями. Каждая из них смотрит на меня с любопытством, но не говорит мне ни слова. Я могу сказать, что Эйнсли ненавидит это дерьмо, но она остается невозмутимой, как будто у нее много практики в этом.

Наконец, искренняя улыбка растягивается на ее лице, когда она замечает Рида, сидящего на черном кожаном диване перед огромным телевизором и курящего сигарету. Бентли и Кингстон сидят на игровых креслах рядом с диваном, закинув ноги на спинки, и играют в Xbox.

Поведение Рида меняется, когда он видит Эйнсли. Из невероятно скучающего он превращается в восторженного, вот так просто.

Он встает с дивана и обнимает Эйнсли.

— Привет. Когда ты приехала?

— Несколько минут назад, — говорит она с сердечками в глазах.

Черт, у этой девочки все плохо. Я была так рада услышать, что Рид собирается стать мужчиной и поговорить с Кингстоном о свидании с Эйнсли. Черт, возможно, он уже сделал это, если судить по твердости челюсти Кингстона. Может, ему это и не нравится, но то, что он не пытается вмешаться прямо сейчас — хороший знак.

— Жасси Жас! — кричит Бентли. — Садись ко мне на колени и будь моим талисманом удачи. Дэвенпорт надирает мне задницу.

— Никакая удача не помешает мне надрать тебе задницу, — насмехается Кингстон.

Эйнсли и Рид садятся на диван, и я решаю сделать то же самое.

— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.

— С тобой неинтересно, девочка, — губы Бентли складываются в гримасу. — Где твой напиток? Тебе нужно расслабиться.

Я показываю ему свою бутылку с водой.

— Вот здесь. Никакого алкоголя для этой девушки сегодня вечером.

У Бентли отпадает челюсть.

— Что?! Нет, так не пойдет.

— Это правда, — говорит Эйнсли. — Никто из нас сегодня не пьет.

Рид затягивается своим косяком и протягивает ей.

— Хочешь?

Эйнсли пожимает плечами и берет у него трубку.

— Конечно, — она обхватывает его губами и кашляет, вдыхая слишком много дыма. Когда я бросаю на нее взгляд, она говорит: — Что?

Я смотрю на косяк в ее руке.

— Разве мы только что не сказали, что не будем накидываться?

— Нет, мы сказали, что не будем пить. Травка не так дурманит, как алкоголь. И это абсолютно естественно, — она протягивает мне косяк. — Ты согласна?

О, почему бы, черт возьми, нет? Она права — я никогда не осознавала, что делаю, когда курила траву. Правда, она может быть подмешана, но я знаю, что Рид никогда бы не сделал этого с Эйнсли, особенно с Кингстоном здесь. Нет ничего плохого в том, чтобы поделиться одной и той же сигаретой.

— Вот о чем я говорю! — Бентли бросает контроллер и прижимается ко мне на диване.

Я передаю Бентли косяк после того, как сама затягиваюсь.

Кингстон берет бумагу и дробилку с приставного столика и начинает скручивать свою. Я фыркаю, ничуть не удивленная тем, что он не хочет делиться с нами. Я задерживаю дыхание, когда его язык высовывается, чтобы лизнуть бумагу. Он хорошо разбирается в искусстве скручивания, даже нашел время, чтобы использовать тонкую шпажку для создания прохода для дыма, чтобы он горел равномерно. Я никогда не была заядлым курильщиком, но мой бывший работает в аптеке. Он одержим идеей скручивать идеальные сигареты и считал необходимым передать мне свои знания.

Боже, почему Кингстон должен быть таким красивым? Он весь такой богатый засранец, что обычно меня не привлекает, но с ним это работает. Сегодня на нем темные джинсы, без сомнения дизайнерские, и футболка, которая так хорошо прилегает к его мускулистой груди, что я уверена, она сшита на заказ, чтобы идеально ему подходить. Должно быть, он подстригся после школы, потому что волосы в полном порядке, и на макушке немного короче. Он еще не сказал мне ни слова — он просто смотрит на меня этими напряженными постоянно меняющимися глазами, как будто ждет, когда я уйду.

После нескольких переходов я раскачиваюсь на приятной скорости и откидываюсь обратно на плюшевый диван. Эйнсли и Рид переместились в дальний угол комнаты, занимаясь своим личным разговором. Я улыбаюсь, когда ее мелодичный смех раздается и не прекращается. О да, подружка определенно легка на подъем. Кингстон все еще погружен в раздумья и смотрит на меня со своего кресла. Я отказываюсь признавать эту нашу маленькую игру в салочки, поэтому вместо этого я сосредотачиваюсь на разговоре с Бентли.

Я так расслаблена, что даже не думаю убрать руку Бентли, когда она ложится на мое бедро.

— Мне нравится, что у тебя здесь, Жасси Жас, — я вздрагиваю, когда его глубокий голос раздаётся у меня над ухом, а его пальцы начинают подниматься вверх. — Это сдержанно, но чертовски сексуально. Тебе даже не нужно стараться, ты привлекаешь внимание практически каждого парня в этом доме.

На мне черная майка, черные рваные джинсы-скинни и подходящие к ним кроссовки. Серебряные браслеты обвивают каждое мое запястье, но это единственный аксессуар, который на мне есть. Я даже не потрудилась сделать что-то особенное со своими волосами или макияжем — у меня высокий хвост, только немного подводки и розовый блеск для губ. Я решила, что пришла сюда не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление. Я здесь, чтобы поддержать своего друга и выбраться из своего удушающего особняка.

— Не каждый парень, — я фыркнула. — Броди МакГрамперсон не сказал мне ни слова.

Бентли проводит кончиком носа по моему затылку.

— Это не значит, что ты не привлекаешь его внимания. Я готов поставить на свой порше, что он пялится на нас прямо сейчас, и вид у него слегка убийственный.

Он говорит прямо мне в ухо, а музыка включена на полную громкость, так что Кингстон его ни за что не услышит. Я ненавижу себя за то, что мне нужно знать, но я должна посмотреть. Когда мои глаза находят его глаза, оказывается, что Кингстон делает именно то, что предсказывал Бентли.

Я закатываю глаза, когда Бентли прижимается губами к моей коже.

— Черт, как приятно.

Я определенно отдаю себе отчет в своих действиях, но травка всегда возбуждает меня, потому что я остро ощущаю каждое малейшее прикосновение. Черт возьми, почему я не подумала об этом, прежде чем закурить?

Бентли улыбается в изгиб моей шеи, а затем берет мою кожу между зубами и нежно прикусывает. Я почти уверена, что с моих губ сорвался стон. Рука, которая была на моем бедре, теперь прижата к моей щеке, поворачивая меня к себе.

Наши рты находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Бентли смотрит мне в глаза и говорит: — Я могу заставить тебя почувствовать себя еще лучше, если ты позволишь мне.

Господи, помоги мне, но я достаточно любопытна, чтобы понять, к чему он клонит.

— Как это?

— Потанцуй со мной.

Я дважды моргаю.

— А?

Я прикусываю губу, когда он улыбается. У парня потрясающая улыбка.

— Я сказал, потанцуй со мной.

Бентли встает и тянет меня за руку, пока я не следую за ним в основную толпу людей. Когда мы доходим до места, где около дюжины потных тел прижимаются друг к другу, диджей переключает песню на Gasoline Холзи.

Мускулистое тело Бентли придвигается к моему и начинает раскачиваться в такт. Я закрываю глаза, танцуя в такт навязчивому и сексуальному ритму. Руки Бентли сжимают мои бедра с неистовой силой, а его губы многократно пробегают по моей шее. Мое тело теплое и податливое. Эрекция у меня за спиной настойчива, и ее обладатель громко стонет, когда я толкаюсь в него еще глубже, создавая трение, которого он так явно добивается. Что-то в глубине моего мозга подсказывает мне, что это очень плохая идея, но другая, более мятежная часть, говорит мне, что я должна с этим согласиться.

Когда песня заканчивается, я открываю глаза и вижу, что карие глаза прикованы к моим. В моей голове звучат сигналы тревоги, призывающие меня прекратить. Все в Кингстоне сейчас кричит о недоброжелательности. От его стального взгляда до твердо сжатой челюсти. Его напряженная поза и сжатые кулаки. Если бы взглядом можно было убить, я бы умерла на месте.

Начинается другая песня, но я не могу сказать, что это за песня, потому что слишком занята получением наслаждения.

Бентли наклоняется к моему уху, разрушая чары.

— Кингстон выглядит так, будто собирается поглотить тебя целиком.

На мой взгляд, он больше похож на человека, который собирается убить меня, он определенно производит впечатление хищника.

— Эээ…

Взгляд Кингстона на мгновение скользит по моему плечу, прежде чем встретиться со мной взглядом и одними губами произнести: — Беги.

Я не колеблюсь ни секунды. Я взлетаю на полной скорости, врезаясь в ворчащие тела в своем стремлении убежать. Я мчусь по коридору, но быстро понимаю, что это был глупый поступок, и разворачиваюсь, чтобы направиться в другую сторону. Я замираю на месте, когда вижу внушительного мужчину, стоящего не более чем в десяти футах от меня и приближающегося с каждым длинным шагом. Ноздри Кингстона раздуваются, его грудь быстро поднимается и опускается. В ответ на каждый его шаг я отступаю назад. Я не смею отвести от него взгляд, но в периферии вижу открытый дверной проем и думаю о том, успею ли я запереться там до того, как Кингстон настигнет меня. Я решаю, что стоит попробовать, поскольку коридор уже заканчивается.

Кингстон читает мои мысли прежде, чем я успеваю сделать шаг, поэтому проходит всего несколько секунд, прежде чем грубые руки хватают меня и заталкивают в дверной проем. Он захлопывает за собой дверь, запирая нас в дамской комнате. Черт возьми, почему я всегда остаюсь в туалете наедине с этим парнем?

Он разжимает челюсти, прежде чем заговорить.

— Ты пытаешься привлечь мое внимание, Жас?

Я качаю головой, заставляя свое сердце успокоить бешеные удары.

— Что? Нет. Почему ты так думаешь?

Он прижимает меня к стойке и с вызовом поднимает бровь.

— Нет? Что ты не поняла в том факте, что ты моя? То, как ты терлась о моего лучшего друга, говорит об обратном, — его глаза темнеют. — Ты хочешь, чтобы мы поделились? Это все?

Мой страх переходит в гнев. Или возбуждение. Нет, пусть будет гнев.

— Нет, я не хочу, чтобы вы делились! — надеюсь, это прозвучало гораздо убедительнее, чем в моей голове. — Но для протокола, то, что я делаю со своим телом — тебя не касается. Кому я позволяю прикасаться ко мне не твое дело! Я не твоя!

Он обхватывает мою шею сзади и сжимает, пока я не вздрагиваю.

— Я, блядь, так не думаю.

Кингстон наклоняется, пока я не вынуждена наклониться назад над раковиной, и прижимается своим ртом к моему. Я крепко сжимаю губы, отвергая его поцелуй, но затем он так сильно прикусывает мою нижнюю губу, что металлический привкус крови просачивается мне в рот, когда я ахаю. Кингстон наматывает мой хвост на свой кулак, откидывая мою голову назад, когда его язык проникает внутрь. Все притворство, что я не хочу этого, стремительно покидает мое тело, когда кончик его языка скользит по моему.

Я просовываю руки под его футболку, обхватывая руками его торс. Я притягиваю Кингстона к себе, царапая ногтями его спину. Кран впивается в мой позвоночник, и моя чертова губа саднит. Я отчаянно хочу, чтобы он чувствовал боль так же, как и я. Внутри меня бушует торнадо противоречивых эмоций, которые должны напугать меня до смерти, но этого не происходит. Вместо этого мое тело мурлычет от возбуждения, распознавая тот же хаос внутри него. Наши израненные души взывают друг к другу, как сирена, укрепляя эту чертову связь, которую мы, кажется, имеем.

Я стону ему в рот, когда Кингстон раздвигает мои ноги и вжимается в меня своим стояком. Каждый дюйм моего тела касается его, пока мы впитываем друг друга. У нас с ним довольно серьезные проблемы друг с другом, но это не мешает мне делать это. Прикосновения Кингстона Дэвенпорта, кажется, единственное, что может заставить меня не так сильно страдать, а я устала от этой чертовски сильной боли.

Он отрывает свой рот, когда я глажу его член через джинсы.

— Ты должна передо мной извиниться. Встать на колени и прижаться своим сексуальным ротиком к моему члену — отличный способ начать.

— Этого никогда не случится, — мой смех переходит в стон, когда Кингстон пощипывает мой затвердевший сосок. — Часть с извинениями.

Он одаривает меня непристойной ухмылкой.

— Но часть с минетом ты обошла.

Если бы я еще не была такой раскрасневшейся, то покраснела бы сейчас. Я прикусила губу, обдумывая свой ответ. Заводит ли меня мысль о том, чтобы ласкать Кингстона своим ртом, зная, что это я доставляю ему удовольствие? Конечно. Но мне не нравится мысль о том, что я так легко сдамся ему. Очевидно, я слишком долго не отвечаю, потому что он снова заговорил.

— Хорошо. Я буду первым — повернись. Я хочу, чтобы ты смотрела в зеркале и видела, что я с тобой делаю.

Мне требуется секунда, чтобы уловить, когда он встает прямо. Как только до меня доходит смысл его слов, я переворачиваюсь на живот, упираясь им в стойку. Кингстон поворачивает мою голову так, что я оказываюсь лицом к зеркалу в полный рост, стоящему в углу. Это одно из тех тяжелых старомодных зеркал, которые стоят сами по себе.

— Что ты…

Кингстон расстегивает пуговицы на моих джинсах.

— Просто заткнись нахрен и смотри.

Я вздрагиваю от его грубости, но, когда он спускает мои джинсы и трусы до колен и наклоняется, чтобы лизнуть меня, я больше не обижаюсь. Он не теряет времени даром, поглощая меня так, словно я его последняя еда. Я наблюдаю за нашим отражением, когда Кингстон садится на колени, пожирая меня сзади. Он вводит один палец, затем другой, вводит и выводит, продолжая атаковать мой клитор. Мои стоны сменяются его стонами, он лижет и сосет с нужным усилием.

Мои ноги скованы одеждой, поэтому у меня нет возможности двигаться, хотя я умираю от желания. Я снимаю левый ботинок и начинаю неуклюже стягивать штаны. Кингстон понимает намек и дергает их до конца, пока одна нога не оказывается свободной. Он меняет положение, теперь он ссутулился на полу, откинув шею назад. Он вынимает пальцы из моей киски и обхватывает обеими руками мои бедра, притягивая меня вниз. Я расширяю свою позицию, устраиваясь на его лице, ухватившись за столешницу для поддержки.

— Ты чертовски хороша на вкус, — бормочет он. — Лучше, чем я себе представлял.

У меня нет времени задаваться вопросом, сколько раз он фантазировал об этом, потому что как только он обхватывает губами мой клитор и сосет, оргазм проносится по моему позвоночнику, шокируя меня своей интенсивностью. Все это время я старалась вести себя тихо, не желая никого предупреждать о том, что мы делаем, но, когда я кончаю, я выкрикиваю имя Кингстона.

Прикусив внутреннюю сторону моего бедра, Кингстон поднимается с пола и встречается со мной взглядом через зеркало. Мы оба раскраснелись и немного вспотели. Его темно-русые волосы в полном беспорядке из-за того, что плотно прилегают к лицу, а его губы блестят от моего возбуждения. Кто-то стучит в дверь уже черт знает сколько времени, жалуясь на образовавшуюся очередь, так что мы с Кингстоном никак не можем выйти из этой комнаты незамеченными. С нашим растрепанным состоянием, и, знаете, кричащим оргазмом — они также не смогут не узнать, что мы здесь делали.

Он прижимается ко мне своей эрекцией, удерживая мой пристальный взгляд.

— Мы еще не закончили. Мы даже близко не закончили. Я хочу, чтобы ты подумала об этом и о том, как сильно ты только что кончила, в следующий раз, когда захочешь соврать себе, сказав, что ты не принадлежишь мне, — Кингстон откидывает мой хвост в сторону и нежно целует меня прямо за ухом. Я чувствую на нем свой запах и по какой-то нездоровой причине возбуждаюсь еще больше. — Ты, блядь, моя, Жас. Ты можешь сопротивляться сколько угодно, но это не станет менее правдивым.

Я смотрю на его забавную ухмылку и быстро одеваюсь. Он ждет, пока я закончу, держа руку на дверной ручке. Гигантскую выпуклость у него в штанах довольно трудно игнорировать. Мне не нравится, что часть меня чувствует себя виноватой за то, что я снова оставила его неудовлетворенным. Я действительно презираю тот факт, что какая-то часть меня чувствует себя обделенной, потому что я не знаю, каково это — иметь его внутри себя.

Я киваю ему.

— Ты собираешься хотя бы попытаться спрятать этого монстра у себя в штанах?

— Вовсе нет.

Он поворачивает ручку и открывает дверь. Выходя в коридор, он добавляет: — Кстати… тот сюрприз, о котором я говорил ранее. Будь готова в воскресенье в десять утра. С нами Белль на весь день.

У меня челюсть отвисает от шока, когда я смотрю, как он уходит, не сказав больше ни слова. Я выхожу из комнаты, чтобы догнать его, но замираю, увидев очередь людей, прижавшихся к стене возле туалета. Мое лицо краснеет, когда девушка отпихивает меня с дороги, бормоча что-то о том, что она чуть не описалась, пока я кончала. Пока я иду с позором по коридору, большинство улыбается или посмеиваются надо мной. Когда я дохожу до конца очереди, я вижу, что Пейтон и Уитни хмурятся. Какого черта они вообще здесь делают? Я полагала, что Рид будет держать от них подальше после того, как они загнали меня в угол в школе.

— Шлюха, — бормочет Пейтон, когда я прохожу мимо.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.

— Прости?

Она упирается рукой в бедро.

— Ты слышала меня, шлюха. Не веди себя так самоуверенно. Не тогда, когда в одну минуту ты с Бентли, а в следующую трахаешь Кингстона в туалете.

Я отказываюсь позволить ей довести меня. Я улыбаюсь, прежде чем наклониться и шепотом произнести свой следующий комментарий.

— Осторожнее, Пейтон. Ты выглядишь немного завистливой, а это не совсем тебе к лицу.

Ее губы поджимаются, но я не жду, чтобы услышать что-нибудь еще. Когда я дохожу до конца коридора, Бентли стоит там, наблюдая за происходящим. Он сужает свои карие глаза в сторону Пейтон и Уитни, а затем снова обращает их на меня.

— Ты в порядке?

— Я в порядке, — я поворачиваю голову через плечо. — Хотя, я не думаю, что это так. Кто-то должен их выпроводить, пока не началась истерика.

Бентли смеется.

— Предоставь это мне, малышка. Эйнс как раз искала тебя. Иди догони ее, пока я вынесу мусор.

Когда я возвращаюсь туда, где в последний раз видел Эйнсли, меня посещает леденящая душу мысль. Не так давно Кингстон называл меня мусором, а теперь он практически ставит свое клеймо на моей заднице, как пещерный человек.

Я не уверена, что из этого хуже.