Поющие револьверы

Глава 9

Осень выдалась засушливой, холмы вокруг побурели, но зеленая ферма Райннона казалась еще свежее, чем прежде, еще более похожей на драгоценный изумруд. И когда он вышел на веранду выкурить вечернюю трубку, глаза его сами собой закрылись.

Он настолько устал, что, закрыв глаза, почти сразу засыпал и просыпался, лишь когда голова падала на грудь. Приходя в себя, вдыхал запах трав, более сладостный для него, чем аромат роз, и безотчетно замечал угасающий закат. Из кузницы доносились успокаивающие удары молота. Его помощник, Ричардс, принялся за работу, и Райннон с удовлетворением улыбнулся.

Шериф взял Ричардса без рекомендаций. В общем-то тот в них не нуждался. Он отличался почти такой же силой, как и Райннон. Выполнял всю тяжелую работу, которую ему поручали. За весь день мог не проронить ни слова. Все это было Райннону по душе. Но Ричардс выглядел угрюмым парнем, губы его почти всегда были насмешливо изогнуты, и казалось, что он все время что-то замышляет. Его пренебрежительное отношение продолжалось до тех пор, пока на третий день после его прибытия из кустов, тяжело взмахивая крыльями, не вылетела горная куропатка, и Райннон Эннен снял ее быстрым выстрелом из револьвера. После этого поведение помощника изменилось на уважительное и даже предупредительное. Теперь он работал почти так же усердно, как сам Райннон.

Он пошевелился и, резко дернувшись, выпрямился.

По земле неслась низкая тень, словно планировала летящая сова. Он пригляделся и догадался, что это всадник, который упорно рассекал вечернюю темноту и вскоре скрылся из виду.

Райннон окончательно пробудился. Он вспомнил: эта тень пролетала по полям именно в этот час три или четыре раза; спустившись по ступенькам веранды, он подошел к воротам. Они бесшумно открылись под его рукой; спасибо Ричардсу, не терпевшему скрипа ржавых петель.

Всадник исчез, но Райннон помнил направление его движения. Дорога здесь шла под углом. Кому нужно ехать по полю, рискуя сломать шею, перепрыгивая через изгороди, когда можно спокойно провести лошадь в том же направлении и почти так же быстро?

Райннон задумался. Он проснулся, в вечерних сумерках заметив сквозь сон прыгающую через ограды лошадь.

Куда она направлялась?

Ему больше не хотелось спать. Усталость пропала. Утром он как следует все осмотрит и обдумает.

Райннон торопливо пошел в кузницу помогать молчаливому Ричардсу. Две пары умелых, сильных рук справлялись с металлом словно с воском.

Когда они вышли из кузницы и направлялись к дому, было уже поздно. У себя в комнате Райннон бросился в постель и заснул тяжелым сном, но проснулся при первых лучах серого рассвета.

Он вышел на покрытые росой поля и скоро добрался до полосы росших вдоль оврага карликовых дубов, на фоне которых видел прыгающего на лошади всадника. А через минуту он нашел, что искал – отпечатки копыт скачущей галопом лошади, – и прошел по ним до изгороди. Перед ней они пропадали и появлялись на другой стороне на таком расстоянии, которое указывало на опытного наездника.

Райннон опять двинулся по следу. Вот к первой цепочке отпечатков присоединилась другая. Он внимательно осмотрел новые следы и убедился, что это те же самые, но свежее; просто еще одна цепочка, оставленная тем же всадником – только позже!

Он направился по ней, пока не поднялся на вершину небольшого холма, которую усеивали скалы. Здесь след пропадал. Райннон тщательно обыскал склон, но следов не нашел. Правда, на другой стороне обнаружилось полдюжины отпечатков, которые свидетельствовали, что лошадь повернули обратно.

Стало быть, это была та самая цель, к которой каждый день стремился вечерний всадник. Но зачем?

Райннон скрупулезно обследовал скалы и не увидел в них ничего таинственного. Почерневшие от непогоды, они выступали из-под земли, являясь продолжением горной породы, и сдвинуть их с места оказалось не по силам даже Райннону.

Он сел, чтобы спокойно подумать.

Если всадник приезжал сюда с определенной целью – а кто поскачет по одному и тому же маршруту в сумерках с полдюжины раз без особой на то необходимости? – тогда становится ясно, что цель – это не сам холм, а что-то за ним. А что бы это могло быть?

За холмом лежала небольшая долина, в центре ее поднимался высокий дом Ди, чья крыша возвышалась над самыми высокими из окружавших его деревьев, но близлежащие постройки были лишь едва различимы. Слева, змеясь, протекал ручей, берега которого густо заросли деревьями. Что касается самой долины, ее перегородили на отдельные участки, на плодородность которых указывали кустарник и трава, вытянувшиеся рядом с оградами – там, где не доставал нож плуга.

Райннон не мог представить себе более мирной и невинной картины.

И все же что-то тут не так!

Он снова начал осматривать землю перед холмом в поисках следов – на сей раз не лошади, а человека, пусть даже самых незаметных. Но и опять ему не повезло!

Он вернулся к противоположному склону холма и продолжил поиски в кустах, пока в маленькой кучке облетевших листьев не увидел что-то белое, и вытащил носовой платок.

Не слишком богатый трофей, но интересный для Райннона по нескольким причинам. Во-первых, он был сделан из тончайшего, прозрачного хлопка. Во-вторых, до смешного мал. В-третьих, по краям обшит канвой.

Ни один мужчина с начала времен никогда не носил такой платок. Ни одна женщина с Запада носить такой не станет, если только не возьмет с собой на вечеринку. Но эта вещь принадлежала к числу тех, которые обеспеченные женщины носят в ручке, держа тоненькими пальчиками, – прямой символ и симптом беззаботной жизни.

Более того, на платке имелась вышитая монограмма, и, несмотря на ее затейливость и малопонятность, Райннон прочел: «НМ».

Он тихо, с удовольствием засмеялся. Затем аккуратно спрятал платок обратно в листья и вернулся к работе, словно никогда не знал, что такое усталость.

Стало быть, через поля с безрассудной неосмотрительностью каждый день скачет женщина, – с большой неосмотрительностью, если только под ней не самая лучшая лошадь, какую можно себе представить. И все же это отчаянная женщина, потому что даже самая хорошая лошадь может совершить ошибку в прыжке при меркнущем свете дня.

Безрассудная, значит, молодая. Отчаянная, определенно, по той или иной причине.

По дороге на ферму он пошел по обратному следу. Но не получил больше никакой дополнительной информации. Примерно в двухстах ярдах выше его дома след выходил на дорогу и там терялся.

Райннон вернулся к работе. После полудня они с Ричардсом, стоя друг против друга, готовили основание стога, и он вдруг обратил внимание, что работник в изумлении уставился на него; и только тогда до Эннена дошло, что он, Райннон, беглый преступник, работая, громко поет.

Это его огорчило. Для него так много значила его спокойная, домашняя жизнь, что даже намек на несчастье выбил его из колеи.

Этот случай заставил огромного, сильного Райннона дрожать от страха, худшего из страхов – страха за себя! Прежде он думал, что, пока мог избегать закона, будет жить счастливо, но теперь осознал, что ошибался. Он понял, глядя в прошлое и будущее, что не способен полностью насладиться своей новой жизнью. В тот момент, когда он сделал ферму процветающей, она ему уже наполовину надоела!

И вот наконец-то он почувствовал дух приключения, который радостно принял всей душой!

Занятый мыслями о своих проблемах, он решил, что не станет больше обращать внимания на вечернего всад-ника, а целиком сосредоточится на работе. Пусть будет что будет!

В таком расположении духа Райннон закончил долгий рабочий день. После ужина он настроился сразу пойти в кузницу, но ему показалось, что отворачиваться от соблазна – это проявление трусости.

Он вышел на веранду, но не остался там, а подошел к воротам и сразу увидел мелькнувшую в полях тень.

Его сердце застучало, но тут же до его слуха долетел длинный, печальный зов.

На этот раз действительно сова! Но странный всадник скоро появится. Полоса деревьев стала уже теряться в сумерках.

Райннон вышел из ворот, перешел дорогу и, подойдя к изгороди с другой стороны, положил руку на столб. Он еще колебался, но понимал, что проиграл, даже пытаясь противостоять искушению.

Конечно же все это мелочи. Все таинственные происшествия обычно объясняются очень просто. Здравый смысл приказывал ему уйти, пока не поздно. Обжегшись один раз, не стоило касаться огня.

Здравый смысл правил им слишком долго. На протяжении нескольких долгих месяцев Райннон вел строгий образ жизни. Теперь пришло время перемен. Усталость от однообразия и тяжелого физического труда покинула его. Он чувствовал себя легко и свободно, как опытная ищейка, взявшая след.

Перепрыгнув через ограду и оставив позади благие намерения, Эннен направился прямиком к скалистому холму.