Последний грех

Глава 18

Синклер Брекенридж

Покупка дома. Тур по замку. Деревенские магазинчики. Дизайн интерьера. Было весело, но моя игра в «отвлечение» подошла к концу. Три дня ожидания окончены. Пришло время для правды.

Мы с Блю идем в спальню, поскольку это единственное место, где мы можем остаться наедине. Садимся рядом на кровати. Она вскрывает конверт с результатами теста на отцовство, но не достает оттуда лист.

— Ты не обязана читать прямо сейчас. Если чувствуешь, что не готова, отложи до более подходящего времени. Если никогда не будешь готова, ну что ж тоже неплохо.

— Не думаю, что смогу лишить себя облегчения, если это докажет, что он не мой отец.

Она думает, что Тодд не ее отец.

— Это может оказаться неправдой. Что тогда?

— Ты знаешь меня. Я могу справиться со всем, если это правда.

Это проверенная истина, но не в данном случае. Я боюсь за Блю, но я должен поддержать ее решение. Это моя обязанность, как ее мужа.

Сделав глубокий вдох, она достает сложенный лист и передает его мне, даже не взглянув.

— Пожалуйста, прочти. Я не могу этого сделать.

Нет, чтобы написать просто «да» или «нет». Всё намного сложно, но через мгновение я всё же расшифровываю приговор. Заключение: нельзя исключить. Вероятность отцовства девяносто девять и девять десятых процента. Тодд Кокберн — ее отец.

— Ты молчишь. Это не к добру.

Я складываю лист и кладу его на кровать.

— Он твой биологический отец.

Блю кивает и смотрит прямо перед собой.

— Ладно. Единственное, что это меняет, так это то, что я скажу ему, прежде чем убью.

Мы уже не раз говорили об этом, опять та же песня.

— Малышка, мы уже говорили об этом.

— Ты сказал, что не хочешь, чтобы я подвергала себя опасности. Нет никакой опасности. Стрельба из оружия не поставит меня или детей под опасность.

Это она так считает.

— Физически нет. Но ты не знаешь, как это повлияет на твою психику. Теперь это осложнится еще и тем обстоятельством, что он твой биологический отец.

Это определенно оставит свой отпечаток.

— Никаких осложнений. Всего лишь досадная деталь.

— Которую ты еще не успела переварить.

— О чем здесь еще думать? Он убил мою маму! Сбежав от него, она родила меня. Убив её, он пытался убить и меня. Думаю, я уже довольно хорошо все переварила.

Если бы все было так просто.

То, что я собираюсь сказать ей, вызовет массу проблем.

— Я не могу позволить тебе сделать это.

— Ты не можешь позволить мне сделать это? Что это значит?

— Именно то, что я сказал.

— И кто тогда это сделает?

— Я.

— Если бы только знал, что это для меня значит. Это мой последний грех. Восемнадцать лет я искала этого человека. Я посвятила этому большую часть своей жизнь. Это все, чем я жила и дышала с тех пор, как мне исполнилось семь. Семь! Все мое детство и сознательная жизнь вращались вокруг этого, и теперь ты говоришь мне, что собираешься сделать это за меня.

— Пожалуйста, постарайся понять.

Она качает головой.

— Малышка.

Я двигаюсь к ней, но она поднимает руку.

— Нет.

Она в ярости. Ей нужно остыть, прежде чем мы продолжим разговор.

Я встаю, беру ноутбук и файлы с кресла и складываю их в портфель.

— Я буду в офисе, если тебе что-нибудь понадобится.

Ответа не следует.

— Я люблю тебя, малышка.

По пути в ванную она отвечает и хлопает дверью:

— Увидимся вечером.

Эта ситуация превратила мою жену в человека, которым она не является. Блю — всегда разумна и тщательно все обдумывает. Я никогда не встречал таких женщин.

Приехав в Братство, я сначала решаю зайти к отцу. Стучу в дверь.

— У тебя есть минутка?

— Конечно.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Он кладет ручку на стол.

— Звучит серьезно.

— Блю — дочь Тодда Кокберна.

Отец кивает мне, чтобы я закрыл дверь.

— Предполагаю, она плохо это восприняла.

— Она хочет убить его.

— Я прекрасно понимаю ее. Она не единственная, кто хочет это сделать.

Отец был расстроен, узнав о том, что Тодд убил Аманду, но узнав о Каре…это сломало его и маму. В этом он винил себя, ведь Тодд — член братства. Он чувствовал вину за то, что не защитил ее от него.

— Я рад, что ты ничего не сделал, пока мы ждали результаты теста.

— Блю не в состоянии убить кого-то.

Ему не нужно убеждать меня.

— Я должен вмешаться, как её лидер, чтобы решить проблему?

— Нет. Она прекрасно понимает, что мои слова не повлияют на нее.

— Она чувствует, что может все, потому что она моя жена. Она такая упертая. Это все усложняет.

Я собираюсь просить отца о невозможном.

— Я понимаю, как сильно ты хочешь убить Тодда. Он забрал твою дочь и женщину, которую ты любил. Кару и Аманду уже не вернешь. Но Блю жива, и она не успокоится, пока не отомстит за смерть своей матери. Я боюсь, что, если она убьет его своими руками, это принесет больше вреда, чем пользы. Как муж, я должен сделать это за нее. При всем уважении, я прошу тебя позволить мне сделать это.

— Ты многого просишь.

— Я знаю, папа. Мой отец и жена хотят одного и того же. Я знаю, что это значит для вас обоих.

— Я не могу вернуть Кару и Аманду. Если ты уверен, что это поможет Блю, то я не могу отказать тебе в такой возможности.

— Спасибо.

— Когда ты хочешь сделать это?

— Все зависит от того, как пойдет разговор с Блю.

— Желаю удачи, сынок.

Длинный день. Я не могу сосредоточиться. Всё, о чем я думаю, это Блю и о ее реакции на то, что я собираюсь сделать.

Я написал ей три смс, но она ни на одно не ответила. И я ужасно этому не рад. Я бы беспокоился о ее безопасности, если бы не Кайл и Блэр.

Рабочий день заканчивается, но я не собираюсь ехать домой, я не готов к очередному спору, поэтому заезжаю в Дункан. Джейми согласился пропустить по стаканчику виски. А может быть и десять.

Я рад, что он принял мое приглашение. Последние несколько дней были посвящены исключительно Блю, с Джейми я разговаривал только по телефону. Он несколько раз говорил мне, что у него все хорошо, но вот по его тону я бы так не сказал. Мне нужно увидеть его, чтобы убедиться.

Он ждет за нашим столиком, перед ним два стакана виски. Как всегда, Гиннес.

— Я смотрю ты начал без меня.

Он толкает один в мою сторону.

— Только первый. Но определенно не последний.

Я глотаю Джонни Уокера. Чертовски гладко. Каждый раз.

— Как Уеслин и Иванна? — спрашиваю я.

— Уеслин скорбит, но она в порядке. Иванна страдает.

Не удивлен, она была его любимицей.

— А Тори?

— Зла, как черт.

Предсказуемо. Она еще не осознала, как ей повезло, что я оставил ей дом.

— Что с тобой?

— Поругался с женой. Сильно.

Джейми смеется.

— Я рад, что ты женился не на бесхребетной девушке. Наблюдать за вами одно удовольствие. Никто не хочет уступать.

У меня есть для него новости. Моя жена не только не бесхребетная. У неё еще есть яйца. Большие.

— По возвращении домой меня ждет продолжение.

— Бывший агент ФБР хорошо отстаивает свою позицию, — говорит Джейми.

Это точно.

— Это не приведет ни к чему хорошему. Эллисон наверно еще будет дома. Не хочу, чтобы она слышала нас.

— Хочешь, я приглашу ее на прогулку или прокатиться по городу?

— Ох черт! Было бы здорово. Ты не возражаешь?

— Конечно нет.

Я стараюсь не пить слишком много виски. Не хочу быть слишком пьяным, когда буду разговаривать с Блю.

Домой я возвращаюсь поздно, но Эллисон до сих пор не спит. Я слышу, как из ее спальни доносится музыка.

«Do I want to know?» Arctic Monkeys. Я узнаю эту песню, потому что Блю всё время слушает ее.

Стучу в дверь.

— Элли. Это Синклер.

— Входи.

Я открываю дверь. Она сидит и красит ногти на ногах.

— Прости, что беспокою, но у меня к тебе просьба. Блю ужасно зла на меня.

Эллисон хихикает.

— О да. Твое имя — дерьмо, — я так и думал.

— Я хочу поговорить с ней. Это будет громко и неприятно. Ничего, если Джейми прогуляется с тобой или прокатит по городу?

Она поднимает на меня глаза.

— Я не видела его с той ночи, когда я подстрелила его отца. Это будет адски неудобно.

— Он сам вызвался. Не думаю, что он бы согласился, если бы думал, что это будет неловко.

Эллисон потирает лицо и вздыхает, наклоняется, чтобы посмотреть в зеркало.

— Я ужасно выгляжу, но это неважно. Если вы собираетесь ссориться, я ухожу.

Я жду, пока Эллисон и Джейми уйдут, прежде чем иду в нашу спальню.

Блю уже в постели, но не спит. Подозреваю, ее голова забита разными мыслями, и она не может уснуть.

Она приподнимается и поправляет подушку под спиной. Подойдя к ней, я опускаюсь на колени. Беру ее руку и целую.

— Я так люблю тебя. Это самое важное, и с этого я хотел бы начать.

— Я тоже тебя люблю.

Ее ответ дает мне надежду на то, что все пройдет лучше, чем я ожидал.

— Я не стал говорить этого утром. Я хочу, чтобы ты поняла, почему я себя так чувствую. Ты веришь в то, что, став палачом Тодда, ты исцелишься. Боюсь, это причинит тебе больше вреда, чем пользы. Это может привести к ужасным последствиям.

— Этого не произойдет. Я убивала и прежде, и всегда была в порядке.

То, что она задумала, отличается от всего того, что было раньше. Я должен заставить ее понять это.

— Ты убивала, но не по своей воле. Каждый раз, тебя заставляли это делать. Я же всегда принимал решения. То, что следует после этого…я не хочу этого для тебя.

— Я должна видеть его конец.

Да, но не таким образом.

— Я понимаю, что отказаться от этого, для тебя является самой трудной вещью, но уверяю тебя это гораздо легче того, что ты задумала.

— Ты просишь меня отказаться от того, чего я добивалась всю свою жизнь.

— Разве месть важнее меня и детей?

Она кладет ладони мне на лицо.

— Никогда не смей думать, что ты и наши дети на втором месте.

— Ты молодец, малышка. Я же хочу, чтобы ты была запятнана, тем, что это может сделать с тобой.

— Ты продолжаешь утверждать, что я хорошая, но это не так. И всё это из-за него.

— Ты не права. Ты бы не любила меня и наших детей, если бы не была такой. Отпусти всё и позволи мне сделать это за тебя.

Она не отвечает. По крайней мере не спорит.

— Отпусти это. Прошу.

— Я не знаю, как.

— Перестань быть рабом своих демонов. Действуй на опережение. Прими решение, которое позволит мне убить Тодда Кокберна.

Я вижу, как она борется с собой.

— Я уже запятнан.

Она закрывает глаза и кивает.

— Ладно. Делай, что хочешь.

Бетонный пол. Стены из шлакоблоков. Одинокая лампочка висит над головой.

Последние четыре дня клетка из четырех железных стен служит домом для Тодда Кокберна. Клетка для животного. Очень ему подходит.

Его выпустили из вольера. Теперь он сидит на стуле в темном углу, руки и ноги надежно пристегнуты.

Мои родители, Блю и я приближаемся к нему. Он выглядит спокойным, этого не должно быть.

— Слава Богу, Тан, ты пришел. Эти придурки держали меня здесь несколько дней. Я даже не знаю, как долго я здесь.

Я обращаюсь к двум братьям, стоящим в стороне.

— Найдите стулья для моей жены и матери.

— Я не понимаю. Что происходит?

Разве он еще не осознал, что его поймали или он так искусно притворяется?

— Ты узнаешь обо всем, когда я этого захочу.

Блю садится и смотрит на убийцу своей матери.

— Тодд Кокберн, вас обвиняют в убийстве Кары Брекенридж, Аманды Лоуренс, одиннадцати погибших, которые числятся пропавшими без вести, в покушении на убийство моей жены Стеллы Блю Лоуренс Макаллистер Брекенридж.

Он симулирует удивление.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Тогда позволь мне освежить твою память.

Я открываю коробку с его трофеями и ставлю на стол перед ним. Он не реагирует. Отец делает шаг вперед.

— Шестнадцать лет назад ты был на заседании штаба казино в моем доме. Мы обсуждали изменения, которые планируются в казино в Эдинбурге. Во время встречи ты исчезаешь и проникаешь в комнату моей дочери. Ты задушил девочку ее любимой игрушкой.

Мой отец достает ожерелье Кары из коробки.

— Закончив свое грязное дело, ты снял с ее шеи вот это и выставил всё так, будто она спала, поэтому мы обнаружили ее мертвой только утром.

— Ты убил мою единственную дочь, — мама поднимается со стула и встает перед Тоддом. — Господи, я так сильно любила её. Она была единственным, что Тан не отнял у меня.

— Изабелл, пожалуйста, поверь мне, я не убивал твою дочь.

— Кара была самым прекрасным ребенком, которого я когда-либо видела. Темные локоны на ее головке с самого рождения. Такая милая. Я успела понянчиться с ней только пять лет, а потом ты отнял ее у меня.

— Я не убивал эту прекрасную девочку.

Мама дает ему пощёчину.

— Заткни свой лживый рот!

Я подхожу к маме и усаживаю её обратно на стул.

Отец продолжает.

— Восемнадцать лет назад ты отправился в дом Аманды Лоуренс, женщины, которую я любил. Ты застрелил ее. Она носила бриллиантовые серьги, которые я подарил ей.

Отец показывает ладонь с зажатыми в ней серьгами.

— Вот эти. Ты снял их с нее, а, когда закончил, направился в комнату ее дочери. Ты застрелил их собаку до того, как она успела укусить тебя. Ты вытащил девочку из ее укрытия под кроватью и пытался задушить подушкой.

Папа достает кольцо из коробки.

— Это ты снял с пальца маленькой девочки. Но случилось то, чего ты никак не мог предположить.

Папа указывает на Блю.

— Она выжила и сидит сейчас прямо перед тобой. Жена моего сына, та самая девочка, которую, как ты думал, убил восемнадцать лет назад. Думаю, ты уже догадался, что я подозреваю тебя в том, что это ты позвонил властям в тот день, когда мы вызволяли Блю из плена Ордена.

— Я никогда не делал этих ужасных вещей. Кто-то подставил меня.

— Продолжай тешить себя мыслью о том, что ты не виновен. Убийцу Аманды укусила немецкая овчарка. Если ты не виновен, то на твоей правой ноге не будет шрама.

Один из наших мужчин подходит с ножом в руке, чтобы разрезать ткань его брюк. Отец просит Блю, чтобы она подошла ближе.

— Этот шрам соответствует тому, что ты видела?

Блю подходит ближе, рассматривая его ногу.

— Это именно то, что я и ожидала увидеть, — она стоит перед ним, изучая его лицо. — Ты знаешь, кто я?

— Ты Блю Брекенридж, жена моего лидера.

— Раньше я была Стеллой Лоуренс, дочерью Аманды Лоуренс. И твоей. Ты знал это, когда клал подушку мне на лицо?

— Ты не моя дочь. Ты не можешь ей быть. Я сделал вазэктомию тридцать лет назад, так что этого никак не могло случиться.

— Я ненавижу быть связанной с тобой, но я твоя плоть и кровь, — она протягивает ему лист с результатами теста. — Мы взяли образец твоего ДНК и сравнили с моим. Вот доказательство.

Он молчит.

Лицо Блю искажается от боли

— Зачем ты убил мою мать? Она сбежала от тебя. Она не представляла угрозы.

Никакого ответа.

— Отвечай моей жене.

По-прежнему ничего.

Восемнадцать лет Блю ждала этого момента. Я хочу убедиться, что Тодд даст ей ответы, которые она заслужила.

Должно быть ему нужен какой-то стимул говорить.

— Ох…Тодд. Существует большое количество вещей хуже смерти.

Сангстер молча стоит у стены, ожидая приказа.

— Мы будем ломать тебе пальцы каждый раз, когда вопрос моей жены остается без ответа.

Сангстер улыбается и движется в сторону Тодда.

— Нет! — кричит он, пытаясь отодвинуться от него. — Я отвечу на любые вопросы.

Сангстер останавливается и ждет дальнейших указаний.

— Защеми ему палец на всякий случай.

Тодд борется, пытаясь вытащить руку, но все бесполезно.

По всей комнате распространяются его крики, когда Сангстер закрывает механизм. Кровь капает на пол.

Сангстер заканчивает и бросает палец Тодда на стол. Он вертит клещи перед его лицом, чтобы тот мог видеть.

— Еще раз проигнорируешь вопрос моей жены и потеряешь еще один палец.

— Зачем ты убил мою мать?

— Я проводил махинации в казино Билокси. Узнав обо всем, она не захотела в этом участвовать. Она ушла, не сказав ни слова. Спустя восемь лет я столкнулся с ней, когда она была с Таном. Я знал, что он убьёт меня, если узнает, что я воровал у него деньги, поэтому мне пришлось заставить ее замолчать. Я не знал, что она была беременна тобой, когда ушла от меня. Я даже не знал, что у нее есть дочь, до той ночи. И конечно же не знал, что от меня.

— Я бы не смогла тебя опознать. Ты мог оставить меня целой и невредимой, но ты предпочел убить невинного семилетнего ребенка. Почему?

Тодд закрывает глаза и поднимает лицо к потолку.

— Я ничего не мог с собой поделать. Я не знаю, почему я делаю то, что делаю. Это то, что я не понимаю и не могу объяснить.

Блю расхаживает взад и вперед перед ним, пока говорит:

— Это начинается как зуд и распространяется до тех пор, пока ты не можешь это контролировать. Ты фантазируешь о всевозможных способах убийства. Потому что это не всегда получается сделать так, как запланировал, поэтому можно воспользоваться запасными пунктами. Каждая вещь, снятая тобой с жертвы, помогает тебе переживать эти моменты снова и снова. Это временно удовлетворяет тебя. До тех пор, пока этого не становится мало, и тебе нужно сделать это снова. Снова. И снова.

Улыбка растекается по лицу Тодда, вполне возможно, это самая зловещая улыбка, которую я когда-либо видел. Зло в чистом виде.

— Ты понимаешь это, потому что ты моя дочь. Ты похожа на меня.

Блю качает головой.

— Не говори ерунды. Это то, что я знаю.

— Ты жаждешь узнать, потому что это внутри тебя.

Блю подходит к нему и наклоняется так, чтобы плюнуть ему в лицо.

— Единственным моим желанием было выследить тебя, чтобы убить.

— Ты не видишь этого, но ты очень похожа на меня. Ты — моя дочь. Часть меня находится внутри тебя. И в тех детках, что ты ждешь.

— Не смей говорить так о моих детях, ублюдок! Никогда! — кричит она.

— Ваши дети от родителей, которые привыкли убивать. Их потенциал бесконечен.

Я достаточно наслушался этого бреда. Блю получила свои ответы. Пришло время покончить с этим раз и навсегда.

— Тебя мучает болезнь, которую можно вылечить лишь одним способом.

— Пусть моя дочь сделает это. Она знает, что хочет этого.

— Я всю жизнь мечтала о том, как убью тебя. Я была настолько одержима этим, что позволила этому уничтожить меня. А потом я встретила Сина. Он видит ущерб, который ты нанес мне, и хочет спасти меня. И я позволю ему сделать это.

— Убив меня, ты не убьешь то, что находится внутри тебя.

— Конечно нет, но это чертовски хорошее начало.

Блю подходит ко мне.

— Я больше не хочу его слушать, а также больше не хочу здесь находиться.

Насмешки Тодда слышны громко и ясно, когда мы выходим из здания.

Она останавливается у машины и оборачивает руки вокруг моего живота.

— Мне достаточно знать, что ты сделаешь это для меня. Ты во всем был прав. Его убийство не принесло бы мне того покоя, о котором я так мечтаю. Только еще больше мучений. Это было бы самой большой ошибкой в моей жизни. Мне было интересно, а вдруг он прав.

— Нет.

— Знаю. И это бы не исцелило меня. Ты и наши дети. Жизнь, которую мы проживем вместе. Наше счастье. Вот мое исцеление.

Я притягиваю ее в свои объятия.

— Я обо всем позабочусь, — я целую ее в макушку. — Маме необязательно было оставаться. Я отправлю ее домой.

— Наверное мне не стоит ждать, что ты вернешься скоро.

— Нет. Я заставлю его сказать мне имена всех его жертв, чтобы сообщить всем семьям.

Она берет мое лицо в свои ладони.

— Я люблю тебя, Брек.

Я прижимаюсь лбом к ее.

— Я тоже тебя люблю.

Она целует меня и садится в машину.

Я дожидаюсь ухода мамы и продолжаю с того места, где остановился.

— Теперь поговорим о том, чьи это вещи.

— Я не помню.

— Ох, это не проблема. Сангстер. Как на счет того, чтобы освежить память нашему другу?

Он ухмыляется.

— Как пожелаете.