Повесть о золотой рыбке

Кому что снится (Вместо послесловия)

По ночам, когда на земле гаснут огни, а в небе зажигаются звезды, когда даже самые отчаянные зубрилы откладывают учебники и, натыкаясь на стулья, бредут к своим постелям, в города и поселки, в деревни и горные аулы приходят сны. Разные. Не похожие друг на друга, как люди.

Помните, мы с вами уже как-то подсмотрели, что снилось Юре Бариканову, когда начинали эту повесть. А что ему снится сейчас, в конце? Вот он. Сбил ногами одеяло, свернулся калачиком на кровати, озяб, видно. Что тебе снится, Юрка? Снова — далекая Суматра, яркая и пестрая, как новогодняя елка, и полноводная река Муси, и неуловимые, как солнечный луч, стайки барбусов с вишнево-красными плавничками и угольно-черными полосками на розовато-золотистой чешуе?

Ничего подобного. Юрке снится маленькая — всего с десяток дворов — деревушка Кладочки, где живет его бабушка, и подсолнухи, повернувшие к солнцу свои шляпки, и комолая бабушкина корова Зорька, лениво жующая жвачку. А еще снится ему, что они с отцом колют дрова. Жарко сверкает на солнце топор, с веселым звоном разлетаются березовые поленья, соленый пот заливает глаза — хорошо! Вот какой неподходящий, с точки зрения его друзей, сон снится первому президенту клуба аквариумистов. Только вы не рассказывайте об этом Юркиным друзьям, а то не простят ему, что он забыл о рыбках даже во сне.

А Сашке Королеву, бывшему «славному королю великого и суетного племени аквариумных рыб и неповоротливых улиток», что снится? Лежит он на верхней полке, и скорый поезд несет его сквозь ночь в далекую Сибирь, на Ангару, где комсомольцы строят гигантский химический комбинат. Сашке снится Лена, веселая, хохочущая. И будто она уже крановщица, на всю стройку знаменитая, а он — электросварщик. И есть у него в общежитии большой аквариум. Красивый аквариум, не хуже, чем в Юркином клубе. Одно только обидно Сашке — ни разу еще не заглянула Лена в их комнату полюбоваться рыбками.

Не огорчайся, Сашка, Лена еще придет посмотреть на твоих рыбок. Много у тебя будет славных друзей, и много добрых дел ты еще совершишь. Не дорожка в Кисловский тупичок — широкая и светлая дорога в большую жизнь лежит перед тобой. Счастливого пути, Александр Королев!

Забрался сон и под Ленину подушку. И перенес ее на своих легких крыльях в родной город, на тихую деревянную улочку, где стоит дом под старой грушей, утонувший в снежных сугробах, и тихонько взвизгивает на цепи верный ее Дозор, вспоминая свою хозяйку. Лена гладит пса по жесткому загривку, а Дозор подпрыгивает и лижет Ленины руки шершавым, как наждак, языком. А на крыльце мама стоит. Смотрит, смеется…

А Кузьме Кузьмичу ничего не снится. Ну ровным счетом ничего. Скажете, не может быт?! Что ж, говорите… Устал Кузьмич, до самого вечера с мальчишками мотыля на озере намывал, спит, как говорится, будто пшеницу продал, и тихонько похрапывает во сне.

И ничего не снится Сергею Ермолаевичу Кожару. Его до сих пор просто сон не берет, вот в чем дело. Сидит Сергей Ермолаевич за столом, настольную лампу включил, читает что-то. Думаете, про рыбок да аквариумы? Вот и не угадали. Он про голубей читает, потому что, кажется, и с голубями на рынке такая же история происходит, как когда-то с рыбками. «Интересная птица — голубь», — думает Сергей Ермолаевич и улыбается. Так что, если вы услышите, что в нашем городе появился клуб голубеводов, вспомните его улыбку и не удивляйтесь.

Ну, кто там у нас еще остался? Дядя Вася? Плохую прожил он жизнь, плохие снятся ему и сны. Рассказывать о них не хочется — скучное это дело.

Вот и все. Слышите: что-то тоненько, стеклянно звякает? Это барбусы суматранусы и скалярии, моллинезии и петушки, радужные рыбки и меченосцы толкают носами термометры, и они позвякивают о стенки. Это рыбки так своих хозяев будят.

А ведь и правда — светает…

1966 г.