Посредник

Вик — Барселона

— Приключилась беда! Я — в отчаянии. — Голос бельгийца был как бесцветный, казалось, вместо него говорит автомат. — Масло... то масло, что вы нам прислали на экспорт. Мы его выставили на продажу в супермаркетах, а оно везде стало окрашиваться в другой цвет — фиолетовый, и к тому же начало светиться. Мне сейчас звонят из самых разных городов Европы. Это катастрофа!

— Фиолетовый? Светится? — Сале казалось, будто все это снится в дурном сне. — Да что вы говорите!

— Это полная катастрофа. Супермаркеты забиты этим маслом, а от бутылок исходит свечение, от тех самых бутылок, что вы мне послали...

— Нет, Лафонн, нет! Я тут ни при чем! Я действовал... по вашему указанию. Будь они прокляты, ваши советы! Что же теперь будет?

— Это ужасно, предотвратить скандал невозможно... Везде одно и то же — ив Бельгии, и в Голландии, и во Франции, и в Италии... По радио только об этом и говорят. Вы же знаете, как общественное мнение чувствительно к вопросу о продуктах питания, особенно, если обнаружится хоть малейший дефект. — У Лафонна сел голос, казалось, он походил на звук, исходящий от мяча, из которого выпустили воздух. — А что еще будет, когда и газеты выйдут!

— Сукин вы сын! Я же не хотел подмешивать в масло эту вашу проклятую жидкость! Вы меня просто обманули тогда, во время разговора в аэропорту в Брюсселе! — Лицо Салы, до того красное, стало белым, вернее, обрело восковой оттенок. — Это — настоящий заговор против меня, все хотят разорить меня, мою фирму. Но... Посмотрим еще, кто будет смеяться последним.

— Мне, во всяком случае, не до смеха, — ответил Лафонн убитым голосом. — Пожалуйста, не отходите далеко от телефона! Я вас буду держать в курсе наших дел.

— Идите вы к черту! — Сала бросил трубку. Несколько мгновений взгляд его блуждал по бумагам, лежавшим на столе, потом он как будто неожиданно для себя заметил, что Салинас сидит прямо против него.

— Поняли вы, что происходит? — крикнул он ему. — Вы поняли, какую мне свинью подложили? Я так и думал, что вы все, умники поганые, подведете меня под монастырь! Зачем я только вам всем поверил!

— Так что же происходит? — Адвокат был до крайности заинтригован. — В чем дело, скажите все-таки?

— Все бутылки с маслом, которые я экспортировал Лафонну... точнее, на имя СОПИК, внезапно окрасились в фиолетовый цвет. Как вам это нравится? К тому же масло еще и светится,оно излучает свечение! Невероятно! И подстроено все это нарочно, чтобы окончательно меня разорить! — Отчаяние, видимо, полностью охватило Салу. — Этот удар я уже не перенесу, это для меня слишком...

Как и во все моменты, когда угрожала опасность, Сала велел призвать к нему Жаумета. Минут через десять тот чуть ли не бегом ворвался в кабинет.

— Жаумет, мы попали в еще более страшную переделку... — по голосу Салы чувствовалось, что он сам себя глубоко жалеет. — Масло, которое мы экспортировали СОПИК, неожиданно принялось светиться.

— Понятно! — Жаумет с полминуты раздумывал, сидя неподвижно на стуле и подобрав под себя короткие ножки. — Но не такая уж это страшная переделка, если вдуматься. Согласно документам, масло поставил нам Рольдан. Разливал его и наклеивал свою этикетку Гарсиа, экспортировалось оно фирмой «Ла Онрадес АО», ввозила в Европу СОПИК. Мы нигде не значимся в бумагах, относящихся к сделке, нет нас в платежных документах... так что это не наша проблема, это — проблема СОПИК. Ну и, конечно же, Лафонна, который взялся распределять эту чертову смесь по всей Европе!

— Да. Конечно же! — Сала, полуоткрыв рот, жадно слушал слова этого невзрачного человечка, который, судя по всему, в очередной раз спас его, прибегнув к хитроумным бюрократическим уловкам с документами. — Ты ведь совершенно прав!

Салинас молча наблюдал за ними, пораженный циничностью этих двух типов. Потом сказал:

— Сеньор Сала, мне нужно поговорить с мсье Лафонном.

— Попросите, чтобы вас соединили, — ответил тот пренебрежительно. — Аппарат перед вами!

— Алло! Лафонн слушает, — сразу же послышалось в трубке после того, как Салинас набрал брюссельский номер.

— Это Салинас. Я нахожусь у Салы, только что разговаривал с ним.

— А, это вы, Салинас! А я как раз хотел с вами поговорить. Послушайте меня! Прекратите это расследование! Вы меня слышите? Я приказываю вам немедленно прекратить расследование дела. — Лафонн говорил приказным тоном, исключавшим всякие возражения. — За свой гонорар не беспокойтесь. Я велю вручить вам еще чек на двадцать пять тысяч. Но — слушайте меня внимательно! — мы с этим делом покончили раз и навсегда! С этого же момента!

— Как вас понять?

— Видите ли, стряслось кое-что весьма серьезное. Мы в СОПИК провели совещание, и руководство приняло решение отстраниться от этого дела, выйти из игры. — Бельгиец говорил, будто диктовал машинистке приказ, который той нужно было тут же отстучать и после этого вывесить на стенке. — Одним словом, будем исходить из того, что украденное масло мы навсегда потеряли — и все тут. Что касается этого самого светящегося масла, то мы стали жертвой ловкого обмана со стороны поставщиков: они экспортировали нам вовсе не масло, а какую-то жульническую смесь. Вот так. Так что мы с этим делом покончили.

— Вы это всерьез говорите? Вы в здравом уме?

— Завтра же получите свой чек, в том самом банке в Мадриде, где мы с вами побывали. — И Лафонн, не ожидая дальнейших вопросов, повесил трубку, прервав на этом разговор.

Сала, которого разъедало любопытство, спросил:

— Что вам сказал Лафонн?

— Что они решили раз и навсегда покончить с этим делом. Знать ничего не знают об украденном масле, а тот продукт, что получили от вас — дело рук жуликов-контрагентов. Я так понял, точнее, Лафонн дал мне понять, хотя и не напрямую, что во всем считает виновным вас, сеньор Сала, — сказал Салинас, ни словом не обмолвился о намерении продолжить свои поиски, хотя он и получит очередной чек СОПИК.

— Он не посмеет выдвинуть против меня такое обвинение! У него нет доказательств, ни одного. Посмотрим еще, что завтра напишут в газетах.

— Судя по всему, по радио вовсю говорят об этом деле. — Салинас был уверен, что в эфире уже комментируют это событие, слишком уж оно масштабное.

— Вы так думаете? — встревожился Сала.

— Да. Более чем вероятно.

— Жаумет! Принеси сюда транзистор! А ну-ка, поторапливайся! — Сала уже не говорил, а почти лаял — он был на грани истерики. — Послушаем, что там говорят!

Салинас крутил ручку настройки, пока не поймал французскую станцию, которая после краткой паузы заговорила: «Вы слушаете радиостанцию...» Десять минут спустя, когда часы показывали шесть вечера, стали передавать информационный бюллетень. Остановившись ненадолго на запутанных вопросах внутренней политики Франции, диктор объявил:

«Зарегистрирован факт поставки из Испании крупной партии масла, в которое добавлены чужеродные элементы. Это якобы оливковое масло, экспортированное неким Луисом Гарсиа, на деле оказалось смесью, вышедшей из рук жуликов-махинаторов. Попав на прилавки супермаркетов не только Франции, но и других западноевропейских стран, экспортированное из Испании, масло внезапно приняло необычную окраску и, кроме того, стало испускать фосфоресцирующее свечение. Насколько известно, поставщиком масла является некий Хосе Рольдан. Экспортировала его компания «Ла Онрадес АО».

— Вы слышали! Они ни слова не сказали про то, что это дерьмо вывезла из Испании СОПИК. — Сала пришел в невероятное возбуждение. — Лафонн ухитрился так все устроить, что его фирма ушла из-под удара.

— Но, сеньор Сала, позвольте мне напомнить, что и ваше имя не упомянуто в этом скандальном деле. — Жаумет тоже был крайне возбужден, но умудрялся при этом сохранять ясную голову. — А это значит, что вас в это дело пока не замешали, все шишки будут валиться на Гарсиа, Рольдана и на «Ла Онрадес АО».

— Да, ты прав. — Пот градом катился по лбу Сала. Он отпустил узел галстука, как приговоренный к смертной казни, который пытается ослабить наброшенную ему на шею петлю, а потом распахнул ворот рубашки. — Ты, Жаумет, спас меня.

Салинас молча смотрел на них, вся эта сцена казалась ему какой-то фантасмагорией.

— А сейчас, сеньор Салинас, прошу вас оставить меня, — сказал посредник, держась за голову двумя руками, — мне надо хотя бы немного побыть одному.

— Конечно. — Сам адвокат даже обрадовался, что ему не нужно больше быть свидетелем этой тягостной сцены.

Жаумет также встал. Они вышли из кабинета вдвоем.

— За всем этим стоит кто-то, преследующий гнусные цели, — сказал помощник Салы, провожая адвоката через приемную. — Слава богу, что мы приняли все меры предосторожности. Благодаря этому скандал пока не обрушился на нас. Но что-то уж слишком пахнет жареным... Не знаю... Не знаю, что будет дальше...

— У вас есть какие-то предположения по поводу всего этого? — поинтересовался Салинас.

— Пока нет. Но одно ясно: такой цирковой номер... это превращение масла в светящуюся жидкость — такое дело не всякому под силу. Как вы считаете? — Жаумет попрощался с ним, не сказав больше ни слова — он явно опасался обронить что-нибудь лишнее.

Салинас вышел из конторы, и тут же к нему подкатил на БМВ-1000 Пуйг, ожидавший его на стоянке.

Из первой же телефонной будки, которую они встретили на пути, адвокат позвонил Кармине.

— Произошло кое-что совершенно невероятное!

— Что именно? — удивилась девушка.

— Масло, которое Сала отправил в Европу, было подделкой. Попав в магазины, смесь вдруг превратилась в жидкость фиолетового цвета, испускающую к тому же необычный свет. — Сообщая об этой новости по телефону, Салинас почувствовал, что уже не так драматично воспринимает ее. — Мне бы хотелось повидать тебя прямо сейчас, не откладывая. Даже представить не могу, как можно добиться такого трюка. Видимо, для этого использовали какую-то химическую реакцию, как ты считаешь?

— Очень это странно, — ответила Кармина и снова замолчала.

— Послушай! Ты можешь принять меня прямо сейчас?

— Конечно!

— Тогда я ровно через час буду у тебя дома. — Лицо адвоката озадаченно вытянулось.