Потаённое окно, потаённый сад

ГЛАВА 30

Проснувшись на следующее утро в восемь часов, Морт решил, что чувствует себя превосходно. Он думал так до тех пор, пока не скинул ноги с кушетки и не сел, однако, едва сделав это, застонал так громко, что следовало бы назвать этот стон сдавленным криком. Несколько секунд Морт не мог пошевелить ни одной мышцей — спина, колени и правая рука невыносимо болели. С рукой было хуже всего, и он принялся осторожно её массировать.

Он читал где-то, что в состоянии аффекта люди проявляют иногда невероятную силу: могут поднять машину, под которую попал их ребёнок, или голыми руками задушить убийцу-добермана — и только потом, успокоившись, понимают, какое невероятное они совершили усилие. Теперь Морт поверил в это. Вчера он так сильно ударил по двери в ванную на верхнем этаже, что сорвал её с петли. С какой же силой тогда он рубанул кочергой? Судя по тому, как болела рука, гораздо сильнее, чем он хотел. Ему страшно было думать о том, какое впечатление может произвести эта сломанная дверь, если её увидит человек с менее воспалённым, чем у него, сознанием. Морт знал, что исправлять все эти повреждения придётся ему самому — хотя вряд ли он в состоянии будет справиться с ними.

У Грега Карстейерса наверняка уже появились серьёзные сомнения по поводу вменяемости Морта, и стоит ему увидеть покосившуюся дверь, разбитое зеркало и сорванную со стены аптечку, как сомнения перерастут в уверенность. Пожалуй, Шутер и в самом деле стремится создать у всех впечатление, что Морт сумасшедший. Сейчас, при свете дня, эта мысль вовсе не показалась абсурдной: напротив, была очень логичной и убедительной.

В половине десятого он обещал встретиться с Грегом у церкви для разговора с Томом Гринлифом. Времени было ещё достаточно, но если он будет сидеть и пересчитывать свои болячки, то никогда и никуда не доберётся.

Морт заставил себя подняться на ноги и медленно пройти через весь дом в ванную для хозяев. Там он проглотил три таблетки аспирина, пустил из душа такую горячую воду, что в ванной комнате повисли облака пара, и встал под струю.

Ко времени выхода из дома аспирин подействовал. Морт решил, что всё-таки сможет пережить и этот день, хотя денёк обещал быть не очень весёлым и довольно долгим. Ничего. Морт сможет его пережить.

Это второй день, думал он, одеваясь. По телу пробежала лёгкая судорога от сознания, что завтра наступит конец. Он подумал об Эми, затем снова вспомнил слова Шутера: Я бы, конечно, не тронул её, если бы мог, но мне начинает казаться, что вы не оставите мне такой возможности.

Новая судорога вернула Морта к действительности. Сначала этот сумасшедший сукин сын убил Бампа, затем стал угрожать Тому Гринлифу (наверняка угрожал Тому Гринлифу), и — Морт всё-таки склонялся к этой мысли — возможно, именно он поджёг дом в Дерри. Морт понял, что давно уже знал об этом, но не смел признаться даже самому себе. Ну конечно, Шутер должен был поджечь дом, чтобы избавиться от журнала, — он настолько потерял разум, что даже не подумал: в доме было и нечто более ценное. Сумасшедшие не задумываются о таких мелочах.

А Бамп? Наверное, решение убить кота пришло к нему неожиданно. Шутер подошёл к его дому, увидел, что кот сидит на крыльце, дожидаясь, когда его впустят в дом, а Морт по-прежнему спит, и убил ни в чём не повинное животное. Добраться так быстро до Дерри было нелегко, но возможно. Он мог это сделать.

А теперь он грозил добраться до Эми.

Я должен предупредить её, решил Морт, заправляя рубашку в штаны. Я должен немедленно позвонить ей и обо всём рассказать. Одно дело — я сам хочу разобраться с этим человеком, но совсем другое — ждать, пока этот псих доберётся до единственной женщины, которую я действительно любил и которая ничего не знает…

Да. И всё-таки первым делом он должен поговорить с Томом Гринлифом и добиться от него правды. Пока Том не подтвердит тот факт, что Шутер действительно бродит вокруг и что он действительно опасен, поведение Морта будет казаться здесь всем подозрительным или просто безумным. Поэтому сначала — Том.

Но перед тем, как встретиться с Грегом у методистской церкви, он собирался заехать к Боуи и съесть один из знаменитых омлетов с беконом и сыром, которые готовила Герда. Помните, частный детектив Рейни, голодный солдат — плохой солдат. Так точно, сэр. Он прошёл в коридор, открыл маленькую деревянную коробочку, висящую на стене возле телефонного столика, и стал нащупывать ключи от «бьюика». Их в коробке не было.

Нахмурившись, Морт прошёл на кухню. Ключи лежали на полке возле раковины. Он взял их и с недоумением подбросил на ладони. Разве, вернувшись вчера от Тома, он не положил их в коробку? Он попытался вспомнить, но не смог — не был уверен. Морт так привык, возвратясь домой, бросать ключи в коробку… Если вы спросите человека, который очень любит яичницу, что он ел на завтрак три дня назад, он не сможет вспомнить — будет убеждён, что ел яичницу, просто потому, что всегда готовит её по утрам. Эта ситуация была очень похожей. Морт вернулся домой усталым, больным и озабоченным. Он просто не мог вспомнить.

И ему это не нравилось.

Ему это совсем не нравилось.

Морт прошёл к задней двери и открыл её. На перилах веранды лежала чёрная шляпа Джона Шутера с круглой тульей.

Морт остановился в дверях, бессмысленно разглядывая шляпу. В его кулаке были зажаты ключи от машины, и солнце блеснуло на свисающем между пальцев медном брелке. В ушах раздавались удары сердца. Оно стучало медленно и задумчиво. Кажется, он ждал этого.

Шляпа лежала на том самом месте, где Шутер оставил свою рукопись. А на дороге стоял «бьюик». Хотя вчера вечером он оставил машину за углом — это Морт точно помнил, — но теперь она стояла здесь.

— Что ты делаешь? — неожиданно закричал Морт, закинув голову в небо, и птицы, беспечно чирикающие в ветвях деревьев, испуганно умолкли. — Ради Бога, скажи, что же ты делаешь?

Но если Шутер и был поблизости, наблюдая за ним, то ничего не ответил. Возможно, потому, что Морт и сам достаточно скоро получит ответы на все свои вопросы.