Посредник

Мадрид

«Я их вычислил! Именно к Фонду Фокса тянутся все нити заговора. А организован он ради того, чтобы дискредитировать испанское оливковое масло, причем как раз накануне принятия страны в Континентальный торговый рынок[18]. Таким образом, нам подрезают крылышки, и мы вынуждены вступить в эту организацию, согласившись на все условия, которые поставят нам ее заправилы».

Салинас стал спускаться по трапу самолета.

«Конечно же! А заодно дискредитируются остальные сельскохозяйственные продукты и товары пищевой промышленности Испании. О них пойдут недобрые слухи; по всему миру будут говорить, что испанское оливковое масло якобы употреблять опасно, и домашние хозяйки во всей Европе будут с недовернем относиться ко всему, что сделано в Испании...»

Затерявшись в толпе пассажиров, он шел по бетонному покрытию аэропорта Барахас в сторону аэровокзала, не прекращая ни на минуту думать о всей этой афере.

«А этот Сала оказался просто несчастной марионеткой в чужих руках... Что же Лафонн? Какую роль он играет? Боюсь, я так никогда и не смогу узнать. Но, думаю, он тоже стал орудием в руках Фонда Фокса и его жертвой».

Несмотря на то, что Салинас был в пальто, холодный ветер, гулявший по полю аэродрома, пронизывал до мозга костей, и он весь дрожал.

«Однако и Сала, и Лафонн как будто отделались легко, вышли пока из всей этой грязи незапятнанными — надо признать, что они очень ловки. Пуля пролетела всего на волос от их голов».

В восемь утра он вышел на Пласа-Майор и купил свежие номера всех газет, поступивших в киоски.

Дело о фальсифицированном оливковом масле фигурировало на первых полосах. Заголовки, набранные разными шрифтами, но в любом случае много крупнее обычного, были похожи друг на друга: «Светящееся масло», «Фиолетовое масло», «Экспорт фальсифицированных продуктов». На первой полосе «Эль Обсервадор» бросался в глаза заголовок: «Кто стоит за делом о фосфоресцирующем масле?» Главная мысль статьи сводилась к тому, что за Луисом Гарсиа, Хосе Рольданом и фирмой «Ла Онрадес АО» стоит кое-кто покрупнее, а потому нельзя сваливать всю ответственность за аферу только на этих пешек, надо докопаться до самого дна в этом темном деле. Подписана статья была Алексом Комасом. Салинас узнал знакомый стиль еще до того, как прочитал фамилию своего друга в конце колонки, и, улыбнувшись, подумал, что на этот раз Алекс осведомлен гораздо лучше своих коллег.

Газеты комментировали также объявленные в ряде стран меры на ограничение ввоза оливкового масла из Испании.

Оставив газеты на столе в кабинете, Салинас направился в банк СОПИК получить обещанный чек.

Проходя вдоль Пуэрта-дель-Соль, он никак не мог оторвать глаз от заголовков газет, выставленных в киосках. И хотя предвкушал приятный момент, когда ему вручат чек, словно завороженный думал только об одном: об украденном масле.

«Где же оно находится? Каким образом извлекли его из хранилищ Салы и доставили на новое место?» Мысли Салинаса ни на минуту не уходили в сторону от этого вопроса, который по-прежнему оставался для него загадкой. «Как бы то ни было, масло должно объявиться, нельзя же без конца держать мертвым грузом товар на сумму в миллиард песет — это не под силу даже самой богатой компании... Ну, посмотрим, посмотрим».

Когда он вошел в просторный зал банка, то с ужасом заметил, что на рукаве пиджака у него оторвалась пуговица. Для Салинаса это было одной из самых страшных бед, ибо он ничего не умел делать со своей одеждой и в подобных случаях просто вешал ее в шкаф до того момента, когда, вспомнив о ней, просил Марису пришить пуговицу, что обычно происходило много месяцев спустя. К счастью, она всякий раз бывала счастлива, если могла быть полезной своему шефу, к которому относилась как к большому ребенку, особенно когда речь шла о чем-то, что было вне пределов ее профессиональных обязанностей.

Оказавшись у кассы, адвокат педантичнейшим образом выполнил все, что Лафонн велел ему сделать, чтобы получить новый чек, и с растущим удовлетворением понял, что бельгиец действительно отдал на этот счет совершенно недвусмысленные и четкие указания. Двадцать минут спустя Салинас уже выходил на улицу, унося в кармане еще два с половиной миллиона песет и испытывая то странное и радостное чувство, что переполняет грабителя, только что благополучно опустошившего карманы своей жертвы.

Усевшись в своем кабинете и занявшись приготовлениями к поездке в Салон-де-Прованс, адвокат наслаждался сигарой «Давидов-3000». Именно от этих сигар он получал наибольшее удовольствие: ему все в них нравилось — и аромат, и удлиненная форма, и даже коробочки из-под них, напоминающие те, в которых держат костяшки домино.

Зуммер интерфона заставил Салинаса вернуться к реальности. На другом конце провода находился Алекс Комас.

— Наконец-то я тебя изловил! Видел первую полосу «Эль Обсервадор»?

— Конечно!

— Ну, и какое она на тебя произвела впечатление?

— Очень хорошее! — ответил адвокат без притворства. — А ты готов поехать со мной на поиски того, кто за всем этим стоит?

— Когда? Куда?

— Прямо сейчас. Точнее, ровно через час я выезжаю на юг Франции. Еду на машине, для тебя место найдется.

— Согласен. У нас в редакции очень заинтересовались этой историей.

— Прекрасно. Только не забывай о нашем уговоре: ни строчки в газете без моего согласия. — Адвокат подчеркнул последние слова. — Не забывай, что, сделай мы малейшее неосторожное движение, и куропатки улетят, мы их спугнем...

— Договорились, — ответил Алекс, хотя и без энтузиазма.

— Хорошо. Ровно в три я подъеду к твоему дому. И еще, если хочешь, можем провести конец недели в моей масии в Ператальяде. Такая перспектива тебя привлекает?

— Да. И даже очень.

— И еще вот что. СОПИК дала мне расчет. Мне велели прекратить дальнейшую работу на них, не заниматься больше этим расследованием.

— Не может быть. За это нам стоит поднять бокал.

— Так мы и сделаем, Алекс, так и сделаем... — Салинас мелко рассмеялся. — И, наконец, вот еще что: с нами поедет еще одна девушка, она очень хороша.

— Еще лучше. Так веселее будет! — Теперь засмеялся Алекс. — Она нравится тебе?

— Да. Но только на меня она и внимания не обращает.