Прабхупада лиламрита

14 Борьба в одиночку

В НЬЮ-ЙОРКЕ у Бхактиведанты Свами не было ни одного знакомого, но у него был адрес и телефон доктора Рамамурти Мишры. Еще в Батлере он написал доктору Мишре, приложив рекомендательное письмо, которое получил от Парамананды Мехры из Бомбея. Он также позвонил доктору Мишре, и тот пригласил его к себе в Нью-Йорк.

Когда Бхактиведанта Свами приехал из Филадельфии в Нью-Йорк, один из учеников доктора Мишры встретил его на автовокзале Порт-Ауторити и прямо оттуда повез на проходивший в городе фестиваль Индии. Там Бхактиведанта Свами встретился с доктором Мишрой, а также со знаменитым музыкантом Рави Шанкаром и его братом, танцовщиком Удаем Шанкаром. После этого Бхактиведанта Свами поехал с доктором Мишрой к нему на квартиру, которая располагалась в доме номер 33 на Риверсайд-Драйв, на самом берегу Гудзона. Квартира, с огромными окнами, выходившими на реку, находилась на четырнадцатом этаже здания. Там доктор Мишра выделил Бхактиведанте Свами отдельную комнату.

Доктор Мишра был колоритной личностью. Он метал пламенные взоры, оживленно жестикулировал и пересыпал свою речь словечками «мило» и «чудесно». Стараясь соответствовать расхожим представлениям о том, каким должен быть гуру; он принадлежал к числу тех, кого ньюйоркцы называют «свами из богатых предместий». До приезда в Америку доктор Мишра был знатоком санскрита, гуру и врачом. Он написал несколько книг, таких как «Учебник по психологии йоги» и «Самоанализ и познание себя», в основу которых легло учение философа-мониста Шанкары. Переехав в Соединенные Штаты, он продолжал работать врачом, но, начав принимать учеников, постепенно оставил врачебную практику. Хотя он был санньяси, вместо традиционной шафрановой одежды — дхоти и курты — он носил строгий пиджак в стиле Неру и широкие белые брюки. В отличие от светлокожего Бхактиведанты Свами, он был смуглолицым, с густыми, черными волосами. В свои сорок четыре года он годился Бхактиведанте Свами в сыновья. В ту пору, когда доктор встретился с Бхактиведантой Свами, он сильно болел, и приезд Бхактиведанты Свами оказался для него лучшим лекарством.

Рамамурти Мишра: Его Святейшество Прабхупада Бхактиведанта Госвамиджи буквально покорил меня своей любовью. Он был настоящим воплощением любви. В то время я был похож на скелет, и он буквально вернул меня к жизни — своим прасадом и, самое главное, своей любовью и преданностью Господу Кришне. Я всегда ленился готовить себе, а он просто вставал и шел на кухню.

Доктору Мишре очень нравилось, что Бхактиведанта Свами с аптекарской точностью готовил множество блюд и знал толк в еде.

Рамамурти Мишра: Он не просто меня кормил — он давал мне прасад. Там была жизнь, и он спас меня В то время я уже почти похоронил себя, но его привычка есть всегда в одно и то же время, неважно, голоден ты или нет, пришлась мне по нраву. Обычно он приходил и говорил:

— Бхагават-прасад готов.

А я отвечал:

— Чудесно.

Джоан Сьювал, пожилая ученица доктора Мишры, часто видела, как ее учитель беседует с Бхактиведантой Свами.

Джоан Сьювал: Для меня Свамиджи был словно ребенок, в том смысле, что он был очень простосердечный человек, очень искренний, очень чистый. Я видела, что доктор Мишра относится к Свамиджи как к доброму и любящему отцу. Но чаще всего о Свамиджи все-таки говорили: «как ребенок», имея в виду, что он был прост — в классическом, высоком смысле этого слова. Когда меня впервые представили ему, доктор Мишра сказал, что он — святой, что он очень религиозен и погружен в сознание Бога.

Свамиджи был чрезвычайно добр и мягок. Мне он запомнился как очень, очень хороший человек. Он был аккуратен даже в практической жизни, которая, казалось, поглощала все его внимание. Человеком он был практичный и подыскивал подходящее место, чтобы развернуть свою деятельность. Я прекрасно помню, что он никогда не забывал стирать по вечерам свою одежду. Когда я приходила к доктору Мишре, в его гостиной всегда сидели несколько его учеников, а в ванной комнате сушилась оранжевая одежда Свамиджи.

Иногда Бхактиведанта Свами обсуждал с доктором Мишрой цель своего приезда в Америку, рассказывая ему о мечте своего духовного учителя принести сознание Кришны в страны Запада. Он просил доктора Мишру помочь ему, но тот всегда ссылался на свою занятость и скорый отъезд из Америки. Через несколько недель, когда держать Бхактиведанту Свами у себя на квартире ему стало неудобно, доктор Мишра поселил его в своей студии хатха-йоги на пятом этаже дома номер 100 по 72-й Западной улице, недалеко от Центрального парка. Студия представляла собой просторное помещение в глубине здания, с примыкавшими к нему офисом и жилой комнатой, где и поселился Бхактиведанта Свами. Окон в комнате не было.

Придерживаясь философских взглядов, прямо противоположных взглядам Бхактиведанты Свами, доктор Мишра считал высшим аспектом Абсолютной Истины Ее безличный аспект (Брахман), тогда как Бхактиведанта Свами, последователь теистической философии Вед, отстаивал превосходство личностного аспекта (Бхагавана). В «Бхагавад-гите» сказано, что безличный Брахман подчинен Бхагавану и исходит от Него, подобно тому как солнечный свет исходит от Солнца. Этому учили великие ачарьи Древней Индии — Рамануджа и Мадхва (Бхактиведанта Свами принадлежал к преемственности учителей, начинающейся с Мадхвы). Но доктор Мишра был последователем Шанкары, который утверждал, что безличный аспект Абсолютной Истины — это высшее Ее проявление, а Личность Бога — в конечном счете иллюзия. Согласно теистической философии, которую проповедовал Бхактиведанта Свами, индивидуальные души (атмы) являются вечными слугами Верховного Существа (Бхагавана), но доктор Мишра утверждал, что духовная сущность лишена индивидуальности. Иначе говоря, он считал, что каждое живое существо тождественно Богу, Верховному Брахману, и поэтому нет никакой необходимости поклоняться Богу, пребывающему вовне. Или, как говорил доктор Мишра, «все едино».

Бхактиведанта Свами возражал:

— Если каждый из нас — Всевышний, то почему этот «Всевышний» бедствует и страдает в материальном мире?

На это доктор Мишра обычно отвечал:

— Всевышний лишь временно оказался под покровом иллюзии. Занимаясь хатха-йогой и медитацией, человек достигнет просветления и осознает, что все сущее есть Всевышний.

Бхактиведанта Свами снова возражал:

— Если Всевышний оказался в плену иллюзии, значит иллюзия сильнее Бога, сильнее Всевышнего?

Бхактиведанта Свами называл доктора Мишру майявади, поскольку тот вопреки всякой логике считал, что майя, иллюзия, могущественнее Абсолютной Истины. Для Бхактиведанты Свами философия имперсонализма была не просто неприемлемой, он считал ее оскорбительной по отношению к Личности Бога. В «Бхагавад-гите» (7.24, 9.11) Кришна говорит:

Да и Господь Чайтанья решительно выступал против майявады: «Все, что имеет отношение к Верховному Господу, духовно, в том числе Его тело, богатства и окружение. Но философия майявады умалчивает о Его божественных совершенствах и настаивает на безличной природе Абсолюта».

Впоследствии Бхактиведанта Свами напишет в одной из своих книг: «Амбициозные философы-майавади хотят раствориться в бытии Господа. Это называется саюджья-мукти. Однако подобный вид мукти (освобождения) подразумевает отказ от индивидуального существования. Другими словами, это своего рода духовное самоубийство, что полностью противоречит философии бхакти-йоги. Бхакти-йога позволяет индивидуальной обусловленной душе достичь бессмертия. Те же, кто исповедует философию майявады, лишают себя возможности обрести бессмертие после смерти материального тела». По мнению Господа Чайтаньи, имперсоналисты майявади — величайшие оскорбители Господа Кришны: майавадй кршна-апарадхи. Поэтому, говорил Господь Чайтанья, даже тот, кто просто слушает комментарии Шанкары, наносит своей духовной жизни непоправимый вред. Доктор Мишра не возражал против преданности Бхактиведанты Свами Господу Кришне и «Бхагавад-гите», но самого его вполне устраивала философия Шанкары. А Бхактиведанта Свами указывал на то, что, даже по мнению Шанкары, Кришна, или Нараяна, Личность Бога, вечно существует за пределами материального мира. Поэтому Господь — выше этого мира, нарайанах паро ’вйактат.

Не имея ни гроша в кармане, Бхактиведанта Свами временно зависел от расположения своего знакомого майявади, с которым делил трапезу, беседовал и чьим гостеприимством пользовался. Но до чего же это было неудобно! Он приехал в Америку, чтобы прямо и открыто говорить о Кришне, но ему везде мешали. В Батлере приходилось приспосабливаться к мещанским предрассудкам своих хозяев, типичных средних американцев, и теперь ему снова не давали говорить, но уже по другой причине. Его принимали доброжелательно, но видели в нем угрозу. Доктор Мишра не мог позволить своим ученикам слушать славословия Господу Кришне — Верховной Личности Бога.

Бхактиведанта Свами редко выходил из своей новой комнаты и продолжал печатать и переводить. Но когда доктор Мишра проводил занятия по йоге, Бхактиведанта Свами иногда отрывался от работы, чтобы спеть киртан или прочесть лекцию.

Роберт Нельсон (один из первых последователей Прабхупады в Нью-Йорке): Я пришел на программу в студию доктора Мишры. Доктор что-то говорил. Свамиджи сидел на скамейке. Вдруг доктор Мишра прервал программу, широко улыбнулся и объявил: «Свамиджи споет для нас песню». Мне кажется, доктор Мишра не давал ему выступать с лекциями. Кто-то мне говорил, что доктор Мишра не хотел, чтобы он проповедовал.

Каждое утро, за несколько часов до рассвета, Бхактиведанта Свами вставал, принимал душ, какое-то время повторял на четках маха-мантру, после чего садился за перевод. Он сидел в своей закрытой каморке без окон, а в это время поднималось солнце и город просыпался. У Свамиджи не было плиты, поэтому, чтобы готовить себе обед, он должен был каждый день ходить на Риверсайд-Драйв, в квартиру доктора, которая находилась в семи кварталах от студии. Когда он выходил на оживленную улицу, день уже начинался. Он шел на север по Коламбус-авеню, насквозь продуваемой речным ветром, в плотном потоке пешеходов, задерживаясь на каждом перекрестке. Здесь все выглядело по-другому, не так, как в провинциальном Батлере. Вдоль Коламбус-авеню выстроились ряды тридцатиэтажных зданий, в которых располагались многочисленные офисы и конторы. Первые этажи домов были заняты обувными мастерскими, кондитерскими, прачечными и европейскими ресторанами, выше располагались приемные врачей, стоматологов и юристов. На Семьдесят пятой улице Бхактиведанта Свами сворачивал на запад и проходил через квартал жилых домов из бурого песчаника, а затем, перейдя Амстердам-авеню, выходил на Бродвей. Зеленые насаждения здесь было бы точнее назвать «черными» — настолько они были запачканы и покрыты сажей. Бродвей пестрел вывесками продуктовых и мясных магазинов, выставивших свои прилавки прямо на тротуар. Вдоль узкого бульвара, зажатого между двумя автомобильными потоками, отдыхали на лавочках старики. Последний перед выходом на Риверсайд-Драйв квартал Семьдесят пятой улицы состоял из высотных многоквартирных домов, у дверей которых скучали портье. У входа в дом номер 33 на Риверсайд-Драйв тоже стоял швейцар.

Иногда Бхактиведанта Свами гулял по парку Риверсайд. Сердце по-прежнему беспокоило его, поэтому для прогулок он предпочитал места ровные и просторные. Иногда, выходя из студии доктора Мишры, он спускался по Семьдесят второй улице до Амстердам-авеню, где заходил в супермаркет «Вест-Энд», чтобы купить продукты и специи. Порой он просто бродил по Манхэттену, а иногда садился на автобус и катался по городу.

По выходным Бхактиведанта Свами ездил с доктором Мишрой в его Ананда-ашрам, находившийся в Монро (штат Нью-Йорк), в часе езды к северу от города. Джоан Сьювал, подвозившая их, слышала, как они оживленно беседовали о чем-то на хинди, расположившись на заднем сиденье. Она ни слова не понимала, но чувствовала, что диалог их порой превращается в громкий спор, однако практически сразу же после этого вновь наступало примирение.

В Ананда-ашраме Бхактиведанта Свами проводил киртаны. Ученики доктора Мишры подпевали ему, а иногда даже танцевали. Доктор Мишра был в восторге от пения Свамиджи.

Рамамурти Мишра: Я никогда не встречал преданного, который бы так много пел. Его киртан был просто восхитителен. Если сосредоточиться и расслабиться, этот голос подействует на ваше сердце, словно электричество. Вы не сможете избежать его влияния. Девяносто девять процентов учеников, хотели они того или нет, вставали и начинали петь и танцевать. Я понимал, что встретить такую великую душу — огромное благословение.

Харви Коэн (один из посетителей Ананда-ашрама): Все встали пораньше и пошли на сеанс утренней медитации. Доктор Мишра был одет в парчовый жакет в индийском стиле. Когда я вошел в комнату, все уже медитировали. Все подушки для сидения были заняты, поэтому я присмотрел себе местечко в углу, где можно было прислониться к стене. Так было легче медитировать. Рядом, закутанный в розоватое шерстяное одеяло, сидел пожилой индиец в шафрановых одеждах. Я заметил, что он что-то бормочет себе под нос; только потом я понял, что это он молится. Это и был Свами Бхактиведанта. Его лоб был украшен белым V-образным знаком, а глаза были полузакрыты. Он выглядел совершенно безмятежным.

Несмотря на все старания Харви, раджа-йога ему никак не давалась. В Ананда-ашраме он был новичком и приходил только по воскресеньям, чтобы немного расслабиться. Во время утренних медитаций он замечал, что его больше привлекает легкий туман над озером, за окном, чем круг на стене, на который полагалось медитировать.

Харви: Я вошел к себе. Дождь пошел сильнее и громко стучал в окна. Было очень тихо, и я радовался, что остался один. Я открыл книгу. Вдруг я почувствовал, что в дверях кто-то стоит. Я поднял глаза и увидел Свами. Он, как в шаль, кутался в свое розовое одеяло.

— Можно войти? — спросил он.

Я кивнул:

— Да.

Он попросил разрешения присесть на стул в углу.

— Что вы читаете? — с улыбкой спросил он.

— Дневники Кафки, — ответил я, чувствуя некоторое смущение.

— А-а, — произнес он, и я отложил книгу. Он спросил, чем я занимаюсь в ашраме и интересует ли меня йога.

— Какую йогу вы изучаете?

— Я не очень-то в этом разбираюсь, но думаю, что хотел бы освоить хатха-йогу.

Это не произвело на него впечатления.

— Есть кое-что и получше, — сказал он. — Есть более возвышенные, более прямые пути йоги. Высший из всех путей — бхакти-йога, наука преданности Богу.

Я вдруг ясно почувствовал, что он говорит правду. От восторга у меня по спине побежали мурашки: я понял, что этот человек — мой учитель. Он говорил так просто! Все выходные я не сводил с него глаз. Он сидел, спокойный и величественный, и от него исходило тепло. Он попросил меня зайти к нему, когда мы вернемся в город.

В своих лекциях доктор Мишра толковал «Бхагавад-гиту» как имперсоналист, опираясь на труды Шанкары, а Бхактиведанта Снами, когда слово предоставляли ему, упорно с ним не соглашался. Однажды Бхактиведанта Свами попросил доктора Мишру, чтобы тот помог ему распространить Движение Господа Чайтаньи, но доктор Мишра уклонился, сказав, что считает Бхактиведанту Свами воплощением Чайтаньи Махапрабху, которому не требуются помощники. В ответ Свамиджи напомнил доктору, что отца Господа Чайтаньи тоже звали Мишра, поэтому он должен принять участие в распространении Движения Господа Чайтаньи. Бхактиведанта Свами предложил ему редактировать санскрит в переводах «Бхагаватам», но доктор Мишра отказался, о чем впоследствии сожалел.

Херта Лёрч (ученица из Ананда-ашрама): Я познакомилась с ним на кухне. Он был очень разборчив в еде и ел только то, что готовил сам. Он приходил на кухню и говорил: «Дайте мне кастрюлю». Когда я приносила кастрюлю, он говорил: «Нет, побольше». Я приносила побольше, но он просил поменьше. Потом он говорил: «Дайте мне картофель», и я приносила ему картофель. Готовил он очень, очень тихо. Он вообще никогда много не говорил. Он варил картофель, потом еще какие-то овощи, а еще — чапати. Закончив, он выходил из кухни, чтобы поесть. Как правило, он готовил с расчетом на доктора Мишру и еще нескольких человек. Когда он там жил, он всегда столько готовил.

Я у него научилась делать чапати. Обычно он приезжал только на выходные, а потом возвращался в город. По-моему, он считал, что основное его место там.

Да, так оно и было, но что он мог сделать в городе один, без денег и поддержки? Когда-то он думал, что проведет в Америке всего несколько недель, а затем вернется в Индию. Но вот — он работал над переводом «Бхагаватам», гулял по Манхэттену, писал письма... Бхактиведанта Свами изучал новую культуру, пытаясь представить, каким образом можно познакомить западный мир с сознанием Кришны. Своими мыслями он делился с Сумати Морарджи:

Кроме того, Бхактиведанта Свами заметил, что американцы с восторгом принимают индийское искусство и музыку. Дабы в этом убедиться, он посетил выступление мадрасской танцовщицы Балы Сарасвати.

Он писал, что учение «Бхагаватам» вполне возможно излагать посредством музыки и танца, но возможности сделать это у него пока не было. Христианские миссии проповедуют по всему миру, опираясь на солидную материальную поддержку, так почему бы преданным Кришны не объединиться и делать то же самое? Он отметил, что христианским организациям оказалось не под силу сдержать распространение коммунизма, но движение, основанное на «Бхагаватам», благодаря философскому и научному подходу вполне могло бы справиться с этой задачей.

Бхактиведанта Свами целенаправленно сеял семена вдохновения в сердце преданной Богу и состоятельной Сумати Морарджи.

8 ноября

Бхактиведанта Свами написал письмо своему духовному брату Тиртхе Махарадже, стоявшему во главе Гаудия-матха, и напомнил ему, что их духовный учитель, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати, мечтал открыть проповеднические центры в странах Запада. Шрила Бхактисиддханта несколько раз пытался сделать это, посылая своих учеников-санньяси в Англию и другие страны Европы, но, как писал Бхактиведанта Свами, «без каких-либо ощутимых результатов».

Бхактиведанта Свами отметил, что в Америке прочно обосновалось несколько групп майявади, у которых есть здания, но не слишком много последователей. Между тем он разговаривал со Свами Никхиланандой из Миссии Рамакришны, и тот высказал мнение, что американцы с интересом отнесутся к бхакти-йоге.

Если руководители Гаудия-матха захотят открыть в Нью-Йорке свое отделение, Бхактиведанта Свами готов возглавить его деятельность. Но без собственного здания, сообщал он, им не удастся основать в этом городе свою миссию. Бхактиведанта Свами писал, что, если его духовные братья окажут ему помощь и содействие, они смогут открыть центры во многих городах США. Он подчеркивал, что другие группы, которые не могут дать людям подлинную духовную философию Индии, тем не менее покупают множество зданий, а у Гаудия-матха в Америке нет ничего.

9 ноября, 18:00

Бхактиведанта Свами сидел в своей комнате на пятом этаже в студии доктора Мишры. Вдруг свет погас. Так он встретил знаменитое отключение электричества в Нью-Йорке в 1965 году, когда без света остался целый город. В Индии отключение света было делом обычным, поэтому, хотя Свамиджи и удивился, что в Америке бывает то же самое, его это не особо побеспокоило. Он взял четки и начал повторять мантру Харе Кришна. Тем временем и Нью-Йорк, и его окрестности погрузились во тьму. Без электричества остался целый город и более тридцати миллионов человек в девяти штатах США и трех провинциях Канады. Восемьсот тысяч пассажиров оказались заперты в ловушке метро.

Через два часа пришел человек от доктора Мишры и принес свечи и фрукты. Он нашел Бхактиведанту Свами пребывающим в радостном расположении духа и повторяющим в темноте «Харе Кришна». Гость сообщил ему, насколько серьезно для Нью-Йорка отключение электроэнергии. Бхактиведанта Свами поблагодарил его и снова погрузился в медитацию. Город оставался обесточенным до семи часов утра следующего дня.

Скоро Бхактиведанта Свами получил от Тиртхи Махараджи ответ на свое письмо от 8 ноября. Бхактиведанта Свами писал о своих надеждах и планах остаться в Америке, но подчеркивал, что для этого его духовные братья должны облечь его доверием и оказать ощутимую поддержку. Однако его духовные братья не хотели сотрудничать друг с другом. Каждого из руководителей Гаудия-матха больше заботило содержание собственного здания, чем совместная работа ради распространения в мире учения Господа Чайтаньи. Можно ли было рассчитывать на то, что идея Бхактиведанты Свами об открытии отделения Гаудия-матха в Нью-Йорке найдет у них отклик? Скорее всего, они сочтут это его личным делом. И все же, почти не надеясь на успех, он попытался разбудить в них миссионерский дух и напомнил им о желании их духовного учителя. Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура. Их Гуру Махараджа хотел проповедовать сознание Кришны в странах Запада. Но ответ Тиртхи Махараджи оказался неутешительным. Не возражая против попыток Бхактиведанты Свами основать миссию в Нью-Йорке, духовный брат вежливо сообщил ему, что использовать для этой цели денежные средства Гаудия-матха не представляется возможным.

Бхактиведанта Свами ответил: «Не очень-то меня воодушевил Ваш ответ, но я не тот человек, который отступает перед трудностями». Как бы то ни было, ответ Тиртхи Махараджи все-таки оставлял небольшой проблеск надежды, и Бхактиведанта Свами послал ему описание дома номер 143 по 72-й Западной улице, который недавно был выставлен на продажу. Это был дом размером 5,5 на 30 метров, с магазином на первом этаже, подвалом и бельэтажем. Бхактиведанта Свами сообщил Тиртхе Махарадже, что цена здания — сто тысяч долларов, из которых двадцать тысяч нужно заплатить сразу же, наличными, а также отметил, что здание это в два раза больше их Исследовательского института в Калькутте. В подвале можно было бы разместить кухню и столовую, на первом этаже — лекционный зал, а в бельэтаже — устроить жилые комнаты и отдельное помещение для Божества Господа Кришны.

Бхактиведанта Свами недаром называл себя «человеком, который не отступает перед трудностями». Он был уверен, что при наличии центра, куда люди смогут прийти, чтобы послушать чистого преданного, в Америке может начаться расцвет подлинной индийской культуры, культуры сознания Бога. А поскольку его замысел был неосуществим без покупки дорогого здания на Манхэттене, цель эта казалась недостижимой. Но он не прекращал писать письма влиятельным преданным в Индии, которых его планы, похоже, не интересовали.

«Почему они не хотят мне помочь?» — думал он. В конце концов, они преданные Кришны. Разве не должны преданные откликнуться на его призыв и помочь ему открыть первый храм Кришны в Америке? Свамиджи, безусловно, обладал всеми необходимыми качествами и полномочиями, чтобы распространять послание Кришны. Что же касается места — Нью-Йорк, наверное, самый многонациональный город мира. Он, Свамиджи, нашел недорогое здание в хорошем месте. А храм Кришны в Нью-Йорке нужен еще и для того, чтобы противостоять проповеди индийских майявади. Он обращался к кришна-бхактам, понимающим, что Господь Кришна не один из множества индуистских богов, а Верховный Господь, которому должен поклоняться весь мир. Поэтому они должны радоваться тому, что Кришне будут поклоняться в Нью-Йорке. Сам Кришна сказал в «Бхагавад-гите»: «Оставь все прочие обязанности и предайся Мне». Разве могут они не помочь? Ведь они преданные Кришны! А какой преданный не захочет прославить Господа?!

Но Бхактиведанта Свами не делал скоропалительных выводов, кто хочет служить миссии Кришны, а кто нет. Полностью полагаясь на Кришну и повинуясь духовному учителю, он обращался за помощью ко всем, не делая особых различии.

Обратился он и к Сумати Морарджи. Она помогла ему напечатать «Бхагаватам» и снарядила его в Америку. В своем последнем письме к ней он намекнул:

Ответа он не получил. С тех пор, как он уехал из Батлера, писем от нее так и не было, хотя слова, которые она написала тогда, ка-запись ему пророческими. Он часто вспоминал их: «Я думаю, Вам необходимо оставаться там до полного выздоровления и возвращаться лишь тогда, когда Вы завершите свою миссию».

Теперь и для Сумати Морарджи настало время совершить нечто серьезное. Он написал прямо:

Он заверил ее, что у него самого нет никакого желания быть владельцем собственного здания или храма в Америке, но для проповеди здание абсолютно необходимо:

Бхактиведанта Свами сообщил Сумати Морарджи, что нашел помещение, «как раз подходящее для этой великой миссионерской задачи». Здание было идеальным, «его как будто для того и строили».

Согласно его расчетам, жить в Америке ему оставалось всего неделю.

28 ноября

Дауд Харун до этого никогда не видел Бхактиведанту Свами. Он был музыкантом, жил в центре города и посещал собрания Общества Тагора на Шестьдесят четвертой улице.

Дауд Харун: Когда я вошел в аудиторию, сцена была пуста. Несколько человек сидело на задних рядах. Я люблю сидеть впереди, поэтому направился вперед, по центральному проходу. Вдруг справа я заметил пожилого человека. Меня почему-то как магнитом потянуло к нему, и я прошел по ряду и сел прямо за ним. Я заметил, что он что-то повторяет на четках. Хотя четки он держал в мешочке, я слышал, как он их перебирает, и видел, как слегка покачивается его тело. Я был знаком с этой практикой и сразу почувствовал к нему расположение.

Я сидел и смотрел по сторонам, и вдруг он обернулся и очень тепло улыбнулся мне. Он кивнул, я ответил ему тем же, после чего он снова улыбнулся и стал смотреть в другую сторону. Потом опять повернулся ко мне и тихо спросил, не из Индии ли я. Я ответил:

— Нет, сэр. Я не из Индии. Я местный, из Соединенных Штатов.

Отвернувшись, он продолжал молиться, перебирая четки. Потом снова повернулся и спросил, не индус ли я. Я ответил:

— Нет, сэр, не индус. Я мусульманин.

Он сказал:

— О, хорошо, очень хорошо. Да, я часто слышал, как дети в Индии читают Коран.

Затем он вновь отвернулся и продолжил, покачиваясь, перебирать четки.

Мы успели обменяться еще парой коротких, непринужденных фраз, а потом на сцену вышла женщина, которая объявила о начале лекции и попросила аудиторию поприветствовать аплодисментами лектора. В этот момент мой новый знакомый положил мне руку на плечо и спросил:

— Простите, сэр, не могли бы вы оказать мне услугу?

— Конечно. Чем могу помочь?

— Не могли бы вы присмотреть за моими книгами?

Я посмотрел вниз и увидел, что на полу стоят коробки с книгами, зонтик и еще какие-то вещи:

— Конечно. Я присмотрю.

— Прошу прощения, — сказал он. Он пошел по проходу и вдруг, к моему удивлению, поднялся прямо на сцену. Он и был тем, кого я пришел послушать, — Свами Бхактиведантой!

Он поднялся на сцену и представился. «Подойдите поближе, подойдите поближе», — обращался он к слушателям, сидящим на задних рядах. Несколько человек пересели вперед. Аудитория состояла в основном из семейных пар. Там было много индийцев (и мужчин, и женщин), в основном среднего возраста, хотя присутствовали и ребята-студенты. Кроме того, на лекцию пришли какие-то люди интеллигентного вида, а еще было много женщин.

Только-только начав говорить, он уже погрузился в проповедь. Сразу, без всякого вступления, он стал громко восхвалять величие Творца и говорить о том, что самое важное — помнить о Нем, помнить о Боге. Он объяснял, что значит «сознание Бога», и как понимать, что Бог присутствует повсюду, и почему нам всем следует помнить о Нем, и почему, независимо от того, какими именами мы Его называем, мы должны к Нему обращаться. Его речь вызвала у публики живой интерес. Он спел «Харе Кришна, Харе Рама» и рассказал о том, какая сила и спасительная милость заключена в этой мантре. В середине лекции он сделал короткий перерыв и выпил немного воды.

В конце, уже спускаясь с подиума, он сказал, что у него с собой есть книги — «Шримад-Бхагаватам». Он рассказал, что работает над этой книгой и уже издал трехтомник, который стоит шестнадцать долларов. На этом лекция закончилась, и он сошел со сцены.

Многие подходили к нему после лекции: одни — робко, другие — с энтузиазмом. Некоторые пожимали ему руку и просили книги. Поначалу вокруг него собралось человек пятнадцать, желающих поговорить и задать вопросы. Окруженный людьми, он пробрался ко мне и сказал:

— Сэр, не могли бы вы оказать мне еще одну услугу? Не поможете продать книги? Люди будут подходить, а вам нужно продавать им книги и класть деньги в эту коробочку. А я через минуту подойду.

— Хорошо, — ответил я.

Пока он разговаривал, ко мне подходили люди. Они, должно быть, думали, что я — что-то вроде его секретаря или сопровождающего лица, поэтому осыпали меня вопросами о его личной жизни. Я ничего не мог им ответить, поскольку сам ничего не знал. Кто-то покупал, а кто-то просто просматривал книги. Пока все шло своим чередом, я то и дело прислушивался к его разговору, в то же время не прекращая продавать книги.

Некоторые искали гуру и пытались узнать, каким он должен быть. Другие устраивали натуральный допрос. Он же только улыбался и простыми словами отвечал на все их расспросы. Я помню, как он сказал: «Вы поймете. Не нужно ломать голову. Вы поймете, ваш я гуру или нет». Он советовал людям почитать его книги.

Вскоре группа сократилась человек до пяти-шести, а некоторые просто стояли поодаль и смотрели; кто-то стеснялся подойти ближе. Тогда он сам подходил и начинал разговор, и атмосфера разряжалась. Через какое-то время он подошел ко мне, мы пересчитали выручку, и я помог ему упаковать вещи и снести вниз оставшиеся коробки с книгами. На прощание он горячо меня поблагодарил, а я оставил ему свой адрес и телефон и купил себе комплект «Шримад-Бхагаватам».