Порочный праздник

Глава 8

Кловер повесила трубку раньше матери. Она никогда так не поступала. Она никогда не бросала трубку при разговоре с матерью. И если бы от этого стало легче, но это было не так. Честно говоря, она чувствовала себя отвратительно. Взволнованы? Тем, что она с кем-то встречается? Это имело бы смысл, если бы она попала в аварию, и врачи сказали бы, что она не выживет, но вот проходит шесть месяцев, и она снова ходит, разговаривает и встречается с парнями. Вот это было бы достижение. Вот тогда была бы причина испытывать волнение. И все это про Эрика и детей? Когда ее мама сошла с ума, говоря, что ее дочь не должна встречаться с мужчиной, у которого есть дочь-подросток.

Ее мама ничего не знала об Эрике. Эрик мог хотеть ноль детей или двадцать детей, но ее мама не узнала бы об этом. Даже Кловер не знала, хочет ли Эрик еще детей. Кловер не знала, и Кловер это не беспокоило. Все, что ее беспокоило, так это как пережить праздники и не сойти с ума. И если именно так ее семья собиралась себя вести, то, наверное, ей лучше сразу лечь в больницу и пролежать там до второго января.

Она положила голову на стол и заставила себя дышать. Ей нужно было дышать. Если она не будет дышать, то заплачет, а плакать ей не хотелось. Когда ее семья вот так себя вела, она начинала плакать и не могла остановиться целый час. Вдох… выдох… Вдох… Выдох… Эрик чудесный… Вдох. Она нравится Эрику, и он ее уважает… Выдох. Ее бизнес успешен и ей есть, чем гордиться… Вдох. Ей не нужно одобрение семьи, чтобы радоваться своей жизни… Выдох.

Кловер услышала звук, тихий стук по стеклу. Она подняла глаза и увидела Эрика на веранде. Он стучал в заднюю дверь. Когда она открыла дверь, то не впустила его. Она просто шагнула в его объятья.

– Стой, детка. Что случилось? – спросил он, прижимая ее к себе и обнимая.

– Я позвонила маме. Зачем я это сделала?

– Временное помешательство? – поинтересовался мужчина, и она рассмеялась.

– Точно оно.

– Что она сказала? Расскажи мне, и я смогу сказать, как она неправа.

– Погоди. Мне просто… Мне нужно это. – Стоять вот так, вцепившись в Эрика, как в спасательный жилет, под мелким дождем, было странно, но она все равно это делала, потому что, если тебе нужен спасательный жилет, ты в него вцепишься. Неважно, насколько глупо ты выглядишь.

Эрик взял ее за плечи. Он погладил ей спину, помассировал шею и поцеловал в макушку.

– Расскажи мне об этом, – попросил он нежно. – Выкладывай.

– Это как… – Кловер сделала паузу и попыталась понять, как все объяснить. – Это напоминает мне то, что произошло после моей операции. У меня было немного лишнего веса, но этого было достаточно, чтобы не влезть в свои любимые вещи. Чем старше я становилась, тем сложнее мне было с грудью. Я не могла бегать, не могла ходить пешком на длинные расстояния. Тогда я решилась на операцию и смогла, наконец, заниматься спортом. С момента операции в июле и декабре, когда я снова увидела родителей, я потеряла двадцать фунтов. Я снова могла носить платья. Это все. Не такая большая перемена, верно?

– Нет.

– Но, когда моя семья увидела меня, они словно с ума сошли. Они все время говорили мне о том, как здорово я выгляжу. Комплименты, да? Я имею в виду, что нормальный человек воспринимает комплименты, как комплименты. Но это не было похоже на комплимент. Было похоже на оскорбление. Я, что, была настолько отвратительна до похудения, если они столько шума из этого сделали? А, знаешь, я себя считала хорошенькой до похудения. – Она посмотрела на Эрика. – И сейчас это снова происходит. Они ведут себя так, словно встречаться с кем-то – чудо для меня. Они взволнованы. Я не выиграла в лотерею. Я не вышла из комы. Я просто встречаюсь с кем-то, а они взволнованы. Моя мама говорит, что взволнована. Моя сестра сходит с ума. Даже мой брат и его жена написали мне смс, желая знать подробности о тебе. Говорят, все взволнованы. А мне тоже быть взволнованной, если и они взволнованы? Я самая ужасная дочь?

– Нет.

– А тогда кто я?

– Ну… тебе, скорее всего, не понравится это, но у меня есть теория о твоей семье.

– Я хочу услышать твою теорию. Колись.

– Пользуясь техническим терминами, они соцветие придурков.

Кловер широко распахнула глаза. Она отступила от него.

– Что?

– Твоя семья похожа на придурков. Без оскорблений. У меня такие в семье тоже есть. Рути более чем один раз обвинила меня в том, что я один из них.

– Моя мама любит меня, Эрик. Она хочет лучшего. И она не знает, как это выразить, чтобы не заставлять чувствовать меня…

– Как? Как твоя мама заставляет тебя чувствовать себя?

– Она заставляет меня чувствовать себя ужасно.

– И твой папа?

– Немного.

– А твои брат и сестра?

– Они не так плохи. Но иногда заставляют меня чувствовать себя дерьмово.

– Только иногда? А знаешь, как называют того, кто заставляет тебя плохо себя чувствовать? Такого человека зовут придурком. Скажи это. Тебе станет легче.

– Я не собираюсь называть свою семью придурками. Они меня любят.

Эрик обнял ее за талию и направил к столу. Он вытащил стул, и она села. Он сел на стул напротив.

– Твоя семья действительно тебя любит. И я уверен, что они не полные придурки. Они просто не понимают, что огорчают тебя. Но это не оправдание. Они не должны тебя огорчать. Они должны делать все, что делают нормальные семьи, и игнорировать тебя и твою личную жизнь, пока ты не наломаешь дров, и им не придется вытаскивать тебя из тюрьмы. Я говорю по собственному опыту.

– Моя семья не игнорирует меня. Хотелось бы. Я бы убила ради этой возможности.

– Мы сделаем все проще.

– Как?

– Мы собираемся уехать на два дня. Если хочешь. Я тебя не заставляю. Рути говорит, мужчины не должны быть диктаторами. Я не диктую, просто предлагаю. Я предлагаю нам уехать на два дня.

– Куда?

– Мы собираемся уехать… на пять миль отсюда.

– Я думаю, там есть телефоны. Это не открытый космос. Если, конечно, мы не полетим на пять миль вверх.

– Не вверх. На северо-запад. И это будет похоже на космос, потому что ты не возьмешь с собой телефон. Я говорил с девушкой Криса Стеффенсена, Джоуи, она владеет имуществом. Она разрешает нам протестировать один из новых домиков на две ночи. И мы оставим твой телефон тут. В экстренном случае у нас будет мой телефон для звонка в 911, если медведь попытается забраться в домик или что-то еще. А пока твой телефон будет тут, мы будем там – есть, спать и заниматься сексом. Что ты на это скажешь?

– Два дня без телефона? Моя семья сойдет с ума.

– Как ты узнаешь, что они сходят с ума, если они не смогут тебя достать?

– Они будут сходить с ума в десять раз сильнее, когда доберутся до меня.

– Ты не увидишь их до Благодарения. Они не станут сходить с ума до него, потому что там буду я. Потом они познакомятся со мной, это их успокоит, когда они поймут, какой я классный…

– Ты довольно классный.

– Я такой и даже лучше, когда притворяюсь, что я классный. Я их очарую – не буквально – и они, наконец, перестанут обсуждать твою личную жизнь, потому что увидят своими собственными оценивающими глазами, что ты в очень надежных руках.

Он протянул ей руки, ладонями вверх. Это были вполне надежно выглядящие руки. Они за секунду стянули с нее трусики вчера, ласкали ее грудь сегодня утром и чинили настил. Поистине, талантливые руки.

Она вложила свои руки в его ладони, он обхватил ее пальцы, потом поднес ее руки к своим губам и поцеловал их.

– И как это звучит? – спросил он.

– Это звучит очень здорово, – призналась она. – Особенно часть о том, чтобы быть в твоих руках.

– Это тоже моя любимая часть. – Его темные глаза озорно поблескивали. – Я думаю, тебе понравится. Я уже съездил туда и все проверил. Там красиво.

– Туда нужно что-нибудь взять с собой?

– Я уже заполнил холодильник и принес туда полотенца и кое-какие вещи. Эти дома еще не готовы для аренды, но там уже есть мебель, приборы работают, есть электричество и вода. Собери сумку на два дня и расслабься, потому что я обо всем позаботился.

Ей нравилось. Кто-то другой, а не она заботится обо всем? Когда это вообще происходило в ее жизни?

– Я пойду собирать вещи. Обещаю, парус я с собой не возьму.

– Можешь взять, если хочешь. Он окажется на полу, как и все остальное, что ты возьмешь.

– Это звучит, как вызов.

– Да? – решил уточнить он, вставая и прислоняясь к столу.

– А если я надену что-то сексуальное, и ты не захочешь это снимать?

– Не изобрели еще такое белье, которое было бы сексуальнее обнаженного женского тела – особенно твоего. Но если хочешь сыграть – я согласен.

– Посмотрим, что прячется в моем шкафу.

Она направилась к лестнице, и Эрик окликнул ее. Она стояла на нижней ступеньке, он подошел к ней.

– Что? – спросила она.

– Не спрашивай меня, почему я это спрашиваю, но скажи мне правду. Прошлая ночь тебя разочаровала?

Она прищурила глаза.

– Что? Нет, конечно. Прошлая ночь была… – Она замолчала, чтобы подобрать слова. И не смогла подобрать подходящее, поэтому воспользовалась классикой. – Вау.

– Вау?

– Вау-вау, – призналась она, краснея. – И немного воу, тоже.

– Хорошо. Я рад это слышать. Я бы не хотел нечаянно разрушить твою веру в меня.

– Ты сказал Рути.

Он поднял руки.

– Нет. Я клянусь. Она все сама узнала. Я сказал, что мы с тобой ходили на свидание, и она как-то прочла мои мысли. Я думаю, она это умеет.

Кловер рассмеялась.

– Все в порядке. Со мной у нее тоже это получалось. Я скажу что-то безобидное вроде «Мне кажется, что у меня целую вечность не было выходного», а через две минуты она уже понимает, что я вечность не была на свидании и что боюсь встречаться, потому что мой последний парень был придурком. Она сказала мне, что я должна чтить дары Матушки Природы, и это единственный способ преодолеть неудачи.

– Ты вообще понимаешь хоть что-нибудь из того, что она говорит?

– Половину. Но эта половина достаточно мудрая. Она говорит, что я так довольна и счастлива на работе, потому что Матушка Природа сделала меня своей прислужницей, и что, выращивая и заботясь о растениях, я как вторая мать для Ее детей. Я как акушерка для Матушки Природы. Звучит впечатляюще, верно?

– Вообще-то да. Намного более впечатляюще, чем я сам. Она сказала, что если бы Матушка Природа была королевой пчел, то я была бы трутнем, но я должен быть за это благодарен, как бы незначительна в круговороте жизни мне эта роль ни казалась.

– Это означает, что единственный смысл существования в спаривании и Рути рядом.

– Она бы с этим согласилась.

– Я надеюсь, она не была чересчур жестока в отношении нас с тобой.

– Она сказала, что я, наверное, разочаровал тебя, потому что ты слишком мила, чтобы просить о том, чего хочешь.

– Я помню, что прошлой ночью просила то, чего хотела, и получала это. Помнишь? – спросила она.

– Я помню. Мое тело помнит… – Он положил руки ей на талию. На ней были джинсы и футболка, не с воротником, просто футболка, поэтому Эрику было приятно, что он в любой момент может поцеловать ее в шею.

Что он и сделал. Прямо на ступеньках он поцеловал ее в шею.

– Я никогда это не забуду, – сказала она, наклоняя голову в сторону, чтобы он мог поцеловать ее в ухо, если ему хочется. Очевидно, он хотел.

– Я не говорила тебе, потому что хотела, чтобы все прошло естественно, без сомнений, чтобы ты не беспокоился обо мне, а я не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне. Этого я хотела. И это я получила. Я не думала, что кто-то появится так скоро, но не осознавала, насколько ты сексуален, пока не оказался в моей постели. И, нет, ты меня не разочаровал. Напротив.

– Хорошо, – произнес он, желая укусить ее за шею. – Вот, что я хотел услышать. Но…

– Но? – Она наклонилась и встретилась с ним взглядом.

– Я действительно считаю, что Рути может быть права, и ты просто не можешь попросить то, чего хочешь. И то, что ты не попросила семью оставить тебя в покое, говорит о том, что, наверное, ребенок был прав.

Кловер покачала головой, обдумывая его слова, а потом кивнула.

– Наверное, она права.

– Итак… с этого момента, пожалуйста, будь открыта со мной. Ты не оскорбишь мои чувства, если попросишь о чем-то, чего я обычно не делаю, или попросишь прекратить то, что мне нравится. Мы получим больше удовольствия от проведенного времени, если будем честны друг с другом, в кровати и вне ее. Хорошо?

– Хорошо.

– Не хочешь рассказать мне что-нибудь до того, как мы уедем? Все, что угодно, что важно? О чем в первую очередь стоит подумать?

– Ну… я никогда не доводила минет до конца. Мне кажется, этому мне нужно научиться. Ты сможешь помочь?

– Нет, я таким не интересуюсь.

Она подозрительно вздернула бровь.

– Не любишь минет?

– Просто не моя тема. Прости.

– Ты сейчас врешь, верно? – спросила она.

– Сквозь зубы. – Он кивнул. – Теперь я понимаю, как чувствовал себя Пиноккио.

– У тебя растет нос?

– Кое-что другое. А теперь, пожалуйста, собирайся, пока мы не занялись лестничным сексом, который у меня как-то был и ничем хорошим не закончился. Торопись. Иди. Пожалуйста.

Она поцеловала его в губы, потому что могла, потому что хотела и потому что наслаждалась возможностью разрешать себе делать, что хочется.

– Иду.

Эрик шлепнул ее по попе, она повернулась и рассмеялась. Быть в отношениях, пусть и ненастоящих, с таким мужчиной, как Эрик, было удовольствием. Надо было давно это сделать. Но несколько лет назад она не знала Эрика и поэтому не могла выбрать более достойного мужчину в качестве подопытного парня. Он определенно стоил того, чтобы ждать, решила она, открывая шкаф и вытаскивая чемодан. В него она кинула пару любимых джинсов, теплые шерстяные носки, ботинки, пару любимых футболок с длинным рукавом и свитера. Она нашла розово-черный пакет, тот самый, который всегда стоял в углу шкафа уже несколько лет. Она вытащила бумажную упаковку и посмотрела содержимое. Все еще должно подходить. А если Эрик сдержит обещание, то это и неважно. Все, что она наденет сегодня, окажется на полу через несколько минут.

Она закончила собирать вещи и спустилась вниз. У Эрика в руке была сумка, и она увидела, что он наполнил ее едой из холодильника и шкафчиков.

– Я не знал, что ты предпочитаешь в еде, – объяснил он. – Я положил твои продукты, чтобы они у тебя были.

– Очень продуманно.

– Ты действительно ешь тыквенный острый йогурт?

– А кто не ест?

– Я назову тебе несколько имен, когда меня перестанет тошнить.

– О, перестань. Он хороший. Ты готов?

– Да. Где твой телефон?

– В ванной наверху.

– Обещаешь?

– Обещаю. Я не хочу, чтобы он был рядом больше, чем ты.

– Тогда пошли. Наш дворец ждет нас.

Она заперла двери и выключила почти везде свет, и через минуту они уже были в грузовике Эрика, направляясь в домик, в пяти милях от ее дома. Она чувствовала себя немного глупо из-за того, что проведет две ночи в домике, расположенном так близко к ее жилью. Как и все, она жила в лесу – вроде того. Повсюду и так были деревья. И река была в пешей доступности. Чем этот домик отличался от ее родного дома? Почти ничем. Домик ее не волновал.

Все, что ее волновало – то, что Эрик решил там остановиться и то, что Эрик решил остановиться там с ней, только с ней, на целых два дня. Она бы осталась с ним и в страшном мотеле, если бы он попросил. У них бы был страшномотельный секс, который определенно находился в списке разновидностей секса. Секс в домике звучал намного лучше, но потом снова, глядя на Эрика в штанах хаки и футболке с длинным рукавом цвета морской волны, обтягивающей его широкую грудь, она поняла, что не отказалась бы от страшномотельного секса прямо сейчас. Или любого секса. Вообще. Где угодно. Пока она с ним.

– Вот мы и приехали, – сказал он. – Неплохо, верно?

Кловер не отвечала. Она не могла. Ее челюсть была на земле, и она не могла ее поднять.

Эрик выпрыгнул из грузовика и пошел открывать ей дверь.

– Я думала, ты сказал, что это домик, – выдохнула она.

– Это и есть домик. Большой домик для большого секса. Милый, да?

– Милый. Подходящее слово.

Он не был милым. Он был потрясающим. Возвышаясь на краю Лост Лейк, это был двухэтажный домик со стеклянной люстрой на потолке. Она поняла это, потому что Эрик оставил свет включенным, и она видела его через окна. Восточная стена домика была полностью из стекла. Хотя солнце уже село, она заметила, что домик покрашен в элегантный серо-голубой цвет, а веранда располагалась над водой. Они шли к входной двери. Эрик вытащил ключи, и Кловер шагнула на веранду. Она оставила сумки у ступенек и пошла к перилам.

Она посмотрела вверх и увидела очертания облаков. За ними, должно быть, пряталась луна. Если прищуриться, можно было увидеть очертание заснеженной вершины Маунт Худ.

– Утром здесь будет невероятно, – сказал Эрик. – Эта стена как раз лицом на восток.

– Здесь невероятно прямо сейчас, – произнесла она. – Я люблю звук ветра по воде. Нет ничего похожего. Всегда звучит так, будто хочет тебе что-то рассказать. Это звучит глупо. Я не знаю, зачем это говорю.

– Это не звучит глупо, – ответил он, стоя позади нее, обнимая так, что она находилась в треугольнике из его рук и перил. – Это звучит так, как сказала бы прислужница Матушки Природы.

Улыбнувшись, она откинула голову ему на грудь. Ночной воздух был достаточно прохладный, но не холодный, не сейчас. Нет нужды спешить. Идеальный момент, чтобы просто быть. Сосны качались от ветра. Вороны каркали, и ухали совы. Может быть, она и служила Матушке Природе, а, может быть, Матушка Природа благодарила ее за всю проделанную ею за столько лет работу. Может, Матушка Природа и послала ей Эрика. Любой мужчина, умевший так хорошо обращаться с деревом, как он, определенно должен был быть кем–то благословлен. Она чувствовала себя благословленной. Потому что она здесь. Потому что с ней Эрик. Потому что она знала, что это идеально.

– Я уже чувствую себя лучше, – призналась она. – Мне лучше, потому что я просто нахожусь здесь.

– Ничто не очистит твой разум лучше, чем пара дней на озере.

– Это не озеро, хотя здесь красиво. Это не природа. Это не природа или горы. Я чувствую себя лучше, потому что я с тобой, ты делаешь это.

Она повернулась спиной к озеру, ко всей это красоте, и посмотрела Эрику в лицо. На него было смотреть еще приятнее.

Он опустил голову и поцеловал ее в губы.

– Странно, – сказал он сквозь поцелуй.

– Что?

– Я тоже чувствую себя лучше с тобой. Все почти как будто мы нравимся друг другу или что-то такое.

– Или что-то такое.

– Хочешь заглянуть внутрь?

– С удовольствием.

Он взял ее за руку и повел к двери. Кловер думала, что комната с люстрой будет гостиной. И, наверное, она могла ею быть, или должна была ею быть, но не была. Она спустилась по ступенькам в спальню, в которой стояла большая кровать с видом на озеро. Кровать прямо у озера. Если сломать нижнее окно, вода вольется в комнату.

– Эрик… это… – Романтично. Захватывающе. Все, о чем можно мечтать и даже больше.

– Ты сказала, что хотела бы заняться сексом у озера. Нелегко это сделать в ноябре в Орегоне. Но вот хорошая идея, да? Спальня прямо на озере?

– Хорошая идея? Это прекрасная идея. Не могу поверить, что ты сделал это для меня.

– Почему?

– Ну, ты всего лишь мой ненастоящий парень на неделю. И…

– А ты удивительная женщина, которая помогла моей дочери найти цель в жизни. И ты невероятно красива, и я отлично провожу с тобой время на этой неделе. И если ты не знаешь, зачем мужчина приглашает красивую женщину в домик на озере, тогда я тебе расскажу.

– Ты пытаешься затащить меня в постель. Это работает.

– Тогда почему ты не в постели?

– Это, – сказала она, указывая на его грудь, – очень хороший вопрос. Но у меня есть очень хороший ответ.

– Какой твой очень хороший ответ? – спросил он, прижимая ее к себе.

– Ты меня еще туда не уложил.

– А, знаешь, что? – поинтересовался он.

– Что?

Он поднял ее и пошел к кровати.

– Это очень хороший ответ.