Последний герой нашего времени

Идея витала в воздухе, но последней каплей, переполнившей пороховую бочку, стало пожелание И. В. Масленкова.

Тэг шёл никуда.

Несмотря на усталость — денёк был напряжённый, — Тэгу не хотелось возвращаться в свою ячейку-квартиру, напичканную электроникой. Он представил себе, как синтетический голос "домового" запрограмированно приветствует его, на самом деле не испытывая к нему, человеку по имени Тэг, ни малейшего тёплого чувства, советует принять душ и рекомендует на ужин новейший продукт компании "Health, Life & Pleasure", только что синтезированный специалистами "HLF", но уже доказавший свою высочайшую полезность и продающийся по доступным ценам. А потом, когда Тэг будет есть фальшивый бифштекс, обманывая ноздри искусственным запахом жареного мяса, "домовой" активирует стереоэкран и сообщит ему все новости из разряда положенных законопослушному полуфабу: криминальная хроника, сплетни мира шоу-бизнеса, "немножко рекламы" и сегодняшняя программа Центра Веселья, ничем не отличающаяся от вчерашней.

А квартира — она вообще-то не его. Кредит тянется, как резиновый, и любой рост цен тут же индексируется увеличением конечной стоимости жилья. И стоит только полуфабу по имени Тэг перестать быть законопослушным или хотя бы потерять работу — по собственной вине, и никак иначе! — как он тут же окажется на улице, а всё электронное великолепие его обиталища перейдет к другому полуфабу, более законопослушному. "No money — no honey!" — эта старинная поговорка отнюдь не вышла из моды.

Мышцы ныли — Тэгу целый день пришлось корячиться с ремонтом древнего авто. Мало того, что у этой колымаги потекла коробка передач (архаичная конструкция, которой и в помине нет на современных глайдерах или слайдерах), и запах масла въелся Тэгу в кожу и волосы, несмотря на душ и патентованный дезодорант, "в семь раз превосходящий по своей эффективности обычные дезодоранты", так ещё владелец этой машины оказался на редкость склочным типом. Он осматривал свою железяку так придирчиво, словно собирался лететь на ней на Марс, заметил две свежие царапины на кузове, устроил скандал, и в результате по итогам рабочего дня на персональный чип Тэга было перечислено на шесть энергоединиц меньше. Это плохо — у теневых драг-дилеров порция нелицензированной "прелести" стоит пятёрку, а это значит, что из-за этого сволочного клиента Тэг сегодня не сможет откатиться и хоть на несколько часов уйти из этой дерьмовой действительности. Правильно говорит Хэп-Счастливчик: "Не умеешь работать головой — работай руками". Да, умники сидят в офисах, и машинным маслом от них не воняет, а неудачники строят дома, прокладывают дороги и ремонтируют машины. И мало кому из полуфабов удаётся выйти в мидлы…

Вокруг Тэга грохотал и переливался разноцветными огнями гигантский мегаполис. Стеклобетонные скалы многоэтажных зданий уходили вверх, к небу, которого и не видно из-за переплетения трасс монорельсовых поездов, густой паутиной опутавших весь город. Трассы шли в несколько ярусов, одна над другой, — на земле, закованной в панцирь асфальта, давно уже нет места для общественного транспорта. Там течёт сплошной поток машин, и редкие новейшие слайдеры, оснащённые энергоисточниками, безнадёжно вязнут в унылой железной толпе автомобилей с примитивными двигателями внутреннего сгорания. А воздух — он для продвинутых мидлов (и, конечно, хайлевелов): только им разрешено пользоваться летающими машинами. Тэг помнил, что случилось с Рэбом-Упрямцем, когда тот решил проверить на ходу отремонтированный глайдер-"попрыгун". Ему бы предупредить полицию, но Рэб решил не терять времени (к тому же могли и не разрешить) — кто заметит пару коротких прыжков? Однако заметили, и Рэб больше не работает в мастерской. Тэг так и не узнал, что сталось с бедолагой парнем, страстно хотевшим хоть раз взмыть вверх и вкусить запретного: задавать нефункциональные вопросы небезопасно (это он очень хорошо знал).

Тэг тяжело вздохнул. Куда идти? В Центр Веселья? Лицензированное "блаженство" ему не по карману, однако можно оглушить себя и спиртным. И ещё — в Центре можно без проблем найти другую особь, ищущую полового контакта. Конечно, можно осуществить такой контакт и через Сеть: раздеться, сесть перед компом, надеть на гениталии имитатор, на голову — шлем, и отыскать в виртуале партнёра-партнёршу любой ориентации. Дешевле, а ощущения те же. Всё так, но с некоторых пор Тэгу стало неуютно заниматься виртуальным сексом. С каких именно пор? А с тех самых, когда Лэк-Электронщик как-то сказал ему под балдежом, что Сеть контролирует всех в неё включившихся, и что даже "домовой" шпионит за человеком, которому он служит. После этого Тэг не мог избавиться от ощущения мухи под микроскопом, которую внимательно рассматривают во всех подробностях, и охладел к сексу с компьютером: ему вдруг почему-то стало стыдно. Чувство это было нелепым (как и любое нефункциональное чувство), но Тэг ничего не мог с собой поделать. Ребята из мастерской говорили, что всё это фигня — мол, слушай больше, — однако Тэг верил Лэку. Во-первых, тот был специалистом по электронике и разбирался в таких штуках, а во-вторых — вскоре после этого разговора Лэк исчез. Значит, он сказал что-то такое, чего говорить не следовало: сказал правду.

И тут Тэг понял, чего он хочет: почитать книгу — настоящую. Он знал, что это такое — ему доводилось читать книги, несущие смысл. Тэг помнил шуршание бумажных страниц и радостное осознание того, что его мозг стряхивает с себя вялую дремоту. Тэг помнил, как это здорово: ощущать себя человеком, способным думать. И сейчас он хотел именно этого.

А потом Тэг испугался: оттого, что ему захотелось нефункционального. Он воровато огляделся по сторонам, словно кто-нибудь из редких прохожих, занятых самими собой, мог прочесть его неправильные мысли. "Какая нелепость! — смятенно подумал Тэг. — Читать книги! Ведь мне ещё в школе говорили, что…".

— …все вы должны вырасти достойными гражданами нашей великой страны, — голос учителя походил на молоток, вколачивающий в головы учеников железные гвозди истины, — и добросовестно трудиться для её дальнейшего процветания: каждый на своём месте. А всё нефункциональное мешает и отвлекает от выполнения этой вашей важнейшей жизненной задачи, и потому должно быть искоренено. Человечество дорого платило за разные бредовые идеи, оборачивавшиеся реками крови и морями страданий, — учитель сделал эффектную паузу и внимательно оглядел класс, — пока не родилась империя United Mankind: идеальная и предельно совершенная структура, вобравшая в себя тысячелетний опыт государственно-экономического устройства социума. Истина проста: что функционально, то хорошо и полезно, что нефункционально — плохо и вредно. Например, — он на секунду задумался, — ещё не так давно выпускались так называемые книги: массивы информации, напечатанные буквами на белых листах бумаги. Это нефункционально: даже при определённых навыках в скорочтении восприятие информации с печатного листа не так удобно, как восприятие на слух или визуальное, с мнемокристалла. Правда, книги использовались и для развлечения, но тут они проиграли аудиовидеоносителям. Читать — нефункционально: приходиться напрягать мозг, чтобы представить себе картину происходящего или услышать голоса героев. А мозг человека имеет ограниченные ресурсы — рациональнее тратить их на что-то функциональное и полезное. Я уже не говорю об уничтожении лесов для производства бумаги. Леса — это лёгкие нашей планеты, и человечеству грозила опасность задохнуться оттого, что деревья бездумно превращались в бумагу, на которой печатались книги. Слава Господу, что у наших Правителей хватило мудрости остановить это безумие!

"Безумие? — удивился подросток по имени Тэг. — А "большая мама" говорила, что книги…".

— …это мысли и чувства, застывшие на бумаге. Людей, написавших эти книги, уже нет в живых, они давно умерли, но частицы их душ остались на шуршащих страницах. Эти люди сказали нам, живущим, то, что хотели сказать, и эхо их беззвучных слов сохранилось в книгах. Книги — это память человечества, малыш.

— Память? — Тэг недоумённо посмотрел на бабушку. — Память человечества — это ведь Сеть, там есть всё. Набираешь в поисковике нужный запрос, и…

— Не путай информацию и память души, — бабушка ласково взъерошила Тэгу волосы. — Одно дело справочный материал, и совсем другое дело — тень человеческих переживаний и мыслей, упавшая на страницы. Это трудно объяснить словами — это можно понять, только прочитав много книг. Настоящих книг, малыш.

Тэг называл свою бабушку "большой мамой"[26] — мысленно и тогда, когда был с нею наедине. Тэгу всего десять лет, но он уже знает, что говорить маме "мама" неприлично или, как выражаются взрослые, неполиткорректно. Невежливо озвучивать то, что у женщины есть ребёнок — невелика заслуга, а звучит оскорбительно для других женщин: для тех, у кого нет детей. И слова "муж" и "жена" тоже неприличны — они подчёркивают сексуальный статус особи и разницу между мужчиной и женщиной, а ведь всем известно, что семья — это личное дело каждого, и что мужчины и женщины равны. А кроме того, определения "жена" и "муж" унизительны для однополых семей — там ведь нету ни мам, ни пап. Тэг сам из такой семьи — его родителями были две лесбиянки. Они сдали свои яйцеклетки в генетический банк и через положенный срок получили Тэга, зачатого в пробирке и рождённого суррогатной матерью, профессионально вынашивавшей и рожавшей чужих детей — работа как работа, нужная и полезная. Одна из мам (или один из пап?) Тэга была (был?) из мидлов, однако чрезмерное пристрастие к "прелести" сыграло с ней (с ним?) злую шутку, отбросив "папомаму" в касту полуфабов. Занятые работой и личной жизнью "без комплексов", папомамы Тэга забирали его только на выходные, а в остальные дни мальчик жил у бабушки, возившейся с ним так, как это делали поколения женщин в стародавние времена.

— А информация, — бабушка понизила голос, хотя они с Тэгом были одни, — кто-то ведь выкладывает её в Сеть, верно? И если этому кому-то будет нужно, он легко и просто сможет заменить эту информацию на другую — на такую, которую сочтёт выгодной. Вот так, малыш. Об этом рассказано в одной старинной книге[27] — их называли фантастическими, хотя очень часто писатели-фантасты предвидели будущее. Они предупреждали, но их не слушали — люди вообще предпочитают слышать то, что они хотят услышать, и не слушать то, что им неприятно. А ещё есть книга — тоже фантастическая, она написана сто лет назад, — о том, как пожарные не тушили пожары, а сжигали книги.[28] Сжигали, чтобы они не беспокоили сытых и не заставляли их задуматься. Я дам тебе почитать эти книги, Тэг, — они у меня есть.

"Да, я помню, — думал Тэг, — за этим парнем-пожарником ещё гонялся робот-убийца, Механический Пёс. Но как же его звали? Забыл… А книгу эту теперь уже не найдёшь… Нет, так не пойдёт — такие мысли до добра не доведут. Отключи мозг — так будет надёжней".

Он встряхнулся и решительно двинулся к ближайшему терминалу монорельса.

Вагон монора, идущего к Центру, был не то чтобы набит битком, однако народу — в основном молодёжи, сверстников Тэга, — хватало. Понятное дело, вечер пятницы — впереди выходные, и самое время оттянуться по полной. По углам салона светились стереоэкраны: на одном шла эротическая программа, на другом крутой комикс-боевик, на третьем клипы со звёздами эстрады, на четвёртом какое-то интерактивное шоу. Но почти никто из сидевших и стоявших людей не смотрел на мониторы — почти у всех были воткнуты в уши горошины плееров, а на лица надвинуты экран-очки, проецирующие изображение прямо перед глазами. Очень удобно — ты один в своём собственном мире, и плевать тебе на всех остальных. "Кто-то мне говорил — не помню, кто, — подумал Тэг, — что раньше в метро читали книги. Враньё, наверно, — представляю, что бы было, если бы кто-нибудь сейчас начал читать здесь книгу! На первом же терминале такого чудилу сняли бы с поезда и отправили в "мозголомку" с диагнозом "нефункциональное поведение". Развлекаться никому не запрещено, но для этого есть аудиовидеозаписи на мнемокристаллах, а чтение бумажных книг, как известно, давно приравнено к запущенной форме наркомании и является социально опасным заболеванием. И это правильно — содержимое мнемокристаллов проверяется при каждом скачивании на них новых развлекательных файлов из Сети, а как проверить то, что напечатано на бумаге раз и навсегда? У United Mankind много врагов, и враги эти хитры и коварны". Но несмотря не все эти правильные мысли, Тэг знал: он дорого дал бы за то, чтобы почитать настоящую книгу — не здесь, конечно, а где-нибудь в укромном уголке. И ещё — он очень хотел вспомнить, как же всё-таки звали того парня-пожарника, за которым гонялся Механический Пёс.

Центр Развлечений походил на исполинский термитник. Вернее, на множество термитников: полусферические купола соединялись разноуровневыми туннелями в единое целое, в структуру, назначением которой было дать правильным полуфабам развлечения на любой вкус — естественно, не выходящий за рамки дозволенного. Здесь были дансинг-холлы и диско-бары; подиумы, на которых изгибались в эротических танцах обнажённые женские тела; сцены, начинённые аппаратурой, изрыгающей ревущие музыкальные децибелы. Здесь можно было напиться допьяна, подраться, пострелять — сбросить агрессию — и купить любой вид наркотиков — как лицензированных, так и контрабандных. Здесь были казино, залы игровых автоматов и залы рискованных аттракционов для любителей погонять адреналин. И здесь торжествовал секс — свободный секс: в специальных ячейках, оборудованных ложами, предавались лихорадочной любви парочки и целые группы — истерично, словно в последней день перед концом света. Над куполами Центра Развлечений витала аура безумия…

Но чёрными глыбами торчали тут и там фигуры полицейских в бронекомбинезонах, с парализаторами и с огнестрельным оружием, — не столько для поддержания порядка внутри Центра, сколько для того, чтобы вулканическая лава разнузданности не выплеснулась за его пределы. Предоставляя разрушающий отдых своим рабам, империя United Mankind готова была в любую минуту отхлестать кнутами обезумевшее человеческое стадо, если оно только попробует выйти из повиновения.

Сканер на входе успокоительно пискнул, когда Тэг предъявил свой персональный чип, — мол, добро пожаловать, правильный полуфаб. Войдя, Тэг на минуту задумался — куда дальше? — и направился к стойке бара, где продавали крепкое и недорогое спиртное. Этот бар завсегдатаи Центра Развлечений назвали "стартовой площадкой" — здесь можно было разогреться перед началом турне по куполам. Чиркнув по чипу Тэга кэш-индикатором и уменьшив его счёт на одну энергоединицу, бармен поставил перед ним порцию бренди.

"Лучше бы, конечно, "блаженства" или "прелести", — подумал Тэг, вертя в пальцах гранёный стакан с коричневой жидкостью, — но левые драг-дилеры предпочитают наличные, а "голубых" у меня нет. Я ведь не Хэп-Счастливчик, который ухитряется обналичивать чуть ли не половину своего счёта — тут нужен особый талант. Держава не любит, когда у её слуг появляются наличные деньги — она предпочитает, чтобы они держали деньги на виртуальных счётах: в этом случае любого из них очень быстро можно взять за яйца. Чик — и ты нищий".

Алкоголь расползся по жилам, и настроение у Тэга слегка улучшилось; отступило и назойливое желание послать всех очень далеко и услышать шуршание страниц настоящей книги. В конце концов, не всё так плохо — он, Тэг, молод и здоров, он правильный полуфаб, у него есть работа, его защищает от всех бед вся мощь великой империи United Mankind. Что ещё надо человеку? Там, в залах Центра, его, Тэга, ждут развлечения и удовольствия, а книги — даже настоящие — они ещё никому в этом мире не принесли счастья.

Покинув "стартовую площадку", Тэг перешёл в следующий купол. Он не спешил — на его чипе имелось достаточно энергобаксов, чтобы напиться до полной невменяемости (и ещё останется), но зачем? Есть ведь множество других удовольствий. Вечер — он длинный, а ночь ещё длиннее.

В куполе танцевали. Тэг оглядел зал, в котором под музыку шевелилось в полутьме многоглавое и многоногое чудище по имени "толпа", и двинулся дальше: танцы — это потом. Игровой купол, где звенели истошные крики, гремели выстрелы, и пахло гарью и порохом, он миновал без остановки, не стал задерживаться и среди шеренг игровых автоматов — ему никогда не везло, и Тэг давно к этому привык. Ему захотелось ещё выпить, и в следующем куполе, на втором ярусе, он нашёл себе местечко в очередном баре. Заказал сразу две порции бренди и сел за низкий столик напротив огромного стереоэкрана.

На экране шли новости то ли из Африки, то ли из Азии — бежали люди с автоматами, чадно горел танк, с подвесок серого боевого винтокрыла срывались управляемые ракеты. Тэг смотрел на эту далёкую войну без особого интереса — какое ему дело до каких-то дикарей, убивающих друг друга? Но тут хроника сменилась заставкой, зазвучала зловещая музыка, и Тэг насторожился, поняв, что он сейчас увидит. И не он один это понял — Тэг почувствовал, как подобрались и другие посетили, до этого занятые только своими делами.

На экране появился большой прозрачный шар, плавающий в пустоте. Конечно, на самом деле шар к чему-то был прикреплён, но спецэффекты создавали полную иллюзию того, что он свободно плавает в чёрной вселенской бездне. Затем в боку шара распахнулась дверь, и от неё в темноту протянулась светящаяся дорожка, напоминавшая лёгкий висячий мостик. А потом на дорожке появился человек в белом балахоне.

Он медленно шёл по дорожке-мостику к шару, сопровождаемый четырьмя чёрными фигурами полицейских в полном боевом — преступник, идущий к месту казни. В баре висела атмосфера жадного предвкушения зрелища: зрелища реальной чужой смерти. "Кажется, он-лайн казни показывали по телевизору ещё в начале века, — подумал Тэг, — и раньше, ещё в средние века, когда народ собирался на площадях поглазеть, как кому-то отрубят голову: по-настоящему. Новое — это хорошо забытое старое…".

Осужденный подошёл к шару, задержался перед дверью, распахнутой, словно пасть чудовища, и безропотно шагнул внутрь прозрачной сферы. "Наверно, его накачали наркотой, чтоб не суетился" — подумал Тэг. Дверь закрылась, не оставив на гладкой поверхности шара ни щели, ни следа.

Изображение укрупнилось — весь экран заняло изображение шара и чётко различимая фигура обречённого, стоявшего внутри него с опущенной головой. Люди в баре задвигались и жарко задышали. Они с постыдным нетерпением соглядатаев ждали — и дождались.

Со стенок шара внутрь его ударили тугие дымящиеся струи, и человек в белом балахоне задёргался, инстинктивно продляя мучительную агонию. Его балахон стремительно почернел и расползся клочьями, следом поползли лоскуты кожи и мяса, отслаивавшегося с костей приговорённого. Через несколько секунд шар наполнился, но внутри прозрачной жидкости хорошо была видна фигура казнимого, быстро терявшая форму и превращавшаяся в нечто амёбоподобное. Она ещё дёргалась, хотя человек этот был уже мёртв…

Тэг не знал, сколько минут продолжалась казнь: он загипнотизировано смотрел на экран, пока смутные контуры растворяемого преступника не исчезли, и жидкость в шаре не сделалась равномерно-мутноватой. Во рту Тэга скопилась горькая слюна, и он поспешил смыть её большим глотком бренди. Горло обожгло — к счастью, не кислотой…

— Империя сурова, но справедлива, — возвестил с экрана металлический голос, — она карает врагов, но она защищает всех своих подданных. Помните об этом!

— Интересно, а что сделал этот парень? — услышал Тэг.

Вопрос задала молоденькая девчушка, сидевшая за соседним столиком в компании с ещё одной девчонкой и двумя парнями.

— А какая разница? — пожал плечами один из парней. — Империя зря не наказывает. Зато какое зрелище, а?

— А я думаю, — с расстановкой проговорил другой парень — здоровенный, с покатым лбом и широкими плечами, — это был писатель.

— Кто-кто? — удивилась девчонка, задавшая вопрос.

— Писатель, — терпеливо повторил амбал, — ну, из этих, которые книжки сочиняют. От них ещё мозги вскипают, поняла?

И громила гулко захохотал, довольный собственной эрудицией.

Тэг отвернулся, и в глаза ему бросилось размашистое граффити на противоположной стене бара: "Атключи моск или убей сибя ап стену, красавчег!".

— Эй!

Тэг поднял голову.

Перед ним стояла девушка с платиновыми волосами, одетая в длинное искрящееся платье. Симпатичная — стройная фигурка, чистая бархатная кожа, в глазах живой огонёк. А глаза разноцветные: один карий, другой зелёный — цветные контактные линзы, дежурный писк моды. Эге, так она же из мидлов — из тех, которые иногда приходят в Центр за острыми ощущениями. Ну-ну…

— У тебя свободно? — непринуждённо спросила девушка и, не дожидаясь ответа Тэга, грациозно опустилась на соседний стул. Обернулась к стойке, щёлкнула пальцами, и ей тут же принесли какой-то мудрёный коктейль. "Это гламурное пойло стоит сумасшедших денег, — раздражённо подумал Тэг, — а толку с него… У мидлов всё не как у людей".

Он беззастенчиво разглядывал девушку — а что, она сама сюда припёрлась! — и вскоре понял, что её наряд — искусственный. Искристое платье мидлы от глубокого выреза до пят было соткано из световых лучей и представляло собой многоцветную голограмму. Красиво, спору нет. И удобно: с помощью пульт-браслета — вон он, на левом запястье незнакомки, — можно изобразить на себе хоть джинсы, хоть деловой костюм. А можно и вообще убрать всю эту засветку и остаться голой — тоже очень удобно… в определённых ситуациях. И никаких проблем с законом о нравственности, запрещающим сексуальные провокации: внешне всё пристойно. Стоимость дресс-генератора — эмиттерного пояса, ожерелья и сенсорного пульта — превышает годовой заработок любого полуфаба, но эта Барби наверняка не считает каждый энергобакс — их у неё, похоже, навалом: личный чип в форме кулона оправлен в золото, и титановая шейная цепочка к нему тоже золочёная.

"Красивая особь, — думал Тэг, разглядывая мидлу, — но какая-то… синтетическая. Из реальной одежды на ней, надо думать, одни трусы — здесь тепло. А всё остальное — обманка. Может, и личико у неё сделанное — фокусы пластической хирургии или тоже голограмма. Спецэффект ходячий — ребята рассказывали о сексуально озабоченных старухах, выдающих себя за молодых девчонок. Накачиваются стимуляторами, маскируются — и вперёд, урвать под занавес жизни половых радостей. Хотя… Движения-то у неё как у танцовщицы, их не подделаешь. А может, она жена какого-нибудь крутого мидла и решила развлечься на свой манер, пока её муж оттягивается со "сладкими девочками"? Бывает и такое…".

Он почувствовал, что у него слегка кружится голова. От девушки пахло аттрактантом — известная фишка. Это как в рекламе, где на парня, обрызгавшего подмышки "суперспреем" от пота, бабы кидаются из всех углов, на ходу срывая с себя тряпки. Или наоборот — мужики (все подряд) заворожено тянутся за девицей, использующей крышесносный дезодорант, как самцы за самкой во время течки.

А девушка лениво потягивала через соломинку свой коктейль и наблюдала за Тегом, наслаждаясь произведённым впечатлением и не сомневаясь в собственной неотразимости. Что видел этот парень в своей жизни? Простушек-полуфабок да виртуальных шлюх, а тут до него снизошла полубогиня! Она его выбрала, и она им попользуется — этот молодой полуфаб наверняка сумеет помять её как следует. Мидла змеиным движением облизнула губы.

Тэг не сомневался в её намерениях — на правой руке девушки ярко светился зелёным браслет-интентор. Зелёным — это означало, что носительница браслета готова к половому контакту и добивается его. А чисто зелёный цвет говорил о том, что она ищет традиционного секса, без всяких извращений, — лесбиянки (в дополнение к зелёному) расцвечивали свои интенторы розовыми полосками, любительницы садо-мазо — чёрно-белыми. Удобно и очень функционально, и нет опасности быть обвинённым в сексуальных домогательствах. Вот если бы браслет был погашен или, хуже того, светился бы красным… А так — всё ясно, и не надо ходить вокруг да около и зря терять время. Тэг чувствовал, что он хочет эту холёную особь, — природу не обманешь, и разве не за этим он и сам сюда пришёл? — но почему-то молчал, удивляясь самому себе.

Девушке надоела игра в молчанку. Она отодвинула бокал с недопитым коктейлем и обволакивающе-томно произнесла, слегка растягивая гласные:

— А я знаю, чего ты хочешь…

И тут Тэга прорвало, словно внутри него долго зрел нарыв, болел и наконец лопнул. В этом его внутреннем нарыве годами копилось всё: раздражение от монотонной работы, приносящей Тэгу только деньги, но не радость; осточертевший фальшиво-заботливый голос "домового"; безлюбая виртуальная любовь второпях; ненависть к этому громадному городу, перемалывающему людей с равнодушием мусороперерабатывающей машины; глухая тоска от ощущения того, что он, правильный полуфаб по имени Тэг, ежедневно принимающий наркотики, — не человек, а всего лишь крохотный винтик этой чудовищной машины, и если этот винтик станет нефункциональным, его тут же выбросят и заменят новым, исправным винтиком. И последней каплей стала сегодняшняя он-лайн казнь, за которой с наслаждением наблюдали такие же винтики-люди — люди, которым уже мало потоков крови, льющихся с экранов стереовидения, и которым нужна реальная кровь и реальная смерть, и как можно более мучительная. Тэг почему-то верил сказанному верзилой за соседним столиком — он не сомневался, что в прозрачном шаре действительно растворили в кислоте писателя: человека, осмелившегося напомнить винтикам о том, что они — люди, и поэтому они должны думать. Таких преступлений империя United Mankind не прощает…

— Нет, ты не знаешь, чего я хочу, — сказал он, глядя в разноцветные глаза мидлы, в которых плескалась откровенная похоть. — Я хочу почитать книгу — настоящую. Зачем? А затем, чтобы вспомнить, что я человек, и что Господь наделил меня мозгом совсем не для того, чтобы я его всё время отключал. Поняла, животное?

Мидла испуганно отпрянула. На лице её проступило гадливое выражение, как будто вместо симпатичного молодого парня она увидела перед собой мерзкое ядовитое насекомое. А Тэг резко встал, чуть не опрокинув столик, и быстро пошёл к выходу.

Девушка с платиновыми волосами не задержалась в баре. Проводив глазами Тэга, она прошипела сквозь зубы что-то нечленораздельное, поднялась и тоже покинула бар. Выйдя на галерею, она сначала нашла взглядом оскорбившего её сумасшедшего полуфаба — он быстро поднимался по лестнице на следующий ярус купола, — а потом направилась к ближайшему полицейскому, стоявшему на стыке лестниц. Мидла шла танцующей походкой, провожаемая жадными мужскими взглядами, — ни дать, ни взять фея, скользящая по стеклопластику пола.

— Офицер, — коротко бросила она, подойдя к полисмену, — я обнаружила преступника.

— Преступника? — в голосе охранника прозвучала нотка недоверия.

— Я забыла представиться, офицер.

С этими словами она перевернула свой личный чип и, удлинив цепочку, поднесла его к портативному идентификатору, висевшему на бронированной груди полицейского.

Глаза охранника округлились; с его лица мигом слетело безразличие. Он вытянулся и торопливо пробормотал:

— Извините, леди хайлевел. Кто преступник? Где он?

— Вон там, — она кивнула в сторону лестницы, ведущей вверх, — вот этот, смуглый и темноволосый, в синих брюках и серой рубашке. Он читает книги, офицер. — И добавила со злобой отвергнутой самки, не привыкшей к тому, что ею пренебрегают: — Вы понимаете, что это значит?

— Конечно, леди. Сейчас мы его возьмём. Вам полагается вознаграждение, леди.

— Вознаграждение? — она улыбнулась, оценивающе посмотрела на молодого парня в броне, взяла его широкую ладонь и провела по ней краем своего чипа. — Это мой приватный мобильный номер — позвони, когда всё закончится. Ты когда сменяешься?

— В полночь, леди хайлевел, — через полтора часа.

— Вот и прекрасно — я буду ждать. Ночь — она длинная… А теперь действуй, офицер.

"Вот это повезло, — подумал охранник, бросив взгляд на цифры, высветившиеся на его ладони. — Да я бы ради такой шикарной бабы, да ещё хайлевелки, подрался бы с целой сворой бандитов-террористов! Где тут у нас этот задрипанный читатель книг?".

Он чуть повернул голову и сказал в коммуникатор, обращаясь к своему напарнику, дежурившему ярусом выше:

— Грэг, там к тебе поднимается один придурок, приготовься его брать. Сейчас я переброшу тебе его изображение. Нет, он не опасный, но ценный — я тебе говорю. Нам светит премия, Грэг!

Острое чувство опасности настигло Тэга, когда он поднялся на третий ярус. Он заметил, что ближайший к лестнице охранник фильтрует взглядом разношёрстную толпу, периодически поглядывая на дисплей наладонника и держа другую руку на парализаторе. И Тэг сразу понял, кого он высматривает. "Проклятая сука, — подумал он, вспомнив девушку с платиновыми волосами. — Заложила, чтоб ей сдохнуть от оргазма. И я сам виноват — нашёл, перед кем выпендриваться".

К счастью, поднимаясь по лестнице, Тэг нагнал целую компанию полупьяных парней и девчонок и смешался с ними — у него оставалось по крайней мере несколько секунд. Тэг свернул, стараясь, чтобы между ними и охранником находилось как можно больше народу. Пригнувшись, он бросился к лифту — идти по лестнице нельзя, полицейские на всех ярусах наверняка уже оповещены, — и, расталкивая попадавшихся ему навстречу, успел втиснуться в его переполненную кабину за миг до того, как двери закрылись.

Лифт шёл вверх, но у Тэга не было выбора. И дресс-генератора у него тоже не было — он не мог сменить свой внешний вид и сбить охранников с толку. Оставалось попробовать уединиться с кем-нибудь в "каморке любви" — желательно, чтобы этот кто-то был бы уже в полубессознательном состоянии, — раздеть его и попытаться выбраться из огромной западни, в которую превратился Центр Развлечений для правильного полуфаба по имени Тэг. Хотя нет, уже не для правильного: Тэг перестал быть правильным, как только пожелал запретного. И если его поймают… Отпираться бесполезно: у блюстителей законности и порядка масса способов узнать правду.

Этот не самый плохой план Тэга рухнул, как только лифт остановился на последнем, десятом ярусе пятидесятиметрового купола: на площадке его уже ждали двое полицейских. Каким-то чудом Тэгу удалось метнуться в сторону, но толпа быстро рассеивалась, и вот-вот должен был последовать грозный окрик: "Стой!". Тэг, ощущая спиной ищущие взгляды охранников, кинулся к ближайшему переходному туннелю, соединявшему купол с соседним, — такие туннели были на каждом ярусе. С каждой истекавшей секундой он всё отчётливей понимал безнадёжность своего положения, но остановиться уже не мог — будь что будет.

По туннелю ползла движущаяся дорожка, но она ползла слишком медленно, и Тэг побежал, отчаянно надеясь, что его ещё не заметили и не опознали.

Тщетно. Он не добежал и до середины туннеля, когда увидел впереди две чёрные фигуры, идущие ему навстречу. Тэг оглянулся — двое других полицейских нагоняли его: не спеша, уверенные, что преступник всё равно никуда не денется. Тэг затравленно сжался, и тут в лицо ему пахнуло лёгким ветерком. Он поднял голову.

Прямо над ним, на высоте двух метров, там, где стенка туннеля закруглялась, плавно переходя в потолок, зияла узкая щель. Лист металлопластика, которым был обшит тоннель, отошёл: то ли здесь дрались, швыряясь тяжёлыми предметами, — такое случалось в Центре, — то ли обшивка была повреждена ударом снаружи. Тэг не стал ломать себе голову над тайной происхождения этой щели: он отчаянно прыгнул вверх и ухватился за край трещины.

Подтянувшись, он упёрся головой в упругий металлопластик и почувствовал, что лист подаётся, выгибаясь наружу. Извиваясь червяком и обдирая одежду вместе с кожей, Тэг протиснулся в расширившуюся щель и прижался щекой к холодной обшивке туннеля — уже снаружи.

Вокруг него бушевали огни города. Тэгу на миг почудилось, что в чёрной темноте таится злой тысячеглазый зверь, высматривающий человека, который осмелился задуматься. Лёжа ничком, Тэг вытянулся во весь рост, упёршись подошвами в край щели, осторожно привстал на колени, рискуя свалиться с пятидесятиметровой высоты, и дотянулся до троса, закреплённого на метровых металлических стойках на крыше туннеля по всей его длине, — за этот трос цеплялись карабинами рабочие-монтажники и ремонтники.

У него теперь оставалась единственная возможность уйти от погони: добраться до купола и съехать по его гладкой сферической поверхности вниз. Головоломный трюк — к концу спуска он наберёт бешеную скорость и разобьётся всмятку, попадись внизу какое-нибудь препятствие. Но должно же ему повезти хоть раз в жизни! Конечно, в покое его не оставят, но это уже следующая проблема. И проблема решаемая: изгои умудряются годами скрываться в трущобах от властей и даже образуют сообщества, живущие по своим законам. А пока бывшему правильному полуфабу по имени Тэг надо дойти до ближайшего купола — всего лишь. И он пошёл по округлой спине туннеля, крепко держась за трос.

Флаер вылетел из темноты ночным призраком, блеснув остеклением кабины — оно напоминало сросшиеся фасеточные глаза гигантской стрекозы, учуявшей добычу.

"Вот и всё, — обречённо подумал Тэг. — Сейчас они поймают меня "липучкой", а там — или "мозголомка", превращающая человека в амёбу, или штрафной батальон в "горячей точке", где потери солдат-полуфабов никто не считает. Будьте вы все прокляты!".

Флаер на секунду завис, развернулся, готовясь к атаке, и…

…Тэг разжал пальцы, намертво, казалось бы, вцепившиеся в страховочный трос.

И уже падая в гудящую тёмную пропасть, простреленную буйством разноцветных огней, он вдруг вспомнил, как звали того парня-пожарника, не хотевшего сжигать книги.

Его звали Монтэг.

Санкт-Петербург, 18–23 марта 2009 года