Последние ритуалы

Глава 19

Тора разозлилась, хотя за свою юридическую карьеру слышала и похуже.

— Быстро! Быстро отвечай, — торопил ее Маттиас, — пока он у компьютера.

Тора спешно нажала «Ответить отправителю».

— Что писать? — спросила она, набирая традиционное «Уважаемый Мал!»

— Какая разница! — рявкнул Маттиас.

Классно помог. Тора стала писать:

Маттиас читал с экрана, и, едва она поставила точку, воскликнул, нетерпеливо размахивая руками:

— Отправляй, отправляй!

Тора отослала письмо, и несколько минут они молча ждали. Через некоторое время всплывающее окно объявило о новом сообщении. Они взволнованно поглядели друг на друга, и Тора его открыла.

Тора медленно перевела дыхание. Все предельно ясно. Она посмотрела на Маттиаса.

— Возможно, он шутит?

Маттиас поймал ее взгляд, пытаясь понять, спрашивает она серьезно или иронизирует. Решил, что все-таки иронизирует.

— Разумеется. И сейчас пришлет еще один е-мейл со скачущими через весь экран смайликами и расскажет, как он любит семейство Гунтлибов и его представителей.

Маттиас тяжело вздохнул.

— Вычеркиваем. Судя по всему, Гаральд в разговорах с друзьями отзывался о родителях не слишком высоко. Думаю, надо забыть про Мала.

— Жаль, время впустую потратили! Может, сходим в «Каффибреннслан», поговорим с барменом, который обеспечил алиби Халлдору? Если сегодня его смена. А если нет, то просто выпьем кофе.

Маттиас охотно встал. Тора быстро отсоединила флэшку, спрятала ее в сумку и выключила компьютер.

В «Каффибреннслан» посетителей было не много, поэтому Тора и Маттиас выбрали столик поближе к бару. Пока Тора боролась со своим пуховиком, пытаясь повесить его на спинку стула, Маттиас рассматривал молодую официантку. Потом повернулся к Торе.

— Почему ты не надела то же пальто, что и утром? — спросил он, таращась на нечто, расплывающееся по обеим сторонам ее стула: рукава, набитые гагачьим пухом, оттопыривались чуть ли не под прямым углом.

— Замерзла, — ответила Тора, удивленная его вопросом. — Этот уютный домик висит у меня в офисе, и я ношу его по вечерам. Чем тебе не нравится?

Лицо Маттиаса красноречивее слов выразило его мнение о пуховичке.

— Да нет, славный. Брать пробы льда в Антарктиде — в самый раз.

Тора закатила глаза.

— Боже, какой ты злой.

— Что закажете? — спросила подошедшая официантка. На девушке был маленький черный фартук, затянутый вокруг тонкой талии, и она держала наготове блокнот.

— Мне, пожалуйста, двойной эспрессо.

Тора повернулась к Маттиасу.

— А тебе, наверное, травяной чай в чашечке костяного фарфора?

— Ха-ха. Очень смешно. А мне кофе по-исландски, — сказал он официантке, — то есть тоже эспрессо.

— О’кей, — улыбнулась она и не стала записывать заказ. — Что-нибудь еще?

— И да и нет, — ответила Тора. — Бьёрн Йонссон сегодня работает? Нам бы с ним поговорить.

— Бьёсси? — удивилась девушка. — Да, он только что пришел. — Она посмотрела на настенные часы. — Его смена начинается прямо сейчас. Хотите, позову?

Тора ее поблагодарила, и девушка ушла за Бьёсси и кофе.

Маттиас лукаво улыбался Торе.

— Твой пуховик великолепен. Я только это имел в виду. Просто он такой… огромный.

— Хм, размер не помешал тебе флиртовать с Беллой. Она тоже огромная, настолько огромная, что создает собственное поле притяжения. Канцелярские скрепки так и кружатся вокруг нее. Кстати, тебе стоит приобрести наш пуховик. В нем ужасно удобно заказывать кофе по-исландски.

— Не могу. Иначе в машине тебе придется сидеть сзади. И по-другому никак. Вдвоем мы спереди не уместимся.

Они приостановили дискуссию об исландских пуховиках, когда официантка принесла кофе. Вместе с ней пришел молодой человек, симпатичный и немного женственный: темные волосы аккуратно подстрижены и тщательно уложены, щеки чисто выбриты.

— Привет, вы хотели меня видеть? — спросил он певучим голосом.

— Да, если вы Бьёрн, — сказала Тора, беря с подноса одну из чашек.

Молодой человек кивнул, и она объяснила, кто они такие. Тора решила, что лучше говорить на исландском, а не на английском, чтобы бармен чувствовал себя свободнее. Маттиас молчал и невозмутимо прихлебывал кофе.

— Мы хотели бы спросить у вас про вечер убийства и о Халлдоре Кристинссоне.

Бьёсси сосредоточенно кивнул:

— Да, конечно, но… А это по закону?

Тора объяснила, что в их беседе нет ничего противозаконного, и он начал рассказывать.

— Я тогда обслуживал не только его… — Он оглядел полупустой зал. — По выходным здесь полно народу.

— Он вам чем-то запомнился? — уточнила Тора, следя, чтобы не получилось, будто она сомневается в его словах.

— Дори? Еще бы! — воскликнул Бьёсси чуточку самодовольно. — Я их уже узнавал, понимаете? Его и того иностранца, которого убили. Они сюда часто вдвоем приходили, и трудно было их не замечать. Иностранец очень выделялся. Всегда называл меня «медведем», по значению моего имени. Дори иногда приходил и один, мы даже болтали, если он садился у барной стойки.

— А в тот вечер?

— Нет, здесь такое творилось — сумасшедший дом! Я метался от одного клиента к другому. С Дори только поздоровался, потом мы перебросились парой слов. Он был довольно хмурый, так что я не навязывался.

— И в такой суете вы запомнили, во сколько он пришел? — нажимала Тора. — Судя по вашим же словам, у вас для этого не было ни времени, ни повода.

— А, это, — произнес Бьёсси. — Он попросил записывать на его счет, чтобы не платить отдельно за каждый напиток. В этом случае мы всегда отмечаем время первого заказа и время окончательного расчета. — Бьёсси заговорщически улыбнулся Торе. — Он правильно сделал, потому что напился в дым. Его кредитка расплавилась бы, если бы ее столько раз за вечер прогнали через кассовый терминал.

— Понятно, — сказала Тора. — А вы уверены, что он все время сидел тут до двух часов ночи, пока не пришли его друзья? Мог он неожиданно уйти, а вы не заметили?

Бьёсси задумался.

— Вообще-то я уверен, и сказал об этом полиции, но клясться не стану. Я судил по его заказам в баре, но сам не обслуживал его все время. Он мог разрешить кому-то другому взять выпивку по своему счету… Не знаю. — Он обвел рукой помещение. — Наше заведение не такое уж большое. Я бы заметил, что он исчез. Вот так.

Тора зашла в тупик. О чем еще спросить? Бармен хоть и все рассказал, но алиби Халлдора от его объяснения убедительнее не стало. Поблагодарив Бьёсси, она дала ему свою визитную карточку, на тот случай если он вспомнит что-то еще, хотя это маловероятно. Она выпила остывший кофе, между глотками пересказав Маттиасу разговор. Пора было домой. Они расплатились и ушли.

Почти пять, но дороги еще свободны. На улице холод и сильный ветер, штормовая погода, поэтому людей не много, лишь горстка пешеходов спешит, не глядя по сторонам и не останавливаясь у витрин. Решив не заходить в офис, Тора попросила Маттиаса подвезти ее до автостоянки, и уже оттуда собралась поехать домой. Она позвонила Белле предупредить, что появится только завтра утром, и заодно спросить о делах, которые возникли в ее отсутствие.

— Але, — раздалось в телефоне. Ни тебе названия компании, ни сама не представилась…

— Белла, — сказала Тора, сдерживая неудовольствие, — это Тора. Я сегодня не вернусь, но завтра буду к восьми.

— У-гм, — загадочно раздалось в ответ.

— Для меня есть сообщения?

— Откуда я знаю?

— Откуда?! Какой же я оптимист, если наивно полагала, что секретарь должен ненароком принимать телефонные звонки. Хотя, разумеется, я говорю глупости.

На другом конце линии замолчали, и Тора почти слышала, как Белла в обратном порядке отсчитывает секунды.

— Уже пять часов. У меня рабочий день закончился. — Белла повесила трубку.

Тора уставилась на свой мобильник, потом сказала — больше себе, чем Маттиасу:

— Как ты думаешь, у Беллы и Мала похожие характеры?

— Что? — Маттиас подъехал к автостоянке.

— Да так… — Тора сняла пристегной ремень. — Кстати, чем ты занимаешься по вечерам?

— Чем придется, — ответил Маттиас. — Ужинаю, иногда захожу в бары, время от времени изучаю достопримечательности, музеи и все такое.

Торе стало его жалко. Наверное, ему одиноко.

— Завтра пятница, и мои дети все выходные проведут с отцом. Приглашаю тебя на ужин. Как ты на это смотришь?

Маттиас улыбнулся.

— Великолепно, если обещаешь не готовить рыбу. Если я съем еще хоть кусочек, у меня отрастут плавники.

— Нет, я подумала о чем-нибудь более изысканном — например, о готовой пицце, — сказала Тора и вышла из машины. Она надеялась, что Маттиас уедет до того, как она подойдет к своему автомобилю. Если он смеется над ее пуховиком, то когда увидит, на чем она ездит, у него случится сердечный приступ. Увы, ее надежды не оправдались: Маттиас хотел удостовериться, что она сядет в машину. Тора открыла дверцу и услышала, как он ее окликает. Она обернулась. Он высунулся из окошка и громко крикнул:

— Новая шутка? Это твоя машина?

Игнорируя его глумливый смех, Тора прокричала в ответ:

— Хочешь поменяться?

Маттиас покачал головой и уехал.

Накануне Тора договорилась с родителями дочкиной одноклассницы, что после школы Соулей побудет у них. Теперь она к ним заскочила, забрала дочку и поблагодарила молодую и довольно бойкую маму подружки, которая сказала, что нет проблем и даже проще, если их двое, — тогда они заняты друг другом. Тора еще раз ее поблагодарила и пообещала, что надеется когда-нибудь помочь тем же. Ага, когда-нибудь, когда рак на горе свистнет.

Дома в прихожей, собираясь уходить, толпились друзья Гильфи. На полу валялись пальто, куртки, кеды и потрепанные рюкзачки с учебниками. Все это добро принадлежало трем долговязым мальчишкам и девочке. Мальчишек Тора знала хорошо, а девочку не очень. Они пытались разобраться, где чья обувь.

— Привет! — протискиваясь между ними, поздоровалась Тора.

Ее сын стоял в проходе и выглядел таким же замороженным, как и утром.

— Вы уроки делали? — спросила Тора, прекрасно осознавая, что это невозможно в принципе. В этом возрасте вместе собираются не для уроков, и если бы кто-то осмелился такое предложить, его бы тотчас подвергли остракизму. Впрочем, она обязана задать этот дурацкий вопрос — мать все-таки.

— Ну-у… нет, — ответил Патти, хороший парнишка, уже много лет лучший друг Гильфи. Его пунктиком было считать, сколько месяцев, дней и часов осталось до того, как он получит водительские права. Иногда Тора проверяла его расчеты, и в основном они оказывались верными.

Тора улыбнулась девочке, которая смущенно стояла у вешалки. Тора не помнила, как ее зовут, хотя в последнее время она приходила к ним довольно часто. Гильфи сильно повзрослел, возможно, он в нее влюблен или даже встречается с ней… Она довольно милая, но такая малюсенькая по сравнению с Гильфи и его друзьями.

Соулей повесила пальто, аккуратно поставила обувь. Потом посмотрела на подростков, встала руки в бока и по-хозяйски нахмурилась.

— Вы опять прыгали на кровати? Нельзя это делать, от этого портится матрас!

Ее брат покраснел от стыда и заорал:

— Ну чем я заслужил такую семью? Почему вы такие тормозы?! Я вас обеих ненавижу!!! — Он психанул и выскочил из прихожей, хлопнув дверью.

Его друзья засмущались и стали быстро выходить.

— Пока, — буркнул Патти, закрывая за собой дверь, но тут же просунул обратно голову и заявил: — Вы и вполовину не такие тормозы, как мои. Просто у Гильфи сейчас черная полоса.

Тора улыбнулась и поблагодарила его. По крайней мере это была попытка вежливости, хоть и довольно неуклюжая.

— Что ж, — обратилась она к дочке, — приготовим ужин?

Сосредоточенно кивнув, девочка потащила один из пакетов с продуктами на кухню.

Они вместе, включая вернувшегося Гильфи, поужинали магазинной лазаньей, разогретой в микроволновке, а также питой, которую Тора прихватила в магазине, приняв за чесночный хлеб. Соулей отправилась поиграть в свою комнату, а сын начал мыть посуду. Было очевидно, что он сожалеет об опрометчивом выкрике насчет умственных способностей матери и сестры, но не может извиниться. Тора вела себя так, будто ей все равно, надеясь при этом, что избрала правильную линию поведения. Возможно, он в конце концов расскажет, что его беспокоит. Ей казалось, что она ясно дала сыну понять: вот она, здесь, всегда поможет. Тактически поцеловав Гильфи в щеку, она поблагодарила его за помощь и в награду получила вымученную улыбку. Сын пошел к себе.

Тора решила воспользоваться неожиданной тишиной и посмотреть файлы, скопированные из компьютера Гаральда. Она взяла ноутбук и устроилась на диване. Сначала она изучила несколько фотографий с операцией на языке, датированных семнадцатым сентября. Тора открывала их одну за одной, увеличивая некоторые фрагменты, отчего снимки становились чуть менее отвратительными. В основном это был рот и сама операция в последовательности, но кроме Гаральдовых челюстей в кадр попали и другие детали. Операцию проводили на дому, это несомненно, так как обстановка отличалась от зубного кабинета или другого медицинского учреждения. Тора обратила внимание на журнальный столик, заставленный стаканами и пивными банками. Еще на нем стояла громадная, полная окурков пепельница. Все происходило явно не у Гаральда — жилище выглядело грязным и дешевым, не чета его девственно-чистой и современной квартире.

На одну фотографию попала часть торса того, кто проводил операцию. Или ассистировал. Он (или она) был одет в светло-коричневую футболку с надписью, которая не читалась из-за складок на ткани. Тора ухитрилась различить «100» и «…или…».

На первых двух снимках разреза еще не было, но третий сделан уже после того, как пустили в ход нож: кровь текла изо рта Гаральда прямо на чьи-то руки. Если рана на языке сравнима с повреждением кожных покровов головы, то кровотечение должно быть обильным. Торе показалось, что на одной руке неизвестного есть татуировка. Она увеличила изображение и прочитала слово «дерьмо». Никаких рисунков или украшательств, просто — «дерьмо». Больше на снимках не обнаружилось ничего важного.

Тору заинтересовали фотографии приготовления еды, сделанные за три дня до убийства, в среду, что подтверждалось «свойствами файла». Особенно тщательно Тора изучила два снимка, где фотограф сконцентрировался на руках. На одном руки перемешивали салат, на другом — нарезали хлеб, но принадлежали они разным людям. Одна пара была в декоративных шрамах, с пентаграммой и изображением, похожим на смайлик с опущенными уголками рта и рожками. Скорее всего это руки Гаральда. Другая пара — изящная, женская, с тонкими пальцами и ухоженными ноготками. На одном из пальцев кольцо. Тора увеличила снимок. Кольцо с бриллиантом или каким-то другим прозрачным камнем выглядело довольно обычным. Вряд ли такое врежется кому-то в память, однако Тора решила показать фотографию Хюги — вдруг он узнает кольцо.

С того момента как Тора впервые побывала в квартире Гаральда, у нее не выходил из головы немецкий журнал «Бунте» в ванной комнате. Ведь совершенно ясно, что его читал не Гаральд. И вряд ли кто-то из его исландских приятелей. Скорее всего журнал привезли из Германии, и привезла женщина, поскольку журнал типично женский. С обложки улыбались Том Круз и Кэти Холмс, ожидающие прибавления семейства. А ребенок родился у них этой осенью, об этом трубили все новостные программы. Возможно, к Гаральду приезжал кто-то из Германии и жил у него дома. Тора вспомнила фразу Хюги, что перед вечеринкой в Скерьяфьордюр Гаральд исчез на неделю и друзья не могли с ним связаться.

Она позвонила Маттиасу, который ответил лишь через несколько гудков.

— Ты где сейчас? Тебе удобно разговаривать? — спросила она, услышав какие-то фоновые шумы.

— Говори-говори, — ответил Маттиас с полным ртом. Проглотил и сказал: — Я ем. Мясо! Хочешь разделить со мной десерт?

— Нет, спасибо. — На самом деле Торе ужасно захотелось красиво одеться, пойти в ресторан, испачкать помадой бокалы, которые потом вымоет кто-то другой… — Завтра детям в школу, и мне надо проконтролировать, что они вовремя легли спать. Слушай, у тебя есть телефон уборщицы Гаральда? Похоже, что незадолго до убийства у него были гости. Может быть, даже останавливались в его квартире. Все указывает на то, что это женщина из Германии.

— Где-то в списке адресов у меня есть телефон уборщицы. Давай я ей сам позвоню: мы с ней встречались, по-английски она говорит хорошо. Возможно, так будет лучше. Тебя она не знает, а меня наверняка помнит — я отдавал ей зарплату за последний месяц.

Так и решили, и Маттиас обещал перезвонить. Тора объявила дочери, что пора спать, и пошла с ней чистить зубки. Тут запищал мобильный. Она пристроила его между щекой и плечом и разговаривала, одновременно помогая Соулей.

— Уборщица рассказала, что в гостевой спальне кто-то жил, по меньшей мере пользовался кроватью. И кое-что она нашла в туалетной комнате — одноразовую бритву, женскую. Словом, ты права.

— Полиции она об этом сообщила?

— Нет, не посчитала важным — Гаральда ведь убили не в его квартире. К тому же она говорит, что у него часто оставались гости, и не один-два, а сразу несколько. Понятно, что в основном после ночных пирушек.

— Может быть, у него была девушка? Немка?

— Которая прилетела сюда заняться любовью, но спала в гостевой спальне? Сомневаюсь. Кроме того, я никогда не слышал про какую-нибудь его немецкую подружку.

— Они могли быть в ссоре. — Тора на секунду задумалась. — Или это не его девушка, а просто знакомая. Или родственница. Возможно, сестра?

Маттиас ответил не сразу.

— Если она, то мы не пойдем в эту сторону.

— Да ты что?! — взвилась Тора. — Почему, черт возьми?!

— Видишь ли, у нее недавно случилось несчастье — брата убили. И есть еще дополнительные переживания, связанные с ее будущим.

— То есть?

— Она талантливая виолончелистка и хотела посвятить себя музыке, однако отец настаивает, чтобы она пошла в бизнес и унаследовала банк. Никого ведь не осталось. Впрочем, если бы Гаральда не убили, его кандидатуру все равно бы не рассматривали. А семейный разлад из-за ее занятий возник гораздо раньше.

— Она носит украшения? — спросила Тора. Она вспомнила короткие ухоженные ногти на фотографии и подумала, что такие руки вполне могли принадлежать виолончелистке.

— Нет, никогда. Она не того склада, побрякушками не увлекается.

— У нее нет даже маленького колечка с бриллиантом?

Помолчав, Маттиас произнес:

— Кажется, есть. Откуда ты знаешь?

Тора рассказала про фотографии. Он пообещал, что подумает и, может быть, все-таки свяжется с девушкой. Они попрощались.

— Ты все? — спросила Соулей с полным пены ртом. Во время разговора бедняжка терпеливо ждала, пока ей почистят зубки — «белые жемчужинки», как говорила про них мамочка. Уложив дочь, Тора подоткнула одеяльце и немного ей почитала, пока та не стала клевать носом. Поцеловав полусонную девочку, Тора выключила свет, закрыла дверь детской и вернулась к компьютеру.

Почти два часа она внимательно просматривала оставшиеся файлы, но не нашла ничего полезного. Она решила лечь в постель и почитать «Молот ведьм», как советовал Маттиас. Чтение обещало быть не скучным.

Она раскрыла книгу, и оттуда выпала сложенная пополам бумажка…

— Заткнись, — прорычала Марта Мист. — Ничего не получится, пока мы все не сосредоточимся.

— Сама заткнись, — огрызнулся в ответ Андри. — Хочу и говорю.

Бриет показалось, что Марта Мист оскалилась по-звериному, но расставленные по комнате гелевые свечи горели тускло, так что, возможно, это всего лишь игра теней.

— Хватит ругаться, и давайте уже со всем этим покончим! — Бриет поудобнее устроилась на полу, где они сидели плотным кружком, подобрав под себя ноги.

— Да ради Бога, — проворчал Дори, потирая глаза. — Я собирался пораньше лечь спать, и не хочу растягивать это дерьмо на всю ночь.

— Дерьмо? — завелась раздраженная Марта Мист. — Вроде все были согласны. Или я ошиблась?

Дори тяжело вздохнул.

— Нет, и не переиначивай мои слова. Давайте уже начнем…

— Здесь не так, как у Гаральда, — вставил Бряудн, вглядываясь в их лица. До сих пор он не часто подавал голос. — Без него вряд ли получится.

Реплику насчет своей квартиры Андри пропустил мимо ушей.

— То, что Гаральда нет, уже не исправить. Ну, как там зовут эту старую корову?

— Тора Гудмундсдоттир, — ответила Бриет. — Она юрист.

— О’кей, — сказал Андри. — Поехали. Согласны? — Он посмотрел на остальных — кто-то кивнул, кто-то пожал плечами. — Кто начнет?

Бриет взглянула на Марту Мист.

— Начни ты, — сказала она, желая подмаслить подругу. — У тебя это лучше всех получается. Важно сделать все как следует.

Марта Мист не удостоила вниманием примитивную лесть и обвела взглядом круг.

— Если эта баба сунет нос куда не надо, то мы окажемся в полной заднице. Вы понимаете? Наше счастье, что полицейские сюда не копают.

— Понимаем, — ответил за всех Бряудн. — Стопроцентно.

— Вот и прекрасно, — сказала Марта Мист и положила руки на бедра. — Так… А теперь — ни звука!

Все замолчали. Она взяла из центра круга несколько листов чистой бумаги и маленькую чашу с красной жидкостью. Листы положила перед собой, а чашу поставила рядом. Бриет торжественно подала ей китайскую палочку для еды. Марта Мист обмакнула ее в вязкую жидкость и медленно начертила символ. Закрыла глаза и начала говорить низким, монотонным и зловещим голосом:

— Дабы убоялся тебя враг твой…