Посадка в лужу

Глава 7 Вред чириканья в тепле

Хозяин постоялого двора смотрел на меня и трясся. Я его рассматривал с некоторым удивлением — худой, костистый, бледная кожа с большими порами, но при этом выделяющееся округлое брюшко. Странные тут люди. Тем временем Хэвос, так его звали, продолжал на меня смотреть, трястись и нервно облизываться, будучи определенно выбитым из колеи. Я его понимал — когда в твое заведение врывается огромный серый питекантроп и с фразой «надо поболтать» утаскивает тебя в подсобку на кухне, где повара обычно пьют чай, то волей не волей вспомнишь все свои прегрешения. А их у хозяев таких полузлачных мест обычно хватает.

Всё началось с того, что Митсуруги меня разозлила. Как будто забыв о том, что я ей только что втолковывал о необходимости нормального общения, моя бывшая подруга прямым текстом потребовала предоставить ей координаты Киры, моей Слуги. На мой резонный вопрос «с какого перепуга?», Ай попробовала пригрозить мне тем, что если я не передам ей Киру, то могу с полным основанием считать Нихон своим врагом. Смеялся я не громко, но выразительно, глядя на волшебницу, как на полную дуру.

Вот она, беда и печаль всех цивилизаций мира. Социум не может прогнуться под каждого индивидуума, который этому социуму необходим. А иные пути воздействия… какие? Семья? Нету. Жизнь? Мы бессмертны. Богатство? Оно спрятано у Бессов в их инвентарях и на складах Домов Матери. Пытки? Зов к Матери. Родина? Идея? Религия? Это всё тлен. В итоге всё сводится к простым туповатым угрозам, расходы на реализацию которых социум себе позволить банально не может.

С другой стороны, если индивидуум слишком опасен…

Всё кончилось довольно безобразно. Ай заорала мне в лицо, что я могу забыть про Переяславу, я в ответ не сдержал злость, искренне пообещав японке, что информация о том, что она может заставить подконтрольного Бесса как минимум прибегнуть к Зову Матери, станет достоянием широкой общественности сразу, только я появлюсь в Срединном Мире. После чего я плюнул на пол и вышел в окно с фразой «Учись, дура, как надо разведку проводить». Спрыгнул на мостовую и зашел себе обратно, в тот же постоялый двор, где мы и сидели под маскировкой. Уволок хозяина в подсобку и теперь наблюдал, как он пытается выйти из шока.

— Мудрость предков гласит… — протянул я, глядя в глаза сильно нервничающему человеку. Для этого пришлось сгибаться чуть ли не пополам, опираясь локтями на столешницу, — «Дай человеку немного денег, и он будет сыт один день. Дай человеку много денег — и он ответит на все твои вопросы, забудет, о чем ты спрашивал, и будет наслаждаться жизнью дальше». Итак, господин Хэвос, вы хотите много денег?

С этими словами я красиво высыпал на стол пятьдесят серебряных монет, что равнялось оплате приблизительно за две недели гостевания у этого самого Хэвоса с полным пансионом.

Монеты всегда производят благоприятное впечатление. Думаю, что не только сами по себе, а потому что передают однозначный и очень мощный сигнал — «если тебе хотят заплатить, то, очевидно, бить сразу не будут». А также вымогать, шантажировать, угрожать, предлагать «крышу», хотеть в долю и так далее, тому подобное. Тот, кто недооценивает магию денег, многое теряет. Те же некроманты, несмотря на свою совсем не фиалками пахнущую славу, не тратя ни грана маны, спокойно покупают чьих-то бабушек, теть и прочих свояков. Нет, родственники, конечно, дело святое, но трупы и чужих продать можно, а если свои внезапно пропали, то это «ой какое горе, шоб тому мерзавцу пусто было».

Хэвоса звон монет тоже перезагрузил в правильном направлении. Но… к сожалению, мужик оказался слишком уж тертым. Правильно поняв мой посыл, он встрепенулся, заблестел глазками, замельтешил ручками… и активировал просмотр моего Статуса.

И снова завис практически с тем же выражением лица. Обмяк, глазки потухли, ручки обвисли…

Я сделал злобное выражение лица, с силой вдавив один золотой в столешницу. Тот с громким щелчком утонул в местной волокнистой древесине, а хозяин постоялого двора снова ожил.

— Кккакая честь… — пролепетал он, — Ссстоль высокий господин…

— У тебя выпить крепкого есть что? — рыкнул я ему, чувствуя, что сейчас сорву злость на неповинном человеке.

Рык оказал нужный эффект, у человека в руках материализовался чистый стакан и явно недешевая поллитра. Набулькав из нее в стакан, я нюхнул, понял, что это почти чистый спирт, и с довольным видом сунул посуду в руки владельца.

— Пей. Разговор есть.

— Мэ…

Еще три золотых с шипением и клацаньем погрузились с столешницу, заставляя мужика сглотнуть сначала просто, а затем и содержимое стакана. Захорошело ему через несколько минут. Я времени даром не терял, принял позу посвободнее, да закурил трубку.

Общение прошло не без шероховатостей, но продуктивно. Легенду я для себя организовал простую и незамысловатую — там, где я жил раньше, жить стало невозможно, использовал Зов, прибыл сюда, хочу тихо и незаметно свалить подальше от разумных, но на этот раз ногами, и жить себе дальше. Как нормальный «затворник». Такая жизненная позиция встретила у мужика полное понимание, но… недостаточный отклик моим интересам. Хотя, реакцию Хэвоса можно было оправдать другим — ничем не прикрытым патриотизмом…

Последнее меня убило на месте. Смотрел на него — нормальный такой прохиндей, сразу видно, что с криминальным миром вась-вась едва ли не каждый день. Деньги любит естественно и беззаветно, готов даже несмотря на все впечатление, полученное от меня, приступить к выковыриванию золотых кругляшей из древесины. Но нет, на полном серьезе и без дополнительной стимуляции уговаривает меня навестить местный Высокий Совет. А главное — не потому, что это нужно, вменяется или предписано законом, а потому что фигуры моего класса и уровня нужны всегда и сильно. Мое же откровенное нежелание светиться перед высокой публикой этого оригинала… огорчало!

Из нашего долгого разговора было почерпнуто многое. Хэвос неплохо поднялся в наличных, а я получил множество ценной информации. Главным было то, что никто на улицах на высокоуровневого «затворника» кидаться не будет, с разными грязными предложениями и идеями. В столь огромном тесном полисе социальная дистанция была неписаным законом. Не жестким, конечно, но как я понял — при достаточно деловой морде лица меня спокойно пропустят почти везде в любом из человеческих Секторов. Вот в других Секторах нужно уже спрашивать и учить местные правила поведения.

Сняв себе номер у столь полезного человека, я с самым невозмутимым видом вышел с кухни и прошел на второй этаж. Там меня затащили в логово страшных городских инфильтраторов, дабы устроить тихую, но очень искреннюю истерику. Негодовала в основном Ай — она делала страшные глаза и грозила лютыми карами, совмещенными с санкциями. Гиндос и Акахиро осуществляли моральную поддержку, стоя по бокам от злобствующей коротышки и держа каменные выражения лиц. Наверное, мне не стоило при виде выползшей в основную залу Лалы предполагать, что нарушение любых клятв и условий в Внутреннем Мире для любого из нас почти не несет негативных последствий… Метки-метками, но все клятвы и обещания даны в Срединном мире, а значит, перед законами Внутреннего мы чисты даже с испоганенным Статусом…

Эти умозаключения вызвали эффект взорвавшегося трикстера, тут же отвлекая от меня всё возможное внимание. Я сделал присутствующим разумным ручкой и с гордым видом вышел на разведку.

Город впечатлял меня куда меньше, чем наоборот. Сплошные стены, переходы, лестницы вверх и вниз. Тут не было красивых видов от слова «совсем», жизненное пространство использовалось по максимуму. Если бы не довольно многочисленные представители летающих рас, снующие туда-сюда, то, скорее всего, весь улей представлял бы из себя сплошную структуру, напоминающую соты. Но летунов тут хватало, большей частью это были небольшие чешуйчатые существа, напоминающие смесь гремлина и эльфа — миниатюрные, светлошкурые, с куда более интеллигентными мордами, чем жители Вавилона. Летали они так же вполне себе степенно, демонстрируя спокойный темперамент и выдержку. Повертев головой, я обнаружил еще одного разумного с крыльями гигантской бабочки, но тот меланхолично дул пиво, совершенно асоциально плевался вниз, и явно не собирался куда-то лететь.

Сам я летел аккуратно и медленно, сделав лицо как можно более деловитым и целеустремленным. Осуществить подобное помогал и наряд — я оставил на себе лишь цепи и полуюбку-полунабедренную повязку, дабы продемонстрировать полное соответствие законам аскетизма. Внимание… все-таки привлекалось, слишком я отличался от местных размерами и расой, а при виде уровня и класса многие так вообще подвисали. Но хозяин постоялого двора оказался прав — ни окриков, ни суеты не возникало. Вот что значит многорасовый город.

— Зачем ты ступил под сень храма, безбожник?!

А вот в первом же попавшемся храме таких как я знали. И не любили. Местный пастырь, являвшийся ну очень своеобразным гибридом человека и темного эльфа, встал на защиту духовных ценностей с неожиданной для меня свирепостью. Низкий, широкоплечий, уродливый настолько, что половина моих знакомых ночных бабочек отказалась бы с таким спать, он вскочил из-за массивного стола, стоящего прямо возле черного низкого алтаря, и двинулся ко мне.

— Дело у меня тут, — пробубнил я, нехотя останавливаясь перед смертным, перегородившим мне дорогу.

— Этот дом лишь для тех, кто верит в Жаниагатту! Прочь отсюда! — рыкнул уродец, явно вскрывая собственные резервы божественной энергии, дабы перейти к более существенным мерам, чем предупредительные слова.

— Слышишь… — не стал я тоже размениваться на уговоры, — Подвинься… нафиг. Взял он тут моду говорить за богов. Дело у меня к вашей Жанниагатте. Подними руку, и я дам слово, что не собираюсь как-то оскорблять храм и бога. А потом пропусти.

— Пребывая здесь, ты, затворник, оскорбляешь меня и всех прихожан! А заявляя, что у тебя есть дело к нашему богу — оскорбляешь втройне!! — взвизгнул жрец, начиная ощутимо для глаз светиться. Жаль только, что весь, а не только ладонью, как я его попросил.

Дело принимало нехороший оборот, но меня и так уже откровенно достало все подряд. Планы рушатся, начальница дурит, Лала того и гляди устроит нам локальный армагеддон своим неуемным любопытством, Переяславу у меня отняли, а тут еще эта мартышка буянит.

— Прочь с дороги, говно! — рявкнул я, доставая из инвентаря лучащийся божественной силой ларец, переданный мне богиней Эттой.

Это возымело именно тот эффект, на который я и рассчитывал. Уродливый жрец прохрипел нечто неразборчивое, попытался отпрыгнуть назад, запнулся, сваливая несколько небольших стульчиков без спинок, которые тут шли вместо скамеек, и проворно пополз задом назад, открывая мне дорогу.

— Сказал же, дело к богине, что, сложно руку поднять, да слова проверить? — беззлобно бурчал я ему, неся ларец к алтарю, — Вот мне нечего делать, кроме как по храмам мотаться и искать, где жрец воспитанный попадется, да?

Мужик шокировано на меня пялился, продолжая делать попытки отползти подальше. У меня возникло нехорошее подозрение, что он только сейчас понял, на кого орал. Тут же все, кто выше сотого уровня и стального класса — ого-го какие парни.

Ларец, который я аккуратно поставил на алтарь, тоже преподнес неприятный сюрприз — вместо того, чтобы тихо исчезнуть, как обещала Этта, эта красиво инкрустированная пакость пропала в мощнейшей вспышке, оставив у меня впечатление, что кроме световых эффектов еще что-то оттуда вырвалось и разошлось по сторонам. Но, дело было сделано. Действительно нетрудно, как богиня и обещала — за безопасность своей Слуги и единорога я только что расплатился сполна. Причем, если уж вспомнить наш диалог с божественной сущностью — вполне вероятно, что расплатился светлым будущим бессмертных. Или темным… в подробности я не вдавался.

Идя на выход из храма, я услышал за спиной потрясенный голос:

— Ты сам-то хоть понял, что возложил на алтарь, глупец?! — голос уродливого смеска звучал с неподдельной горечью.

— Да мне как-то чхать, — искренне сказал я ему, — Мне поручили, я сделал. Не вам же, верующим, такое доверять. Сопрёте.

Не можешь воспользоваться — сделай вид, что тебе это не особо-то и нужно. Я знал о том, что в ларце до ядреной бабушки божественной силы, которая может могуче облагодетельствовать любое существо, смертное или нет. Именно по этой причине боги через Этту и доверили мне ящик — для изолированного от внешних энергий орка он был бесполезен.

Что именно собираются устроить высшие сущности, озабоченные наглеющими Бессами, меня не волновало. Куда интереснее для меня был другой вопрос — не согласятся ли они уничтожить Нихон ради того, чтобы я перестал мельтешить по мирам и странам, осев где-нибудь надолго и всерьез? Шанс на это был, а уж если учесть, что Митсуруги совсем не собирается мне рассказывать, где эта ее империя, то как бы он ни был моим… почти единственным. Я не герой — если для достижения моей цели нужно натравить на нихонцев богов или бессмертных, да хоть простых жителей этого мира… я постараюсь это сделать.

Впереди на сегодня у меня оставалась главная цель — монастырь. Мысль посетить последний вызывало у меня очень много позитивных эмоций, речь же шла о новых умениях, особенностях, даже информации о классе, который явно был известен во Внутреннем мире! Более того, по словам Хэвоса, именно в монастыре человеческого Сектора можно было приобрести карты окрестных земель… уровней… пещер… как бы они тут не назывались!

По дороге, точнее по взлету, ибо монастырь располагался на самых верхних ярусах Сектора, меня атаковала стайка детей из расы летающих гремлинов. Мелкие расселись у меня на голове, плечах и руках, которые я пафосно сложил на груди — причем детишки не хулиганили, а банально ехали зайцами вверх, куда им было надо. Видимо, летать им в таком возрасте довольно напряжно. Я покосился на разлегшуюся поверх рук малявку, с блаженным выражением мордочки разминающую основания крыльев, и понял, что скорее всего воздержусь от деструктивных действий, способных навредить городу. Даже если возникнет необходимость. Если уж дети чужой расы безбоязненно садятся тебе на плечи и голову — то такую культуру следует защищать. Подумаешь, встретил обуянного жадностью жреца-эгоиста… его вполне уравновесил трактирщик-патриот.

Улей мне нравился — лица смертных, идущих по своим делам, были далеки от скорбных и истощенных. Да и разделение на Сектора жесткой градации не имело — я видел людей, общающихся с темными эльфами, местными гремлинами, насчитал около шести определенно разных рас, похожих на гномьи, заметил странных четырехруков с бледной кожей и зеленоватыми венами под ней… Жизнь тут цвела и пахла. Последнее и было наиболее негативным из всех встреченных мной новшеств — Подземный мир и город… попахивали. Густой, разнообразный, тяжелый аромат на основе триаллиса довлел над всем этим местом, даже сквозняки не помогали.

Монастырь Гаан занимал целую пещеру с самым настоящим Шпилем — правда кривую, странную, но зато доступ туда был лишь через одни ворота. Местные монахи могли похвастаться наличием большого количества свободного места — у них даже была небольшая площадь, на которой расположилось около полусотни человек. Адепты, смертные и нет, неторопливо перемещались туда-сюда, степенно разговаривали, обменивались записями — шел нормальный такой рабочий процесс.

…который ломался тем больше, чем больше разумных меня видели. Я быстро ощутил себя рокзвездой мирового уровня, заехавшей в глубинку. Странствующие монахи, отшельники, мастера боевых искусств — оживленное место, однако…

В некоем подобии библиотеки, где можно было приобрести приемы и особенности, я проторчал несколько часов, с грустью понимая, что приобретать мне… нечего! Мой «Внутренний Монолит» ставил крест на любом применении Ки вовне, безжалостно выводя из списка интересного сотни томов монашеского колдовства, алхимических приемов, работы с талисманами! Стили рукопашного боя, приемы с оружием — всё это меркло и чахло по сравнению с хвостом и грубой физической мощью. Какой толк вообще от оружия, раз оно ломается?!

Над особенностями тоже пришлось пролить горючую слезу. А потом еще и еще. Я просматривал свитки и откладывал их, просматривал и откладывал, вызывая у надзирающего за происходящим мужика совершенно необоснованное уважение. Судя по краснокожей морде этого «алльт гнома», он был уверен, что я умудрён по самые помидоры и знаю такие кунг-фу, которые местным и не снились, хотя на деле все было совершенно наоборот.

В душе я рвал и метал, тут только одних дистанционных приемов, позволяющих выплеснуть Ки смертельным импульсом, волной или вибрацией были десятки! Запечатать духа, подчинить демона, разрушить немертвого — на любой вкус, цвет и вид! Я сидел, перебирал эти сокровища и знал, что даже смысла покупать их на будущее нет! Куратор, всемогущий бог, управляющий всем в этом мире, уже объяснил мне, что моя особенность «Внутреннего монолита» не изменится ни при каких обстоятельствах!

Издергавшись как мышь на сковородке, я нашел и купил приём «Дух воина» из арсенала простых монахов, навык «Чувство объема» от затворников, а также некую жуткую и спорную химеру, под названием «Предел плоти». На фоне остальных свитков и книг эти три жалких рулончика вызывали у меня желание прижать к себе краснокожего гнома и обрыдать всю его чахлую грудь, заросшую медно-рыжим волосом.

«Дух воина» был приемом сомнительной полезности, но однозначно многообещающих характеристик. Это была разновидность боевого транса, используя которую, пользователь повышал все свои характеристики на время действия умения. Звучало бы чрезвычайно заманчиво, если бы не одно «но» — приём был разработан только под рукопашный бой, полностью исключая использование любых других приемов на время своей работы. Я взял его только исходя из надежды, что на высоких уровнях он будет давать такой прирост характеристик, что ни оружие, ни другие приемы просто не понадобятся. А временный прирост рефлексов и восприятия… это же бесценно!

«Предел плоти» был еще более сомнителен. Он работал лишь при активированной «Железной рубашке», позволяя на долю секунды многократно повысить защитные функции этой техники, при этом отправляя бедную «железную рубашку» в пятиминутный откат, на время которого ее нельзя было вызвать вторично. Еще один прием с потрясающим потенциалом, но абсолютной бесполезностью.

«Чувство объема» на фоне таких многообещающих штук смотрелось бледно. Это было просто… чувство объема. Активировав приём, я начал ощущать надетые на себе вещи еще каким-то странным образом. Пораскинув мозгами, я счел его максимально полезным для развития — действуя наподобие ультразвукового сканера, оно сообщали мне объем всего, что меня окружало.

На мой полный разочарования взгляд «альтт гном» посопел, подумал, поскреб с хрустом грудь и… откуда-то вытащил старый потрепанный свиток… за тысячу золотых. Прочитав его описание, я на радостях даже выдал мужику премию в размере сотни сверху — он нашел особенность «затворника»!

«Сверхадаптивность — ваши возможности по адаптации к условиям окружающей среды существенно расширены»

Никакой боевой ценности, но насколько повысилась выживаемость! Да я теперь… да я… на Крайний Север могу уйти! И лазать там следующие двести лет по льдинам, лопая местных пингвинов и медведей! А уж если на обратном пути купить парочку грибниц кормовых грибов из самых неприхотливых… ууу… Шикарнейшая особенность!

Пребывая в самых радужных чувствах, я направил свои стопы в другую часть архива, где адепты и жители города могли бы за немалую сумму разжиться подробными картами окрестностей этого города-улья, но был остановлен целой делегацией разумных, большую часть из которой составляли монашеские классы.

— Постой, затворник, — вышедший вперед пожилой гном поднял обе ладони, демонстрируя их мне, — Мы здесь, чтобы отвести тебя к настоятелю. Он тот, кого ты ищешь.

— Я ищу настоятеля? — у меня от такой новости, а главное — уверенности, с которой старичок поставил меня перед фактом, отпала челюсть, — А зачем я его ищу?

— Начать свое обучение на золотую ступень «кромешника»? — наклонил голову набок гном, — Ты же за этим пришел?

Честное признание в том, что я пришел за общедоступной картой ближайших окрестностей улья, привело компанию монахов в серьезное смятение. Я сильно напрягся после прозвучавших слов о том, что местный начальник уже много лет ждет себе в ученики «затворника». Пока монахи обсуждали между собой озвученные мной цели «купить карту и смыться», я уже вовсю прикидывал, что мне делать, когда на меня начнут давить. А что начнут — так это хлебом не корми, так делают все, кому что-либо нужно. Даже я в разговоре с хозяином постоялого двора неслабо на него надавил, пусть и внеся щедрое пожертвование в фонд гостиницы путем испохабливания деревянного стола монетами.

Не в этом случае. Мне задали несколько осторожных вопросов, правда, под проверкой истины одного из смертных, а я не стал зажиматься с ответами. Да, «затворник», да, зашел сюда за картой, нет, про местного настоятеля не слышал, и вообще, первый раз в ульях. Нет, не останусь, на мне множество обязательств, выполнить которые нужно обязательно. Нет, учеников с собой не возьму, у меня есть те, о ком нужно заботиться (Кира спрятанная Эттой).

Когда расстроенные моими словами обитатели монастыря начали расходиться, а главный пошел к настоятелю, предварительно вежливо со мной распрощавшись, моя картина мира чуть не треснула. КАК?! Я был готов поспорить на оба оставшихся у меня поднебесных камня, что их настоятель очень ждет ученика, а эти разумные очень его уважают! Но… ни одного лишнего вопроса, ни одной попытки давления, они просто… приняли мои слова?! Да, под проверкой истины, но… просто так?

Оглушенный и растерянный, я доковылял до местного архива и отдал сотню золотых за перевод мне нужной части карты. Постоял там, глядя пустым взглядом на начавшую смущаться девушку неизвестной мне гуманоидной расы и, уже собираясь уходить, услышал отчетливый вопрос из застенков своего почти отключенного разума — «ты дебил?!». К чему был задан вопрос разобрался быстро, потратив еще полторы тысячи на остальные доступные архиву фрагменты мировой карты.

И снова мне никто не сказал ни слова. Из монастыря я выходил, мучимый жгучим чувством бросить все, плюнуть на все цели и планы, прийти к местным шишкам с объявлением кто я есть. Разобраться в том, как этот Внутренний Мир может быть настолько адекватным, хотелось невероятно.

Всплеск адреналина моментально смыл мысленное смятение. Скрипнув зубами, я сосредоточился на управлении цепями и с максимальной скоростью полетел в наше убежище. Причина спешки была чрезвычайно весомой — иконки в поле моего зрения, отображающая членов нашего небольшого отряда, отчетливо показывали мне только что изменившиеся обстоятельства.

Эстебан Гиндос, исследователь и геомант, один из лучших знатоков подземных недр в Срединном Мире, был мертв.