Повседневная жизнь России под звон колоколов

Первые звонницы и колокольни

Еще в языческие времена жившие на территории будущей России племена устанавливали привлекающие внимание вертикали, которым поклонялись. На степных просторах это были каменные изваяния, а на лесных полянах, на высоких берегах водоемов, на склонах холмов — резные деревянные фигуры и столбы.

Колокольни как бы продолжили существовавшую традицию и, совершенствуясь, со временем обрели оптимальную, близкую по духу русскому человеку форму и обрели голос — зазвонили колоколами.

Можно предположить, что в домонгольский период для размещения колоколов специальных сооружений не строили. Самые первые храмы были без колоколен; звонницы и колокольни стали возводить позже. Первая информация о существовании звонницы в Пскове датирована 1394 годом. В Новгороде в 1437 году звонница уже была. И тем не менее даже в первой половине XVII века из записей Олеария известно о необычном для европейца способе подвески колоколов — на столбах.

Еще в первой половине XIV века появляется словосочетание «иже под колоколы». Самой первой из известных церквей «иже под колоколы» была построена в 1329 году в Московском Кремле церковь во имя Иоанна Списателя Лествицы, она была предшественницей ныне существующего столпа, возведенного Боном Фрязиным в 1508 году.

В храмах «иже под колоколы» колокола развешивались в арках, специально сделанных для этого в основании барабана.

Но сначала были звонницы. Самые первые, еще совсем примитивные звонницы представляли собой перекладину, концы которой закреплялись на опорах. К горизонтальной перекладине-брусу крепились колокола. Их суммарный вес зависел от прочности перекладины. В случае необходимости для увеличения несущей способности перекладины можно было увеличивать количество опор. Так появились многопролетные звонницы. Нередко встречались звонницы, у которых один край размещали на деревянном столбе, а второй был встроен в стену храма. Раскачивали колокола звонари, стоящие на земле. Такую простейшую звонницу и увидел немецкий ученый, литератор и художник А. Олеарий в Белом городе Москвы. На рисунке «Храм у Белой стены» в книге А. Олеария наиболее вероятно изображено временное размещение колоколов при этой церкви. Он писал: «Ввиду большого количества церквей и часовен в Москве имеется несколько тысяч колоколов, которые во время богослужения дают разнообразный перезвон и мелодию. Так что непривычный человек слушает это с изумлением».

Одновременно были и другие варианты звонниц — треноги. Еще проще — колокола вешали на дереве, но звук тогда звучал очень слабо, его гасила крона, и этот способ использовался редко, в случае крайней необходимости и ненадолго.

Колокольный церковный звон — это искусство, и создает его не один колокол, а целый ансамбль. Чем больше размещали колоколов, тем больше они занимали места, да и управлять ими становилось все труднее. Тогда возникла идея размещать колокола ярусами. Так и стали строить колокольни. И у звонниц, и у колоколен есть свои преимущества и недостатки. Например, еще в старину православные заметили, что звук от колоколов на звоннице распространяется не равномерно, а на колокольнях во все стороны света он идет одинаково. И еще при размещении колоколов на нескольких ярусах очень трудно добиться слаженности звучания — звонари не видят друг друга.

В начале XVI века появляются звонницы на некотором расстоянии от храма, как бы подчеркивая их важную самостоятельную роль. При этом создавалась единая архитектурная композиция, в которой звонница (колокольня) нередко становилась вертикальной градостроительной доминантой.

Со временем колокольни стали символом Православия, являя органичную связь жизни и зодчества. И это объяснимо: в них привлекали независимость, простота и прочность, а это свойственно русскому характеру. Народ видел в них посредников в общении земли с небом.

Высокие деревянные башни-вежи были необходимым элементом всех древнерусских городов еще в домонгольское время. Отдельно стоящие деревянные колокольни многое переняли от оборонительных башен, острогов и крепостей, распространенных в XVII веке, особенно в Сибири.

На Русском Севере и в Сибири, где между поселениями были огромные расстояния, нередко возводились придорожные часовни, а при них небольшие столбчатые колокольни. Надо заметить, что и храмы здесь строились недорогие, скромные, но очень живописные, теплые, желанные. Во все стороны на многие километры — леса, в них всегда можно получить прекрасный строительный материал, а работали мастера-умельцы очень добротно и быстро. Не случайно и сейчас некоторые церкви по старинке называют «обыденными», а это значит, что они были возведены когда-то «об один день». Деревянные конструкции колоколен, даже «срубных», естественно, могут выдержать значительно меньший вес колоколов, чем каменные, особенно в многоярусных колокольнях. Максимально в деревянных колокольнях размещали благовестники весом 50–60 пудов (около 1 тонны).

Качество звучания зависит и от равномерного распределения веса колоколов на несущие конструкции, чтобы избежать перекоса. Принято колокола развешивать, увеличивая вес справа налево от помоста звонаря.

Общепризнано: оптимальной является восьмигранная шатровая колокольня, имеющая посередине опорный столб. В этом случае самый большой колокол (или два) размещают на одну сторону столба, а на противоположную — все остальные.

При этом вес большого колокола должен быть равным весу всех остальных колоколов. Колокола подвешивают к брусьям, которые одновременно являются основанием шатра, или на специальных балках.

Русский Север всегда отличался очень бережным отношением человека к природе. Она кормила, одевала и согревала в лютую стужу. Дерево считалось живым и наделенным силой земли и неба, к нему обращались с уважением: «Свято дерево, помоги». Жилье строили только из дерева, в избе всегда сухо и легко дышится. Считалось, что дерево приносит достаток и счастье.

На севере России сохранилось не так много старорусской традиционной архитектуры, которая не оглядывалась на модные течения, не стремилась удивить соседей, заезжих отечественных и иноземных путешественников, а складывалась в соответствии с северной природой, особенностями климата, с учетом здешних обычаев, а проще — для удобства, для души, для семьи; определяющий «архитектурный» принцип для северорусских мастеров — «как мера и красота скажут».

И что было удивительно: даже крестьянские избы, а тем более храмы смотрелись сказочными теремами, их украшали резные ажурные наличники, лобовые доски, крылечки, навесы, их силуэт был удивительно гармоничен с окружающей природой, их оформление было ничем не хуже оформления царских хором, просто они были чуть меньше и ближе человеку. Обнесены они были живописной изгородью из кольев, сплетенных прутьев и ветвей.

Зимой занесенные снегом избы превращались в школы-мастерские, где самый старший — дед или отец — передавал свой опыт младшим. Здесь очень любят дерево и знают толк в нем, умеют из него выделывать чудеса. Придуманные сообща орнаменты передавались из поколения в поколение. Они не изменялись, только совершенствовались и конечно же отличались от любых других. Резьба по дереву была любимым занятием, но не забывали и плетение — корзин, лаптей. Все бережно хранилось, подновлялось, украшалось. И так было вплоть до начала XX века.

Время немилосердно к деревянной архитектуре, и самые древние, дошедшие до нас храмы Русского Севера датируются — увы! — XVII веком, и чаще всего его второй половиной, или началом XVIII века, как Никольская часовня села Вершинино (Кенозерье). Хотя есть и исключение. Недалеко от Архангельска в селе Лявле сохранилась церковь XVI века.

К сожалению, прекрасный строительный материал — дерево — недолговечно и очень опасно — горит, и его постепенно заменяли камнем, а позже кирпичом. Какими были первые монастырские деревянные храмы и колокольни — теперь можно судить только по редким, самым ранним сохранившимся рисункам и уже по ним представлять, какими были деревянные монастыри, когда над северными землями раздался торжественный, мелодичный звон, над лесами и полями, над реками и морем запела-зазвенела так никем и не раскрытая, загадочная русская душа.

Изначально на Севере появились «клетские храмы». По существу, в XIV–XV веках это была обычная прямоугольная изба, в кровле которой крепилась увенчанная крестом главка, покрытая осиновой серебристой дранкой. В XVI веке переходят к строительству более сложных сооружений — шатровых храмов. Такой храм называли «восьмерик на четверике» — низ четырехстенный, наверху количество стен удваивалось, завершался храм крышей с главкой и крестом. Эти два приема — классические, они так и останутся самыми распространенными, хотя появятся и другие решения, например, многоглавые храмы (Покровская церковь близ Вытегры, Онежский край).

Между Вологдой и Великим Устюгом, в Тотемском уезде, на Волчьем ручье, расположена древнейшая деревянная церковка — совсем небольшая, низенькая, темная, больше похожая на крестьянскую избу. Считают, что храм во имя Богородицы построили во время правления Иоанна Грозного. А вот архитектура колокольни совсем другая, явно более поздних времен. В то время только появились колокольни и были они самых необычных форм.

В Вологодской епархии единственная в своем роде оригинальная колокольня — на Ракульском погосте. Вокруг главного шатра — четыре меньших, и все они завершаются крестом. Совершенно очевидно, что в то время каждая колокольня имела свой оригинальный звон и свою неповторимую архитектуру.

Интересна 25-метровая колокольня на Нижне-Уфтюгском погосте (в настоящее время Архангельская область). Она представляет собой возникший на Северной Двине распространенный тип деревянной постройки XVII века. Остов из шестнадцати стоек одет срубом, который заканчивается рубленым карнизом с большим откосом. Лестница на колокольню начиналась снаружи и вела на площадку, где звонари управляли целым набором колоколов.

Уникальный памятник храмового деревянного зодчества XVII века сохранился в Ярославском крае. Это деревянная церковь во имя Иоанна Богослова, построенная Богоявленским монастырем в 1687 году в селе Богослов, расположенном в полутора километрах от Ростова Великого, на реке Ишне. Храм стоит на месте более древней церкви, а та была построена именно там, где, по преданию, преподобному Авраамию явился апостол Иоанн Богослов и вручил ему жезл с крестом для сокрушения идола Велеса в Ростове.

Еще в старину возведена при деревянном храме Иоанна Богослова чудо-колокольня. Невероятно, но это факт — на ней сохранился «родной» колокольный подбор.

В храме Иоанна Богослова богослужения проводили монахи. В древние времена 8 мая, в день памяти Иоанна Богослова, совершался крестный ход из Богоявленского монастыря на место явления апостола Иоанна преподобному Авраамию.

В Житии преподобного Авраамия Ростовского сказано, что игумен Валаамской обители Феоктист (известно, что он возглавлял обитель уже в 960 году) обратил в христианство будущего просветителя Ростова преподобного Авраамия и благословил его на далекий путь в Залесскую Русь. Преподобный Авраамий Ростовский поселился на берегу озера Неро, в том месте, где издавна стоял языческий истукан Велес, которому язычники приносили свои жертвы. Авраамий чудесным образом получил от апостола Иоанна Богослова жезл, которым обратил в прах каменного идола, и на этом месте воздвигли церковь во имя Богоявления Господня. Вокруг нее образовалась монашеская обитель, настоятель которой в середине XVI столетия на одном из Московских соборов был канонизирован как общерусский святой. Мощи его почивают в главном храме монастыря. Жезл, полученный от апостола Иоанна, был помещен в Сретенском соборе Зимнего дворца (Санкт-Петербург), а из части его сделан крест — главная святыня Богоявленского монастыря. С древних времен глубоко почиталась православными духовная связь между Валаамом и Ростовом Великим.

И летящий над всей Русской землей — от края до края — колокольный звон — торжественное звуковое подтверждение духовной связи всех православных русских людей.

Башни колокольные каменные

В деревянном исполнении колокольни, казалось, достигли своего совершенства. Но с приходом камня и кирпича в строительство оказалось, что и новый строительный материал подходит для возведения церквей и колоколен, которые все выше и выше устремлялись в небо.

В домонгольский период в каменных храмах, в конструкциях которых были предусмотрены башни, колокола развешивали в арочных проемах, находившихся в этих башнях. В тех храмах, в которых не было башен, колокола, судя по всему, висели в специальных арках над западным входом. Развитие колоколонесущих сооружений, и каменных и деревянных, шло параллельно. Характер сооружения для подвешивания колоколов зависел от значения храма, строительного материала, из которого он был построен, и т. д.

Начиналось все с каменной звонницы-стены, когда на колокололитейных заводах мастера научились отливать большие колокола, и выдержать их могли только мощные монолитные стены. Звонари стояли на земле и с помощью шестов (очепов) раскачивали колокола. Когда же колокола стали очень тяжелыми, то стали привязывать крепкие веревки к их языкам. На некоторых таких звонницах не было даже доступа к колоколам, лестницы не предусматривались.

Каменные звонницы строились в расчете на определенное количество и вес колоколов. От этого зависели высота и ширина проемов. Когда появлялся новый колокол, то для него пристраивался проем; если же необходимо было разместить несколько колоколов — надстраивался ярус. Такие звонницы-стены, а правильнее «звонницы на столбах», были распространены и в северо-западных, и в северо-восточных землях Русского государства. В Москве же преимущественно получили развитие звонницы «палатного типа».

Прошли годы, и очепной способ практически ушел в историю. Увеличилось количество колоколов в наборе, их размеры, а это уже требовало присутствия звонаря непосредственно около колоколов — так удобнее ими управлять.

На миниатюрах из древних летописных сводов рисовали только стоящими на земле звонарей.

Площадки для звонарей обустраивались системами колокольного звона, принципы которых сохранились до наших дней. Все тяги от языков идут к одному центру, и оттуда ими управляют звонари.

Звонница-стена позволяет иметь почти открытым колокол, звук распространяется свободно, не встречая препятствий, но только в две стороны.

Со временем появились и другие варианты звонниц. И. В. Коновалов, председатель Общества церковных звонарей Московской Патриархии, художественный руководитель звонов Московского Кремля и Храма Христа Спасителя, считает, что «палатные звонницы имели следующие особенности, выгодно отличавшие их от колоколен:

— палатные звонницы могли нести на своих пилонах тяжелые и сверхтяжелые колокола весом до 10 000 пудов (160 тонн);

— свод над колоколами защищал звонарей от осадков;

— легко достигалась синхронность всех групп колоколов, участвовавших в звоне, так как звонари, хотя и разделенные на несколько групп (два звонаря у большого колокола, два — у второго, один — у группы подзвонных (средних) колоколов и один — у зазвонных (мелких) колоколов), хорошо видели и слышали друг друга;

— на ярусе звона обычно располагались звонарские будки.

К сожалению, современные архитекторы упускают из виду подобный тип звонниц, сооружая колокольни с размещением колоколов на двух и более ярусах. При звоне на таких колокольнях добиться согласия колоколов сложно».

На практике максимальный вес колокола на палатных звонницах составлял 4 тысячи пудов. Единственным исключением является подвеска на Успенской звоннице Московского Кремля (над церковью Рождества Христова) колокола Александра Григорьева, весившего 8 тысяч пудов, который там провисел всего чуть более двадцати лет.

В селе Большие Вяземы около Звенигорода, которое до конца XVII века было дворцовым, возвышается чудом уцелевшая каменная двухъярусная стена — звонница, построенная Борисом Годуновым в конце XVI века. В шести проемах звонницы — пять больших колоколов, а на перекладине правого нижнего проема — несколько маленьких «зазвонных». Легенда донесла до нас, что какое-то время один из колоколов был из чистого серебра. Куда он исчез — неизвестно, уж слишком часто шли незваные гости с Запада.

Несмотря на внешнее сходство с постройками северо-запада, звонницы «на столбах» в Северо-Восточной Руси обладают некоторыми особенностями структуры. Они в основном трехпролетные, но при этом двухъярусные, в то время как на северо-западе возможность развески большого количества колоколов достигается увеличением числа пролетов, а не ярусов звона.

Сегодня, рассказывая о звоннице Годунова, нельзя не вспомнить о тех событиях, которые она пережила и которым стала свидетелем.

Впервые о селе мы узнаем из летописи под 1556 годом, но тогда это была конная станция (стан) на дороге (тракте), ведущей от столицы в Смоленск и далее на запад.

Вяземы были последней остановкой иноземных послов и других знатных путешественников перед Москвой, а останавливались они, как и полагалось по рангу, во дворце, построенном Годуновым. Рядом торжественно возвышались пятиглавая церковь Преображения (первоначально Троицкая) и звонница. Их возводили с осени 1597 года по лето 1599 года. Убранство храма очень напоминает украшения Архангельского собора Московского Кремля. Столп Ивана Великого был возведен в 1508 году, а в 1600 году надстроен.

К сожалению, Вяземы были и остановкой недругов России, шедших на ее столицу. Дворец сожгли поляки — шляхтичи-интервенты — в период Смуты. Существующий и ныне дворец построил князь Б. А. Голицын, ему за заслуги перед отечеством вручил эти земли Петр I. Во дворце останавливался после Бородинского сражения командующий русскими войсками фельдмаршал М. И. Кутузов. Когда же русские полки отступили за Москву, в село вошли французы и «примкнувшие к ним» другие «европейцы». Они разграбили и осквернили храм, разместив в нем лошадей. Уместно напомнить, что после закрытия храма в 20-х годах XX века в храме размещались подразделения Института коневодства; это уже сотворили отечественные борцы-«европейцы».

26 мая 1799 года в Немецкой слободе древней столицы родился будущий великий поэт Александр Пушкин. До поступления в лицей в 1811 году маленький Саша приезжал летом к своей бабушке Марии Алексеевне в деревню Захарово, это рядом и тот же приход. В 1807 году здесь у оградки храма похоронили его младшего брата, Николая Пушкина. Вместе с бабушкой Саша приходил в этот храм.

В конце XIX века звонница накренилась, почти как знаменитая Пизанская башня, и долгое время оставалась в таком положении. Виноватыми посчитали небольшую, но коварную весной речку Вяземку и плывуны. В результате укрепительных работ, проведенных в XX веке, древнюю башню выпрямили.

В 1999 году храм вернули Церкви и отреставрировали. И вновь зазвонили колокола звонницы, сообщая благую весть о начале богослужения.

Но вернемся в XVI век, когда появились новые, каменные шедевры храмового зодчества. Безусловно, их внешний вид менялся сообразно времени, совершенствовались формы и приемы кладки. Но главное заключалось в том, что колокольни всегда были гармоничны и близки человеку. Совсем небольшие и скромные на древних Новгородской и Псковской землях, они были видны издалека и особенно хороши в природном обрамлении. Но и в городской застройке им отводилась очень важная роль градостроительной доминанты.

Самое главное отличие колоколен от звонниц — центричность плана и вертикальный объем. Поярусное расположение звонов бывает и в звонницах. Колокольни могут быть простыми одноярусными или сложными многоярусными, столпообразными или шатровыми. В плане они тоже бывают разными: квадратными, круглыми или восьмигранными. В Московском Кремле сохранилась самая первая многоярусная столпообразная колокольня, построенная в 1505–1508 годах, — церковь Иоанна Лествичника.

Рядом со Спасскими воротами со стороны Красной площади была возведена Царская настенная полубашенка. Четыре мощных кувшинообразных столба служили опорой крытому черепицей шатру. Сюда к народу, собравшемуся на Красной площади, выходил коронованный в Успенском соборе Кремля царь.

Этот шатер (колокольню) называли также сторожевым, набатным или всполошным, потому что здесь висел когда-то колокол, в который били в набат в случае грозившей городу беды.

Существует легенда, что однажды ночью молодой 20-летний царь Феодор Алексеевич испугался звука этого колокола, и в наказание колокол в 1681 году отправили в ссылку в Карельский Николаевский монастырь. Царь скончался через год.

Но это только легенда. Колокол, отправленный в Карельский Николаевский монастырь, был отлит в Москве в 1674 году. Доказательством того, что его звук никогда не пугал молодого царя Феодора Алексеевича, служит тот факт, что еще до того, как колокол был увезен из Москвы в марте 1681 года, несколькими месяцами ранее, осенью 1680-го, начались работы по изготовлению другого колокола, который должен был его заменить, что и было сделано в апреле 1681 года.

Набатный колокол собрал народ, извещая о начале московского бунта во время мора 1771 года. Это был набатный колокол, отлитый в 1714 году мастером Иваном Моториным (сейчас памятник находится в Оружейной палате Московского Кремля). Екатерина II велела вырвать у него язык; безгласно провисел он до 1803 года. Когда взошел на престол в 1801 году новый царь Александр I, то к этому времени стены и башни Московского Кремля во многих местах пришли в ветхость, поэтому московской Кремлевской экспедиции было поручено отремонтировать их. В 1802 году со Спасской и Троицкой башен были сняты все колокола, чтобы не мешали проводить ремонт этих зданий. В следующем, 1803 году, очередь дошла и до Царской башни, где висел набатный колокол без языка. По высочайшему распоряжению Александра I, которое последовало в мае 1803 года, было велено «сохранить этот колокол навсегда на своем месте», то есть на той башне, где он и висел, «в случае же починки башни, сохранять колокол в надежном месте до исправления ея, а по исправлении опять вешать на свое место».

С начала XVII века большое распространение на территории России получили шатровые колокольни. В них, благодаря аркам, создается впечатление, что звон исходит из единого центра. Завершалась колокольня шатром с небольшой шейкой, а над ним — купол и крест. В XVII веке было принято возводить такие колокольни с западной стороны церкви. В это время стали строить восьмигранные колокольни в основном двух типов — над четвериком или восьмериком основания. Верхняя часть, где расположен ярус звона, у них была одинаковой, с арочными проемами, балками для крепления колоколов, помостом для звонаря. С помоста звонарь может видеть начало и окончание крестного хода, совершение молебнов вне храма и т. д., и самое главное — управлять звоном. В целях безопасности помост обносят ограждением, обычно кованым и отвечающим архитектурному оформлению колокольни.

Шатровые колокольни, сохранившиеся на среднерусских просторах, до сих пор поражают своей цельностью и гармоничным сочетанием красоты природы и архитектуры.

В XIII веке появляются первые упоминания о затерянном в глухих лесах городке с лесным именем Боровск. Этот город роднит со столицей его героическая судьба. Из многочисленных нашествий на Русское государство самыми страшными были три: татаро-монгольское, польско-литовское и французское. И все эти три испытания непосредственно коснулись Боровска; и город, и монастырь выдержали их с честью.

Для защиты Москвы, ближних границ Московского княжества был возведен торжественно-суровый Пафнутьев-Боровский монастырь с мощными крепостными стенами.

Выгодное стратегическое положение монастыря на юго-западных рубежах Московии послужило причиной его быстрого расширения — ко второй половине XVI века здесь появляются новые каменные храмы в окружении мощных крепостных стен и башен. Огромный пятиглавый собор Рождества Богородицы (одно из самых совершенных сооружений, выполненных зодчими в конце XVI века) был воздвигнут по повелению и на средства царя Феодора Иоанновича на месте старого, небольшого. Одновременно вся территория обносится новыми мощными каменными стенами с валами, создаются искусственные водоемы-преграды. В те же годы возводится звонница. Обитель укрепляется на случай возможного вторжения врага. Времена тревожные, и угроза нападения вполне реальна.

Ждать долго не пришлось. В 1610 году войско самозванца Лжедмитрия II осадило Боровск и монастырь. Крепки были монастырские стены, хорошо дрались защитники обители, и «литовские люди и русские воры не возмогоша ему приступами ничто-же сотворити». Нашлись, однако, оборотни-воеводы — Яков Змиев и Афанасий Челищев; «изменив отечеству и государю, град и монастырь сему злодею сдали» — открыли ворота. Князь Волконский возглавил отпор врагу. Прекрасно понимая, какой будет исход, он бился рядом с воинами и иноками до последнего, пока, «пронзенный многими ударами, в самой церкви Пафнутьего монастыря живот свой скончал». В той смертельной схватке погибло более двенадцати тысяч человек. Разъяренные «победители» разграбили монастырь, сбросили колокола, а что не смогли увезти — разрушили и сожгли. В огне исчезли древние рукописи, книги, документы, рассказывающие о первых годах становления обители.

В память о погибших защитниках Русской земли и их воеводе князе Волконском в 1777 году в гербе города Боровска было изображено «червленое сердце, показующее верность, в середине которого крест. И сердце сие окружено зеленым лавровым венцом, показующим нерушимость и твердое пребывание достойной славы сему вождю и другим погибшим с ним».

После Смутного времени укрепление Пафнутьева монастыря началось уже на государственном уровне. Царь Михаил Феодорович пожертвовал деньги на «городовую каменную поделку и на кровлю».

Отстроенный и благоустроенный монастырь вызывал восхищение всех, кто его видел: «Церкви Божии, и град, и келии, и все строение каменное гораздо стройно». Сказочной древнерусской крепостью с мощными стенами и башнями смотрится монастырь с высокого берега реки.

В XVII веке одна из самых почитаемых, общепризнанных обителей достигает наивысшего своего расцвета.

В конце XVII века взамен звонницы 1523 года построена пятиярусная колокольня в самом популярном тогда красочном стиле — московского барокко.

Устремленную в небо колокольню возвели прямо вплотную к трапезной, и она очень гармонично вписалась в весь ансамбль обители, став его доминантой. Ее строили, применяя самый распространенный способ возведения башен такой высоты — «восьмерик на четверике». Основанием колокольни стали три квадратных в плане яруса, на которых разместили более легкие восьмигранные ярусы. Первоначально и на нижних — первом и третьем — ярусах были арочные проемы, тогда вся колокольня выглядела на редкость воздушной, выразительной и стройной, но в первой половине XVIII века аркады первого и третьего яруса заложили, и был утрачен задуманный зодчими облик колокольни. Но и в таком виде она необычайно красива. Что же касается колоколов, то им всегда отводился четвертый ярус, а пятый был свободен — он возводился только для завершения архитектурного образа всей обители.

Колокольню украсили «кафли муравленые разноцветные с барельефными изображениями на них серафимов и разных плодов». Вот как их описал в книге «По калужской земле» Е. В. Николаев, посетивший обитель в начале 60-х годов XX века: «Колокольня опоясана несколькими рядами изразцов. Живописная архитектура этого времени страстно любила их за яркость и красочность. Хотя стоили они очень дорого (за тридцать изразцов платили в конце XVII века столько же, сколько за лошадь), в некоторых постройках ими облицовывались целые стены. Все изразцы монастырской колокольни — фантастические птицы, клюющие плоды, жизнерадостные пропойцы с надписью "херувим" — московского производства: они встречаются во многих монастырях и церквах. Автор "херувима" известен — это был Степан Иванович Полубес, имевший мастерскую в Гончарной слободе. Изображения на изразцах верхних ярусов колокольни снизу не рассмотреть, видно только яркое пятно».

В нижнем ярусе вход, он одновременно и в колокольню, и в трапезную.

На среднем ярусе колокольни разместили библиотеку редких книг и древних рукописей, здесь хранился подарок новгородского архиепископа Макария — рукописное Евангелие 1533 года, с великолепными миниатюрами — настоящими произведениями искусства. Самый древний колокол был отлит в 1488 году по заказу игумена монастыря Арсения, «а делал Федька Пушечник».

Во второй половине XVII века в монастырь был дважды сослан мятежный Аввакум, выступивший против нововведений патриарха Никона. Он был расстрижен, его морили голодом, содержали в «темной палатке», но он не отказался от своих убеждений, и «за великия на царский дом хулы» его казнили. В тех местах, вокруг Калуги, у него было очень много последователей. Известно, что только в городе Боровске тогда заживо сожгли тридцать семь «злых раскольников». Около крепостного вала были похоронены две сестры Соковнины; одна в замужестве стала княгиней Урусовой, а другая — боярыней Морозовой (ее прославил на знаменитой картине В. И. Суриков). Сестры были рьяными последовательницами протопопа Аввакума, за что их сослали в монастырь в Боровске, где они почти одновременно скончались. В начале XX века, через двести лет после описанных событий, в Боровске больше семидесяти процентов жителей были старообрядцами.

В середине XVIII столетия вновь собрана библиотека, в храмах — древние иконы в серебряных и золотых окладах с драгоценными камнями, много дорогой церковной утвари. За всем этим сюда придут грабители французы в 1812 году. Всего несколько дней они будут здесь, но скинут колокола, разграбят, сожгут все — деревянные постройки, монастырский архив, библиотеку, иконостас; все каменные постройки превратят в закопченные мертвые остовы.

И вновь всем миром будет восстановлено то, что разрушено, и в монастыре, и в городе. Все повторится уже в XX веке — обитель разрушили в 20-е годы, а вернули Русской Православной Церкви в 1991 году. Тогда же началось возрождение монастыря.

В Спасо-Евфимиевской обители (Суздаль), в которой покоится прах освободителя Москвы князя Дмитрия Пожарского, сохранилось совершенно уникальное сооружение для размещения колоколов. Оно состоит из двух частей, объединенных в один комплекс. Более ранняя постройка XVI–XVII веков — звонница палатного типа (своим устройством напоминающая Новгородскую звонницу при Софийском соборе) и высокая двухъярусная колокольня. Вместе они пристроены к храму и дополняют редчайший по красоте художественный облик строений монастыря.

В петровские времена, с самого начала XVIII века, начало сказываться влияние западноевропейской архитектуры, и традиционные шатровые колокольни заменили на квадратные в плане. В них увеличивают ширину проемов и могут размещать уже два и даже больше колоколов. Самым известным примером квадратной многоярусной колокольни стала колокольня Троице-Сергиевой Лавры, возведенная в середине XVIII века.

Это прекрасное сооружение обладает одним недостатком — до сих пор существует проблема взаимосвязи звонарей, находящихся на разных уровнях, — они не видят и плохо слышат друг друга. В таких случаях выход может быть найден в размещении всех колоколов на одном ярусе, лучше всего верхнем, но это решается уже в каждом конкретном случае отдельно. В Лавре это невозможно из-за огромных размеров колоколов.

И все же в XIX веке зодчие возвращаются к хорошо зарекомендовавшим себя шатровым колокольням уже при возникновении новорусского стиля. Они лучше соответствуют облику новых храмов и отвечают духу времени.

Новые градостроительные идеи воплощались при строительстве Северной столицы, где возводились здания и прокладывались проспекты в совершенно других условиях — на ровном, открытом берегу широкой реки. И на просторах Невы взметнулись ввысь хорошо видимые и с моря, и с суши шпили петербургских храмов и колоколен, построенных в новом архитектурном стиле Петровской эпохи.

Самой высокой в Северной столице была колокольня собора Святых Апостолов Петра и Павла. Собор был заложен 30 мая 1714 года, в день рождения Петра Великого, и достроен при Анне Иоанновне в 1733 году. Он «имеет форму прямоугольного здания (30 саж. длины, 14 ширины), над которым возвышается купол и высочайшая колокольня, имеющая от фундамента до верха креста 53 сажени высоты. Пирамидальный шпиц колокольни, покрытый листами (на позолоту которых первоначально истрачено было 2814 червонцев), представляет замечательнейшее произведение новейшей архитектуры, исполненное известным военным инженером Журавским. Не менее замечательны были воздвигнутые для этой постройки леса, как бы повешенные на башне колокольни…

…На колокольне замечательны часы с курантами, пожалованные Елисаветой в 1759 г., взамен купленных Петром в Амстердаме за 45 т. р.» («Петербург весь на ладони». СПб., 1874).

Безусловно, собор и колокольня считаются одними из самых красивых архитектурных сооружений града Петра, но… в колокольне не учтена специфика создания сооружения для размещения колоколов. У нее очень серьезный недостаток. Звук колоколов плохо проходит через небольшие арки-окна и слабо слышен даже на прилегающей к собору площади.

А вот в Москве такие шпили не прижились. Историческая Москва жила устоявшимися древними народными традициями. Здесь совершенно другие градостроительные условия: нет широкого морского залива, таких проспектов, площадей и дворцово-парковых ансамблей. Москва — город с достаточно плотной застройкой. Город строили первоначально внутри стен Кремля, позже Китай-город обнесли стеной, затем Белый город и т. д. Москва (как и Владимир, Суздаль, Переславль-Залесский и некоторые другие древние города) оставалась хранительницей древней русской архитектуры.

У каждой колокольни своя необычная история жизни. Вот только некоторые из них.

…В 1509 году великий князь Василий III принял под свое покровительство Иосифо-Волоцкий монастырь. В честь этого знаменательного события рядом с храмом (Успенским собором) была выстроена высокая восьмигранная колокольня с золоченой главой, напоминавшая огромную свечу, сверкающую над пологом леса и хорошо просматривавшуюся с водных просторов озера. На самом верху были установлены куранты. Во втором ярусе находилась поминальная «церковь на полатях», где хранилась икона Пресвятой Богородицы, полученная основателем монастыря преподобным Иосифом Волоцким в благословение от игумена Пафнутия. В нижнем ярусе хранилась монастырская казна. Обычай хранить казну в подклетьях звонниц или колоколен, как бы под защитой колоколов, пришел из самых древних времен. Чтобы спасти казну и имущество богатых прихожан от многочисленных пожаров, их тоже издревле хранили в подклетах каменных зданий. В те далекие времена эти здания в основном были церковными сооружениями.

В связи с постройкой нового Успенского собора (1688–1696) колокольня была надстроена до десяти ярусов. Ее строили «собственными силами» — «монастырские служебники Никита Дюженков со товарищи», и была она всего на пять метров ниже колокольни Ивана Великого.

…Расцвет Новодевичьего монастыря в Москве пришелся на время правления Софьи Алексеевны (1682–1689). После неудачной попытки полного захвата власти ее заточили в монастырь, насильно постригли в монахини, через пять лет она приняла схиму и умерла.

Еще во время регентства Софья полностью обустроила свою любимую обитель. Возвели трапезную с церковью Успения, надвратные Преображенскую и Покровскую церкви, на стенах появились зубцы — «ласточкины хвосты», а башни украсили резные ажурные «короны». Завершила весь комплекс органично вписанная шестиярусная колокольня высотой 72 метра, составленная из восьмериков. Два яруса (третий и пятый) были открытыми, и на них размещались колокола. Самый древний из них — малый зазвонный. Когда и где был отлит этот колокол — неизвестно. Архаичность его формы позволяет предположить более раннее его происхождение, нежели середина XVI века. Дата 1551 год, как и вся гравированная надпись на колоколе, указывает лишь на то, что в этом году при Иоанне Грозном на него был нанесен данный текст. Среди колоколов Новодевичьего монастыря были и подаренный князем А. Воротынским в 1628 году, и отлитый в 1626 году повелением царя Михаила Феодоровича, благословением патриарха Филарета, по обещанию великой государыни инокини Марфы Ивановны, матери царя и бывшей жены патриарха, для вклада в церковь Покрова Пресвятой Богородицы в дворцовое село Рубцово. Колокол являлся одним из пяти, составлявших целый набор, изготовленный единовременно. Был и колокол, отлитый в 1651 году при царе Алексее Михайловиче. Для новой колокольни при правительнице Софье самый известный колокольный мастер Федор Моторин отливает в 1684 году колокол весом 540 пудов.

…В начале XVII века акцентируется роль Кремля как центра управления Русским государством (это хорошо видно на плане «Кремленаград», выполненном в те годы). Из него убрали все, что не соответствовало его новому статусу. Там остались Царский двор, Патриарший двор, Казнохранилище, Арсенал и другие важнейшие государственные службы; два монастыря — Чудов и Вознесенский; подворья известных русских монастырей: Крутицкое, Кирилловское, Троицкое — и дворы известных русских родов Шереметевых, Мстиславских, Вельских, Годуновых.

В Россию зачастили иностранцы. Эрих Пальмквист, инженер-капитан артиллерии, в отчете о поездке в Москву сообщал королю Швеции Карлу XI: «Я сам в разных местах тайно наблюдал и рисовал, рискуя собой, а также получал за деньги некоторые сведения от русских подданных».

Подъем в 1674 году Большого Успенского колокола весом 8 тысяч пудов на главную колокольню Кремля остался замеченным на века благодаря «любознательности» шведского капитана. По рисунку можно судить, что использовалась прогрессивная и сегодня схема подъема при помощи установленных наверху воротов и целой системы противовесов, рычагов. Небольшие площадки висели на канатах, соединенных через блоки с механизмом подъема, и по мере их загружения значительно уменьшалось усилие, необходимое для подъема колокола. Колокол поднимали на высоту, когда можно было под него положить брус, и дальше все повторялось.

Колокольня Ивана Великого, собрав колокола с земель, признавших главенство Москвы, возвещала своим звоном о рождении государства Российского.

Корнелий де Брюин в 1702 году в своих «Записках» о Москве писал: «С высоты Ивановской колокольни открывается самый лучший вид на город со множеством каменных церквей, которыми он наполнен. Церковные и колокольные главы некоторых из них позолочены, что производит чрезвычайное впечатление, когда солнечные лучи падают на эти главы и играют на них…» В самом начале XVIII века при Петре I в древней столице начинают возводить монументальные общественные здания с башнями. Эти вертикали еще больше украсили веками сложившийся богатейший силуэт города. Самыми интересными и заметными были Меншикова башня (церковь Святого Архангела Гавриила), которая по высоте была почти равна колокольне Ивана Великого, и Сухарева башня с надстроенным шпилем. В башне размещались обсерватория и Навигационная школа. К сожалению, эти уникальные сооружения не сохранились до наших дней.

Еще в конце XVII века земли, начинавшиеся на месте современного Главпочтамта и уходящие на восток по берегам Чистых прудов, стали собственностью всесильного А. Д. Меншикова. По его указанию была разобрана прилегающая к задуманной усадьбе церковь Святого Архангела Михаила и на ее месте стали возводить башню-храм.

Меншикову башню строили по проекту И. П. Зарудного с 1704 по 1707 год. В церковном синодике о ней говорится: «Прежде был высокий шпиль с великолепными украшениями, и в верхнем этаже поставлены были часы с курантами из Англии, которые били каждый час и четверть часа, а в 12 часов начиналась колокольная музыка и продолжалась целые полчаса».

В нескольких источниках утверждается, что в самом верхнем этаже Меншиковой башни в 1708 году было установлено около пятидесяти колоколов. Это был самый большой набор действующих колоколов. Но собрать его было чрезвычайно трудно, так как в недавнем времени колокола активно переплавляли на пушки, и теперь во многих храмах в них ощущалась острая нужда. Существует версия, что в башне вместе с колоколами отечественными звонили колокола иностранные. И сегодня удивляешься, как звонари управляли таким количеством колоколов; а звучали они необычайно красиво и гармонично. Г. И. Вздорнов в работе «Забытое известие о Меншиковой башне» пишет: «Куранты и колокольный звон производили эффект тем более поразительный, чем выше они подвешены, а дальность их звучания тем больше, чем меньше вокруг колокольни зданий, мешающих свободному распространению звука. Следовательно, размещение курантов Меншиковой башни в ее самой верхней точке было вполне оправдано. Добавим, что деревянный восьмерик с часами служил превосходным резонатором. Очевидно, И. П. Зарудный с самого начала думал выстроить его из дерева. Каменный восьмерик неизбежно поглощал бы часть звуков и лишил бы мелодию курантов ясности и чистоты».

В 1723 году в летний июньский день во время грозы в шпиль ударила молния и загорелись деревянные конструкции; огонь пошел ниже, загорелись деревянные перекладины, на которых висели колокола, и они рухнули, проломив свод башни и «подавив немалое число народа». Почти все колокола разбились. Вот так трагично сложилась судьба башни. Мы не знаем, какие висели на ней колокола, вызывая восхищение, но по сохранившимся откликам известно, что москвичи очень гордились башней. Мы даже не знаем, какой точно она была, существует несколько реконструкций ее первоначального вида. Церковь восстановили во второй половине XVIII века, но она была уже совершенно другой. Другое время, другие люди, совершенно другие возможности.

…Один из самых древних и известных московских монастырей — Симонов — был основан в 1370 году Сергием Радонежским по благословению митрополита Алексия. Феодор, племянник Сергия, был здесь первым игуменом. Монастырь тогда назывался Рождественским на Медвежьем озерке, или на Лосином пруде. Вскоре после основания обители в ней была построена церковь Рождества Богородицы, в которой погребли героев Куликовской битвы Пересвета и Ослябю. Церковь существует и в настоящее время. Называется она церковь Рождества Пресвятой Богородицы на Старом Симонове. Около 1379 года игумен монастыря Феодор основал рядом, там же на Симонове, новый монастырь, который стал известен как первоклассный ставропигиальный Симонов. А старое Симоново осталось лишь усыпальницей двух троице-сергиевых иноков. Очень часто два этих монастыря объединяют в один, но это неверно.

Обитель расположена в излучине Москвы-реки, в десяти километрах от Кремля, на землях боярина С. В. Ховрина, подаренных монастырю. Впоследствии Стефан Васильевич стал иноком этого монастыря; пострижен он был под именем Симон, и от него монастырь стал называться Симоновым.

Монастырь благоустраивался на протяжении всех лет своего существования. И все, что возводилось, было гармонично и естественно, в традициях русского зодчества. Завершением архитектурного ансамбля стало строительство в конце 1840-х годов по проекту К. Тона 92-метровой пятиярусной колокольни, которая зрительно замкнула панораму города из Кремля в южном направлении.

Обитель хорошо смотрелась на берегу Москвы-реки, а с другой стороны к ней подходила живописная зеленая роща и был пруд, который, по преданию, выкопан при непосредственном участии преподобного Сергия Радонежского в 1370-х годах.

Усовершенствованные технологии, новые приемы в строительстве очень быстро распространялись не только в столицах, но и в самых разных краях государства.

…Большая колокольня главного храма (Успенского собора) Киево-Печерского монастыря сооружалась в 1731–1745 годах по проекту архитектора И. Г. Шеделя. Изначально колокольню предполагалось возвести пятиярусной и высотой 85,5 метра. Однако заказчик остался недоволен, и архитектор внес изменения в проект. Была построена почти 97-метровая четырехъярусная колокольня. В плане она представляет собой восьмигранную башню, которую завершает полусферический позолоченный купол. Диаметр основания колокольни — 29 метров, а толщина стен первого яруса — 8 метров. Колокольня украшена декоративной, традиционной для Украины керамикой. Причем ее устанавливали в виде блоков, для XVIII века это был совершенно новый технологический прием в строительстве.

В архитектурно-художественном оформлении колокольни главное место отводилось приемам классической ордерной системы. Первый ярус был оформлен под руст (большие прямоугольные камни); на втором между окон (их восемь) размещены 32 дорические колонны; на третьем ярусе 16 ионических колонн оформляли восемь проемов, которые в свою очередь украшены колонками меньших размеров; на четвертом ярусе — группы коринфских полуколонн (по три в каждой группе).

На втором ярусе находилась библиотека монастыря, а на третьем на огромных брусьях висели колокола общим весом свыше пяти тысяч пудов.

Помощник знаменитого московского «артиллерийско-колокольных дел мастера» Ивана Моторина Гаврила Лукин отлил на Гостином дворе Киево-Печерского монастыря в 1732 году 1000-пудовый колокол для Большой колокольни.

В 1897 году 31 августа на колокольню был поднят еще больший колокол весом 1690 пудов (вместе с языком). Его отлили в Москве на заводе П. Н. Финляндского, доставили в Киев по железной дороге; 800 саперов «нижних чинов» переместили колокол с железнодорожной станции в обитель и установили на Большой колокольне.

Колокольня славилась своими башенными часами. Павел Алеппский в книге «Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию…» пишет, что еще в середине XVII века часы размещались на деревянной тогда колокольне обители.

Когда построили каменную Большую колокольню, то уже по традиции на ней в 1744 году установили часы П. Я. Чернявского. Позже их заменили сначала часами мастера Адама Левинского, а затем мастера Дзигармистра, но и они проработали недолго. В 1789 году установили часы — копию тех, что ходили на колокольне Троице-Сергиевой Лавры; их изготовил тульский оружейник и часовщик И. И. Кобылин. Они простояли больше века, и только в 1903 году их заменили часы московского мастера А. А. Енодина.

…В самом конце XVIII века, в 1797 году, возводится новая колокольня Софийского собора в Тобольске. Ее автор, местный инженер Ф. Уткин, создал величественное многоярусное сооружение высотой 75 метров. Колокольня решена в стиле своего времени — в строгих формах классицизма. Завершается высокий столп легкой фонарной надстройкой с крестом, которая размещена на восьмидольном куполе. На площадку первого яруса звона ведет винтовая кирпичная лестница. Здесь находился самый большой тысячепудовый колокол, отлитый в 1738 году на Тагильском заводе. Этот мощный и очень звучный гигант называли не иначе как «Сибирский царь-колокол». Тщательно подобранные пятнадцать колоколов издавали удивительно мелодичный звон. У каждого из них своя история: четыре колокола — подарок царей Алексея Михайловича, Феодора Иоанновича и Петра Алексеевича.

Среди колоколов есть и уникальные, древние, отлитые еще в XVII веке известным московским мастером литейного искусства Федором Моториным, их вес скромнее, но для тех времен он впечатляет — пятьсот и триста пудов.

Уместно напомнить, что именно на Софийской соборной колокольне в Тобольске находился некоторое время знаменитый ссыльный угличский колокол, но в страшный пожар 1677 года та колокольня сгорела, и тогда возвели новую.

С 1809 года на колокольне красовались часы, отбивавшие каждые четверть часа. Их автор, Илья Баянов — человек редчайших способностей, местный Кулибин; по основной профессии он был ямщиком.

Колокольня, расположенная на высоком холме, была прекрасной, с ее видовой площадки открывались панорама на весь город (и верхний, и нижний) и его окрестности и далекие перспективы на Иртыш.

…В Ростове Великом на мысе, выступающем в акваторию озера Неро, находится Спасо-Яковлевский Дмитриевский монастырь, основанный ростовским епископом Иаковом в 1389 году. Три раза в году в монастыре проходили крестные ходы по аллеям и дорожкам монастырского сада, которые выводят на берег озера, откуда открываются живописные панорамы озерных просторов, вид на город, в застройке которого доминировали купола и шпили храмов и колоколен. А на другом берегу озера, в стороне от главных дорог, в старинном селе Поречье возвышалась церковь Великомученика Никиты.

В 1683 году государи Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич (которым было тогда 17 и 11 лет соответственно) своим указом передали село (117 дворов и 700 душ) «в дом Пречистыя Богородицы, к Ростовским чудотворцам, преосвященному Ионе, митрополиту Ростовскому».

Это было богатое село, и процветало оно за счет рыбной ловли и выращивания овощей. На средства прихожан были построены великолепные храмы. В 1779–1799 годах возвели каменный храм Великомученика Никиты с приделом Трех Вселенских Святителей.

Храм в Поречье был знаменит своей колокольней. Она взметнулась недалеко от озера Неро в конце XVIII века. О колокольне ходит много легенд, она окружена загадками. Почему она стоит не на горе, как это обычно было принято, а на самом низком месте в селе? Существует версия о том, что ее высоту долго не утверждали, и каменщики прибавили самовольно несколько метров. Местные жители были убеждены, что это самая высокая православная колокольня в России. Житель этих мест поэт Валерий Куликов в своем стихотворении пишет, что она на 12 саженей, то есть на 27,6 метра, выше колокольни Ивана Великого.

Может быть, это поэтическое преувеличение или отзвук легенды, но в любом случае несомненна гордость поэта за своих предков.

…В 1030 году великий князь Ярослав Владимирович, во святом крещении Георгий, известный под именем Ярослав Мудрый, основал на берегу Волхова Юрьев монастырь.

В середине XII столетия монастырь начинает играть важнейшую роль в политической жизни новгородцев, а в его Георгиевский собор переводят княжескую усыпальницу из Софийского собора.

Надо отдать должное деятельности Ярослава Мудрого. При нем Русь стала великой державой, ее границы простирались от Балтийского моря до Черного, от Карпатских гор до реки Камы, а проживали на этих землях около четырех миллионов человек.

Ярослав был любим своим народом и уважаем соседями. При нем союзы с государствами укреплялись династическими браками.

Сын Ярослава Мудрого Всеволод был женат на дочери византийского императора Константина Мономаха — Анастасии. Старшая дочь Ярослава, Анна, стала женой французского короля Генриха I и после смерти мужа до совершеннолетия сына управляла Францией.

В начале XVIII века впервые в описях Юрьева монастыря появляются сведения о колокольне «каменной, четырехугольной, о пяти шатрах, и на ней 9 колоколов, да боевые с 4-мя колоколами особые часы». В конце XVIII века возводится 25-метровая колокольня с двенадцатью колоколами и часами с боем. И наконец в 1841 году возводится по проекту архитектора К. И. Росси трехъярусная колокольня, где разместили тридцать два колокола. В 1847 году на колокольне устанавливают «боевые часы, в особом самом верхнем ярусе, с особыми небольшими колоколами». Всего с часовым механизмом были связаны семнадцать колоколов.

Расположение высокой колокольни в ограде упрочило архитектурно-композиционные связи Новгорода с монастырем. А с самой колокольни, особенно с ее верхнего яруса, открылась прекрасная панорама на Великий Новгород, озеро Ильмень и истоки реки Волхов.

Таковы «штрихи к биографии» некоторых русских колоколен. А вот колокольня Троице-Сергиевой Лавры достойна обстоятельного, более подробного рассказа.