Прах к праху

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Мы собрались в номере отеля. На странный миг мне показалось, что стоит спросить, не придет ли Максимус к нам. От осознания, что он не сможет, я снова расплакалась.

Дексу было не лучше, но он обвил меня рукой, взялся объяснять отцу, что случилось, с начала. Конечно, папа не понимал и не хотел. Он перебивал историю вздохами, закатывал глаза и просил быть серьезнее.

Я думала, мама отступит, будет вести себя как раньше. Я думала, она будет игнорировать произошедшее. Я думала, она будет заодно с папой, ведь так всегда было, сколько я помнила.

Но нет. Она даже сказала папе притихнуть и слушать, Декс посмотрел на меня, на нее и Аду в поисках одобрения, и она кивнула. Должна сказать, я гордилась ею. Я бы никогда не подумала, что такое произойдет.

— И дом сгорел? — спросил изумленно отец, когда Декс стал заканчивать. Декс опустил часть, где он умер, а я пошла в Тонкую Вуаль за ним. Это не было важно для папы. Все теперь казалось невероятным.

Сирены завыли вдали, словно в ответ. Я кивнула в их сторону.

— Или еще горит.

Отец вздохнул и уткнулся лицом в ладони, медленно раскачивался в кресле.

— Вас могут арестовать, — буркнул он.

— Мы ничего не делали! — возмутилась я.

— Ворвались в дом.

— Он был заброшен, Дэниел, — сказала строго, как он, мама. Ада удивленно вскинула брови.

— Заброшен или нет, — он взглянул на Декса, — а он не звучал заброшено по твоему описанию, но вламываться нельзя. Если они найдут хоть след…

— Не найдут, — сказала я.

— Откуда ты знаешь? Ты могла оставить следы. Они умные и смогут легко все понять, — он щелкнул пальцами.

Я вздохнула. Но я откуда-то знала, ведь не была уверена, был ли дом настоящим. Если посмотреть на записи, он был пустым и нежилым. Мебель, елка и прочее существовало для нас, в маленьком аду, в который мы попали. Как маяк сгорел у дяди Ала, так и это место, и следов не будет.

— Я просто знаю, — сказала я.

— И ваш чертов друг, — он выругался и вдруг вскочил на ноги. — Вы бросили его там?

— Огонь забрал его, — я была рада, что Декс не описал больших пауков. — Мы не могли… — я не смогла закончить.

Отец прошел к окну, смотрел на городе.

— Нет. Я не могу в это поверить. Максимус вот-вот войдет в дверь.

— Нет! — закричал хрипло Декс. — Не войдет, — на его глазах выступили слезы, он отвернулся. Мое сердце разбивалось снова и снова. Я сжала его руку. Мой почти утерянный якорь. Якорь в этой буре.

— Милый, прошу, — сказала мама и подошла к отцу.

— Нет, нет, нет, — он отошел от нее и смотрел куда угодно, но не на людей в комнате. — Вы все сошли с ума. Вас опоили. Это наркотики. Вот и все. Что-то пошло не так, но через пару дней вы это поймете. Поездка оказалась плохой. Нам нужно убираться отсюда.

Я не могла спорить с последним, да и с остальным спорить смысла не было. Всегда религиозный папа редко в такое верил, он имел дело с теологией, он не понимал нас.

Он не был таким, как мы, и никогда не будет.

Впрочем, в семье должен быть хоть один адекватный человек.

Так и было. Я была уверена, что отец расскажет о нас копам, выполнит долг перед страной, но мама уговорила его, и он успокоился.

Они с мамой ушли, Ада тревожно замерла у двери, порой взмахивая руками, как нервная птичка.

— Это на самом деле произошло? — спросила она, большие глаза просили правду, но и боялись ее.

— А что произошло с вами? — парировала я, чтобы ухватиться за тему безопаснее.

— Мы с мамой убежали. Не знаю, куда, мы не думали. Мы оказались в Центральном парке, и я вспомнила о телефоне. Мы позвонили папе. Он был в ярости. Нас не было весь день. Словно прошли часы в доме, а не минуты.

— И что ты ему сказала? — спросила я.

— Я почти ничего не успела сказать, — Ада обняла себя. — Мама сказала, что нам нужна его помощь, но она не стала объяснять ему. Она пыталась. Она сказала, что дом был чистым злом, но он перебил ее, — она с любопытством посмотрела на меня. — Мама знает, Перри. Она знает.

Да. Ведь я заменила таблетки. Мне еще придется признаться в этом.

Вдруг она вдохнула, ее челюсть задрожала.

— Так он правда умер?

Декс посмотрел на меня, мы видели его в крови, лежащего без движения на полу ада. Он кивнул, сглотнув.

— Да. Он умер.

Ее лицо исказилось, и я хотела встать и пойти к ней, но она выпрямила руки по бокам, словно собиралась лететь, и сообщила:

— Я в порядке. Я в порядке, — она моргала, едва дышала, а потом притихла. — Вы не могли вернуться за ним?

Я слабо улыбнулась ей.

— Я думала об этом. Но я смогла забрать Декса, потому что, кхм, он особенный. Как я. Как ты. И больше. Его физическое тело выдержало то, что многие не смогли бы. Он смог вернуться. Максимус… не смог бы, даже если бы перешел. Я бы хотела попробовать. Он говорил, что ходил в ад за кем-то. Было бы приятно вернуть долг.

Она пришла в себя и села на край кровати, провела руками по бело-розовому одеялу.

— И как ощущается смерть? — тихо спросила она, словно стыдилась, боялась, что Декс разозлится.

Но он не разозлился. Он криво улыбнулся ей.

— Сначала обидно. Но это не смерть. Это умирание. Понимание, что это конец. Страх. Боль. Страшно уходить. Это обидно, — он замолчал и глубоко вдохнул, посмотрел на потолок. — Но смерть, когда она забирает тебя… не так и плоха. Представь, как смотришь на летнее солнце, скользящее к закату. Оно слепит, оно золотое, и ты не можешь отвести взгляда. Там тепло.

— Ты видел бога?

Он издал смешок, и я не думала, что мы способны на такое.

— Бога? Нет. Не видел, Всего пятнадцать. Но, если ты поймешь, бог точно видел меня, — он посмотрел на свои ладони и кивнул. — Максимус в хорошем месте. К сожалению, нас это не касается. Тех, кто остался.

Ада ушла. Она хотела остаться с нами, не хотела уходить к родителям. Но у нее не хватило смелости попросить, а у меня не хватило сердца попросить ее остаться.

Мне нужно было побыть наедине с Дексом больше всего на свете.

Дверь за ней закрылась, я встала и заперла ее. Я повернулась, прислонилась к двери и посмотрела на него.

Я просто смотрела на него. Разглядывала его, живого, здесь, дышащего со мной одним воздухом.

Горло сдавили воспоминания о его потере, разрывая мое счастье. Я не допущу этого. Оно тут, и это важно.

Он смотрел на меня, и он еще никогда не был красивее. Хоть это было странно. Он не брился днями, под его глазами были круги, он был бледен, как призрак. Он выглядел как человек, что умер и вернулся.

Но он был Дексом Фореем, и жизнь ему подходила. Он светился жизнью.

— Пока ты стоишь там и смотришь на меня, — сказал он, — я подтвержу, что я жив.

— Знаю, — сказала я тихо, словно могла все разбить, заговорив громко. — Мне просто нужно рассмотреть тебя.

— Тогда смотри, малыш, — сказал он. Мое сердце таяло, как масло на горячем хлебе. — Потому что я смотрю на тебя. И не могу остановиться.

Но он резко повернул голову и посмотрел на окно. Он выглядел встревожено. Я не могла его винить, но почему-то мне стало не по себе.

— Пока все не зашло дальше, — осторожно сказал он, — мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

Я задумчиво прикусила губу. О чем поговорить? Это не имело значения. После смерти все казалось пустяком, по сравнению с возвращением. Все остальное казалось мелочами.

— Уверяю, это не мелочи, — он помрачнел. — Прости, не хотел подслушать. Но услышал. Это важно Перри. Я давно должен был это сказать.

Мне не хотелось это слышать. Я скрестила руки, желая, чтобы он замолчал, желая просто наслаждаться его обществом.

— Если стоило давно сказать мне, то пора бы уже просто забыть.

— Не могу, — сказал он. — Я не хочу больше тайн между нами. Не после этого. Жизнь слишком короткая.

Тайн? Он привлек мое внимание, хоть это и не радовало. Я встревожилась. Я не знала, о чем он хотел рассказать, но это точно мне не понравится.

— Прошу, Декс, — сказала я. — Не сейчас.

Он посмотрел на меня.

— Прости. Это должно всплыть до свадьбы. Это справедливо.

— Так расскажи через пару недель, — попросила я. — Ты только что умер. Побывал в Аду. И я. Максимус мертв. Это может подождать.

Я думала, что он сдастся. Но смогла бы я жить дальше, зная, что он что-то утаивал от меня? Это бы грызло меня. Заставляло бы сомневаться во всем.

Он не сдался.

— Я просто расскажу. И я хотел бы, чтобы Рыжий был тут, ведь он объяснил бы лучше меня. Но когда мы были в Новом Орлеане, и я узнал о Максимусе, и кем он был для меня… А еще о том, что заставило задуматься. И я все еще пытаюсь понять, ведь не знаю, что это значит.

Я вскинула бровь, замерев.

— И что это?

Он похлопал по месту рядом с собой.

— Присядь, — он протянул руку. — Нет, стой там. Так ты навредишь меньше. Я не доверяю твоему колену рядом с моими яйцами.

Если бы ситуация не была такой странной, ужасной и печальной, я бы рассмеялась. Но нет.

— Декс, что такое? Это не смешно.

Он вздохнул.

— Верно, — он потер лоб и сказал. — Когда я был в Новом Орлеане, Максимус и Мамбо сказали, что мы с тобой обречены быть вместе.

Я кашлянула, пытаясь говорить и смеяться одновременно.

— Что? Обречены?

Это было понятно, учитывая последние сутки.

— Обречены, — повторил он. — Особенно, если ты забеременеешь.

Ох.

— Что? Как это понимать? — я медленно шагнула к нему.

Он смотрел на меня, сжимая руками ноги.

— Не знаю. Правда. Может, не знают и они. Они просто сказали — эта Мамбо сказала — что из-за того, какие мы с тобой, ребенок может быть проблемой. Так уже было.

— Декс, — строго сказала я. — У меня был выкидыш. Ребенок не стал проблемой. Демон захватил меня из-за моего физического и эмоционального состояния.

Он вскинул бровь.

— И все? Даже выкидыш — это ужасно, Перри.

— Будто я не понимаю, — рявкнула я. Я шумно выдохнула, чтобы успокоиться. — Прости. Просто… Мне все равно, что говорят люди.

Он смотрел мне в глаза.

— Они говорят, это может навредить нам или остальным.

Я пожала плечами.

— Нет. Плевать, Декс. Мне все равно. Ты этого хочешь? Ты хочешь детей? Не сейчас, но вообще?

Улыбка озарила его лицо.

— Конечно. Больше всего.

— Тогда плевать на слова людей, — сказала я, села рядом с ним и сжала его нервные ладони. — Пусть думают, что хотят. Я не собираюсь бросать мечты и будущее из-за теорий и выдумок.

Он поцеловал мое плечо и закрыл глаза.

— А если это правда?

— Если это правда, — сказала я, убирая волосы с его лба, — и наш ребенок будет обременен этими дарами, или вообще родится антихрист, мы разберемся. Но когда до этого дойдем. Жизнь такая ценная, Декс, мы знаем это лучше всех. Нельзя отбрасывать ее из-за слов.

Он посмотрел на меня, его лицо в пятнах.

— А если он навредит тебе? Если ты пострадаешь? А если я тебя потеряю?

— После всего, через что мы прошли, — я поцеловала его в щеку, — ты должен знать, что я буду бороться, чтобы остаться с тобой. Потерять меня будет непросто. Смирись.

— Ты не злишься на меня? — спросил он. — За то, что я не рассказал сразу?

— О, я злюсь, — сказала я. — Но пока что это подавлено. Уверена, это выйдет после свадьбы.

— Типичная Перри, — он покачал головой. Он улыбнулся и обхватил мое лицо ладонями. — Потому я тебя и люблю.

Он поцеловал меня, словно умирающий, лишая меня дыхания. И я словно умирала. Его губы оживляли меня. Его прикосновения делали целой. Его пальцы погрузились в мои волосы, гладили мой затылок, придерживали за шею. Мне это нравилось. Он словно показывал, что защитит меня, а не захватит. Словно я была его, но и он был моим, и мы могли уберечь друг друга. Я знала, что так и было. Мы сделали бы все ради друг друга.

Его губы спускались по моей шее, мы легли на кровать, он гладил меня пальцами. Я раздвинула ноги, желая его, нуждаясь в нем. Но расстояния было много. Мне нужно было ощутить его в себе.

Я села, прижала ладонь к его груди, уложила его и оседлала. Я уже была влажной, готовой, поднялась, чтобы ввести его в себя. Я медленно раскачивалась, разгоняясь, распаляясь, двигаясь так, чтобы он не мог сдерживаться. Я прикусила его шею, мочку уха, лизала его грудь. Он попросил укусить сильнее, чтобы убедиться, что он жив, и я так и сделала.

Он сел, наши ноги обвились вокруг нас, его рука была вокруг моей талии, прижимала меня к нему. Он прижал большой палец к моему клитору, стал тереть меня, пока я извивалась на его члене, вбирая его все глубже.

Я смотрела в его глаза, они из ярких и маниакальных стали похотливыми и стеклянными. Мы не отводили взгляды. Мы смотрели друг на друга, пока не кончили, и от оргазма мои глаза закатились. Он заполнил меня, меня переполняли его крики, все пульсировало во мне. Я скулила, затерянная в эмоциях, что лились из моего сердца, а потом задрожала и не могла собраться. Я не могла ощущать больше ничего, кроме любви.

И любви было так много.

Мне снова снилось, что Декс умер. Но, когда я проснулась в поту, я перевернулась и сжала его руку. Он был живым. Он шепнул мне во сне непонятные слова. В тусклом свете с улиц я видела его улыбку, словно он пытался успокоить меня.

Это сработало. Я прижалась к его руке, и тот сон больше не вернулся.