Потому что ты моя

Глава 3

Повернувшись в кресле, Логан увидел знакомое лицо. Перед ним стоял Эндрю, лорд Дрейк. Эндрю был высоким, крепко сложенным молодым мужчиной с насмешливыми голубыми глазами и длинными темными, всегда немного растрепанными волосами. Он был недурен собой, хотя с недавних пор на его лице начали проявляться признаки без думного потакания своим прихотям: дряблость щек

И подбородка, красноватый нос отъявленного пьяницы, темные круги под глазами – все это свойственно людям, ведущим ночной образ жизни.

Логан и Эндрю знали друг друга с детства. Эндрю был единственным сыном и наследником графа Рочестера, а Логан – сыном местного землевладельца-арендатора. Мальчики вместе обследовали территорию поместья, ловили рыбу, купались и охотились на мелкую дичь. Логан привык относиться к Эндрю, как к младшему брату. Несмотря на то что Эндрю был наследником огромного состояния, Логан всегда испытывал к нему жалость: насколько он мог судить, родовитый отец был ничем не лучше Пола Дженнингса. Рочестер держался с сыном холодно и надменно и был гораздо больше озабочен правилами хорошего тона, нежели благополучием сына.

Логан улыбнулся:

– Не ожидал вновь увидеть тебя здесь так скоро, Эндрю, особенно после того, как я предупредил тебя: не приставай к актрисам.

Эндрю усмехнулся.

– Между театром и борделем почти нет разницы. Актрисы – те же проститутки, только подороже. – Он окинул критическим взглядом крохотный кабинет. Затем кивнул на заваленный бумагами стол. – Должно быть, ты все-таки спятил, если все время торчишь в этой пыльной норе.

– Я наслаждаюсь работой. – Логан откинулся на спинку кресла, водрузил ноги на край стола и сложил руки на своем плоском животе.

Слова «наслаждаться» и «работа» – из разных пьес, Джимми. – Пристально взглянув на Логана, Эндрю улыбнулся. – Тебе не нравится, когда тебя так называют, верно? Уверяю, я не хотел тебя оскорбить. Я восхищаюсь твоим успехом: из жалкого Джимми Дженнингса ты превратился в великого Логана Скотта. Когда мы были мальчишками, я думал, что ты женишься на какой-нибудь местной крестьянке или лавочнице и станешь арендатором, как твой отец. Или отправишься в Лондон и будешь служить клерком у какого-нибудь мелкого торговца. Но ты стал

Одним из самых богатых нуворишей Англии, и твоей благосклонности добиваются самые прекрасные светские дамы. Мало того, ты получаешь приглашения на ужин к герцогу Веллингтону! Иногда мне кажется, что только я помню, кто ты на самом деле.

– Ошибаешься, – покачал головой Скотт.

Даже если бы Логан сумел забыть о своем прошлом, нашлось бы немало «доброжелателей», которые ни за что не упустили бы случая напомнить ему об этом. Выскочка не имел права войти в круг избранных, каким бы талантливым или богатым он ни был. Несомненно, его удел – развлекать публику, но к нему никогда не относились как к ровне. Таким, как он, знать не позволяла жениться на своих дочерях и смешивать презренную красную кровь с голубой.

– Зачем ты пришел, Эндрю? – спросил Логан. – Только затем, чтобы напомнить мне о прошлом, или по делу?

Явно раздосадованный прямотой Логана, Эндрю пожал плечами.

– Ладно, если ты настаиваешь, перейдем к делу… Я оказался в весьма затруднительном положении…

– Ты проигрался.

– Разумеется. А как еще прикажешь убивать время? – в раздражении выпалил Эндрю; лицо его покраснело. – Последние две недели я почти каждую ночь проводил в клубе и проигрался в прах, до последнего шиллинга. Каждый раз, когда мне казалось, что удача вот-вот улыбнется мне, положение становилось все хуже. Слухи об этом уже облетели весь Лондон. Все по очереди отказали мне в кредите, а несколько ублюдков из клуба ходят за мной по пятам, грозя переломать мне ноги, если я не верну долг. Пожалуй, в конце концов так и случится.

– Почему же ты не обратился к отцу? Эндрю фыркнул:

– У старика не выпросишь ни шиллинга сверх той ничтожной суммы, которую он называет моим содержанием. А ведь он мог бы заплатить мои долги, будь они даже в сто раз больше!

– Именно этого он и боится, – сухо заметил Логан. – Каков твой долг на этот раз? Четыре тысячи? Пять?

Эндрю смахнул пылинку с рукава своего зеленого сюртука.

– Десять, – произнес он.

Логан молчал, в изумлении глядя на Эндрю. Десять тысяч фунтов были целым состоянием, благодаря которому десяток семей прожили бы целый год, не испытывая нужды. На такие деньги в «Столичном театре» удалось бы поставить несколько прекрасных пьес. Логан знал, почему граф Рочестер отказывается выплачивать долги сына, какой бы ни была угроза его жизни. Если Эндрю не изменит свои привычки, он мгновенно спустит все состояние семьи, едва успев получить титул.

– Мне нужны деньги, – заявил Эндрю; в его тоне впервые звучало отчаяние. – Всем известно, что у тебя денег куры не клюют. Ты вполне можешь позволить себе одолжить мне десять тысяч. Ты ведь знаешь, что когда-нибудь они вернутся к тебе с процентами.

– Да неужели? – усмехнулся Логан, роясь в столе. Найдя чековую книжку, он начал выписывать чек. – Это в последний раз, Эндрю. Впредь я не намерен бросать деньги на ветер.

Заглянув через его плечо, Эндрю пробормотал слова благодарности.

– Я знал, что ты мне не откажешь. В утешение тебе могу сказать одно: представь себе, что будет с моим отцом, когда он узнает, от кого я получил деньги.

Грустная улыбка тронула губы Логана.

– Пожалуй, эта мысль меня действительно утешит. – Он протянул чек радостно улыбающемуся Эндрю, но тут же отдернул руку. – Вместе с чеком я хочу дать тебе один совет.

– Насколько тебе известно, я не принимаю ничьих советов.

– За десять тысяч фунтов ты его примешь, черт возьми. Заплати долги, Эндрю, и найди себе менее разорительное развлечение. Твой нрав никогда не позволит тебе стать преуспевающим игроком: ты слишком легко теряешь самообладание.

– Должно быть, из тебя получился бы превосходный игрок, – пробормотал Эндрю. – Ты выдаешь свои чувства только на сцене, ради прибыли.

Логан рассмеялся и поудобнее уселся в кресле.

– Расскажи, как поживает твой отец?

– Как обычно. Как и прежде, он требователен и несносен. Чтобы приобрести какие-нибудь наброски Рубенса или полотна Рембрандта, он готов на все, кроме убийства…

– Не какие-нибудь наброски, а коллекцию Гарриса, – поправил Логан; он с любопытством взглянул на приятеля. – Десять подлинных работ Рембрандта, в том числе этюд к «Искусному наезднику»!

Эндрю в притворном ужасе всплеснул руками:

– Только не говори, что ты тоже охотишься за этим собранием! Предупреждаю: откажись от своей затеи, иначе прольется кровь!

Логан пожал плечами:

– У меня и в мыслях не было вставать на пути твоего отца.

– Странно, что вы с ним оба страстные коллекционеры, – заметил Эндрю. Логан улыбнулся:

– Многие ценят живопись, Эндрю. Даже выходцы из низших классов.

– Но немногие сыновья арендаторов могут позволить себе коллекционировать картины. Отец уверяет, что ты перекупил облюбованного им Ван Дейка.

– Зачем он мне уступил? – пожал плечами Логан.

– Я согласен с отцом… Похоже, ты пытаешься произвести на него впечатление. Он уверяет, что всему виной твое детство, проведенное в тени особняка. Ты стремишься доказать ему, что преуспеваешь.

Логан пришел в ярость и не удосужился скрыть свой

Гнев. Слова Эндрю попали не в бровь, а в глаз, открыли

Истину, которую он до сих нор не осознавал. Не осознавал, почему испытывает такое острое чувство соперничества по отношению к Рочестеру. Возможно, причиной всему была манера Рочестера пренебрежительно и высокомерно относиться к Логану и ко многим другим выходцам из низов. Логан не раз давал себе клятву доказать, что он ничем не хуже графа, разве что родился в семье бедняков.

– Я стремлюсь произвести впечатление только на тех, кто приходит ко мне в театр. Мнение твоего отца мне абсолютно безразлично. Так и передай ему.

– Ей-богу, ты сегодня не в духе! Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Та прелестная брюнетка по-прежнему живет у тебя?

Логан покачал головой:

– Я попросил ее уйти.

– Как тебя угораздило пресытиться таким восхитительным созданием? Где же она теперь? Я не настолько горд, чтобы брезговать твоими объедками.

– Не хочу оказывать ей медвежью услугу, давая тебе ее адрес!

Эндрю рассмеялся.

– Что ж, будь по-твоему. На свете много хорошеньких девочек. – Он направился к двери, с усмешкой засовывая в карман чек. – Я искренне благодарен тебе, Джимми. Я знал, что ты меня не подведешь.

– Не наживай неприятностей, – многозначительно взглянув на приятеля, посоветовал Логан. Эндрю усмехнулся:

– Постараюсь.

Логан с грустной улыбкой смотрел вслед другу детства. Несмотря на кучу недостатков, Эндрю был не лишен доброты, во всяком случае, никому не желал зла. Его же бунтарские наклонности были вызваны желанием добиться расположения отца.

Вспомнив о графе Рочестере, Логан язвительно усмехнулся. Он получил удовольствие, перехватив в прошлом году картину Ван Дейка прямо из-под носа Рочестера. Старик кичился своими познаниями в живописи и, похоже, сильно досадовал на то, что сын одного

Из его бывших арендаторов является уважаемым покровителем искусств.

В последние годы Логан упорно расширял свой кругозор: расспрашивал художников и коллекционеров, часто путешествовал по континенту в обществе виртуозов кисти и. наконец, научился разбираться в живописи. В своем особняке в поместье он собрал солидную коллекцию. Логан не только водил дружбу с большинством известных лондонских художников, но и оказывал покровительство талантливым живописцам, еще не вкусившим плодов славы.

– Полагаю, ты считаешь, что, купив Ван Дейка, стал образованным человеком, – съязвил Рочестер в прошлом году, после того как Логан ловко перебил его цену на аукционе.

– Не образованным, милорд, – с улыбкой поправил Логан, – а всего лишь удачливым.

Рочестер не сразу нашелся с ответом.

– Для человека, чей удел – потешать толпу, ты живешь неплохо, – сказал он наконец.

– Это называется «играть». – Логан по-прежнему улыбался. Ничто не могло умалить его торжества: ему досталась картина, о которой мечтал сам Рочестер!

Старик фыркнул:

– Комедианты, певцы, циркачи… Для меня все они одинаковы,

– Значит, вот почему моя работа так раздражает вас? – учтиво осведомился Логан. – Вы предпочли бы, чтобы я по-прежнему жил на вашей земле и стал арендатором, как мой отец?

– Работа на земле – гораздо более достойное занятие, чем кривляние на сцене: так кривляются дрессированные мартышки.

– Занятие, может, и достойное, но не очень-то прибыльное, – парировал Логан, направляясь за своей картиной.

Немногие триумфы в его жизни были сравнимы с той минутой, когда он понял, что наконец-то стал острым шипом в боку Рочестера. Этому триумфу предшествовало длительное восхождение на вершину, в

Частности, рискованные вложения прибылей, полученных театром, – некоторые из этих операций оказались весьма успешными. Логан учился финансовому делу так, как учился разбираться в искусстве, хотя первое было не столь увлекательным. Погоня за наживой представлялась вульгарным, недостойным занятием, но выбора у Логана не было. Жизнь, к которой он стремился, требовала огромных расходов, поэтому пришлось крепиться, не обращать внимания на презрительные усмешки аристократов, которые унаследовали свои состояния, а не нажили их. Пусть Рочестер язвит и называет его выскочкой, парвеню – зато ему, Логану, принадлежит Ван Дейк и немало других шедевров.

Вернувшись в настоящее, Логан поднялся с кресла и вышел из кабинета. Он направился в мастерскую декораторов, чтобы проверить, как продвигается работа над новыми задниками. Услышав голоса, он остановился. Один из голосов явно принадлежал Эндрю, а другой… От этого девичьего голоса по телу Логана пробежала дрожь возбуждения. Он невольно сжал кулаки. Ему следовало знать, что Эндрю непременно обратит внимание на Мадлен Ридли, если она окажется поблизости. Ну и пусть, пытался успокоить себя Логан, но вдруг почувствовал, что ему не все равно. Направившись к библиотеке, он вошел без стука.

Эндрю стоял, прислонившись к книжному шкафу и развлекая Мадлен светской болтовней, Девушка тем временем разбирала стопки книг на столе. Рядом с верзилой Эндрю она выглядела прямо-таки миниатюрной. Пряди ее золотистых волос, выбившиеся из-под шпилек, упали на щеки и шею. Среди потрепанных книг и пыльных полок она казалась лучом света в комнате без окон.

– Я решила навести порядок в шкафах, мистер Скотт, – с улыбкой объяснила Мадлен.

Не обращая на нее внимания, Логан в упор уставился на Эндрю:

– А я думал, ты давно ушел.

Я собирался, но по пути встретился с этим очаровательным созданием. – Эндрю помедлил и добавил:

– Кстати, она не актриса.

Он явно намекал на то, что Логан велел ему держаться подальше от актрис «Столичного театра» – именно от актрис.

В этот момент Логану хотелось вцепиться в мясистую шею Эндрю. По-прежнему пристально глядя на приятеля, он проговорил:

– Тогда поясняю: не смей приближаться ко всем без исключения, кто работает у меня, понятно?

– Само собой. – Эндрю усмехнулся. – Прошу прощения, кажется, я здесь лишний. – Выходя из комнаты, он негромко сказал:

– Неужели ты изменил своим привычкам?

Логан не ответил: он смотрел на Мадлен. Когда Эндрю вышел за дверь и его шаги затихли вдалеке, он проговорил:

– Отправляйтесь домой, Мадлен Ридли. Девушка была озадачена и смущена. Похоже, она вновь, сама того не желая, вызвала гнев хозяина театра.

– Мистер Скотт, я не добивалась внимания лорда Дрейка. Мы случайно встретились в коридоре, и он весьма любезно заговорил со мной. Лорд хотел всего лишь помочь мне.

Холодная ярость вспыхнула в синих глазах Скотта.

– Он пытался помочь вам освободиться от одежды и лечь к нему в постель. Если вы столь наивны, позвольте объяснить, в чем дело. Хорошенькие молодые девушки вроде вас – традиционное блюдо в меню лорда Дрейка. От него вы ничего не добьетесь, кроме возни в постели и скорее всего незаконного ребенка. Если вас это устраивает – пожалуйста, только не в моем театре.

Мадлен вспыхнула.

– А если он просто хотел оказать мне любезность?

– Ни в коем случае. Такие девушки, как вы, не вызывают у мужчины желание оказать любезность. – Он сделал ударение на последнем слове.

Мадлен, потупившись, отошла от стола и направилась к двери.

– Если вы хотите сказать, что я вела себя не пристойно… – Она осеклась.

Логан вдруг схватил ее за руки и резко развернул к себе лицом; казалось, пальцы его обжигают кожу даже сквозь рукава платья.

– Я просто хочу объяснить: глядя на вас, мужчина не может не думать о…

Логан замолчал; он пристально смотрел на Мадлен. Она судорожно сглотнула, и он перевел взгляд на ее шею. «Неужели Логан испытывает ко мне влечение? – думала Мадлен. – Как же тогда поощрить его?!» Сердце ее на мгновение замерло… Было совершенно очевидно: он смотрел на нее так же, как смотрел совсем недавно лорд Дрейк.

Мадлен ощутила жгучее желание прикоснуться к его лицу. Ей хотелось погладить колючий подбородок, обвести кончиком пальца резкие очертания носа, дуги бровей, коснуться крепко сжатых губ. Хотелось заставить эти губы смягчиться и ощутить их поцелуй… Ею вдруг овладело желание оказаться в его объятиях.

Скотт внезапно отпустил ее, и Мадлен, потеряв равновесие, пошатнулась. Он был очень бледен.

– Прошу меня простить, – произнес он. – Я вел себя непростительно.

У Мадлен подогнулись колени. Ее била дрожь. Она шагнула к столу и ухватилась за него, чтобы удержаться на ногах.

– Я…– У нее внезапно пересохло во рту. Она облизала губы и проговорила:

– Я больше не стану разговаривать с лордом Дрейком, мистер Скотт.

– Как вам будет угодно, – с равнодушным видом отозвался Логан. – Я не вправе выбирать вам собеседников.

Мадлен смотрела на него во все глаза. Только что этот человек кипел от гнева, а теперь выражал к ее поведению полное равнодушие. Должно быть, она совершила какую-то ошибку, упустила шанс, которым не замедлила бы воспользоваться более опытная женщина. Да, в роли искусительницы она потерпела фиаско.

Мадлен ждала, когда Логан выйдет из комнаты, но он стоял неподвижно и молчал. Казалось, все его мышцы превратились в тугие узлы, словно он вступил в ожесточенную схватку со своей плотью.

– Мистер Скотт, – негромко позвала Мадлен. – Вы не могли бы продолжить, пояснить?..

Он повернул голову и впился в ее лицо пронзительным взглядом ярко-синих глаз.

– Вы сказали, что, глядя на меня, мужчина не может не думать о… – подсказала Мадлен.

Напряжение нарастало. Скотт молчал. Наконец глухо рассмеялся и покачал головой.

– О Господи! – пробормотал он, направляясь к двери. – За что мне такая пытка?

В последующие две недели Логан обнаружил, что он стал объектом весьма странных преследований – такого с ним еще не случалось. Стоило ему войти в театр, как рядом тут же оказывалась Мадлен, неизменно желавшая помочь и обладавшая удивительной способностью доводить его до исступления. Входя утром в свой кабинет, Логан видел, что Мадлен уже успела побывать там и оставить на столе свежие булочки и горячий чай. Она мчалась исполнять его поручения до того, как он успевал их обдумать, она изучила его привычки – все до единой и теперь знала, сколько сахара следует класть ему в чай и как именно крахмалить его рубашки.

Преданность Мадлен и раздражала, и смущала Логана; он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь с такой же готовностью выполнял все его поручения. Мадлен заботилась о том, чтобы его костюмы всегда были чистыми и отутюженными; она приносила ему книги из театральной библиотеки, поддерживала безукоризненный порядок в кабинете и гримерной.

На языке у Логана постоянно вертелись жесткие слова – приказ оставить его в покое, но он не решался произнести эти слова. С Мадлен ему было гораздо удобнее, и, кроме того, он испытывал какое-то странное удовольствие, глядя, как она пишет письма под его диктовку или разбирает пачки афиш, только что привезенные из типографии. Иногда, когда Мадлен была слишком занята и не могла сразу прийти к 70 нему в кабинет, Логан с удивлением ловил себя на

Том, что посматривает на часы, с нетерпением ожидая ее прихода.

– Вы опять опоздали, – заметил он однажды утром, когда Мадлен пришла помочь ему разобрать письма. – Я ждал вас.

– Прошу прощения, сэр, – задыхаясь, выпалила Мадлен. – Но миссис Литлтон потребовалась моя помощь при починке костюмов…

– Вы и так проводите слишком много времени в костюмерной. Если миссис Литлтон не хватает рабочих рук, пусть наймет еще одну швею. А мне необходимо ответить на письма.

– Слушаюсь, сэр, – отозвалась Мадлен, и едва заметная улыбка тронула ее губы.

Понимая, что в его словах прозвучала ревность собственника, Логан нахмурился.

– Моя корреспонденция гораздо важнее шитья миссис Литлтон, – заявил он, чувствуя, что должен оправдаться.

Мадлен с улыбкой устроилась рядом с ним, на своем привычном месте.

Логан заставлял Мадлен проводить у себя в кабинете большую часть времени, рассудив, что там – самое безопасное для нее место. Ее бесстрашие весьма раздражало Логана: он то и дело обнаруживал, что она охотно берется за любую работу – от заколачивания гвоздей в мастерской декораторов до прогулок по колосникам высоко над сценой. Этот последний случай окончательно вывел Логана из себя: однажды, выйдя на сцену, он увидел, как несколько рабочих наблюдают за Мадлен, работающей под потолком. Она деловито протягивала веревку через блок, подвешенный под самой крышей.

– Отличная работа, детка! – громко похвалил один из рабочих; остальные одобрительно засмеялись. – Девчушка ловкая, как обезьянка.

У Логана перехватило дыхание. Достаточно одного неверного шага – и Мадлен рухнет с высоты на доски. Он стиснул зубы, чтобы сдержать крик, который мог бы испугать ее и привести к роковому падению. Обливаясь холодным потом, Логан мысленно выругался и зашагал к винтовой лестнице за сценой. Он быстро поднялся по ней, шагая через три ступеньки, и вскоре добрался до подвесных лесов – мостика шириной в два фуга, подвешенного чуть ниже колосников к железным петлям, прикрепленным к решетке.

– Готово! – объявила Мадлен и слегка покачнулась, посмотрев вниз. Господи, как высоко! Она заморгала, увидев совсем рядом Логана. – А вы что здесь делаете, мистер Скотт?

– Прежде я хотел бы узнать, что делаете здесь вы, – проворчал Логан. – К тому же вы позволяете всем и каждому заглядывать под ваши юбки! Неудивительно, что вас так любят в театре!

Впервые в глазах Мадлен полыхнул гнев. Она поджала губы.

– Вы несправедливы ко мне, мистер Скотт. Я всего лишь выполняю свою работу, а именно: помогаю везде, где нужна моя помощь…

– И при этом рискуете жизнью, – перебил ее Логан. – Впрочем, сейчас я охотно свернул бы вам шею, чтобы уберечь от лишних неприятностей. Дайте руку.

– Я вполне способна спуститься самостоятельно…

– Дайте руку сейчас же! – процедил Логан сквозь зубы.

Мадлен нехотя подчинилась. Стиснув запястье девушки, словно клещами, Логан стащил ее с колосников. От резкого движения леса покачнулись. Мадлен в возмущении вскрикнула, когда Логан бесцеремонно взвалил ее на плечо, точно мешок с мукой.

– Отпустите меня! – протестовала она, когда Логан нес ее к винтовой лестнице. – Обойдусь и без вашей помощи!

Не обращая внимания на протесты Мадлен, Логан спустился на сцену и только там поставил ее на ноги.

Уставившись на оробевших рабочих сцены, Логан негромко, но отчетливо проговорил:

– Кто-нибудь может мне объяснить, почему мисс Ридли выполняла работу, за которую я плачу рабочим сцены?

– Мисс Ридли сама вызвалась помочь нам, – в смущении пробормотал один из рабочих. – Сказала, что она меньше ростом и легче всех, потому быстрее покончит с этим делом…

– Отныне, – перебил Логан, – тех, кто попросит мисс Ридли прикоснуться хотя бы пальцем к веревкам, лесам или декорациям, я буду увольнять без промедления. – Он перевел горящий взгляд на разрумянившуюся возмущенную Мадлен. Она потирала запястье, на котором уже проступали синяки от пальцев Логана. – Извинений от меня вы не дождетесь, – предупредил он. – Поверьте, мне хотелось обойтись с вами гораздо хуже.

Необъяснимый гнев мистера Скотта не утихал весь день, даже во время репетиции новой постановки «Столичного театра» пьесы «Беглец». Хмурая Мадлен подсказывала актерам слова. Она избегала смотреть в сторону мистера Скотта: несмотря на все ее старания, он постоянно сердился на нее. Это заметила вся труппа. В сущности, рабочие сцены, актеры, костюмеры и прочие – все они сочувствовали Мадлен. Когда она проходила мимо, ей шептали слова ободрения и благодарили за помощь во время репетиций.

– Мэдди знает мои реплики лучше меня, – заявляла стоящая посреди сцены Арлисс. – Такого суфлера у меня еще никогда не было.

– Верно, – согласился Стивен Мейтленд. – Ума не приложу, когда Мэдди успела выучить пьесу, ведь ей то и дело приходится выполнять какие-нибудь поручения.

Джулия снисходительно улыбнулась и похлопала Мадлен по плечу – они сидели рядом, в первом ряду.

– Энергии Мэдди хватит на десятерых. Девушка смутилась, покраснела.

– Прошу прощения, – послышался со сцены резкий голос Логана Скотта, – но, по-моему, мы проводим репетицию. – Он сидел в кресле перед задником, перекатывая в своих огромных ладонях бутылку виски. – Может, все-таки перейдем к делу? – с усмешкой осведомился он.

– Как только я выясню, что мне следует говорить, – с улыбкой откликнулась Арлисс.

Логан, сверкая глазами, уставился на Мадлен:

– Подскажите же ей реплику, черт возьми!

От внимания Логана не ускользнуло поведение труппы. Он мысленно усмехнулся: похоже, все в театре встали на защиту Мадлен, считая его грубияном. Ну и черт с ними! Он хозяин в театре и будет обращаться со своими людьми так, как сочтет нужным. Логан с угрюмым видом слушал реплики и закончил репетицию почти на час раньше обычного.

После репетиции Джулия зашла к нему в кабинет.

– Я слышала, что произошло между тобой и Мэдди сегодня утром, – сказала она, нахмурившись. – Тебе не кажется, что ты был чересчур резок с ней?

– Ты права, – с насмешливой улыбкой отозвался Логан. – В следующий раз, когда она добровольно согласится рисковать жизнью, я не стану вмешиваться.

– Дело не в этом, – возразила Джулия, – Логан, мне достоверно известно, как ты заботишься о своих подчиненных, Я знаю, почему ты рассердился на нее. Но не понимаю только одного: по какой причине ты так суров с ней? Мадлен выполняет твои поручения по первому требованию – она уже давно превратилась в твою помощницу, а не в мою. Многие дела в театре уладились, и только благодаря ей. Тебе следовало бы похвалить Мадлен, а ты в ее присутствии ведешь себя, как капризный ребенок.

– Довольно, Джулия! – взорвался Логан.

– Прости. – Герцогиня тут же сбавила тон. – Просто в последнее время ты не похож сам на себя, и это меня беспокоит.

– Причин для беспокойства у тебя не было бы, если бы ты не наняла эту девушку.

Джулия внимательно посмотрела на Логана; казалось, она наконец-то поняла, в чем дело.

– Похоже, ты вовсе не испытываешь к ней неприязни – совсем напротив! Почти все мужчины в «Столичном» мечтают добиться ее любви. Неужели ты боишься влюбиться в нее?

Скрывая свой гнев, Логан насмешливо улыбнулся;

– Первый раз слышу от тебя подобную чепуху.

– Но я же права, – заявила Джулия, пристально глядя на собеседника. – Ты борешься с влечением к Мадлен. Почему бы тебе не признать это?

– У меня нет времени обсуждать твои смехотворные домыслы, – пробормотал Логан. – Будь добра уйти, меня ждет работа.

Джулия, однако, не собиралась уходить.

– Я знаю, ты убежден в том, что властен над своими эмоциями. Ты всегда был хозяином собственного сердца, а не наоборот. Но чувства – неудобная вещь, Логан, они не всегда бывают такими, как нам хотелось бы…

– Иди к черту! – прорычал Логан и бросился вон из кабинета.

Когда репетиция закончилась и актеры покинули сцену, Мадлен принялась яростно мести пол, поднимая клубы пыли.

– Надменный негодяй, неблагодарный тиран… – бормотала она, давая выход своему гневу.

Добравшись до правой кулисы, Мадлен остановилась возле парусинового мешка с рапирами. Вытащив одну из них, она взялась за рукоятку. Рапира была легкой и довольно удобной – она со свистом рассекала воздух. Расшалившись, Мадлен принялась подражать приемам, увиденным утром, – делала выпады и наносила удары.

– Вот тебе… получай! – восклицала она, протыкая насквозь воображаемого мистера Скотта.

– Судя по всему, вы отгоняете мух, – послышался насмешливый голос.

Мадлен вздрогнула и оцепенела – из-за кулис вышел мистер Скотт, Ей нестерпимо захотелось провалиться сквозь землю. Ну почему именно он увидел, как она дурачится? Мадлен ожидала, что Скотт отпустит очередную язвительную реплику, окончательно унизив ее, но в его синих глазах светилось лишь насмешливое удивление.

– Кого это вы пытались проткнуть? – спросил он, улыбаясь так, что Мадлен поняла: ему доподлинно известно, кем был ее незримый противник. Мадлен не ответила, и Скотт вновь удивил ее. Подойдя поближе, он осторожно обхватил ее запястье. Его пальцы были крепкими и горячими. – Рапиру надо держать вот так. Расслабьте кисть. – Он чуть сдвинул ее пальцы, сжимавшие рукоять. Мадлен попыталась расслабиться, но задача оказалась не из легких. Мистер Скотт стоял слишком близко, и сердце девушки бешено колотилось. – Встаньте, как я, – продолжал Скотт. – И чуть согните ноги в коленях.

Мадлен наконец осмелилась взглянуть на стоявшего рядом мужчину. Волосы Логана были взъерошены, словно он только что провел по ним пятерней, и ей захотелось пригладить эти густые пряди.

– Вы всегда ведете себя, как на репетиции?

– Не вы первая обвиняете меня в этом, – сухо отозвался Скотт и поправил рапиру, придавая ей верный угол наклона. – А теперь сделайте выпад с правой ноги. Согните ногу в колене и нанесите удар… Да, именно так. Движение, достойное сцены.

Он стоял так близко, что Мадлен видела поры на его лице, видела щетину на подбородке и разглядела даже пепельный отблеск длинных ресниц. Теперь, когда его лицо приобрело невозмутимое выражение, а губы чуть скривились в улыбке, он казался моложе и покладистее.

– Я понимаю, почему вы сегодня были так резки со мной, мистер Скотт, – произнесла Мадлен.

– Вот как? – Он приподнял бровь.

– – Вы беспокоились обо мне, потому и рассердились. Я прощаю вас. – Не давая Логану опомниться, Мадлен прижалась губами к его колючему подбородку.

Логан оцепенел, Мадлен же, отстранившись, внимательно наблюдала за ним, но его лицо превратилось в непроницаемую маску.

Девушка неловко наклонилась, положила рапиру на пол и вновь посмотрела на Скотта.

– А это… достойно сцены? – спросила она. На лице Скотта появилось странное выражение. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

– Не совсем.

– Почему же?

– Вы стояли спиной к залу. Если бы вы исполняли роль, вам пришлось бы повернуться вот так. – Скотт потянулся к ней, помедлил. Наконец взял Мадлен за руки. Его пальцы чуть коснулись ее плеча, горла и щеки. – Выразить чувства помогает даже едва заметный наклон головы… – Он осторожно заставил ее немного наклонить голову. В голосе Скотта послышалась хрипотца. – Если бы вы хотели выразить сомнение, вам пришлось бы держать голову вот так. И еще вы положили бы руки мне на грудь, словно в раздумье: стоит ли оттолкнуть меня.

Мадлен прикоснулась дрожащими руками к груди Скотта. Он был настолько выше ростом, что она не дотягивалась до его плеч. Подбородком он касался ее макушки.

– Чтобы поцеловать меня, – продолжал Скотт, – вы подняли бы подбородок повыше, встали поближе… – Он замолчал, почувствовав, как руки Мадлен обвили его шею, а маленькая ладошка коснулась затылка.

От него пахло накрахмаленным полотном, потом и сандаловым мылом. Такого соблазнительного запаха Мадлен еще никогда не чувствовала – он наполнял ее желанием уткнуться лицом в шею Скотта и вздохнуть.

Лоб Логана покрылся испариной.

– Мэдди, – с трудом выговорил он, – вы сами не понимаете, о чем просите.

Мадлен положила ладони ему на грудь. Пальцы ее вцепились в его рубашку.

– Нет, понимаю. – С трудом сглотнув, она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его лица.

Скотт наконец сдался. Он внезапно опустил голову и впился поцелуем в губы Мадлен.

Его губы оказались твердыми и горячими, и они требовали того, чего Мадлен не умела дать. Его руки обвились вокруг нее – Логан крепко прижал ее к груди. Неожиданно его губы сделались мягкими, и уста девушки приоткрылись. Большая ладонь легла ей на затылок, бережно поддерживая голову. Прежняя жизнь не подготовила Мадлен к такому испытанию. Все ее представления о романтических отношениях обратились в прах, сменившись реальностью: ее обнимал и целовал крепкий сильный мужчина.

Она запустила пальцы в его волосы, перебирая спутанные шелковистые пряди. Затылок и шея Логана были твердыми, как гранит. Мадлен быстро освоилась в его объятиях; она отвечала поцелуем на поцелуй, а ее сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Логан же принялся целовать ее шею, жадно впиваясь в бархатистую нежную кожу. Ноги Мадлен подогнулись, и она прижалась к Логану, чтобы не упасть.

Он коснулся пальцами упругих округлостей ее грудей, затем обвел их ладонью, и под тонкой тканью лифа проступили крохотные бугорки.

Мадлен ахнула и отпрянула, прикрывая ладонями набухшие соски. Ее глаза были широко раскрыты, лицо разрумянилось, она судорожно хватала ртом воздух.

Логан утер рукавом влажный лоб. Все его тело наполнилось возбуждением – он желал близости с этой девушкой. Ему хотелось вновь заключить ее в объятия, уложить на дощатый пол сцены и овладеть ею немедленно. Логан сам себе удивлялся: его неудержимо влекло к невинной девушке, хотя прежде он искал удовольствий только в обществе самых искушенных женщин Европы.

– Довольно глупостей, – пробормотал он.

– Глупостей? – вспыхнула оскорбленная Мадлен. Логан обошел вокруг нее.

– Мне тридцать лет, Мэдди. Я никогда не увлекался девушками вашего возраста, даже когда был вашим ровесником.

– Значит, вы не находите меня иривлекательной?

– Черт!..

Последний вопрос Мадлен лишний раз свидетельствовал о ее неопытности – она не заметила, что пуговицы на брюках Логана едва удерживали его мужскую плоть. Логан перестал расхаживать по сцене и заставил себя взглянуть на Мадлен.

– Я нахожу вас чертовски привлекательной, – пробормотал он, нахмурившись. – И хотел бы… – Он внезапно замолчал и взъерошил пятерней волосы. – Это неудачная мысль. Вы не сумеете участвовать в этой игре на моих условиях. В конце концов я совершу непоправимое. Причиню вам боль.

– Понимаю, – кивнула Мадлен.

– Нет, вы ничего не понимаете. Вот почему я стараюсь избегать вас. Потому что не хочу, чтобы вы стали тяжким грузом на моей совести.

– Мне нет дела до вашей совести. Я хочу только одного: чтобы вы поцеловали меня еще раз.

Последние слова Мадлен были столь дерзкими, что ей самой не верилось, что она произнесла их. Скотт в изумлении уставился на девушку. Потом отвернулся и сквозь смех проговорил:

– Не надейтесь. Я удержусь – ради себя, а не ради вас.

– Мистер Скотт…

– Больше ваша помощь в кабинете мне не потребуется. И я не хочу, чтобы вы появлялись на репетициях. Несмотря на возражения моей партнерши. – Помолчав, он резко добавил:

– Постарайтесь не попадаться мне на

Глаза.

Подобная грубость уязвила Мадлен. Искры страсти погасли, тело ее сделалось холодным, как лед. Как получилось, что все изменилось так быстро? Она терялась в догадках. Он отверг ее, сказал, что испытывает к ней влечение, но велел держаться от него подальше.

– Мистер Скотт…

Уходите, – перебил он. – Я пришел сюда, чтобы осмотреть декорации. Я не нуждаюсь в вашем обществе.

Если бы не миссис Флоренс, Медлен совсем приуныла бы. Но пожилая дама вновь ее озадачила. Озадачила тем, как истолковала недавний эпизод.

– Случившееся можно назвать достижением, – заявила миссис Флоренс после того, как Мадлен рассказала ей обо всем. – Ты почти подцепила его на крючок, детка. Еще немного и он твой.

– Может быть, я плохо объяснила? – недоумевая, спросила Мадлен. – Мистер Скотт не только не попался на крючок – он со всех ног бросился в противоположную сторону. Он не желает даже видеть меня.

– Неужели ты не слышала, что он сказал, Мэдди? Он же объяснил: ты должна держаться от него подальше потому, что твое присутствие – слишком большое искушение для него. Лучшего и быть не может!

– Пожалуй, вы правы, – согласилась Мадлен. – Просто он говорил таким решительным тоном…

– Пришло время действовать, – сказала миссис Флоренс. – Он сдает позиции. – Она взяла книгу и извлекла листок бумаги, заложенный между страницами. – Это тебе, Мэдди. Если сумеешь, завтра утром уйди из театра и отправляйся по этому адресу.

– Миссис Бернард, – прочла Мадлен имя на листке и вопросительно взглянула на миссис Флоренс.

– Это одна из моих давних подруг, ей принадлежит мастерская на Риджент-стрит. Миссис Бернард не назовешь лучшей модисткой в Лондоне, но она далеко не из худших. Я немного рассказала ей о тебе, и она заверила, что у нее найдутся остатки ткани, которые она превратит в прелестные платья для тебя. Она не возьмет с тебя ни шиллинга: одна из ее учениц выполнит всю работу бесплатно.

– О, миссис Флоренс, вы так добры! У меня нет слов, чтобы выразить вам признательность…

– Довольно и того, что благодаря тебе у меня появилось занятие, – заявила пожилая дама. – В последнее время меня мало что интересует. Помочь тебе добиться цели – достойная и увлекательная задача. – Она внимательно посмотрела в глаза Мадлен. – Конечно, это не мое дело, детка, но ты думала, что будет потом?

– Потом?

– После того, как ты сумеешь соблазнить мистера Скотта. Надеюсь, ты приятно проведешь с ним время, но ты должна быть готова к тому, что он решит положить конец вашей связи.

Мадлен кивнула.

– Родные примут меня, – объяснила она. – Конечно, мой поступок их не обрадует, но к этому я готова.

– И ты считаешь, что соблазнение мистера Скотта стоит всех неприятностей?

– Пожалуй, да, – неуверенно кивнула Мадлен. С минуту она молчала. – Я принадлежу к числу людей, которые обречены на самую заурядную жизнь. У меня нет ни талантов, ни красоты – ничего, что выделяло бы меня из сотен тысяч других девушек. Но я не могу смириться с мыслью, что за всю жизнь у меня не будет ни одной волшебной ночи.

– Не надейся на волшебство, – посоветовала миссис Флоренс, озабоченно нахмурив брови. – Это трудное испытание для любого мужчины, Мэдди, даже для такого, как мистер Скотт. Разумеется, в постели можно испытать восхитительные ощущения, но волшебная ночь бывает всего раз в жизни – если вообще бывает.

Мадлен подошла к гримерной мистера Скотта с кипой выстиранных и аккуратно сложенных костюмов, привезенных из прачечной. По утрам гримерная всегда пустовала, но на этот раз, к удивлению Мадлен. из-за двери доносились голоса. Дверь была приоткрыта, Мадлен толкнула ее локтем. И увидела мистера Скотта, склонившегося над гримировальным столом. Он был поглощен беседой с незнакомой гостьей – стройной, изящной блондинкой с выразительным лицом. На ней было элегантное темно-синее бархатное платье для прогулок с искусно уложенными складками на юбке. По-видимому, эта женщина принадлежала к высшему свету; она держалась холодно и уверенно – гак, как не могла Мадлен.

Терзаемая ревностью, Мадлен все же сохранила невозмутимое выражение.

– Я не думала застать вас здесь в такое время, мистер Скотт, – пробормотала девушка.

– Я пришел сюда искать уединения, – каким-то отчужденным голосом проговорил Скотт.

– Да, сэр, конечно. – Вспыхнув, Мадлен положила костюмы на стул в углу. – Я вернусь позднее, чтобы все развесить.

– Не мешайте девушке выполнить свою работу, – сказала блондинка Скотту, не обращая на Мадлен ни малейшего внимания. – Мне все равно пора уходить. И кроме того, мне совершенно не хочется вмешиваться в дела вашего театра.

Логан улыбнулся. Отстранившись от стола, он осторожно взял гостью за локоть. Жест был дружеским и почти незаметным, но для Мадлен он стал свидетельством близких и интимных взаимоотношений.

– Любое вмешательство с вашей стороны будет уместным, миледи.

Женщина коснулась плеча Логана.

– Значит, этого вмешательства вам не избежать.

– Надеюсь. – На несколько секунд их взгляды встретились.

Мадлен возилась с костюмами, складывая их в шкаф и развешивая на вешалках. Ей казалось, что ее предали, хотя обвинять кого-нибудь она была не вправе. В конце концов, мистер Скотт волен ухаживать за кем угодно… «Так почему бы ему не выбрать меня?» – мысленно негодуя, думала Мадлен.

Мистер Скотт сказал что-то вполголоса и вопросительно посмотрел на блондинку. Та заулыбалась и покачала головой.

– Пожалуй, разумнее будет удалиться. – Глядя в глаза Логану, она натянула перчатки и аккуратно поправила каждый палец.

Скотт набросил на плечи леди плащ, отделанный мехом, и долго укутывал ее, чтобы уберечь от зимнего ветра. Блондинка легкой походкой направилась к двери; за ней плыл шлейф тонкого цветочного аромата.

В гримерной воцарилась тишина. Мистер Скотт задумчиво смотрел на дверь. Мадлен же заканчивала развешивать костюмы в шкафу. Она закрыла дверцу шкафа слишком резко, и Скотт обернулся к ней, вопросительно приподняв бровь.

– Она прямо-таки обливается духами, – заявила Мадлен и помахала перед лицом рукой, словно отгоняя тошнотворный запах.

– А по-моему, весьма приятный запах, – возразил Скотт, пристально наблюдая за девушкой; она расхаживала по комнате – поправила что-то на гримировальном столе, придвинула стул к стене, подобрала с пола мелкую монету.

В конце концов Мадлен все же не сдержалась – дерзкий вопрос сорвался с ее губ:

– Она ваша любовница?

Лицо мистера Скотта оставалось непроницаемым.

– Моя частная жизнь не подлежит обсуждению.

– У нее на пальце обручальное кольцо. Логан усмехнулся.

– Это ничего не значит, – заявил он. – Они с мужем относятся друг к другу с пониманием. Эти слова озадачили Мадлен.

– Вы хотите сказать, что он не возражает, если его жена… и вы… что он не против?

– До тех пор, пока она не афиширует свои связи.

– Как странно!

– Едва ли, Женщинам из высшего общества позволительно иметь друзей. В этом случае у них не появляется повода жаловаться на неверность мужей.

– И вас не смущает мысль о связи с чужой женой? – рискнула спросить Мадлен.

– Я предпочитаю замужних женщин, – с бесстрастным видом ответил Логан. – Они редко бывают требовательными собственницами.

А вы захотели бы вступить в связь с женщиной, которая никогда не была замужем? – Это не наше дело, мисс Ридли, Оскорбленная его резкостью, Мадлен направилась к двери.

– Как бы не так! – пробормотала она себе под нос. Ее решимость покорить Логана еще более укрепилась. Если вообще возможно отвлечь его внимание от замужней блондинки, она, Мадлен, добьется своего, чего бы ей это ни стоило.

Несколько дней спустя в «Столичном театре» случилось несчастье: заболели четверо – два актера и два плотника. У всех отмечались одни и те же симптомы – жар, кашель и приливы крови к голове, а один из больных бредил два дня подряд. По распоряжению герцогини и за актерами, и за плотниками ухаживали слуги.

– Стоит болезни появиться в театре, и она укладывает в постель одного за другим, – нахмурившись, говорила Джулия. – Будем надеяться, что на этот раз больше никто не захворает.

– Ваша светлость, – сказала Мадлен, взглянув на заметно округлившийся живот герцогини, – в вашем положении не следует забывать об осторожности…

– Разумеется, – вздохнула Джулия. – Но я не могу сидеть дома, когда в театре столько дел.

– Ваше здоровье важнее любой постановки, ваша светлость.

Герцогиня фыркнула:

– Только не вздумай повторить эти слова в присутствии мистера Скотта, Он пренебрежительно относится к болезням. Насколько мне известно, он уверен, что даже скарлатина не должна нарушать распорядок работы театра.

– Но люди заболевают не нарочно, – возразила Мадлен, удивленная таким бессердечием мистера Скотта. Джулия закатила глаза.

– Логан не склонен проявлять снисхождение к нашей бренной плоти. Разве он может понять, что такое слабость, если сам никогда не испытывал ее? – Опершись о край стола, герцогиня поднялась на ноги. – Придется объяснить ему всю серьезность положения. Скорее всего он придет в бешенство.

Вопреки предсказаниям герцогини из кабинета мистера Скотта не раздалось ни звука. Но весь день в театре царила тягостная атмосфера, и все члены труппы выглядели необычно подавленными. Мадлен попросила у герцогини разрешения уйти пораньше, и та без возражений ее отпустила.

Сжимая в руке листок с адресом, Мадлен шагала по Риджент-стрит. Она пыталась держаться уверенно в бурлящем потоке людей, экипажей и лошадей, наводнившем широкую улицу. По обе стороны Риджент-стрит тянулись ряды лавок, торгующих мебелью, фарфором, всевозможной снедью, галантерейными товарами и тканями. Уже отчаявшись разыскать заведение миссис Бернард, Мадлен вдруг увидела витрину мастерской со скромной зеленой вывеской и образцами тканей.

Мадлен робко переступила порог. Медный колокольчик над дверью громко звякнул. К ней сразу подошла опрятно одетая девушка, судя по виду, ее ровесница.

– Чем могу вам помочь, мисс?

– Я хотела бы видеть миссис Бернард… Меня зовут Мадлен Ридли.

В следующее мгновение из-за стола, заваленного выкройками и лоскутами, поднялась высокая женщина лет сорока, одетая в элегантное синее платье. Ее седеющие волосы были заплетены в косу и аккуратно собраны в узел.

– Миссис Бернард? – неуверенно спросила Мадлен, отдавая молоденькой мастерице плащ и перчатки.

– Значит, вы и есть протеже Нелл Флоренс, – откликнулась миссис Бернард, внимательно глядя на гостью. – Нелл писала, что вы хотели бы увлечь одного джентльмена, но не надеетесь на успех без подходящих туалетов… – Она окинула пренебрежительным взглядом скромное платье Мадлен. – Да, в таком наряде вам ни за что не добиться успеха… – Кивнув своей помощнице, она указала Мадлен на дверь, ведущую в глубину мастерской. – Рут поможет вам кое-что примерить, а я вскоре подойду.

Мадлен последовала за Рут, но на пороге помедлила и оглянулась.

Миссис Бернард, не могу высказать, как я признательна вам…

– Да будет вам! Рут все равно пришлось бы перешить несколько платьев, чтобы набраться опыта. Должно быть, вы подаете большие надежды, если Нелл с такой любовью пишет о вас. Я многим обязана ей. Видите ли, благодаря Нелл у меня появилось несколько постоянных заказчиц. – Миссис Бернард спохватилась:

– Рут, в первую очередь покажи мисс Ридли платья из кофейного бархата и желтого итальянского шелка. Я уверена, они будут ей к лицу.

Прежде Мадлен не доводилось бывать в мастерской модистки. В преддверии нового сезона ее мать всегда приглашала в поместье местную швею, с которой обсуждала фасоны и выбирала ткани для пяти-шести новых платьев. Часто они обращались к последним выпускам дамских журналов, чтобы узнать, что нынче носят, но, с точки зрения Мадлен, это никак не отражалось на ее нарядах. Она страстно мечтала о модных туалетах, но ее мать считала их непристойными.

– После замужества ты сможешь сама выбирать себе платья, – не раз повторяла леди Мэтьюз. – Впрочем, лорд Клифтон придерживается консервативных взглядов. Я уверена, он не позволит своей жене выставлять себя напоказ.

– Я и не пытаюсь выставить себя напоказ, мама, – возражала Мадлен. – Я просто хочу иметь такие же платья, какие носят мои подруги, – яркие, с кружевной отделкой,..

– Такие наряды тебе ни к чему, – не терпящим возражений тоном прерывала ее мать. – Они придуманы только для того, чтобы привлекать взгляды мужчин, а ты уже обручена с лордом Клифтоном.

Вспомнив настойчивость матери и собственное отчаяние при мыслях о жизни со стариком, Мадлен вновь пала духом. Она задумалась: стоит ли представать перед мистером Скоттом в новом свете?

По просьбе Рут Мадлен сняла платье и осталась в мятой нижней кофточке и длинных панталонах. Рут критически оглядела ее белье и, что-то пробормотав, исчезла в дверях, Минуту спустя она вернулась вместе с миссис Бернард, Модистка ахнула, увидев кофточку Мадлен.

– Подобное белье совершенно недопустимо, – заявила миссис Бернард, скрестив руки на груди и

Качая .головой. – Его нельзя надевать под мои платья, мисс Ридли, – весь силуэт будет искажен.

Мадлен смутилась. Она с беспокойством взглянула на модистку.

– Другого белья у меня нет, мадам.

– А где же ваш корсет? – спросила миссис Бернард. Заметив на лице Мадлен недоуменное выражение, она нахмурилась. – Разве вы не носите корсет, моя дорогая? Господи, сколько же вам лет?

– Восемнадцать. Но я никогда…

– Девушке в вашем возрасте давно пора носить корсет – в этом нет ничего дурного. Кроме того, корсеты полезны для здоровья. Странно, что у вас до сих пор не развилась сутулость.

Мадлен в тревоге уставилась на свое отражение в зеркале, опасаясь увидеть в нем безобразную горбунью.

Вздохнув, миссис Бернард обратилась к мастерице:

– Рут, принеси, белье, которое заказала леди Баркем. За выходные мы успеем сшить новое. И прихвати корсет из коробки на второй полке.

– Мадам, – с сожалением в голосе проговорила Мадлен, – прошу прощения, но я не могу себе позволить…

– Пустяки, – перебила миссис Бернард. – Нелл сказала, что, если потребуются дополнительные расходы, вы с ней как-нибудь договоритесь, например, будете выполнять для нее мелкие поручения в обмен на карманные деньги. Такой выход вас устраивает?

– Пожалуй, да…

– Тогда начнем.

С помощью Рут Мадлен избавилась от своего мешковатого хлопчатобумажного белья и получила взамен кофточку и панталоны, не доходящие даже до колен. Они были сшиты из тончайшего, нежного батиста и казались невесомыми. Белье чуть просвечивало, и Мадлен вспыхнула, увидев себя в зеркале, Если бы леди Мэтьюз узнала о подобной выходке дочери, ее хватил бы удар.

Затем настала очередь жесткого шелкового корсета – спереди он застегивался на крючки, а сзади

Затягивался шнуровкой. Корсет стянул талию Мадлен, сделав ее на добрых два дюйма тоньше. Девушка пристально вглядывалась в свое отражение. Так вот что нужно мужчинам! Неужели такой наряд произведет впечатление на мистера Скотта? Мадлен не терпелось получить ответ на этот вопрос.

Сначала Мадлен примерила платье из мягкого желтого шелка, чуть шероховатого на ощупь. Хотя этот туалет был предназначен для более рослой женщины, простой покрой был очень к лицу Мадлен. Сгорая от нетерпения, она ждала, когда Рут закончит застегивать крючки у нее на спине.

– Превосходно! – объявила миссис Бернард, ловко подкалывая подол платья блестящими булавками. – Далеко не всем женщинам идет этот оттенок желтого, но у вас он удачно оттеняет цвет волос.

Низкий вырез платья позволял видеть всю шею, ключицы и даже верх впадинки между грудями Мадлен. Платье обрисовало талию, сделав ее поразительно тонкой. Складки поблескивающего желтого шелка задрапировали бедра и ноги и заканчивались у пола оборкой, отделанной простыми фестонами.

– Я не узнаю себя, – в восторге проговорила Мадлен.

– Разумеется, – кивнула миссис Бернард. – Жаль, что нельзя побогаче отделать платье, но, пожалуй, это даже к лучшему. Простота придает более изысканный вид.

Модистка присутствовала на примерке еще трех туалетов: кофейного бархатного с длинными рукавами, отделанными кружевом, голубого кашемирового и платья оттенка слоновой кости с таким глубоким вырезом, что Мадлен не верилось, что она отважится появиться в таком наряде на людях. К платью прилагался белый шарф, расшитый бледно-голубой нитью; шарф следовало набрасывать на плечи, закрывая руки до локтей.

Выяснив, что у Мадлен нет подходящей обуви, миссис Бернард принесла пару бархатных туфелек с узкими лентами, перекрещивающимися на щиколотках.

Даме, которая заказала эти туфли, они оказались малы, – объяснила она, отклонив предложение Мадлен заплатить.

Миссис Бернард, снисходительно улыбнувшись, пообещала подогнать новые платья по размеру за считанные дни – все зависело от того, сумеет ли Рут выгадать время. Мадлен искренне поблагодарила обеих модисток.

– Благодарить следует не нас, а Нелл Флоренс, – возразила миссис Бернард. – Она замечательная женщина. Вы поступили очень умно, избрав ее в наперсницы.

– Мне просто повезло, – объяснила Мадлен. – Только бы удача и впредь не покидала меня!

– Если вы говорите о своем желании увлечь мужчину, удача вам не понадобится. Едва увидев вас в новых нарядах, он станет вашим рабом.

– Не могу поверить! – со смехом отозвалась Мадлен, вспомнив надменное лицо Логана Скотта.