Повелители ситхов

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Белкор летел над иззубренными каньонами, солеными плато и долинами, усеянными каменными башнями. Огромные просторы Рилота были необитаемы, за исключением редких уединенных поселений, почти не имевших сношений с внешним миром. В дикой местности за пределами городов бродили стаи хищников и стада их добычи. Планета не представляла бы никакого интереса — не считая источника рабской силы, конечно, — если бы не рилл, чудесная руда, имевшая как военное и научное, так и развлекательное применение.

Вдали он увидел огни рудника, где добывали рилл, но скачущие по экрану координаты подсказывали, что следует продолжать двигаться на запад. Подлетая ближе к цели, он сбросил скорость, наблюдая, как координаты приближаются к тем, что были заданы ему изначально.

Впереди и внизу простиралась долина, поросшая хлыст-деревьями и кустарником и усеянная огромными булыжниками, словно брошенными какими-то великанами. В стенах долины тут и там виднелись проходы в пещеры, и в одной из них его должен был дожидаться Чам. Белкор дважды описал круг над долиной, выискивая глазами корабль Чама, но ничего не увидел. На втором круге его аэрокар засек луч инфракрасного фонаря, исходивший из одной из пещер.

— Добрый вечер, Синдулла, — пробормотал Белкор, заходя на посадку.

Когда он вышел из аэрокара, его встретили вездесущий ветер — и тви'лека, которая, казалось, всегда находилась рядом с Чамом. Насколько он помнил, ее звали Исвал. Выйдя из кустов, она грубо развернула Бел-кора кругом и ощупала на предмет оружия. Выражение ее лица внушало куда больший страх, чем два ее бластера и виброклинок.

— Погоди, — сказал он, но сила ее рук не оставляла никаких сомнений, что сопротивление бесполезно. Она сняла с его пояса бластер, являвшийся скорее формальностью — Белкор стрелял только на тренировках на стрельбище, но ни разу в бою.

— Следуй за мной, — приказала она. — И ни слова.

— Кто ты такая, чтобы…

Она развернулась к нему, оскалив заостренные зубы, свойственные обычно лишь тви'лекам-мужчинам, и сжав кулаки.

— Я неясно выразилась, имперец? Не разговаривай со мной.

Вновь повернувшись, она повела его к пещере, где, судя по всему, ждал Чам. Не желая снова видеть ее зубы, Белкор предпочел смолчать.

Чам Синдулла стоял у входа в пещеру, держа в руке инфракрасный фонарь. В ночном воздухе его мрачное лицо казалось похожим на лицо призрака. Волосы Бел-кора взъерошил ветер, и у него вдруг тревожно засосало под ложечкой. Он никогда не доверял Чаму, но всегда считал, что тви'лек далеко не дурак. Чаму было известно, что Белкор изменяет если не Империи, то по крайней мере Морс, но знал он и то, что Белкор располагает немаловажной информацией о его деятельности — именами, явками. Полковник при желании мог в любой момент подрезать крылья Сопротивлению, и Синдулла не стал бы так рисковать. Но… эта встреча, похоже, отличалась от предыдущих.

— Обсудим все тут, — предложил Белкор. — То, что я хочу сказать, много времени не займет.

— То, что хочу сказать я, — займет, — ответил Чам, выключая фонарь. Повернувшись, он направился внутрь пещеры. — Следуй за мной.

У полковника, оказавшегося между Исвал и Чамом, не оставалось особого выбора. Он положил руку на пустую кобуру, вызвав усмешку Исвал.

— Будь начеку, — сказал ей Чам через плечо, и она заняла позицию у входа в пещеру.

Белкор поспешил вслед за Чамом, углубляясь в пещеру.

— Я ничего не вижу, Синдулла, — пожаловался им-перец, выставив руки перед собой. Тви'леки, проводившие немалую часть жизни под землей, прекрасно видели в темноте. Белкор никогда еще не чувствовал себя столь уязвимым. Дыхание его участилось, на лбу выступила испарина.

Снова включился инфракрасный фонарь, осветив Чама, который стоял прямо перед Белкором, глядя ему в лицо.

— Проклятье! — выругался полковник.

— Это старые пещеры, — пояснил Чам. — Горы пронизаны ими. Мой народ уходил в них, создавая отряды Сопротивления. Так повторялось раз за разом. Угнетатели меняются, но пещеры остаются прежними.

Он осветил фонарем стены, и Белкор увидел на них граффити против оккупации. Некоторые из них относились к временам Войн клонов или более ранним.

— Тви'леки не любили джедаев и сепаратистов точно так же, как и Империю, — заметил Белкор.

— Мы не любим любой гнет, — отрезал Чам.

Позади них мимо входа в пещеру со свистом пронесся порыв ветра.

Белкор попытался отвоевать утраченные позиции.

— Я здесь не затем, чтобы выслушивать урок истории, Синдулла.

— Нет. — Тон Чама стал несколько решительнее. — Ты здесь для того, чтобы выслушать другой урок.

— И какой же? — как можно беззаботнее спросил полковник и тут же оглянулся, подумав, что зубастая тви'лека где-то там, в темноте, наблюдает за ним. Он представил себе ее устремленный на него взгляд, подобный взгляду хищника на добычу, и внезапно вспомнил виденных по дороге лайлеков, расчленявших того, кто был меньше и слабее их.

Он откашлялся, выбрасывая из головы эту картину.

Туннель свернул влево. Оранжевое сияние освещало открытое пространство впереди.

В подземной камере с усыпанным песком полом стоял простой деревянный стол и два стула. И больше ничего.

— Мы что, играем в голошахматы, Синдулла?

— Мы играли в голошахматы уже много лет, Белкор. И ты проиграл, просто пока этого не осознал. Но сейчас осознаешь. Садись. Мы будем честны друг с другом. Полностью.

— Я бы не советовал, — ответил имперец, пытаясь шуткой заглушить растущее беспокойство. Чувствуя, как пересохло во рту, он опустился на стул напротив

Чама. Оранжевая кожа тви'лека покраснела, лекку слегка покачивались, взгляд был устремлен на гостя.

Белкор с некоторым трудом выдержал взгляд Чама.

— Ты под спайсом, Синдулла? Мне кажется, ты неверно понял суть наших отношений, как и та твоя девчонка. Я на тебя не работаю. Это ты на меня работаешь. Я могу один раз простить оплошность, но…

Тви'лек поднял руку, гневно морща лоб, и Белкор, запнувшись, замолчал.

— Я же сказал — будем честны. Что ж, начну. Ты прилетел для того, чтобы сообщить мне, что через десять дней на Рилот возвращается с официальным визитом Орн Фри Таа.

— Я… — Белкор осекся. — У тебя превосходные шпионы.

— Даже более, чем ты думаешь. Он прибудет на борту звездного разрушителя «Губитель».

На лбу Белкора вновь выступил пот. Полковник откинулся на спинку стула, пристально разглядывая Чама и всем своим видом пытаясь изображать безразличие — что, как он опасался, плохо ему удавалось.

И?

Чам наклонился вперед, стиснув край стола, и уставился в лицо гостя:

— Я вижу тебя насквозь, Белкор. А ты меня?

— Что? Я не… Что?

Все-таки его удалось сбить с толку, и сейчас он наверняка выглядел глупо.

— Я всегда видел тебя насквозь, — продолжал Чам. — Ты ведь все это время думал, будто я пляшу под твою дудку? Ты думал, будто играешь со мной? Ты наивен, как ребенок, Белкор.

Имперец моргнул, застигнутый врасплох подобной самоуверенностью Чама. Не найдя подходящих слов и тщетно пытаясь собрать остатки собственного достоинства, он встал — и почувствовал, как подгибаются ноги.

— Наши отношения закончены. Я ухожу.

— Нет, ты останешься. Сядь, Белкор Дрей. Сядь.

Полковник судорожно сглотнул, чувствуя, как от злости и страха приливает к лицу кровь.

— Что ты задумал? Убить меня? Я предпринял меры. Если со мной что-то случится…

— У тебя есть агенты, которые со мной расквитаются? Это ложь, Белкор. Ты никому не доверяешь настолько, чтобы рассказать им о наших отношениях. Да, я знаю, по всей планете хватает тех, кто верен тебе, а не Морс, но ты ничего никогда бы им не сказал, иначе всей их верности пришел бы конец, верно? Ты интересен мне тем, что у тебя есть подобные ресурсы. У меня они тоже есть, Белкор. Вместе мы составляем неплохую команду.

— Инфодиск, — срывающимся голосом проговорил Белкор. — На случай моей смерти. Там твое имя, местоположение многих твоих баз, твоих бойцов. Об этом узнают все, кому нужно.

— Верю, — усмехнулся тви'лек. — Но это ничего не меняет. Ты не знаешь и половины того, что можно узнать о моей сети, Белкор. Твой диск станет для нас ударом, но не смертельным.

Какое-то время тви'лек молчал, словно предоставляя Белкору возможность подумать над его словами. Но имперец не знал, как их воспринимать — как правду или как ложь.

— Кроме того, — мрачно продолжал Чам, — я давно уже готов умереть за собственные принципы. Угрозы меня не трогают. Но что насчет тебя? У тебя есть принципы, Белкор? Ты готов за них умереть? Ты готов Умереть за Империю? Прямо здесь и сейчас?

Встав, он достал бластер и направил его полковнику в голову.

— Нет, — сглатывая слюну, пробормотал тот.

Чам убрал оружие в кобуру и сел.

— Я так и думал. Зачем тебе умирать? Ты полон амбиций, Белкор, и потому тебя легко разгадать. И столь же легко тобой манипулировать. А это означает, что из нас двоих ты единственный, кому есть что терять. Давай я тебе кое-что покажу.

Достав из кармана на поясе портативный голокристалл и проигрыватель размером с ладонь, он положил его на стол и включил. Белкор увидел записи десятков своих прошлых встреч с Чамом, услышал собственный голос, сообщающий тви'леку или кому-то из его агентов о поставках в ту или иную дату, о численности имперских солдат в охране того или иного завода по производству спайса, о графике патрулей и о том, как их избежать. Перед ним проходили многочисленные доказательства его измены.

Белкор почувствовал, будто из него выпустили воздух. Он оглядел пещеру в поисках камеры, уверенный, что и эта встреча записывается.

— Ты нас снимаешь, — еле слышно проговорил он.

— Конечно, — ответил Чам. — Ты в моих руках, и всегда в них был. И теперь ты это знаешь. Та самая честность, которую я тебе обещал. Теперь мы понимаем друг друга?

Белкор кивнул, с трудом превозмогая головокружение.

— Да, понимаем.

— Хорошо. Теперь я смогу стать для тебя более милостивым господином, чем Империя для Рилота. Никто ничего не теряет, Белкор. И это тоже честно. Но теперь мне нужно от тебя намного больше, чем раньше.

Мне нужна не только информация. Мне нужна преданность. Мне нужно сотрудничество.

— Не могу, — покачал головой Белкор. — И не буду.

— Можешь и будешь. Придется.

Несмотря на собственные протесты, полковник понимал, что ему никуда не деться. В голове царил хаос, и иного выхода он не видел.

— Расскажи, чего ты хочешь, — тихо выдавил он.

— Прежде всего — расскажи мне все, что знаешь о «Губителе». Таа берет с собой всю свою свиту? На борту есть другие высокопоставленные лица?

— Я знаю только про Таа, — ответил Белкор. — Наверняка с ним будет его свита, но больше никаких важных персон.

Чам пристально посмотрел ему в глаза, словно пытаясь отыскать в них ложь.

— Я сказал — честно.

— Это правда, — заявил имперец. — Только Таа.

Тви'лек задумчиво пожевал губами.

— Я верю тебе, Белкор. Итак, вот что мне от тебя нужно…

Откинувшись на спинку стула, Чам в последующие полчаса излагал свои требования. Белкор слушал его со все возрастающим недоверием. Он понятия не имел, что у Чама в распоряжении столько живой силы и боевой техники. Полковник недооценил тви'леков, и это многого ему стоило.

— Понял? — наконец спросил предводитель мятежников.

Белкор обреченно кивнул.

— Вот и хорошо, — сказал Чам. — И снова буду честен. В случае неудачи я тебя выдам.

— Что? Я сказал, что окажу тебе всю помощь, которая тебе требуется, но не могу гарантировать успех!

— Я не пытаюсь гарантировать успех, — невесело улыбнулся тви'лек. — Я пытаюсь гарантировать, что ты сделаешь все возможное. Никаких полумер, Белкор. Тебе никуда не деться. Мы вместе победим или вместе умрем, каждый по-своему. Понял?

Не в силах выговорить ни слова, имперец лишь кротко кивнул.

— Отлично, — резюмировал Чам. — Тогда двинулись отсюда.

Они шли бок о бок по туннелю, пока не увидели силуэт Исвал у входа в пещеру. Внезапно Белкор повернулся к Чаму, словно пораженный какой-то мыслью.

— А если бы я не согласился? Ты бы меня убил? Или она?

— Это сделал бы я, а не она, — не колеблясь ответил тви'лек. — Потому я и выбрал эту пещеру. Она уходит глубоко в гору, здесь нет падальщиков, и сухой воздух удивительно быстро иссушает труп. Так что я просто оставил бы тебя здесь и избавился от лишних хлопот с похоронами. Никто бы тебя не нашел.

Белкор уставился во тьму пещеры, представляя ее в роли собственной могилы, после чего снова перевел взгляд на Чама.

— Но до этого не дошло, — продолжал Чам. — Потому что ты достаточно умен, Белкор. А теперь я скажу тебе кое-что важное. Слушаешь?

Полковник кивнул.

— Как только ты отсюда улетишь, тебя начнут мучить сомнения. Ты станешь думать, как обратить ситуацию себе на пользу и спастись, избавившись от меня. Но у тебя ничего не выйдет — у меня повсюду свои агенты, Белкор. Именно так я узнал о Таа. Я заранее знал всю информацию, которую ты предоставлял мне раньше. Я требовал ее от тебя лишь затем, чтобы зафиксировать этот факт и держать тебя на коротком поводке, а потом, когда возникнет необходимость, просто использовать — как сейчас. Малейшая оплошность с твоей стороны, попытка меня обмануть — и я тотчас же буду об этом знать. А потом сделаю так, что об этом узнают все.

— Это ты совершал преступления, не я.

Еще не успев договорить, Белкор почувствовал, что сказал глупость.

— Да, но ты им содействовал. Только представь, сколько имперцев погибло, Белкор! Империя возложит ответственность за их смерть на тебя, и как бы ты ни пытался выкрутиться, прощения тебе не будет. Так что, когда уйдешь отсюда и тебя охватит неуверенность, помни, что у тебя нет никого, кроме меня. И если ты предашь меня, тебя ждет лишь ужасная смерть и позор для твоей семьи. Но если ты сделаешь все так, как я прошу, это пойдет на пользу нам обоим. Таа умрет, Морс будет скомпрометирована, и мы как-нибудь устроим, чтобы ты при всем при этом выглядел героем. Мофф Дрей — неплохо звучит?

— Ты все равно будешь держать меня на коротком поводке, — бросил имперец.

— Но ты останешься жив. И станешь моффом. Это лучше любой иной альтернативы.

Белкор промолчал.

— Всего хорошего, Белкор. Начинай все необходимые приготовления. Скоро я с тобой свяжусь. Да, и добро пожаловать в ряды повстанцев.

Выйдя из пещеры, полковник прошел мимо Исвал, Даже не взглянув на нее, и вернулся в свой аэрокар. Несколько мгновений он сидел неподвижно, затем, не выдержав, ударил кулаком по приборной панели — раз, Другой, третий.

— Зараза! Скотина! Мать твою!

Остановился он лишь тогда, когда понял, что его рука кровоточит. Боль помогла вновь сосредоточиться, и он вытер руку о рубашку, после чего запустил двигатели и словно в тумане направился обратно в сторону Лессу. Примерно на полпути его начали донимать те самые сомнения, о которых упоминал Чам. Он мысленно поворачивал ситуацию так и этак, рассматривая ее под разными углами. Иных вариантов, кроме как сотрудничать с Чамом или признаться в измене, у него не было — разве что сбежать, забиться в какой-нибудь дальний угол Галактики и доживать оставшиеся годы в безвестности. Чам, конечно, все равно мог его выдать, но Белкор бы давно исчез со всех радаров.

Но к тому моменту, когда вдали появились огни Лессу, он окончательно отбросил мысль о бегстве. Что ж, пусть даже он на коротком поводке у Чама, это можно пережить. Они оба понадобятся друг другу, когда он станет моффом.

И все, что для этого потребуется, — убить одного сенатора-тви'лека.

Подобный вариант Белкора вполне устраивал.

Чам и Исвал смотрели вслед исчезающему во тьме аэрокару.

— Он не упоминал Вейдера или Императора? — спросила Исвал.

— Нет. Я дал ему такую возможность, и он ничего не сказал. Я понял бы по его лицу, если бы он лгал. Он действительно ничего не знает.

— Значит, разведданные верны, — выдохнула Исвал. — Вейдер и Палпатин летят вместе с Таа.

— Возможно, все же это ловушка, — кивнув, сказал Чам. — Белкора могли просто не посвятить в детали, подозревая его в сотрудничестве с нами.

— Нет, — возразила сообщница. — Мы были осторожны, и он тоже. А Морс — идиотка. Столько лет торчала на своем спутнике и позволяла Белкору всем заправлять, подрывая ее авторитет. Ей просто не сообщили о прибытии Вейдера и Императора. Ее собираются заменить кем-то другим, Чам, и устроить из этого показуху. Вероятно, они привезут с собой и гарнизон штурмовиков. Похоже, мы дождались твердой руки.

— Пожалуй, ты права, — кивнул Чам.

— Так что — попытаемся? — спросила Исвал, покачиваясь на пятках.

— Попытаемся. Бедняга Белкор. Когда он узнает, на что подписался…

— Он обычная мразь, Чам, — напряженно вымолвила Исвал. — Имперская мразь. Не будь сентиментален — ни к нему, ни к ним. Никогда.

Ее горячность нисколько его не удивила, учитывая, что ей довелось пережить в юности.

— Это не сентиментальность. Это принципы. Кем я буду без них?

— Надеюсь, победителем. — Исвал решила сменить тему: — Что дальше?

— Дальше — подготовим все необходимое, — ответил предводитель. — Все, что только можно. Именно этой операции мы так долго ждали. Мобилизуй всех и подготовь оружие и корабли. У нас есть полный график имперских патрулей, так что мы сумеем безопасно распределить наши силы. Пора убедиться, что мы в самом деле настолько хороши, как думаем.

— Хороши, не сомневайся, — заверила его она. — Считай, дело сделано. Только, знаешь… я на день-два возвращаюсь в Лессу. Буду руководить оттуда.

Чам повернулся к ней. Он редко обращал внимание на ее красоту, столь часто скрытую под маской гнева.

Но сейчас, в тусклом свете лун, она выглядела столь же незащищенной и уязвимой, как и в тот день, когда он впервые ее встретил, — и столь же прекрасной. Он в очередной раз подавил порой возникавшие у него чувства, которые считал лишь непозволительной помехой. Как она говорила — не будь сентиментальным? Вот и не стоит.

— Что там — в Лессу? — озабоченно спросил тви'лек.

На лицо Исвал вернулась прежняя маска.

— Просто личные дела. Ладно?

Он не стал настаивать, понимая, что не имеет на это права.

— Ладно. Только будь осторожнее.

— Я всегда осторожна.

— Кто бы сомневался, — улыбнулся он.

Исвал сняла очередную маленькую мансарду в подземном жилом комплексе в бедном районе Лессу. Тонкие стены пропускали звук из соседних комнат — крики из одной, пронзительный смех из другой. Через общую вентиляционную систему просачивались запахи чьего-то ужина. Тви'лека почувствовала похожее на голод желание, но ей хотелось отнюдь не еды.

Мысленный образ Дрея — его безупречно причесанные волосы, отутюженная, без единой складки, одежда, нестерпимо самодовольное выражение лица — сделал это желание еще более острым. Она уже несколько дней ощущала, как оно нарастает, подобно песчаной буре на Рилоте, которая надвигается со стороны горизонта размытой красной полосой, прежде чем разразиться по-настоящему.

Она сказала Чаму, что пробудет в Лессу два дня, но планировала использовать только один. Потребность ее была столь сильна, что ждать два дня она просто не могла. Нужно было сделать это сегодня, прямо сейчас — иначе Чаму от нее не будет никакой пользы. Распиравшая ее злость была лишь помехой, и ей требовалась разрядка.

Она знала, какой ее видят другие, — нервно расхаживающей туда-сюда, грубой и неприветливой, постоянно на грани срыва. Такой ее сделала неволя. Она стала чудовищем, которое породила Империя.

Из маленького зеркала на стене смотрело ее отражение. Голова была повязана лентой из числа тех, что нравились имперцам, макияж подчеркивал высокие скулы, глубоко посаженные глаза и полные губы. Именно такую маску она надевала, выходя на охоту.

Под маской была не она, но та, кем она была раньше. Чудовище.

Ее бледно-голубая кожа напоминала водную гладь. Как часто она слышала эти слова из уст какого-нибудь имперца? Слишком часто. Ей казалось, они считают, будто, облекая гнет в красивые слова, они дают ей выбор. Но они лишь лгали самим себе насчет того, что они забирали у нее и почему она была вынуждена им это дать. Настоящего выбора у нее никогда не было, пока она не задушила того капрала головной повязкой и не сбежала в Сопротивление.

Но у нее навсегда остались шрамы — не на коже, но в душе, и она часто раздирала их, напоминая себе о боли и распаляя собственную злость. Неволя и связанные с ней унижения сломили ее. Она знала, что никогда не станет прежней, но ее это не волновало. Она словно ощетинилась острыми иглами и лезвиями, которыми колола и резала своих врагов. Ее превратили в рабыню, собственность, вещь, но после того, как она сбежала от своих угнетателей, процесс превращения отнюдь не закончился. Она продолжала ковать металл своей души, пока не стала воином, а зачастую убийцей. Чам Синдулла дал ей возможность применить свои умения на практике, и за это она его любила. В отличие от него, для нее убийства не были целью — лишь способом дать выход гневу, который вызывала у нее Империя.

Надев ожерелье, она попыталась улыбнуться перед зеркалом. Улыбка показалась ей вполне приемлемой, несмотря на заостренные верхние клыки. Ее облачение составляли обтягивающие брюки и блузка, обнажавшая живот. Сверху она накинула прозрачный мерцающий плащ, зная, что тот подчеркивает при ходьбе очертания ее тела. В кобуре за спиной тви'лека спрятала бластер, а в потайном кармане на левой голени — виброклинок.

Исвал на мгновение поколебалась, вспоминая слова Чама о принципах. Она знала, что он не одобрил бы то, что она совершала уже не раз, и дело было не только в риске, которому она подвергалась, но и в принципах. Принципы.

— Мы делаем то, что необходимо для победы, Чам. Они — мразь и получают то, что заслуживают, — произнесла она вслух.

Она вдруг обнаружила, что верит себе лишь наполовину — похоже, Чам повлиял на нее куда сильнее, чем ей казалось. Но и половины ей было вполне достаточно.

Поднявшись по лестнице мимо спящего у стены пьянчуги, тви'лека вышла на улицу. На нее тут же нахлынули шум машин и негромкий ропот прохожих, запах кухонных очагов и спайса, и сухая потная вонь характерной рилотской ночи. Ветер обертывал плащ вокруг ее тела, и она чувствовала взгляды, устремленные на ее стройную фигуру, но не обращала на них внимания.

Подняв руку, Исвал остановила аэротакси, водителя которого сразу же привлекли ее округлости и макияж. Она велела водителю доставить ее на Октагон, одну из главных площадей Лессу, застроенную со всех восьми сторон кантинами и клубами, которые часто посещали имперцы и проститутки как женского, так и мужского пола. Здесь она прежде не охотилась.

Октагон находился примерно на половине высоты шпиля Лессу, глубоко врезаясь в камень. Нижний уровень площади располагался тридцатью метрами ниже, откуда вели на верхние ярусы ряды освещенных факелами каменных лестниц, туннелей и балконов, образуя запутанный лабиринт, в конечном счете вновь спускавшийся на уровень улицы.

Внутренности встроенных в каменные стены кантон и клубов были скрыты из виду. По разнообразным уровням Октагона двигался нескончаемый поток имперских машин и улыбающихся имперских офицеров, часто в обществе тви'леков. На ветру полоскались флаги, освещенные вывески и платные зазывалы рекламировали те или иные заведения. Исвал глядела на них из окна аэротакси, чувствуя, как ее переполняет ненависть.

— Седьмой уровень, пожалуйста, — попросила она, и водитель опустился на один из ярусов седьмого уровня, второй снизу. Едва открылась дверца машины, в нос Исвал ударили запахи дыма, духов и спайса, напоминавшие эхо ее прошлой жизни. С нижних уровней доносились смех и музыка.

Как только аэротакси улетело, на нее тут же уставился пожилой пузатый офицер в серой форме. Он многозначительно ухмыльнулся, подняв брови, но она обошла его стороной и направилась по ближайшей лестнице вниз.

— Ишь ты, какая гордая! — крикнул он ей вслед.

Лабиринт был полон темных углов, тайных закоулков, узких туннелей и тупиков. Повсюду болтались пьяные, курильщики спайса и проститутки — отбросы порочного промысла Лессу. По мере того как Исвал спускалась по ярусам Октагона, пороки становились все омерзительнее, а освещенные вывески — все живописнее. Она провела свою юность на первом уровне — в Дыре, как его называли. И именно в Дыре она собиралась поохотиться.

С фальшивой улыбкой и давно наработанной ловкостью она избегала загребущих рук пьяных или одурманенных спайсом имперцев. Один из них, оказавшийся не слишком расторопным, получил коленом в пах и остался лежать на лестнице, издавая жалобные стоны. Раздавшийся сверху смех напомнил ей, что следует быть осторожнее и не выдавать себя.

Добравшись до низу, она успела вспотеть, а вместе с вонью первого уровня к ней тут же вернулись воспоминания об унижениях, голоде, измывательствах и постоянном отчаянии.

От дыма и вони в воздухе стоял туман. Фонари встречались редко, тусклые вывески почти не освещались. В полумраке, подобно призракам, двигались люди, тви'леки и другие разумные существа, словно настолько стыдившиеся своих пристрастий, что могли предаваться им лишь в почти кромешной тьме. Исвал ходила среди них, сама как призрак, выбирая подходящее место и подходящую цель. Вскоре она нашла и то и другое.

Присев в нише недалеко от одной из обителей спайса и порока и с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость, она наблюдала за молодым офицером, который вышел из клуба под руку с худощавой тви'лекой лет двадцати, чье тело едва прикрывала одежда. Потное лицо офицера, похотливо лапавшего девушку, раскраснелось от жары и предвкушения. Он наклонился, споткнувшись, и что-то прошептал ей на ухо. Девушка ответила ему фальшивой улыбкой, столь хорошо знакомой Исвал.

Охотница смотрела на него с презрением и нарастающей яростью. Это был всего лишь какой-то младший лейтенант, который, вероятно, только что прибыл с очередным транспортом из Ядра и считал, что серая форма и оружие дают ему все права на ресурсы и женщин Рилота.

Набравшись решимости, она вышла из ниши. Ее внезапное появление заставило офицера и девушку остановиться, но стоило ему увидеть фигуру Исвал, как его удивленный взгляд тотчас же сменился плотоядным. Рядом никого больше не было.

Раскрасневшаяся от выпитого физиономия офицера расплылась в широкой улыбке.

— О, красавица! Не желаешь к нам присоединиться?

Улыбнувшись в ответ, Исвал шагнула к ним, заводя руку за спину. Оказавшись прямо перед парочкой, она выхватила бластер и врезала в челюсть офицеру рукояткой. Брызнула кровь, посыпались зубы, и он со стоном осел на землю.

Испуганно вскрикнув, девушка попыталась обратиться в бегство.

— Нет, постой! Помоги мне, — бросила Исвал. Разоружив офицера, она подхватила его под мышки и потащила в темную нишу. Девушка не стала помогать, лишь неуверенно последовала за ней.

— Как тебя зовут? — спросила Исвал, нависнув над лежащим офицером.

Девушка моргнула, но ничего не ответила.

— Я ничего тебе не сделаю, — пообещала Исвал.

Офицер застонал, рука его дернулась. Охотница наступила ему на пальцы. Послышался хруст, и офицер снова застонал.

— Рийин, — тихо проговорила девушка, переводя взгляд с Исвал на офицера и обратно. — Ты… ты хочешь нас ограбить?

— Нас? Ты и… этот — никакие не «мы», что бы он тебе ни говорил.

— Я не… что?

— Из какого ты клана? — спросила Исвал.

Рийин стыдливо отвернулась.

— У тебя его нет, — кивнула старшая тви'лека, а затем сказала то, что уже говорила много раз: — Больше нет. Послушай меня, Рийин. Я была такой же, как ты. Я провела в Дыре три года, прежде чем сумела сбежать.

— Сбежать? — без какой-либо надежды во взгляде переспросила девчонка. — Отсюда не сбежишь.

— Можно, если захочешь.

Рийин посмотрела ей в глаза:

— Как?

— Идем со мной. Я заберу тебя отсюда. У меня есть жилье, где ты можешь остаться. Начать все сначала. Подальше от… этого. Знаю, знаю. Ты мне не доверяешь. Да и с чего бы? Но я честно предлагаю тебе выход.

Рийин попятилась, словно та предложила не помочь ей, а сделать как можно больнее. Исвал нисколько не удивилась — среди проституток Октагона трудно встретить надежду и доверие.

— Не могу.

— Можешь. И должна. Посмотри на меня. Посмотри. Я помогу тебе.

— Меня будут искать, — покачала головой Рийин.

Исвал не стала ей лгать.

— Возможно. Но вряд ли. Никто даже не знает твоего полного имени. И если ты исчезла — значит исчезла. Если захочешь — навсегда.

— Я… не могу.

Офицер опять застонал. Исвал достала виброклинок.

— Что ты собираешься делать? — в ужасе спросила Рийин.

— То же, что следует сделать с ними со всеми, — ответила охотница и присела, обнажив клинок.

— Нет, не надо! — Рийин метнулась к ней и присела рядом, положив пальцы на ее запястье и умоляюще глядя на нее. — Не надо, ладно? Я пойду с тобой, только не делай этого.

— Я не хочу, чтобы ты пошла со мной ради спасения его шкуры, — бросила Исвал. — Он солдат Империи. Он причинил всем нам немало зла.

— Знаю, — кивнула Рийин. — Но… не надо. Ладно? Просто — не надо. Я пойду с тобой. Я хочу. Я просто… боюсь.

Голоса снаружи заставили обеих замолчать, но вскоре затихли.

— Эта мразь обязана тебе жизнью, — бросила Исвал. Встав, она пнула офицера в голову. Тот даже не застонал, просто обмяк. — Пошли. Если у тебя есть личные вещи, сходить за ними ты не сможешь.

— У меня нет ничего такого, ради чего стоит идти.

Взяв Рийин за руку, Исвал повела ее среди дыма, похотливых ухмылок, спайса и порока все выше и выше. Когда они добрались до самого верха, ей показалось, что за последние месяцы она никогда не чувствовала себя так же легко. Она знала, что это ненадолго, но наслаждалась моментом. Интересно, что подумал бы о ней Чам, узнай он о том, как она поступила — как должна была поступить. Пожалуй, он бы ее не понял. Чам проповедовал принципы, но подобными категориями мыслили лишь те, кто никогда не спускался на первый уровень Октагона. Исвал знала, что к чему, как, возможно, и Рийин. Принципы не слишком вписывались в реальный мир.

Оказавшись наверху Октагона, запыхавшиеся и вспотевшие, они смешались с толпой. Рийин огляделась вокруг, широко раскрыв глаза и глубоко вдыхая ночные запахи.

— Давно ты не покидала Дыру? — спросила Исвал.

— Уже много недель.

— Еще не передумала?

Именно в этот момент кое-кто из девушек возвращался назад. Редко, но такое случалось.

— Не передумала, — покачала головой Рийин.

— Никогда туда не возвращайся, — посоветовала Исвал, и ее спутница кивнула. — А теперь я отвезу тебя домой. В твой новый дом.

Аэротакси доставило обеих обратно к зданию, которое Исвал покинула пару часов назад. Она повела Рийин вверх по лестнице — пьяница все так же валялся у стены, — а затем в мансарду.

— Многого предложить не могу. — Исвал показала ей комнату. — Но здесь безопасно, и ты сможешь тут жить.

— То есть? Ты не останешься? Разве это не твое жилье?

— Нет, твое. За него оплачено на год вперед.

— На год?

— В шкафах есть еда, в ящике возле холодильника — несколько сотен кредитов. Вполне должно хватить на первое время.

Неуверенно посмотрев на избавительницу, Рийин опустилась на стул, и глаза ее наполнились слезами. Исвал сняла головную ленту и сменила одежду на обычную рубашку, штаны и пояс с оружием. Рийин не сводила с нее глаз.

— Не понимаю… Ты кто? Зачем тебе это?

— Я же тебе говорила, — ответила Исвал, глядя в маленькое зеркало. Взяв тряпку, она намочила ее водой из кувшина и стерла с лица маску. — Когда-то я была такой, как ты. Как ты раньше. Я просто… хочу помочь. Жаль, что мне никто не помог.

— Я не об этом, — сказала Рийин. — Почему я? Я… никто.

— Ты вовсе не никто! Я выбрала тебя… случайно. Ты была с имперским офицером, и вы были одни.

— Значит, ты… ищешь имперцев? Чтобы убить их? Зачем?

Исвал посмотрела на ее отражение в зеркале.

— Разве не понятно?

Девчонка с трудом выдержала ее взгляд.

— Ты… уже занималась этим раньше? Убивала имперцев?

В этот раз Исвал уставилась на собственное отражение.

— Разве не понятно?

Рийин промолчала, но ее пробрала дрожь.

— У меня есть друг, — сказала Исвал. — Он хочет спасти всю планету. Но для меня это… чересчур много. Я просто хочу спасти кого-то, хотя бы некоторых. Может быть, тебя.

Рийин улыбнулась.

Исвал откашлялась и собрала вещи.

— Удачи тебе, Рийин. Обычно я не возвращаюсь. Опасно для нас обеих.

— Обычно? Ты уже помогала другим девушкам?

— Да.

— Похоже, ты уже не одной спасла жизнь. Могу я спросить — скольким?

— Многим. Не важно.

— И каждый раз ты…

«…кого-то убивала?» — мысленно закончила Исвал.

— Я пошла, — сказала она.

— Подожди… Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Тебе незачем знать. Всего доброго, Рийин.

— Что ж, спасибо. Спасибо. Не только за то, что спасла меня, но и за то, что… не убила его.

— Почему он так тебя волнует? — спросила Исвал через плечо, остановившись в дверях.

Рийин покачала головой, неловко ерзая на стуле.

— Не знаю, но… когда-то же это должно прекратиться? Насилие, убийства? Кто-то должен положить им конец, иначе так будет продолжаться вечно. Ведь так? Может, это я тебя спасаю, — рассмеялась она.

Исвал молча уставилась на собственные руки.

— Что? — спросила Рийин. — Я что-то не так сказала? Извини.

— Ты все верно сказала, — ответила старшая тви'лека. — Хотя, вероятно, ты не провела в Дыре столько времени, сколько я. Тебе повезло, Рийин. Не возвращайся туда, хорошо?

С этими словами Исвал вышла из мансарды с осознанием, что сумела вызволить из неволи еще одну девушку. Некоторые из тех, кому она помогала, со временем вновь оказывались там же, но большинство — нет. Их новую жизнь нельзя было назвать легкой, но, по крайней мере, рабство для них закончилось.

Она подозвала аэротакси, и едва машина тронулась с места, в голове Исвал вновь зазвучали слова Рийин:

«Когда-то же это должно прекратиться?»

Исвал сомневалась, что это когда-либо прекратится, по крайней мере для нее. Она попросила водителя отвезти ее обратно в Октагон, на второй уровень.

— Что-то вы не похожи на даму со второго уровня, — заметил тот.

— Ты бы удивился, — ответила тви'лека и, выйдя из машины, направилась вниз, в сгущающийся мрак.

Она довольно быстро нашла нишу, где все еще лежал полубесчувственный офицер со сломанными пальцами и багровеющим синяком на лице. Возле его рта на полу расплылась лужица слюны и крови. Исвал достала виброклинок и приставила к его горлу. Моргнув, имперец приподнял веки, хотя ей показалось, что он едва ее видит.

— Не надо, — пробормотал он.

Она долго смотрела в его затуманенные глаза, держа клинок наготове, затем убрала оружие от шеи офицера.

— Сегодня Рийин спасла тебе жизнь, — сказала она. — Запомни хорошенько, потому что, если вдруг решишь попытаться ее найти, я вернусь. Слышишь меня?

Он утвердительно застонал. Исвал спрятала клинок в ножны.

— Значит, решено — будешь жить. Но страданий ты все равно заслужил.

Она пнула его в ребра раз, другой, пока те не поддались с громким треском. Офицер издал мучительный стон. Встав над ним, она сграбастала в кулак его рубашку и начала бить по лицу. Он обмяк, словно кукла. Бросив офицера на землю, Исвал, тяжело дыша, уставилась на него. Костяшки ее пальцев кровоточили, как и ее Душа.

Она чувствовала себя полностью сломленной, понимая, что это никогда не закончится. По крайней мере, для нее.

Ощущая на себе множественные взгляды, она вышла из закоулка и направилась к ближайшей лестнице. Когда за ее спиной остался весь уровень, снизу послышались крики. Она поступила слишком небрежно, не скрыв следы и не продумав пути к отступлению, о чем всегда предупреждал ее Чам. Но драки в Октагоне случались часто, а она выглядела всего лишь как обычная тви'лекская рабыня. Она поднялась еще на три уровня, но погони так и не услышала.

К тому времени, когда она садилась в очередное аэротакси, от мучившей ее потребности не осталось и следа. К ней вновь вернулась ясность мыслей, и она уже обдумывала необходимые приготовления к операции против Таа и Вейдера. План Чама был весьма замысловат и крайне рискован, но ей нравилась его дерзость.

На подготовку им оставалось девять дней.