Порочный

Глава тридцать пятая

Он словно проник через портал в какую-то кошмарную, адскую залу. Помещение было большим. Иначе, не вместило бы в себя живущую здесь мерзость. В комнате пахло как в канализации. Даже хуже. В сравнении с этим смрадом запах худшей нью-йоркской канализации был сродни ароматам, наполняющим будуар элитной шлюхи, вроде букета из ароматических свечей, сухих духов и дорогого парфюма. Зловоние пошатнуло его, колени стали ватными, глаза заслезились. Невозможно было сказать, какого цвета стены были изначально, потому что краску скрывали многочисленные слои высохшего дерьма и рвоты. С потолком было почти то же самое, только хуже. Застывшие наросты из рвоты, дерьма и слизи свисали с него словно сталактиты. Пол под ногами был липким от выделений. Не смотря на жуткое состояние комнаты, отвращение от вынужденного хождения босыми ногами по болоту из грязи и дерьма было ничем по сравнению с видом, живущей здесь твари.

Иногда Хоук видел новостные сюжеты про парней, которые из-за своей полноты выбирались из своих спален лишь при помощи специального оборудования. Несчастные ребята, которые ломали весы на отметке в тысячу фунтов. Так вот, те говнюки были настоящими "стройняшками" по сравнению с Глэдис Кинчер. В этом адском пространстве не было никакой мебели. Для нее просто не было места, и Глэдис все равно в ней не нуждалась. Она заполняла собой всю комнату. Она была не просто толстая. Она многократно превышала размеры любого нормального человека, даже тех, которые считались сверх тучными по общепринятым стандартам. Возможно, это был какой-то побочный эффект от демонического влияния Гарнера. Макушка ее огромной головы почти упиралась в потолок. Вблизи ее лица висели два блестящих коричневых сталактита. Ее руки и ноги представляли собой густую, рыхлую массу переплетенной плоти. Плечи и бедра были размером с опоры линий электропередач. Ее безобразно раздутый живот и груди формировали колышущееся море заляпанного грязью жира. Пятнистые ноги были широко раздвинуты, демонстрируя блестящую, волосатую вагину. А вид растянутых, мясистых складок мог навсегда отвратить его от женщин. Длинные, спадавшие грязными прядями, волосы скрывали от Хоука лицо, которое, как тот был уверен, было далеко не ангельским.

Гигантская голова наклонилась к Хоуку, как только уродцы втолкнули его в кошмарную комнату. Пасть раскрылась, и из нее с густым клекотом вырвалось прогорклое дыхание. Волна смрада чуть было не свалила Хоука с ног, но уродцы удержали его. Они по-прежнему окружали его, делая с ним отвратительные вещи своими ртами, руками и... другими вещами. Хоук заскулил, почувствовав, как что-то твердое уперлось ему в сморщенный зад. Глэдис снова открыла рот и исторгла новый звук. Хоуку потребовалось какое-то время, чтобы распознать в нем раскатистый хохот. Он пытался упереться в пол ногами и остановить движение вперед, но тщетно. Их было слишком много, а у него совсем не осталось сил.

Где-то за спиной у него снова раздался смех Гарнера. - Поздоровайся со своей новой возлюбленной, Хоук. У Глэдис давно уже не было интима. Уверен, она сделает для тебя нечто особенное.

Хоук затряс головой и заскулил. - Нет... пожалуйста... нет...

Гарнер снова рассмеялся.

Уродцы перестали толкать Хоука вперед. Они стояли сейчас прямо промеж раздвинутых ног гигантессы. У Хоука к горлу подступила желчь и потекла из уголков рта тонкими коричневыми струйками. Женщина с больной третьей грудью опустилась перед ним на колени и взяла его член в рот. Хоук плакал. Никогда в жизни он не был так напуган. Но каким-то образом верткий язык уродки снова вызвал у него эрекцию. Потом она поспешно протиснулась у него между ног, и по-крабьи, на четвереньках ускользнула от него. Твердая штука, упиравшаяся ему в задницу, тоже отступила. И через мгновение он понял, что все отошли от него. Он сделал рефлексивный шаг назад и продолжил движение, но Глэдис разжала пальцы массивной руки и схватила его за спину.

Хоук пытался вырваться из захвата, но ничего не вышло.

Она раздвинула ноги еще шире и потащила его к себе.

Хоук закричал.

Его руки бились об обхватившие его пальцы, но тщетно. Жуткий скрежет вырвался из ее горла, и она с силой прижала его к себе.

Он вошел в нее.

Ее пальцы стали ритмично двигаться вдоль его спины, когда она с воодушевлением терла им свое скользкое лоно. Застонав, она выгнула спину. Его голова исчезла под складкой жира, и какое-то время он не мог дышать. У Хоука было ощущение, будто в голове у него взрываются петарды. Он знал, что сейчас ему лучше задохнуться, но инстинкт заставил бороться за глоток воздуха. Он повернул голову в сторону и нашел воздушный карман. Его пенис снова и снова погружался в нее. Интересно, неужели это может быть ей приятно? Его член был для нее все равно, что горошина. Он подошел бы для любой нормальной женщины - ему хотелось так думать - но только не для этого титанического, живого кошмара.

Ответ на вопрос пришел вскоре после возникновения этой мысли. Она отодвинула его от себя и, крепко сжав, пальцами другой руки раздвинула блестящие, толстые срамные губы. Хоук затряс головой. Она оторвала его от пола и повернула так, чтобы его голова была направлена к ней. Хоук, болтая в воздухе ногами, набрал полные легкие воздуха, готовясь закричать. Но крик погас у него в горле, когда она засунула его в себя, по самые плечи. Выдернула и снова воткнула. Снова и снова. Двигала им вверх-вниз, изгибая его так и сяк. Вытащила и потерла его блестящим от слизи лицом свой подрагивающий клитор. Потом снова вернула во влажное тепло, и так до бесконечности.

В какой-то момент произошло то, на что рассчитывал Гарнер.

Рассудок Хоука сломался.

Навсегда.

И к тому времени, как Глэдис насытилась, Гарнер обрел свой "сосуд".