Последний герой нашего времени

Последний утопист

Пал Сергеичу Комарницкому в качестве новогоднего подарка

…Зимой темнеет рано. Вроде бы до вечера ещё далеко, а город уже окутан чёрной тьмой, и огни фонарей как-то жалобно пытаются рассеять эту торжествующую черноту. В центре города, где безумствуют рекламы, призывающие покупать, покупать, покупать, тьма расползается (хотя свет реклам сам по себе какой-то неживой), а вот ближе к окраинам…

Под ногами хрустел снег. Одинокий человек шёл по пустынным улицам, где почти не было прохожих — приближался Новый год, и люди попрятались в раковины своих жилищ и своих семей, занимаясь своими домашними делами. Но этот человек не торопился — он шёл и смотрёл на звезды, изредка прокалывавшие хмурое зимнее небо, затянутое облаками.

Человеку было грустно. Он уже привык к своей грусти, притерпелся, свыкся с ней, но от этого грусть его не становилась светлее. И как только в просветах между тучами искрой вспыхивала очередная звезда, человек поднимал голову и ловил лицом её холодный далёкий свет. И казалось ему, что на чёрном небе проступают контуры прекрасных лиц — он знал, чьи это лица. "Далёкий, прекрасный мир, — думал человек. — Мир, где побеждено Зло — навсегда. Как бы я хотел там оказаться…".

Но реальность окружавшего его мира властно и грубо ворвалась в его мечты. Из-за угла вынырнули три тёмные фигуры, от которых ощутимо веяло мерзостью. "Надо же, как глупо… — отстранённо подумал человек. — И как невовремя — ведь скоро Новый год…".

— Ну, чё, — хрипло выдохнул самый здоровенный из троих, напоминавший обезьяну, зачем-то надевшую шапку и тёплую куртку, — выворачивай карманы, а то ведь поможем!

От главаря несло перегаром и вонью гнилых зубов. Двое других угодливо хихикнули. Может быть, этой скотской троице действительно не хватало денег на водку, а может быть, они, управляемые инстинктами павианов и живущие в вечном страхе перед тем, кто сильнее, решили покуражиться над тем, кто слабее — вряд ли одинокий прохожий в районе, куда даже милиция по вечерам если и совалась, то только большой группой и с автоматами, мог оказать шакальей шпане серьёзное сопротивление. А вздумает брыкаться — так оно и лучше, можно будет от души попинать его ногами и руками — это же так клёво!

Но человек молчал. Ему почему-то не было страшно — совсем. Он знал, что должно произойти, и не знал даже, а был уверен. И это действительно произошло.

Вдоль улицы пронёсся светящийся смерч, свитый из снежной пыли. Смерч подлетел к четверым людям — точно, к человеку и трём полулюдям, — дрогнул, и…

Светящийся столб рассыпался, и отморозки дружно раззявили рты: прямо перед ними появилась девушка, одетая — или закутанная? — в световую дымку. Другой одежды на ней не было, только за спиной незнакомки бугрилось что-то кипенно-белое, словно меховая шуба, распахнутая на груди и закинутая за спину.

— Ох, и ни фига себе… — ошалело пробормотал главарь. — Вот это лялька! Вот это нам свезло…

Девушка действительно была прекрасна. Этим словом всё сказано — зачем описывать словами не слишком выразительного человеческого языка её лицо, фигуру и вообще весь её облик? И шпана тут же забыла о случайном прохожем — ведь перед ней появилась куда более соблазнительная добыча.

— Пошли, тёлка, в тепло, — главарь шагнул к девушке. — Не трахать же тебя в сугробе — задницу поморозишь!

Его подручные снова гаденько захихикали, предвкушая удовольствие.

— Не тронь, — тихо сказал человек, ощущая, как у него в груди вскипает ярость и неистовое желание убивать.

— Чё? — изумился главарь. — Засохни, ботаник, а то уделим тебе пару минут — на всю оставшуюся жизнь запомнишь.

А девушка только усмехнулась и подняла изящную тонкую руку, в которой был зажат какой-то предмет.

— Не надо! — закричал вдруг человек. — Не убивай их, дай им шанс! Они же всё-таки люди, то есть почти люди…

На лице незнакомки промелькнула лёгкая тень удивления, однако девушка опустила руку и чуть шевельнула бровью.

Человека обдало леденящим холодом. Это был только слабый отголосок чудовищной силы ментального удара, обрушившегося на троицу, но даже по этому отголоску человек мог оценить, что сейчас почувствовали трое ночных шакалов — такого ужаса он не испытывал за всю свою жизнь.

Главарь жалобно взвизгнул, словно щенок, на которого наступили сапогом, а двое его соратников просто осели в снег, сравнявшись цветом лиц с его белизной. А потом в воздухе запахло аммиаком — от нестерпимого ужаса штаны у всех троих мгновенно стали мокрыми.

— Убирайтесь, — приказала девушка. — И скажите ему спасибо, иначе…

Голос её был мелодичен, но смертоносен — так поёт лезвие клинка, падающего на шею обречённого. И вся троица, не дослушав, — они хорошо поняли, что означало это "иначе", — опрометью кинулась прочь, спотыкаясь, падая и не разбирая дороги, — лишь бы как можно скорее оказаться как можно дальше от этого ангела смерти.

"А мороз-то не слабый, — подумал человек, провожая глазами шатающиеся фигуры. — В мокрых штанах на таком морозе — проблемы в половой сфере ребяткам обеспечены. Что ж, поделом…".

— Здравствуй, — сказала девушка.

— Здравствуй, — ответил он. — Я тебя ждал.

— Я пришла, — незнакомка улыбнулась тепло и ласково. — Мой мир называется…

— Я знаю, — перебил он её, — твой мир называется Рай.

— Нет, — она чуть качнула головой. — Мой мир называется Сарриакш.

— Сарриакш?!

— Ну да. Что, похоже на название одного мира, про который ты читал в книге? — Она снова улыбнулась, на это раз лукаво.

Он молчал, глядя на неё, — все слова, которые он хотел ей сказать, куда-то делись.

— Ты рассказал людям не всю историю моего мира — она была гораздо страшнее. Мы долго боролись сами с собой, прежде чем стали такими, какие мы сейчас. Это очень трудная борьба, человек Земли, — у вас она ещё впереди. Зато теперь… Хочешь, пойдём со мной, в мой мир? Я прилетела за тобой, хотя мои сородичи долго меня отговаривали. Но это любовь, человек Земли, — знакомо ли вам это понятие?

— Знакомо, — ответил он, с усилием разжав губы, ставшие вдруг непослушными. — Я рад, что ты пришла…

— Тогда пойдём, — она нетерпеливо повела плечом. — Нам ещё надо добраться до Базы — ближайший телепорт там.

— Я… — начал он и вдруг замолчал.

— Что ты?

— Я… не могу. Это мой мир, понимаешь? У вас там всё хорошо, а у нас… И я должен остаться в моём мире и сделать так, чтобы он стал хоть чуточку лучше. Ведь другого пути нет…

— Другого пути нет, — грустно согласилась она. — А как же я? — в её голосе скользнула нотка обиды. — Мне ведь стоило таких трудов получить разрешение!

— Ты… А ты могла бы остаться здесь, со мной?

— Не знаю, — девушка вздохнула. — Ваш мир груб и примитивен, а наши старейшины не любят, когда кто-то из нас изъявляет желание поселиться в таких мирах — не для работы, а… Ну, ты понимаешь.

— Я буду ждать, — тихо сказал человек. — Передай своим старейшинам, что я люблю тебя — может быть, это подействует.

— Я передам.

С этими словами она шагнула к нему, и человек ощутил на губах её поцелуй — лёгкий, словно прикосновение пёрышка. "А ведь ещё не поздно согласиться, — промелькнуло у него в голове. — Одно короткое "да" — и очень скоро я окажусь за тысячи световых лет от Земли, от планеты, где люди ещё не заслужили право называться людьми. Нет, не могу — это будет попытка к бегству…".

Скорее всего, девушка прочла его мысли — есть у ангелов такая способность. Она с минуту смотрела на него, а потом за её спиной развернулись огромные белые крылья. И очень скоро её тонкий крылатый силуэт исчез бесследно в чёрном небе.

А человек почувствовал, как что-то колет ему щёку. Он провёл ладонью по лицу и смахнул крохотную льдинку — он и не заметил, как из его глаза выкатилась маленькая слезинка и замерзла: мороз действительно был неслабый…

Человек долго смотрел в небо, но там уже не было ничего, и даже звёзды исчезли за пологом туч. "Она вернётся, — подумал он, — непременно. Когда любят, всегда возвращаются — что люди, что ангелы…".

Потом он встряхнулся и зашагал прочь — домой.

В окнах домов загорались огни новогодних ёлок. Люди готовились встречать Новый год и связывали с этим праздником надежды на лучшее. Им очень хотелось верить, что это лучшее возможно — надо только очень захотеть. И поэтому писатель шёл домой, чтобы тоже встретить Новый год, а потом писать новые книги. И пусть их называют утопиями — должен же кто-то писать утопии, не всем же сочинять про яойных эльфов и суперменов-попаданцев.

31 декабря 2009 года