Портреты

У кого за душой ни гроша,

Крыша — звёзды и хмурое небо,

И богатство одно лишь — душа,

Жизнь, спасённая коркою хлеба, —

Вам, оборванным, тощим и злым,

Обмороженным в зимнюю стужу,

Потерявшим надежду, больным,

Вам, мечтающим выйти наружу

Из тюремных застенков, и тем,

Кто ещё не столкнулся с бедою,

Тем, кто плачет от глупых проблем,

Дверь в легенду свою приоткрою.

Я рос без камня за душой,

Но был мне адом мир большой,

Но, может, это хорошо,

Теперь я вижу:

Куда ни глянь — кругом враги,

Врали, ворюги, дураки,

И я скитаюсь по Парижу, по Парижу.

Нет лучше теплого угла,

С едой накрытого стола,

Но жизнь мне с неба не дала

И манной жижи.

Всему учусь на свете сам,

Труд облегчая небесам,

И наплевать мне, что в Париже я, в Париже.

Ох, эти средние века!

Была бы жизнь моя легка,

Родись я позже, а пока

Качусь всё ниже.

Но как ни труден путь и крив,

Мне в душу бьются волны рифм,

И я скитаюсь по Парижу, по Парижу.

Вийон:

Откуда этот мир возник?

Как появились мы?

И что за облаками — крик

Гнетущей тишины?

Кто мне ответит: почему

Луна и россыпь звёзд?

Вопросов тысяча. Кому

Мне свой задать вопрос?

Кто скажет правду, не соврёт?

Мудрец или монах?

Скажите честно, есть ли Бог

И Рай на небесах?

Монах:

Прости, Господь, грехи людей,

Я, верный езуит твой,

Реку: последний будь злодей,

Но уважай молитвы.

Наш монастырь не обделяй,

Делись своим излишком,

А там насилуй, убивай, —

Прощает Бог людишкам.

Но упаси тебя Господь

Копаться в наших догмах!

От кары не уйдёт никто —

Ни раб, ни благородный.

Выслеживай еретиков, —

Весь вред от книгочеев!

Подростков, женщин, стариков —

В костёр их, не жалея!

Господь, грехи людей прости.

Немытыми перстами,

Дружок, себя перекрестим.

Ступай же с миром. Амэн.

Кто — я? Из средних веков

Уличный вор и бродяга.

Днём потрошу простаков,

Ночью мараю бумагу.

Песнями я заражён,

Словно каким-то недугом.

Звёзды тревожат мой сон.

Стиснут таинственным кругом

Мозг. И приходит вопрос:

Кто я? Зачем и откуда?

В чём моя цель? Наг и бос

Спутник мой, совесть и мука, —

Сердце. И больно ему!

Больно от жизни, в которой

Я нахожусь. Никому

Не пожелаю повтора.

Вор я, а как бы прожил

Ты в этом мире без хлеба?

Руки-то я не сложил,

Но и мерзавцем-то не был!

Пусть сотни раз мне в уши протрубят,

Что правду перевесило богатство.

Все бедняки за мною повторят:

«Богатство — тлен, измена и лукавство».

И если так, как люди говорят,

И ничему нельзя на свете верить,

Я с пистолетом выйду на большак,

С надёжными дороги буду мерять.

И под откос обозы полетят,

Расстанется с покоем толстосум.

В кострах дворцы предсмертно затрещат,

Подлец сойдёт с ума от страшных дум.

Жизнь-негодяйка, через все препоны

По следу разыщу тебя, найду.

Капканы разложу, ворвусь в притоны,

Где прячешься. Как лошадь уведу!

Больная ль ты — возьму тебя с постели,

Как лучший врач, недуги отмету.

Сам упаду, но до заветной цели

Себя ползти заставлю и дойду.

Я знаю, миллионы шли погоней

За призрачным плащом твоим, неслись

Под парусом надежд, в бреду агоний

В последний раз в тебя вцепляясь, Жизнь.

Но ты, неуловимая, однажды

Почувствуешь на шее мой аркан,

И я прильну с неутолимой жаждой,

И буду пить бездонный твой стакан.

Холодно, вечер. В какой притон

Сунуться без опаски?

Голод — что хмель, и мороз на сон

Тянет. Иду к развязке.

Сытому — воля, нищему рай

На небесах обещали.

Это успею. А ну, открывай!

Я — Франсуа! Не узнали?

И этот ночлег на замок закрыт.

— Холодно, ночь. Отоприте!..

И тюрьма заперта, стража крепко спит,

Смотрит с креста Спаситель.

Надо учиться на свете всему,

Знать, что Земля испытала.

Глуп — вместо вора посадят в тюрьму,

Ловок — так станешь менялой.

Надо учиться ловчить и хитрить,

Надо искать мецената.

Лгать, угождать, доносить и губить, —

Тысячи маленьких «надо»!

Если уроков усвоить не смог,

То не вини просвещенье.

Только великий и праведный Бог —

Мастер дарить всепрощенье.

Ты не убьёшь, так задавят тебя.

Другу поверишь — обманет.

Веруй в дукаты и, может, в себя —

В точность усвоенных знаний!

Когда-то здесь глубокий ров

Всю крепость окружал,

И плавали тела воров

У стен — надёжных скал.

Стонали камни от тоски,

И меж зубцов-бойниц

Стояли меткие стрелки,

Храня покой границ.

И только плакала вода

Под навесным мостом

О том, что знатный феодал

Замкнул её кругом.

И только в башне у окна,

Неся свой тяжкий крест,

Жила прекрасная жена,

Грустя. Угрюмых мест

Столетьями не посещал

Проезжий, и лишь луч

Случайный на окне играл,

Пробившись из-за туч.