Посадка в лужу

Глава 17 Мастер-класс по обжиганию горшков

Из омута головокружения и раздирающей внутренности боли меня кто-то усердно пытался достать. Доброхот, если его так можно было бы назвать, пользовался ногами — я чувствовал как удары по ребрам, так и поверхность, по которой мое тело сдвигалось от этих самых ударов. Производящий экстремальную побудку человек что-то говорил, но я был совсем не в состоянии разбирать его слова — уши ловили лишь высокий тон раздраженного голоса. Избиение продолжалось, но я был за него даже благодарен каким-то краем своего сознания — новые ощущения от пинков и катания по неровной поверхности были куда лучше тех, в которых я плавал до этого.

Так было даже лучше.

Развернув меня на спину опять-таки пинком, неизвестный уселся мне на грудь и вцепился имеющимися у него когтями мне прямо в… соски. Вот это оказало куда больший эффект — я открыл глаза и протестующе застонал. Истязатель не унимался — воткнув ногти поглубже, он начал совершать подкручивающие движения. От такого обращения я задергался и захрипел, с глаз начала спадать пелена беспамятства. Невнятные звуки, издаваемые палачом, пытались оформиться в нечто знакомое… вроде бы оно называлось «слова» …

— …ирн. Кирн! Приди в себя! — за мою грудь снова взялись, кажется, с утроенным энтузиазмом, — Джаргак! Приходи в сознание!

Я ответил неразборчивыми звуками, на что получил еще одну порцию пыток, проясняющих разум. Тряся меня как медведь грушу, неопознанный разумный требовал у меня всего лишь имеющуюся в наличии еду и воду. Я тут же выкинул из инвентаря рационы и булькающие фляги, как только понял, что от меня хотят — малая цена за покой. Все-таки там, в бессознательности, муки проходили относительно спокойно, а здесь от меня хотят слишком многого. Погружаясь назад в беспамятство, я даже не ощутил, как меня хватают за ногу и куда-то довольно долго тащат.

Как и в прошлый раз, первый проблеск сознания у меня случился недели через две. Я вспомнил, что при возрождении использовал Зов к Матери прямо перед тем, как меня поглотил откат от ритуала «Бессильной Ярости» — что и доказало зрелище чрезвычайно хмурой и раздраженной Митсуруги Ай, восседающей на столешнице возле джинна в Доме Матери.

— Неужели в его глазах появился свет разума? — нервно и патетически воздела японка руки вверх, — Не прошло и двух недель!

— Можешь не радоваться, — прохрипел я, отворачиваясь от волшебницы, — Последствия… проходят месяц. Я теперь… просто могу кое-как соображать и говорить.

— О, ну хоть поболтаем вволю! — немного истерично всплеснула руками японка, одетая почему-то в свой неприлично обтягивающий комбинезон, — Так что там… эй! Эй, Кирн! Ты же сказал «поговорим»!

Я успел лишь выдавить «Потом», в который раз лишаясь сознания. К нормальному диалогу мы смогли приступить лишь через несколько дней.

— Смотрю на тебя… и не понимаю, Кирн Джаргак, — сказала мне Митсуруги, заметив, что я снова осмысленно шевелюсь, — Кем тебя считать? Циничной тварью, разменявшей свою «невинность» по максимально возможной ставке… или жертвой обстоятельств?

— Всё вместе, — прохрипел я, выпивая выделенную мне порцию воды, — Но могла бы уточнить, о чем именно ты ведешь речь.

— О… — девушка сделала жест ручкой, мол «ничего особого», — Всего лишь о твоем Статусе и уровне. Хотя, надо отдать тебе должное — ты сказал, что вытащишь нас… и вытащил. Правда, я не думала, что такой ценой.

— Мы все платим, Митсуруги Ай, — автоматически пробормотал я, начиная вспоминать прошедшие события, — …в том числе и за прошлое.

Переяслава. Что же она ляпнула под конец? Какие козлы? Какая любовь? Что это за предсмертное признание? Я вляпался в эти рассуждения как голодный поросёнок в корытце, совсем не обращая внимание на что-то продолжающую говорить японку. Что дриада этим хотела сказать? Почему в последний момент?

— Джаргак! — Митсуруги рявкнула так, что эхо заходило под куполом Дома, а местный джинн-Хозяин укоризненно на нее уставился, — Ты долго будешь в облаках витать?!! Когда на ноги встанешь?!

— Откуда я знаю, сколько дней прошло?! — справедливо возмутился я, — Отсчитай ровно месяц с момента, как я выдернул тебя Зовом!

— Лучше бы потом выдернул, — язвительно заметила розововолоска, — Сначала отлежался бы, а потом использовал Зов. В камере, где я находилась, было куда комфортнее, чем тут!

— Месяц в беспомощном состоянии? — хмыкнул я.

— Не мои проблемы!

— А срок моего возрождения?

— А он при… а… — осеклась девушка. Наконец-то до нее дошло, что сдохни я во время отката — и всё, привет. Точнее «пока» — на очень солидный срок. Справившись с замешательством, волшебница спросила, добавив яда в голос, — Решил пойти по моим стопам и угробить кучу народа? Не осуждаю… но путь в приличное общество ты себе закрыл.

— Я как-то подустал уже от приличных обществ, госпожа глава экспедиции, — сдерживать тяжелый вздох я не стал, — Уж больно неприличные вещи они от меня хотят. Да еще и бесплатно. Хотя, кому как не вам это знать?

— Именно такие как ты мешают разумным построить гармоничное общество, — наставила на меня палец Митсуруги, — Вы сопротивляетесь неизбежному!

— Ложь, — вяло махнул я рукой, теряя интерес к разговору, — Я сопротивляюсь, когда посягают на моё. Законы общества я соблюдал… в отличие от тех, кто ими управляет.

Ай тут же начала рассуждать о разнице между «быками» и «Юпитерами», о торжестве интересов последних, но слушать ее желания не было. С моей точки зрения было всё просто — если ты слаб, то прогибаешься под все возможные законы. Человечества, страны, города, терпишь произвол чиновников, молча киваешь даже на несправедливые упреки жены. Терпишь несправедливость, потому что боишься потерять то, что имеешь. Чего достиг, к чему стремился. Почему? Потому что нуждаешься во всем этом, являясь совсем незначительной частью системы. Будешь неудобным — уберут.

А взять обратный вариант? Если ты не тварь дрожащая, а уникальный, чрезвычайно востребованный специалист, обладающий крайне важными для социума умениями и сведениями? В таком случае государство может спокойно плюнуть на свои собственные законы — защита интересов важнее некоей оптовой кальки, нужной для защиты и контроля налогоплательщиков. Важного и нужного специалиста принудят — работать над тем, что нужно, жить там, где нужно…

Это правильно и справедливо… с точки зрения социума. Но если этот самый специалист бессмертен? Если он опасен? Если он в состоянии отстаивать свои интересы со смертельной для общества силой?

Кто прав?

Этически верного решения здесь нет. Я один, а обществ много. Точнее, теперь на одно меньше.

Нужно посмотреть, что это принесло.

Статус был черным. Совсем. Наглухо. В перечне моих грехов были десятки надписей, в каждом из которых фигурировало слово, связанное с убийством. Я был убийцей мужчин, женщин, детей, стариков, рабочих, стражей порядка, невинных и виноватых. Убийца города, убийца страны, убийца расы… и бога?

Тот серебряный Лахт Асал тоже не пережил нашей встречи? Замечательно, что уж тут сказать.

Я скользил взглядом по строчками. Убийца, убийца, убийца… Смешанные чувства. Одна часть моего собственного рассудка пребывала в глубоком ступоре. Сорвался и… уничтожил невинных? Просто потому, что… потому что взбесился даже сквозь свою «Отрешенность»? От чего? От вида несчастного волосатого смертного сорокового уровня, считавшего, что он что-то значит? У меня даже «Этих Дней» не было. Ни одного ответа на вопрос. Вторая часть меня цинично и тихо шептала оправдания — это же не настоящий мир, не настоящая жизнь, не естественные правила.

Почему я следовал им? Куда это раз за разом меня приводило? Хотя, тут стоит задать вопрос под другим углом — что мне принесло следование правилам? Пять лет спокойной жизни в Вавилоне? Несколько месяцев в Эйнуре?

И всё.

Оказалось, что там, где-то в глубинах моего не самого устойчивого рассудка, сидела еще и третья сторона… или нечто подобное. Как минимум, я точно услышал идущий из глубины души крайне удовлетворенный «квак», когда мой взгляд упал на собственный уровень.

397

«Квак».

Не удивительно, но всё равно ошеломляюще. 286 свободных очков характеристик, которых хватит, чтобы практически удвоить мои показатели, что приведет к синергии роста боевых возможностей раза в четыре. Хотя, зачем себя обманывать — из мальчика для битья я превращусь в опасного противника хоть для кого.

Мелочь? Приятно? …или я к этому… и стремился?

— Так и будешь молча валяться, уставившись в потолок? — спросила Ай, — Расскажи уж, что вообще произошло там у тебя. Мне здесь одной скучно.

— Одной? «А где Переяслава?» — спросил я. Ложь и притворство. Любим, умеем, практикуем.

— Ее больше нет.

Мы обменялись краткими версиями историй. Моя звучала как «Попал в плен, психанул и уничтожил город-улей», история Ай была еще короче — «пришло сообщение о том, что дриада исчезла из бытия». О том, что Лтакт жив и продолжает благоденствовать, японка не знала, поэтому предполагала, что из-за отданных ей приказов, высшие силы Переяславу просто уничтожили. До или после того, как плесень начала действовать — неизвестно. На кону стоял куда более серьезный вопрос.

— Кирн, отрицать очевидное глупо — ты перешел черту, — сказала моя бывшая подруга, вновь усаживаясь на стойку Дома Матери, — Теперь любые потери в Статусе для тебя как укус комара слону. Я не вижу ни одной причины, по которой ты вернешь мне пирамидки, после перемещения в Срединный Мир. Дай мне эту причину…, и мы отправимся в Лтакт. Вместе.

— Хороший вопрос, Митсуруги, — опасения архимага были полностью оправданны, я это понимал, — Знаешь, что мне мешает удовлетворить твой интерес? Я не знаю, сколько пирамидок тебе необходимо. Я бы, к примеру, совсем не против был бы отдать тебе одну, в знак наших будущих прекрасных отношений, но вдруг тебе ее будет достаточно?

— Оставить тебя гнить в этом варварском болоте — это моя вторая светлая мечта, — призналась архимаг, даже приложив ладошку к груди, — Но первая — это получить пирамиды. Все три.

— А избежать ярости воскресшего Абракадавра — это третья? — съехидничал я, попадая точно в цель. Уж что у меня и было общего с старой знакомой, так это понимание, насколько этот некромант опасен.

— У… угадал, — подтвердила сбледнувшая девушка.

— Возможно у меня получится уговорить его не причинять тебе вред… в Подземном Мире, — оскалился я, надевая кольцо-определитель правды, — Но, вернемся к нашим баранам. Пришла пора выяснить, чего мы хотим от жизни. И чем готовы заплатить.

Торговались и спорили мы чуть ли не две недели, в течение которых я отходил от последствий ритуала «Бессильной Ярости», хотя именно торговли было мало — очень сложно убедить собеседника в чистоте твоих намерений, когда ты при этом следишь за каждым своим словом, опасаясь выдать хоть какую-то информацию. Последнее заставляло Митсуруги приходить в бешенство, моя бывшая подруга всеми силами противилась идее рассказать хоть что-то о Нихоне или своих планах, хоть это бы ей и помогло убедить меня.

Знала бы она кто я и что планирую сделать… наши переговоры стали бы еще насыщеннее.

Проблема была в том, что Митсуруги безрассудно злилась. Для нее, как я понимал, было чрезвычайно важным не только получить пирамидки, но и каким-нибудь образом оставить нас с Абракадавром в Внутреннем Мире. Но в данный момент на руках у архимага был совсем кислый расклад карт — только возможность доставить нас обратно. В виду моей смерти наши экспедиционные обязательства были расторгнуты, что тоже действовало ей на нервы. Естественно, все эти сложности усугублялись стрессом от потери Переяславы, что сильно ударило по моральному духу японки и моей неуступчивостью.

— Складывается странная ситуация. Ты не против нас вернуть, я не против отдать тебе пирамидки, но мы оба друг другу не доверяем, — под конец я уже бессильно улыбался, — А не доверяем почему? Потому что для иллюзиониста твоего уровня или такого преступника как я — ограничения Системы уже не представляют никакого смысла.

— Я знаю, что ты не идиот, Кирн Джаргак, — пожимала плечами девушка, — Как только мы окажемся в Срединном Мире — ты улизнешь с пирамидами Вечности.

— Даже если я отдам тебе одну прямо сейчас? — пошел ва-банк я.

— Для меня одна хуже — чем ни одной! — горько рассмеялась девушка.

Я молча уставился на нее, понимая, что наконец она показала краешек своей жизни… пусть и слишком ничтожный, чтобы можно было делать предположения. Одна хуже, чем ничего? Интересно у них там пляшут пингвины, никто тела не прячет… в утесах…

— Ты посмотри на этих двух тварей, Ла Освель… воркуют, как две т’лани в теплой влажности.

— И не говори, Таскатак.

Услышав чужие голоса, я поначалу даже не поверил собственным ушам, но реальность диктовала другое — в Доме Матери на двух существ стало больше. Подавив порыв отпрыгнуть или хотя бы заорать от неожиданности, я присоединился к Ай, рассматривая новые лица.

Лица… вот чем визитёры могли похвастаться — так это ими.

Одно из существ напоминало гигантского скорпиона — шесть ног, членистое тело, покрытое хитином, но никаких признаков клешней. Руки насекомообразного напоминали человеческие, но росли… пучком из зад… задней части. Хорошим таким пучком, на пару десятков длинных бескостных извивающихся макаронин, заканчивающихся вполне обычными пятипалыми конечностями. Вместо отвратительной морды ракообразного или насекомого я с некоторым облегчением увидел три человеческих лица — одно грустило с закрытыми глазами, второе улыбалось с полуприкрытыми, центральное же смотрело прямо, а его выражение было нейтральным.

«Таскатак, бог, 1490 уровень»

Лаконично.

Второе… было еще более странным чем гибрид скорпиона и человека. Оно было высоким, выше меня и… наверное, женского пола. Больше всего это создание напоминало худую ёлку… или женщину с кожей цвета старой слоновой кости, у которой вместо одежды были сотни тонких вытянутых рук. Две нормальные тоже присутствовали, как и вытянутое безглазое лицо. Глаза, впрочем, были — на ладонях всех рук этого существа.

Брр…

«Ла Освель, богиня, 1902 уровень»

Бриллиантовые статусы.

— Вы еще кто такие? — хмуро спросила Митсуруги, которую явно не впечатлили Статусы пришедших.

— Те, кто мечтают стать твоим худшим кошмаром, мелкая тварь, — голос «скорпиона» был тяжелым и хриплым. Когда он говорил, все его рты оставались неподвижными, звук просто шел откуда-то, — Поэтому заткнись и слушай Ла Освель.

— Что… — попробовала возмутиться аж целый архимаг, но замолчала, когда многорукая богиня внезапно нависла над ней, встав вплотную.

— Мы — боги, тварь. Хранители, стражи, оберегатели, — звучно произнесла Ла Освель, — Вы же, оба — проклятые убийцы, которым не место в любом из миров. Посему молчи и слушай, если не хочешь, чтобы вся оставшаяся сила осиротевших богов С’Ваггарата была использована дабы заклеймить тебя проклятиями. Теми, что останутся с тобой до конца твоего жалкого, порочного и бесполезного существования!

— Интересно, все боги одинаковы? — поинтересовался в пространство, переводя внимание обоих сверхъестественных существ на себя, — Вам обязательно нужно ругаться, унижать, оскорблять? Вы пришли в Дом Матери, где насилие наказывается, значит вам есть что сказать. По делу. Это — я готов выслушать. Оскорблений я уже наелся от Этты. Вы уже должны ее знать.

— По делу? — теперь человекоскорпион продемонстрировал чудеса телепортации, встав на дыбы так близко ко мне, что между нашими носами вряд ли бы проскочила мышь, — А о чувствах тех, кого ты убил, орк, послушать не хочешь? О их мечтах, планах, надеждах? Это была бы долгая история…

— Я предпочел бы выслушать своих людей, Таскатак, — прочеканил я, не опуская взгляда, — Жаль, что их не существует. Поэтому, давайте ближе к делу.

Воцарившуюся тишину прервал тихий голос богини.

— Ты обезумел от свершенного, Кирн Джаргак? Или не понимаешь, кто перед тобой? — спросила она, разворачиваясь ко мне.

— Если я и потерял разум, то лишь от того, что каждый встречный пытается со мной говорить с позиции силы, богиня, — я тяжело вздохнул и сел прямо на пол, рассматривая причудливую многорукую фигуру, — Поэтому, давайте опустим угрозы, воззвания к совести и прочие политесы. Вы пришли, значит вам что-то нужно. Мы внимательно и почтительно слушаем.

Таскатак нарочито медленно развернулся к спутнице. Его нижние конечности цокали по плитам пола, а сонм рук шевелился над спиной.

— Заоль, Ввекта и Лахт Асал были правы, Ла Освель, — проскрежетал он, — Бессмертные — это не смертные, получившие дар не умирать. Они нечто иное, чуждое круговороту вещей и жизни. Чужаки. Посмотри на хвостатую тварь — ей нет дела до бед смертных и небожителей. Он весь поглощен лишь собой. Вторая подобна ему. Ввекта метко их окрестила «антибогами»!

— Как много тех, кто хочет нас судить. Как мало тех, кто выживает после… — внезапно продекламировала Митсуруги, поворачиваясь затем ко мне и деловито спрашивая, — Кирн, как специалист, можешь сказать, когда их отпустит и они перейдут к тому, зачем вообще явились?

— Этта мне трепала нервы несколько часов, — пожал плечами я, — Причем, хочу заметить, причин у нее особо-то и не было.

«Скорпион» захрипел, пригибая тело к плитам пола. Многочисленные руки Ла Освель зашевелились, простираясь в разные стороны. Я посмотрел на обнажившееся тело богини и скривился — груди у нее не было. Вместо нее росли… руки. Как и вместо всего остального. Посмотрев ниже пояса, я скривился еще сильнее. Все замолчали.

Пауза затягивалась, поэтому я просто начал набивать трубку.

— Мы здесь довольно давно, — наконец сказала подуспокоившаяся богиня, — Наслушались ваших разговоров. Мы, боги подземного мира, знаем о вас многое. Благодаря тебе, орк… но это не важно. Пантеоны желают, чтобы вы убрались туда, откуда пришли. Все. Но раз вы не доверяете даже друг другу, мы готовы предложить… посредничество. Наш представитель заберет пирамиды Вечности, отправится с вами в Срединный мир, и там отдаст их Митсуруги Ай.

— С чего мы должны доверять этому представителю? — сразу же задал вопрос я, опережая архимага. Отдавать все три пирамиды ужасно не хотелось, но тут уже не выкрутиться. Остаться в мире, где на меня зол каждый из богов? Спасибо, не хочу. Бегать по пещерам от рыщущих Паладинов…

— Это будет бог, — как само собой разумеющееся сказала Ла Освель.

Нам соизволили объяснить механику божественных клятв. Та оказалась простой как три копейки — нарушившее свою клятву божественное существо приобретает статус «падшего бога» и начинает медленно разлагаться. Заживо. Процесс долгий и чрезвычайно болезненный — настоящий ад, на который ни один разумный не пойдёт. Особенно тот, чьи чувства и выносливость далеко за пределами человеческих. Кольцо, сидящее на моем пальце, подтверждало, что всё сказанное есть истина.

Разумный компромисс. Более того — отказаться я не могу. Бессмертие, безнаказанность, власть — всё это пирамиды Вечности могли бы предоставить в Срединном Мире, но не здесь. Более того, меня одолели сомнения в том, что эти самые бессмертия с безнаказанностями были бы настолько абсолютны, особенно если учесть мнение божественных сущностей, которые, насколько мне было известно, питали всё меньше и меньше симпатии к Бессам. А их возможности? Тайна за семью печатями.

— Я принял решение, — громко объявил я, — Ничего против божественного гаранта не имею, но нам с госпожой Митсуруги необходимо обсудить еще один небольшой вопросец.

— Хотела бы я отказаться от столь навязчиво предоставляемой услуги, — протянула розововолоска, глядя почему-то на меня, — Но чужому богу мне довериться будет легче, чем ему.

— Сказала та, кто планировал здесь всех прикопать и оставить на веки-вечные, — съязвил я.

— Здравый смысл не может быть подлостью, — парировала Митсуруги, мстительно игнорируя молчаливо стоящих богов, — Что там у тебя за «вопросец»?

— Совершенно незначительный, но жизненно важный, — широко ухмыльнулся я, чувствуя трепыхание синички в лапах, — О тех двенадцати миллионах, обещанных мне за эту работу…

Нужно отдать должное Ай — особо сильно её мой выпад не задел, в отличие от Ла Освель и Таскатака. Последние, вникнув в то, о чем мы говорим, бросали на меня испепеляющие взгляды, презрения в которых хватило бы, чтобы убить некрупную мышь на месте. Дом Матери почему-то не расценил это как агрессивное действие, хоть я и надеялся, что кому-либо из богов прилетит. Вообще, оба бога показались мне… чересчур живыми и эмоциональными, хоть биология организмов обоих явно должна быть черт знает чем. Впрочем, быть может, все эти лишние органы живут чисто на излучаемой богами патетике и пафосе?

Договоренность была заключена. Мы с волшебницей должны будем отправиться в Лтакт. Туда местное божественное общество призовёт или соберет всех остальных членов нашей команды, и там же нас будет ждать их посредник. Затем подъём, расплата по счетам, счастливый конец этой трагичной истории.

— Напоследок скажу одно, — задержался Таскатак прямо у выхода из Дома, когда они с Ла Освель уже уходили, — Далеко не все наши собратья желают вас отпустить без возмездия. Но наше общество принимает важные решения лишь коллегиально, посему они вынуждены подчиниться. Но если хоть один из вас, Кирн Джаргак, Митсуруги Ай, причинит еще какое-либо зло невинным этого мира… наше отношение изменится. Вы меня услышали.

— Мы сама безобидность… пока нас не трогают.

Кажется, мне никто не поверил.