Последний мерзавец

Глава 2

Милена

Бесшумно передвигаясь по коридору второго этажа, дохожу до одной из гостевых комнат и открываю дверь. Подложив подушки под поясницу, мама сидит в кровати и держится ладонью за лоб.

– Вот. Держи. – Протягиваю ей таблетку и стакан с водой.

– Господи!.. Дожила! Давление в тридцать восемь лет!

Вообще, в сорок два, но я тактично молчу. На вид маме и тридцати пяти не дашь.

– Что это за лекарство? – спрашивает, забирая из моей руки стеклянный стакан.

– Это бабушкино. Я ей даю, когда давление поднимается.

Мама кладет таблетку на язык и запивает несколькими глотками воды.

– Мне так плохо, что кажется, голова вот-вот взорвется.

– Давай вызовем скорую.

– Не надо! Еще чего!.. – отмахивается она. – Я перегрелась на солнце и перенервничала.

Понимающе киваю, забираю у нее воду и сажусь на край кровати.

Я представляю, что мама чувствовала, когда увидела Илью. Она до последнего надеялась, что он не придет.

А он пришел. Да еще вот так…

Илья Абрамов единственный, но так и не признанный сын и кость в горле покойного Льва Берга, бывшего мэра нашего небольшого города. Он родился от его связи с танцовщицей местного драмтеатра. Однако, несмотря на то что роман их ни для кого не был секретом, Лев так и не женился на Марьяне Абрамовой.

Поговаривали, что он заподозрил ее в измене и порвал с ней, отказываясь признать мальчика, которого она родила после их разрыва.

Подавать в суд и требовать алиментов она не стала, но и замуж больше не вышла. Насколько я знаю, до сих пор является участницей подтанцовки нашего театра.

Зато Лев Берг венец безбрачия на себя надевать не стал. Начал отношения, а потом и женился на моей маме и сразу же удочерил меня и дал свою фамилию, поскольку мой биологический отец тоже не захотел признавать незаконнорожденную дочь.

Мы с мамой тогда только приехали из северной столицы. Там она работала на телевидении помощником какого-то редактора, а сюда ее пригласили журналисткой и ведущей выпуска новостей. Конечно, мама согласилась. Быть на виду – ее призвание.

Лев Берг только что сложил свои полномочия в администрации города и с головой окунулся в бизнес. Моя мама брала у него интервью для местного канала, а на следующий день курьеры завалили нашу крохотную съемную квартиру цветами – так сильно она ему понравилась.

Мне на тот момент было всего пять, но я помню, как проводила вечера и выходные у маминых новых знакомых, когда она ходила на свидания с «дядей Левой».

Вскоре мы переехали в его огромный дом. Я была слишком мала, чтобы понимать, как изменилась наша жизнь, но мама все время приговаривала: «Вот, Миленка… И в нашем оконце засветило солнце».

Чуть позже, летом, Берг закатил шикарную свадьбу и удочерил меня, дав свою фамилию.

Я подозреваю, это был свадебный подарок моей маме, потому что особо близкими наши с Львом Давидовичем отношения так и не стали – папой я его никогда не называла.

Но и нелюбви его к себе тоже не чувствовала. Он относился ко мне ровно, лишь изредка проявляя скупую нежность.

О наличии у него внебрачного сына мама знала с самого начала. Утаить шило в мешке, то бишь хулиганистого мальчишку, как две капли воды похожего на своего отца, было абсолютно нереально. Но ее этот факт не смущал, хотя мать его, красавицу танцовщицу, она люто ненавидела.

Шло время. Я росла. Училась в гимназии и посещала музыкальную школу и танцы, радовала родителей успехами в танцах и познаниями иностранных языков.

Илья тоже взрослел, и чем старше он становился, тем чаще звучало в нашем доме его имя. Чаще всего в контексте скандальных новостей или криминальной хроники.

Ни одного незаконного заезда или драки у ночного клуба не обходилось без Ильи Абрамова. Однако Лев Давидович ни разу не предложил свою протекцию или помощь сыну. Абрамовы отвечали ему тем же – абсолютным игнором.

И только бабушка искренне волновалась о судьбе внука и не раз пыталась наладить с ним отношения. Но Илье, похоже, плевать. Ни на одно ее предложение о встречи он не ответил.

А пять лет назад случился скандал, который положил конец браку моей мамы и Льва Давидовича. К тому времени их отношения и так нельзя было назвать теплыми. Они отдалились и даже разъехались по разным комнатам.

Поговаривали, отчим стал поглядывать налево, а мама… Мама тоже жила своей жизнью. Дальше ведущей прогноза погоды она так не поднялась, но этого ей было достаточно. Фамилия Берг и узнаваемое лицо открывали перед ней все двери.

У нее были подруги и друзья в высшей прослойке местной элиты. Она посещала показы мод в Москве и даже Милане и никогда ни в чем себе не отказывала.

Тот вечер, когда произошел взрыв, я помню посекундно. Лев Давидович вернулся домой около полуночи и, ворвавшись в комнату мамы, за волосы вытащил ее из кровати. Я проснулась от ее истошных криков.

Я плакала, прячась за дверью, но вмешаться в их скандал не посмела.

«Тебя, как последнюю шлюху, отодрал мой ублюдок!»

«Мразь конченая!»

Он буянил несколько часов, потом сильно напился, и скандал продолжился.

Я не знаю, кому понадобилось так оклеветать маму, но ни одному ее слову в оправдание отчим не поверил. На следующий день, бледная и заплаканная, мама вместе с вещами выехала из дома.

А я осталась. Бабушка и Лев Давидович не разрешили маме забрать меня.

Первый год после их развода был самым тяжелым. Мы с ней скучали друг по другу, ежедневно созванивались и тайком встречались на ее съемной квартире.

Потом она уволилась и уехала в Москву. Я была раздавлена, но попрекать ее этим решением не стала. Не представляю, как она продержалась в этом городе целый год. Подробности того скандала имели эффект разорвавшейся бомбы.

О нем говорили абсолютно все. Слава Ильи Абрамова гремела на весь город.

«Красиво Абрам отомстил лузеру Бергу», – усмехались сплетники.

«Браво, Абрам… Красава!»

Сам Илья хранил молчание и на сплетни о себе никак не реагировал. Но о любовных подвигах его вскоре начали рождаться легенды.

Абрам и ведущая утренней передачи Алена Васильева.

Абрам и гражданская жена судьи Кроссинга.

Абрам и моделька Инесса.

Абрам и обе дочери держателя контрольного пакета акций «СтарПрайма».

Слухи лились как из рога изобилия, Илья жил на полную катушку, а маме пришлось уехать из города, чтобы хоть как-то уберечь остатки своей чести.