Последние ритуалы

Глава 29

Миловидная брюнетка оказалась совершенно не похожей на мать. Судя по семейным фотографиям, она пошла в отца. Одета без вызова: черные элегантные брючки, блузка тоже черная, наверное, шелковая. Длинные прямые волосы собраны в хвост. Из украшений — только кольцо с камушком, то самое, которое было на снимке. Тора не ожидала, что девушка такая худенькая. Элиза пожала Торе руку, а с Маттиасом сердечно обнялась и расцеловала его в обе щеки.

— Как ты? — спросил он дружеским тоном.

По-видимому, он или очень близок этим людям, или занимает более высокое положение, чем предполагала Тора.

Элиза натянуто улыбнулась.

— Не очень. Всякие сложности, — сказала она и повернулась к Торе. — Я прилетела бы раньше, если бы знала, что могу быть хоть чем-то полезна. Я не подозревала, что мое пребывание у Гаральда так важно.

Торе показалось это странным, учитывая, что брата убили практически сразу после отъезда Элизы, но она сказала только:

— Что ж, сейчас вы здесь, и важно это.

— Да, я купила билет сразу же после звонка Маттиаса. Я хочу помочь, — сказала она искренне. — И мама тоже.

— Вот и замечательно, — произнес Маттиас нехарактерным для него громким голосом. Тора решила, что он боится, как бы она чего не ляпнула.

— Да, замечательно, — повторила она, давая ему понять, что у нее нет такого намерения.

— Сядем? — спросила Элиза. — Могу я предложить вам кофе? Или бокал вина?

Тора подумала, что выпитого ей хватит на всю жизнь, и согласилась на чашку кофе. А они заказали по бокалу вина. Маттиас откинулся на спинку кресла.

— Ну, что ты можешь рассказать нам о твоем прошлом приезде? — обратился он к Элизе.

— Давай подождем, пока принесут вино? — предложила она. — Я бы сначала выпила.

— Конечно, — ответил он и потрепал ее по руке, лежащей на подлокотнике дивана.

Извиняющимся взглядом Элиза посмотрела на Тору.

— Знаете, прошлый приезд я вспоминаю с неловкостью. Мои чувства в смятении, я пока сама в них не разобралась, но, оглядываясь назад, могу сказать, что была слишком сосредоточена на себе и говорила только о себе. Если б я знала, что вижу Гаральда в последний раз, я бы сказала, что люблю его… — Она прикусила нижнюю губу. — Но я этого не сделала и уже не сделаю никогда.

Официант принес напитки. Элиза и Маттиас просто пили ни за что конкретное. Глотнув кофе и глядя на них, Тора пожалела, что отказалась от вина. И тут же решила, что при первой возможности вернется к старой привычке.

— Может быть, стоит рассказать, зачем я приезжала к Гаральду? — сказала Элиза, поставив бокал. Тора кивнула. — Маттиас знает, что между мной и родителями есть некоторые сложности. Отец хочет, чтобы я занялась бизнесом и работала в банке. Мои друзья склоняют меня к тому же. Только Гаральд настаивал, чтобы я продолжала заниматься музыкой. Все думают, что виолончель для меня — просто хобби, а вот брат все понимал, хоть сам и не был музыкантом. Он знал, что если ты достиг определенного уровня мастерства, то тут уж или-или.

— Понимаю, — сказала Тора, на самом деле ничего не понимая.

— Поэтому мы в основном говорили обо мне, — продолжила Элиза. — Я приехала за поддержкой и получила ее. Он посоветовал мне никому не подчиняться и совершенствовать мастерство. Он сказал, что безликих сотрудников в банках и офисах — пруд пруди, а блестящих музыкантов единицы. «Безликие костюмы» — это его слова.

— Можно узнать, что вы решили? — из любопытства спросила Тора.

— Я выбрала музыку, — ответила Элиза с горькой улыбкой. — Но отец уже оплатил для меня бизнес-курсы, и занятия вот-вот начнутся. Хочешь одно, а делаешь другое, так это обычно бывает.

— Теперь твой отец счастлив? — спросил Маттиас.

— Да, хотя лучше сказать, что он успокоился. В нашей семье счастливым быть трудно. Особенно сейчас.

— Элиза, я понимаю, совать нос в чужие семейные дела не очень удобно, но мы прочитали электронную переписку между Гаральдом и вашим отцом. Не похоже, что они были близки… — Тора сделала паузу. — Есть причины считать отношения Гаральда с вашей мамой тоже далеко не идеальными.

Элиза глотнула вина и посмотрела в глаза Торе.

— Гаральд был самым лучшим братом, какого только можно пожелать. Да, он вел себя странно, особенно в последнее время… — Она прикусила кончик языка, намекая на раздвоенный язык Гаральда. — Но я все равно на его стороне. Он поступал благородно, и не только по отношению ко мне. Как он жалел нашу несчастную сестренку, с какой добротой о ней заботился… — Элиза пристально разглядывала свой бокал. — Мама и папа, они просто… Я правда не знаю, что сказать. Мои первые воспоминания — это бесконечные объятия, любовь и забота родителей, но я никогда не видела, чтобы они уделяли внимание Гаральду. Казалось, ну, что он им не нравится… — Слова и эмоции мешали ходу мыслей Элизы. — Нет, с ним никогда не обращались плохо. Родители просто его не любили. Я не знаю почему, не знаю, была ли для этого какая-то особая причина…

Тора, конечно, не показала, какого невысокого мнения она о Гунтлибах, но ей еще сильнее захотелось найти убийцу Гаральда. Трудно представить более безотрадную судьбу, чем расти без родительской ласки. Детям нужны ощутимые проявления любви, лишать их этого преступно. Ничего удивительного, что Гаральд вырос странным. Неожиданно у Торы возникло желание встретиться с его матерью.

— Да, — произнесла она, нарушая молчание. — Должна сказать, это во многом объясняет характер и поведение Гаральда. Понимаю, что вам не слишком приятно обсуждать с посторонними свою семью, поэтому давайте вернемся к вашей последней встрече с ним.

Элиза благодарно улыбнулась.

— Как я уже говорила, в основном все вертелось вокруг моих проблем. Гаральд был замечательный, и нам просто хорошо было вместе. Мы съездили в ваш знаменитый геотермальный бассейн — «Голубая лагуна», так он называется? — а еще видели гейзеры, гуляли по городу или сидели дома, смотрели фильмы. В общем, отдыхали.

Тора попробовала представить Гаральда купающимся в геотермальных водах «Голубой лагуны», но не смогла вызвать в воображении достаточно правдоподобный образ.

— Какие фильмы вы смотрели? — полюбопытствовала она.

Элиза усмехнулась.

— «Король Лев», как ни странно это звучит.

Маттиас подмигнул Торе. Выходит, не обманул насчет диска в плейере.

— Гаральд не рассказывал, чем занимается?

Девушка задумалась.

— Не много. Он был в невероятно приподнятом расположении духа, и его дела явно шли хорошо. Я редко видела его таким просветленным. Может быть, потому что он освободился от родителей, а может, из-за книги, которую нашел.

— Книги? Какой книги? — одновременно воскликнули Тора и Маттиас.

Их реакция встревожила Элизу.

— Гаральд нашел старинную книгу, — пояснила она. — «Молот ведьм». Разве ее нет в его квартире?

— О какой именно книге ты говоришь? — разволновался Маттиас. — Он тебе ее показывал?

Элиза покачала головой:

— Нет, он ее тогда еще не получил. Может быть, он не успел. Это было как раз перед тем, как его убили.

— Ты не помнишь, он должен был ее у кого-то забрать? — наседал Маттиас. — Гаральд никого не упоминал?

— Нет, — ответила Элиза. — Он не говорил, а я не спрашивала. Наверное, надо было…

— Ничего страшного, не волнуйся. Он хоть что-то тебе о ней рассказывал?

Лицо Элизы просветлело.

— Конечно, рассказывал! Очень запутанная история. Так, с чего начать… — Она на минутку задумалась и спросила Маттиаса: — Помнишь старинные письма из коллекции нашего деда?

Он кивнул. Тора не стала перебивать и уточнять, о каких письмах речь, но полагала, что о тех, из Инсбрука, — в кожаном портфельчике.

— Гаральд, как и дед, постоянно ими занимался, перечитывал снова и снова, анализировал. Он полагал, что их автор, чтобы отомстить Крамеру за свою жену, сделал что-то ужасное. — Элиза посмотрела на Тору. — Вы знаете, кто такой Крамер?

Настал черед Торы кивать.

— Да, один из двух сочинителей «Молота ведьм». Я даже имела несчастье прочитать этот так называемый шедевр.

— Я не удосужилась, но знаю о книге все — в нашей семье этого трудно избежать. Так вот, Гаральда захватило желание выяснить, как именно тот человек поквитался с Крамером. Я ему говорила, что невозможно восстановить события частной жизни пятисотлетней давности, но он не соглашался и утверждал, что, если существует хоть малюсенькая вероятность, нельзя от нее отказываться. Поскольку в эту историю была замешана церковь, Гаральд рассчитывал найти что-нибудь в церковных архивах: церковь тщательно хранит свои документы. Для этого он и поступил на исторический факультет, а для большей убедительности выбрал охоту на ведьм темой своей будущей диссертации. Конечно, с таким двойным наследством — коллекцией деда в руках и его же страстью в крови — он добивался блестящих успехов.

— А дед к нему хорошо относился? — спросила Тора, зная ответ, но все-таки желая это подтвердить.

— О да! — сказала Элиза. — Они много времени проводили вместе. Гаральд всегда к нему тянулся. Когда дедушка лежал при смерти, Гаральд не отходил от него в больнице. Дед любил его гораздо больше, чем всех нас. Наверное, чувствовал, что Гаральд такой странный из-за того, что родители от него… как бы… отреклись. Интерес к истории брат перенял от деда, и они вдвоем постоянно погружались в этот мир.

— А его поиски к чему-либо привели? — спросила Тора.

— С помощью университета ему удалось получить доступ к архивам Ватикана, — пояснила девушка, — и после второго года обучения Гаральд почти на все лето уехал в Рим, где обнаружил письмо Крамера к папе римскому. Инквизитор просил полномочий для новой охоты на ведьм, поскольку, как он пишет, колдуны украли его бесценную рукопись, содержащую наставление по разоблачению и судебному преследованию ведьм. Он боялся, что сведения, содержащиеся в ней, могут быть использованы колдунами и ведьмами для своей защиты и помешают их разоблачению. Поэтому рукопись во что бы то ни стало надо вернуть обратно. Ответа Ватикана на его запрос Гаральд не обнаружил, но, поскольку Крамер больше не появился в Инсбруке, надо полагать, что ему отказали. Гаральд был невероятно счастлив. Он считал, что совершил открытие, найдя, что «самое дорогое» украли у Крамера и послали, как говорится в письмах, «прямиком в ад». Очевидно, речь шла о первом, рукописном варианте «Молота ведьм», про существование которого ранее не было известно. Брат сказал, что эта книга не идентична изданию, появившемуся год спустя, и в ней, предположительно, должны быть рисунки. Шпренгер еще не стал соавтором Крамера, и этот факт особенно интересовал Гаральда. Подлинный рукописный текст пролил бы свет на то, кто в действительности написал книгу. Некоторые ученые предполагают, что Шпренгер вовсе не приложил к ней руку.

— Но ведь вор послал манускрипт прямиком в ад? — спросила Тора. — В письме есть эта фраза. По ней можно заключить, что украденное сожгли.

Элиза улыбнулась.

— В последнем письме к епископу Бриксенскому упоминается посланник, который готов совершить путешествие в ад, и испрашивается содействие церкви на его пути. Так что книгу не сожгли, по крайней мере не сразу.

Тора удивленно подняла брови.

— Посланник, путешествующий в ад. Ну конечно… Звучит как нечто само собой разумеющееся.

Маттиас улыбнулся и отхлебнул вина.

— Вот уж действительно!

— В те времена это звучало весьма серьезно, — пояснила Элиза. — Ад считался вполне реальным местом, расположенным в недрах земли. И даже предполагалось, что вход в него — здесь, в Исландии. В каком-то вулкане, название я забыла.

— Гекла! — подскочила Тора. Вот оно что… Вот, значит, для чего Гаральд приехал в Исландию. Он искал ад, и, отыскав, прошептал об этом на ухо Хюги, как тот и говорил.

— Да-да, Гекла, — вспомнила Элиза. — Предполагалось, что манускрипт отправлен туда. Так по крайней мере утверждал Гаральд.

— И что дальше? Рукопись туда попала? — спросила Тора.

— Гаральд пытался найти информацию о маршруте посланника, и даже обнаружил запись в церковной хронике города Киль от 1486 года. По крайней мере он решил, что там говорится об этом. В хронике упоминается некий человек, направляющийся в Исландию с письмом епископа Бриксенского, в котором его преосвященство просит помогать путешественнику, давая ночлег и пищу. Путник вез ревностно охраняемый сверток, не спуская с него глаз. Он даже причащаться не мог, потому что сверток нельзя было вносить в церковь. Еще там сказано, что он останавливался в Киле на две ночи, а потом продолжил путь к северу.

— Нашел ли Гаральд какие-то сведения о том, чем закончилось путешествие? — спросил Маттиас.

— Нет, — ответила Элиза. — Во всяком случае, не сразу. Гаральд приехал в Исландию, потеряв следы путника на материке. Сначала поиски были безрезультатны, но затем к нему попало старинное письмо, где упоминался некий посланник, который умер в каком-то датском городе — названия не помню — на пути в Исландию. Шатаясь, он вошел ночью на двор тамошнего епископа, уже безнадежно больной, и умер несколько дней спустя. Перед смертью он вручил хозяину дома сверток, который надо было доставить в Исландию и бросить в кратер Геклы — с благословения епископа Бриксенского. Как высчитал Гаральд, датский священнослужитель хранил сверток почти двадцать лет. Вероятно, в старости он захотел доделать незавершенные дела и обратился к католическим властям Исландии с просьбой довести начатое до конца. Он писал, что передаст сверток человеку, который направляется в Исландию продавать папские индульгенции, чтобы финансировать строительство собора Святого Петра в Риме.

— Когда это было? — спросила Тора.

— Гаральд считал, что примерно в 1505-м.

— Итак, сверток попал в Исландию?..

— Мой брат был в этом твердо убежден, — ответила Элиза, проводя указательным пальцем по кромке своего бокала.

— Значит, рукопись должны были бросить в вулкан? — спросил Маттиас.

— Гаральд уверял, что никто в то время не отваживался взбираться на Геклу. Первое известное восхождение гораздо ближе к нашим дням. К тому же вулкан извергался. Вряд ли нашелся бы кандидат на эту работу.

— Ну и где же обрывается история манускрипта? — спросил Маттиас.

— В одной епископской резиденции. Мне сложно выговорить название. Помню, что начинается на «эс».

— Скаульхольт, — подсказала Тора.

— Да, похоже, — ответила Элиза. — Продавец индульгенций пришел именно туда.

— Ну и что из того? И Гаральд, и мы там все проверили. В Скаульхольте никогда не находили рукопись «Молота ведьм», — сказала Тора, наливая себе еще кофе.

— Гаральд полагал, что она там хранилась до тех пор, пока в Исландию не доставили первый печатный станок. После этого рукопись отвезли к другому епископу. Название места я не запомнила.

— Хоулар, — объявила Тора. В Исландии существовало всего два епископства, так что догадаться было несложно.

— Не помню, — сказала Элиза. — Наверное.

— Гаральд решил, что ее собирались там печатать?

— Да, у меня сложилось такое впечатление. В Европе того времени это была самая известная книга после Библии, и вполне возможно, что ее собирались издать на исландском.

— Для этого нужно было развернуть сверток и увидеть, что внутри. Ну конечно! Они поддались искушению и полюбопытствовали! — воскликнул Маттиас. — Но что все-таки случилось с рукописью? Ее же никогда здесь не публиковали, так? — спросил он Тору.

— Никогда, насколько я знаю, — ответила она.

— Гаральд ее вычислил! — Элиза явно гордилась братом. — Сначала он пошел по ложному следу, когда искал печатный станок и это место, ну, вы его называли…

— Хоулар, — вставила Тора.

— Да, точно. Потом он подумал, что тот последний католический епископ, которого казнили, перед смертью отослал рукопись куда-то еще, но постепенно стал убеждаться, что она никогда не покидала пределов того епископства, которое на «эс»…

— Скаульхольт.

— Да. Короче говоря, как только Гаральд сузил область поиска, то быстро обнаружил местонахождение рукописи. Ее спрятали, чтобы оставить в Исландии.

— И где же она? — спросила Тора.

— Я спрашивала, но Гаральд не захотел мне говорить. Сказал, что оставшуюся часть истории расскажет не раньше, чем сможет показать мне трофей.

Тора и Маттиас разочарованно переглянулись.

— И вы его не стали расспрашивать? — настаивала Тора, не желая сдаваться. — Может, он все-таки намекнул?

— Мы проговорили за полночь, и мне хотелось спать. Вдобавок Гаральд так ликовал по поводу своей находки, что я решила не занудствовать и не нарушать его радость. — Элиза виновато улыбнулась. — А на следующий день мы беседовали о другом. Думаете, это связано с убийством?

— Не знаю, — ответила Тора. Неожиданно ей вспомнился Мал. Раз брат с сестрой были так близки, возможно, она знакома с друзьями Гаральда? У Мала как раз и может быть отсутствующая часть информации. — Элиза, вы знаете, кто такой Мал? Гаральд получил от него почту, из которой можно понять, что Мал что-то знал о поисках рукописи.

Элиза улыбнулась.

— Мал… Как же, знаю. Его полное имя Малькольм, они с Гаральдом познакомились в Риме. Он тоже историк. На днях он позвонил мне и сказал, что получил из Исландии странный е-мейл про Гаральда. Я сообщила ему, что Гаральда убили.

— Как ты думаешь, есть ли у него неизвестные тебе сведения? — спросил Маттиас. — Можешь ли ты связать нас с ним?

— Нет, он ничего не знает. Он сам меня спрашивал. Гаральд ему тоже сообщил, что нашел рукопись, но без подробностей. Малькольм всегда считал, что Гаральд не там ищет, так что ему было интересно узнать результат.

В этот момент Торе позвонили из полиции. Поговорив, она посмотрела на Маттиаса.

— По делу Гаральда арестован Халлдор. Он хочет, чтобы я была его адвокатом.