Поздравляю! Вы беременны! (СИ)

Глава 2. Максим

Тати распрощается с Женькой и всем машет рукой. Я все еще стою на веранде и ожидаю, что она зайдет сюда ко мне и что-либо скажет напоследок. Но… Нет. Тати берёт куртку, надевает её, затем сапоги, с комода забирает ключи от своей машины и выходит.

В этот момент спускается со второго этажа Вадим. Заспанный, с потрепанной шевелюрой, хорошо хоть в пижаме, а не голиком. Я же захожу обратно в гостиную и плюхаюсь на диван, где сидят Тимур с Янкой. Оба смотрят на меня так, будто я что-то должен сделать. Я вопросительно киваю, взмахнув рукой.

— Что?

— Иди, проводи Тати. Неужели так сложно? — Янка поправляет свой выбившийся локон за ухо, и пристально следит своим взглядом за мной. — Макс, блин! Вы переспали, черт возьми!

— А ты свечку держала? — я слегка грубо отвечаю девушке, и Тимур встает на мою сторону.

— Ну, правда, Ян. Отстань от него, — друг подмигивает мне, а я продолжаю пить кофе.

Яна хлопает по плечу своему мужчине и дует губы. Да-да, иногда мужская солидарность превыше всего, даже крови.

Тут Вадим вставляет свои пять копеек.

— Макс, вас слышно было в соседнем лесу. Так что, свечку держали не только мы, но и все лесные звери, — он, смеясь, заходит за островок и жмется к своей девушке.

— Вот! — всплеснув руками, Янка чуть подпрыгивает на диване и щёлкает пальцами. — Хоть кто-то это сказал! Заметь, Максим, я старалась, как можно мягче.

— А других тем нет? — рычу я, готовый прямо сейчас умотать восвояси. Яна тихонько вжимается, прячась за Тимура.

Ну переспали мы. Нам было хорошо. Даже очень. Я соврал Тати, что ничего не помнил — да все я помню. Каждый её стон, каждое её прикосновение ко мне. Наши движения. Эхо шлепков. Наверное, теперь это будет только преследовать меня ночами, словно кошмарный, сладкий сон.

— Ладно, не гневись, — Пашка оборачивается на стульчике лицом ко всем нам троим, сидящих на диване у тёплого камина. — Просто ты один уже сколько времени. Пора бы… Забыть Ритку.

Ой, а это как серпом по моей душе.

Я тут же встаю и внутренне меня начинает колотить. Мне жутко надоело постоянно слышать, как меня жалеют. Ребята вмиг затихают. Вообще-то это запретная тема. И обсуждать с ними я точно не намерен о своей прошлой жизни.

— Всё. Мне пора на работу. Вадим, — окликаю друга, тот оборачивается, я машу рукой. — Спасибо за приятный вечер. Увидимся завтра.

Ребята начинают уговаривать меня остаться, но я намерен прямо сейчас смыться. Лучше пораньше приму смену, да погружусь в забытье. О Рите я не хочу думать и снова беситься из-за неё и её поступка. Такое не прощается и не забывается никогда.

Одеваюсь, накинув свою фирменную курту, надеваю валенки. Да-да, снегу-то по колено навалило за ночь. Загородный коттедж Вадима находится за городской чертой, тут и дороги не чищены. Хорошо, что мой джип с высоким клиренсом. И мне не составит труда проехать по бездорожью.

— Всем хороших выходных, — прощаюсь и выхожу на улицу.

Лёгкий морозец моментально кусает за щёки. Я выдыхаю, и пар превращается в густое серое облако. Шустро добегаю до своей родненькой машины и сажусь. Черт, как холодно! Б-р… Сразу включаю печку, обогрев сидения, руля и стёкол. Завожу двигатель, который зарычал, неохотно желая куда-либо ехать. А потом выруливаю и устремляюсь прямо по дороге, окружённой с обеих сторон густым лесом. Ветки ёлок практически стеной стоят, да такие красивые, аж ощущение нового года навеивают. Хотя до праздника ещё целый месяц впереди.

Я проезжаю где-то десять километров, как вдруг встречаю на обочине машину Тати. Меня тут же охватывает тревога за девушку. Я не вижу её у машины, и внутри тоже нет. Резко даю по тормозам и съезжаю с проезжей части. Выхожу. Оглядываюсь. Ничего не понимаю, где сама девушка? Подхожу чуть ближе к колеи, где снег лежит не ровно. Ага. Ясно. Я цыкаю.

Тати забуксовала. По следам шин машины, отметившихся на снежном полотне, понимаю, что её занесло. Вот дуреха, летела на скорости! Кто ж так делает?!

— Тати?! — зову её, а сам подхожу к её машине и заглядываю в затемненное окошко. — Тати, ты здесь? Ау!

— Я здесь! — до меня доносится её тонкий голосок, явно отчаявшийся звать на помощь.

Бегу к обочине и что я нахожу: девушка вцепилась в елочную ветку и крепко держится за неё, потому что провалилась под снег по самую поясницу. Вылезти, естественно, сама не может.

— Твою ж…, - меня охватывает такой матерный смех. И вроде смеяться не красиво, но это нечто! — Как ты умудрилась, Тати?! Почему не позвонила нам?

— Я не хотела портить вам праздник, — хнычет она. — Просто хотела веток накидать под задние колёса, — поясняет свою задумку. Нет, я не спорю, идея хорошая. Но, твою ж мать, идти на обочину, которая резко переходит в глубокий овраг… М-да…

Сам не рискую идти на край.

— Тати, держись. Я сейчас! — кричу ей.

— Максим! Максим, не уходи! — плачет она. Мое сердце вновь ловит очередной глухой удар. Я снова подхожу к краю так, чтобы она меня увидела.

— Тати, я тебя не брошу, слышишь? — мы встречаемся взглядами, и она доверчиво так кивает. Щеки и нос красные. Волосы чуть растрепанные из-за поднявшегося ветра.

— Хорошо, — подбородок Тати дрожит.

Я мигом бегу к своей машине. Открываю багажник и вытаскиваю скрученную верёвку-манжету, которой обычно буксуют машины, но никак не хрупких девушек. Господи, ситуация настолько комичная, что смех так и распирает меня. Но Тати вся перепуганная, с моей стороны ей нужна помощь и поддержка.

Я расправляю верёвку-манжету и со всего размаха кидаю конец к Тати.

— Возьми верёвку и обвяжи вокруг себя. Постарайся по возможности крепко за неё держаться, хорошо? — даю четкую команду и жду, когда Тати подаст сигнал.

— Я готова! — её голос осип.

Я аккуратно, не торопясь, тяну на себя верёвку-манжету так, чтобы меньше вреда причинить Тати. Наконец, она выбирается из снежной трясины. Без сапог! Те застряли в сугробе. Я скорее подхватываю обессиленную Тати на руки и уношу её в свою тёплую машину. Она дрожит и жмется ко мне. Нос ледяной, как и щеки. Руки тоже две ледышки. Я усаживаю на переднее пассажирское сидение и закрываю дверь. Снова подбегаю к багажнику, наспех собираю веревку и кидаю её туда. Потом разберусь с ней. Сейчас важна Тати. Там же в багажнике лежит запасная пара тёплой обуви и вязанных носков. Хватаю их и сажусь в машину. Тати лихорадит.

— Давай сюда свои ноги, — снова мой приказной тон, но Тати поднимает ноги, чуть повернувшись ко мне. Она саму себя обнимает, чтобы согреться. Я надеваю на её ноги носки и даю свою обувь. — Надевай.

Послушная Тати мигом выполняет все, что я прошу. Я тем временем снимаю с себя куртку.

— Снимай свою, — я киваю на её полупуховик.

Разве в таком ходят зимой?!

Девчонки, запомните, вы же будущие мамы!

Берегите свою задницу и спину!

Тати нехотя стягивает свою мокрую куртку, я забираю её у неё из рук и кидаю на заднее сиденье. Свою помогаю ей надеть. И Тати, наконец, выдыхает.

Я включаю печку в машине на полную мощность, и теперь хочу знать все подробности того, как ей вообще в голову пришло пойти именно за теми ветками. Что, другие не по фен-шую были?

Тати зарывается в мою куртку, явно довольная, что она очень теплая.

— Надо вернуться к ребятам, — безапелляционно заявляю я, а Тати, как болванчик, мотает головой. Глаза полны стыда и ужаса.

— Ты что! А моя машина… — вдруг спохватывается она.

— О себе подумай, глупая. С твоей железкой ничего не случится. Я попрошу парней пригнать твою машину обратно. Хочешь заболеть? — смотрю в упор на девушку, и под тяжестью моего взгляда, она сдаётся.

— Нет, — мурлычет под нос.

Я переключаю передачу, осторожно разворачиваюсь и мчу обратно к коттеджу Вадима.