Прах к праху

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тревога была бы преуменьшением. Сначала кровь из носа, потом время в ванной, которое он не мог объяснить. Демон на этаже и то, что он сказал, что отражение кричит на него. Он теперь хотел посетить дом детства, и это было плохой идеей.

С ним происходило что-то, что я не понимала. Я ждала, пока мы готовились к ужину, оставила его одного и пошла в комнату Максимуса. По лестнице, на всякий случай. Я не хотела снова застрять на шестом этаже и увидеть чудище, от которого тело наливалось свинцом.

Мама тоже его видела, мой эксперимент работал. Она была не на таблетках, и мир, что она долго избегала, возвращался к ней.

Я постучала в дверь Максимуса. Он ответил, застегивая воротник зеленой ковбойской рубашки.

— Я думал, это ты, — тихо сказал он и быстро впустил меня. — Нужно поговорить.

— Да, — сказала я, сев на край кровати. — Я переживаю за Декса.

Он кивнул и прошел к мини-бару, вытащил две бутылочки водки. Он помахал ими.

— Будешь?

— Они стоят по двадцать баксов.

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Ты же платишь?

Я закатила глаза, но протянула руку.

— Да, дай одну. Плевать на смесь. Так дешевле.

Он сел рядом, вручил мне бутылочку «Абсолюта».

— Я тоже за него переживаю. И у меня дежавю.

От его слов лед покатился по моей спине. Декс вел себя почти как я, когда была одержима. Конечно, я не знала, как выглядела тогда, но Максимус меня видел. И теперь видел его.

Но это казалось маловероятным. Как его брат мог сделать его таким? Он был человеком.

— Я не знаю, что думать, — я открыла бутылку и вылила содержимое в рот. Жгло приятно. Я надеялась, это меня успокоит.

— Расскажи тогда, почему ты здесь. Расскажи все, даже если это мелочи, — сказал он. — Тревоги лучше не скрывать, милочка.

Я вдохнула носом и собралась с мыслями. Я начала с кровотечения из носа, закончила тем, что он думал, что в его старом доме найдутся все ответы.

— И теперь, — сказала я, — перед тем, как я пришла сюда, он стоял у окна и смотрел в пустоту. Но он словно что-то слушает, что я не слышу. Порой улыбается, и я не знаю, от чего. Это… жутко.

Он допил бутылку и провел рукой по губам.

— Это может быть ничего. Может, он прошел что-то жуткое, не помнит, но подсознание знает. И он вспоминает.

— Но поход в то место что-то значит. Мы хотели там его найти, прибыв сюда.

Максимус кивнул.

— Это не просто так. Но я не знаю, что не так. Но, Перри, мы ничего сделать не можем. Он пойдет с нами или без нас. И твоя мама, похоже, поддерживает идею.

Я пожевала губу.

— Думаешь, там будет Майкл?

Он вздохнул и встал.

— Надеюсь, нет.

— Может, это все исправит, — вяло сказала я, глядя на свои ладони. — Это может покончить со всем, и мы вернемся домой и забудем об этом.

Он опустил ладонь на мое плечо и склонился, вскинув брови и глядя на меня.

— Такое хоть раз что-то исправляло?

Он был прав.

— Просто следи за ним, — он выпрямился. — Мы все будем. И за мамой следи.

Я напряглась.

— О чем ты?

Он криво улыбнулся.

— Хоть я уже и не Якоб, но кое-что улавливаю. Она, наконец, видит. Ей нужна ты, когда она поймет это.

«А пока она будет отрицать», — закончила я в голове.

Но я все равно собиралась попробовать. Я вернулась в нашу комнату с Максимусом, Декс болтал с моими родителями, выглядя свежевыбрито и бодро. Мама тоже казалась спокойнее.

Может, все наладится. И нам не нужно было думать о доме до завтра. Пока я была в Манхэттене со своим женихом, другом и семьей, ночь была наша. Не было ничего лучше. Из-за всего мрака в жизни можно было хоть насладиться вечером.

Мы пошли в милый итальянский ресторан, где родители бывали, когда встречались в городе. Хоть у меня не было аппетита, мне понравилось каприччио и бокалы красного вина, что были тут всюду.

Почти все время я смотрела на Декса. Он сидел рядом, я держала ладонь на его колене, чтобы ощущать его, чтобы он знал, что я тут. Он был тихим, но, когда говорил, был собой. Он оглядывался за плечо, словно смотрел на кого-то или что-то.

Когда я спросила, что такое, он отмахнулся, сказав, что на него будто смотрели.

Я не видела, чтобы на нас обращали внимание. И, может, потому мне стало не по себе. Вскоре развилась паранойя, что за нами следят, но я подавляла желание оглядываться каждые пять секунд. Декс делал это за нас двоих.

После ужина мы пошли не на «Короля-льва», как хотел папа, а на маленькую пьесу с Джоном Литгоу. Это было хорошо, хоть пьеса была немного мрачной для нас, но игра и сценарий на несколько часов отвлекли меня.

Потом стемнело, и мы решили пойти в отель пешком, а не на такси. Путь занял бы почти полчаса, но я не была против. Это время можно было использовать с умом.

Максимус говорил с Дексом и следил за ним, я решила подойти к маме. Я потянула за ее шелковую шаль.

— Мам, — сказала я, — можно с тобой поговорить? Наедине?

Она удивленно посмотрела на меня. Или это был страх. Может, она знала, что ее ждало.

— Конечно, тыковка, — сказала она с редким теплом, убрала волосы с моего лица. — Что такое?

Хоть она звучала спокойно, ее голос подрагивал, указывая, что внутри все не так. Мне не хотелось портить моменты, но…

— Ничего, — я обвила ее руку. — Просто… я знаю, что ты видела.

Она вздрогнула. Я бы не уловила, если бы не смотрела на нее пристально.

— О чем ты? — сказала она бодро. Чересчур.

— В лифте, — я не хотела медлить. — Мы остановились на шестом этаже. Я смотрела на тебя. Ты словно увидела дьявола, — или его приспешника.

Она взглянула на меня.

— О, милая. Я плохо что-то помню. Я не спала в самолете, еще и разница во времени. Я переживала за тебя и Аду.

Классическая отмазка. Я кивнула и улыбнулась, дала ей спрятать это под ковер. Но в этот раз. В другой — а он точно будет — она не сможет долго отрицать.

Я похлопала ее по руке, и мы догнали банду преступников, что я звала друзьями и семьей. Я оказалась рядом с Дексом, мы шли по людным улицам в отель.

Если бы я могла игнорировать страхи, что случились за последние пару дней, это был бы идеальный вечер.

Но он не был.

Как только мы оказались в комнате, Декс схватил меня за плечи и прижал спиной к двери, чтобы она закрылась.

— Мне еще никогда не была так нужна твоя дырка, — прорычал он, прижимая меня к двери сильнее.

Мой рот раскрылся, я этого не ожидала. Декс всегда говорил грязно, но не так. И таким грубым он со мной не был.

Словно подчеркивая эти слова, он ослабил давление, а потом сильнее вжал меня в дверь, я ударилась головой и вскрикнула от боли.

Но Декс не заметил. Он был ненасытным, сорвал мои джинсы, царапая мою кожу ногтями. Он точно пустил кровь.

— Декс, — выдохнула я, но он уже раздвинул мои ноги как можно сильнее и прижался головой между ними. Его пальцы отодвинули мои трусики, я ощутила в глубине себя его язык. Это меня напугало. Декс хорошо владел языком, но не так долго.

Мысль улетела из головы, он довел меня до новых высот, и мои колени едва держались. Я не знала, как он делал это, но и не хотела, чтобы он прекращал.

Вдруг он отодвинулся, я не успела ничего понять, он обвил рукой мою талию и бросил меня на пол. Я с болью упала на попу, хотела возмутиться, но он прижал ладонь к моей груди, надавил, и его голова вернулась на место.

— Декс! — рявкнула я, злясь. — Полегче.

— Я хочу делать с тобой жуткие вещи, — пропыхтел он. — Я хочу твои крики.

Я любила приключения, но не хотела жуткого с собой. Возмутиться я не успела. Он начал лизать меня с новой силой, рыча все громче, пока не стал звучать как лев, терзающий добычу.

Это даже заводило, и мои бедра поднялись к нему, он почти довел меня до оргазма снова. Резкая боль пронзила меня.

Что? Он укусил меня за клитор?

Я не успела обдумать боль, она сменилась наслаждением, и я вскоре кончила, сжимая в кулаках его волосы, прижимая его к себе, ругательства летели из моего рта, пока я неслась на волне. Он рычал в ответ, не унимаясь, словно не мог насытиться.

Я была слишком чувствительна и пыталась остановить его. Я потянула за его голову, не сработало, и я приподнялась на локтях и отодвинулась от его рта.

Я охнула, когда он посмотрел на меня. Его волосы прилипли к лицу, кожа была мокрой от пота, и он улыбался с кровавыми губами.

Это пугало, а не заводило.

— Декс, — я пыталась вернуть дыхание, — прошу, мне нужен перерыв. Ты это знаешь.

Его улыбка стала шире, я заметила странную пустоту в его глазах. Страх сковал меня.

— Я не закончил, — сказал он, голос был ниже, чем когда-либо. — И ты тоже.

Я тревожно улыбнулась и сглотнула. Он провел пальцами по рту, посмотрел на кровь и улыбнулся.

— Ой, похоже, меня занесло.

Я быстро кивнула.

— Да, — но сердце замедлилось. Он, похоже, взял себя в руки. — Так как ты хочешь…

Он оказался на мне через миг, прервал мои слова своим кровавым ртом. Ладонь сжала мою грудь, другой он точно сжал свой член.

— Раньше ты не кричала, — прошептал он в мои губы. — Я хочу, чтобы ты кричала в этот раз. Чтобы ты попробовала.

Часть меня все еще была заведена непривычной грубостью, но другая часть боялась. Он играл роль? Он явно не был сейчас Дексом.

Я отклонила голову, он вонзился в меня резким движением. Я охнула, прижала ладонь к его груди, пытаясь убрать с себя немного его веса, но его не удавалось сдвинуть. Он словно стал весить тонну.

Он продолжил вонзаться в меня, его рот был у моего уха, он дышал все тяжелее. Его губы скользнули по моей шее, легонько прикусывали, а потом он снова укусил меня, и кровь струйкой потекла по моей коже.

— Блин! — завопила я. — Ты меня ранишь, идиот.

Декс впился пальцами в волосы на моей макушке, резко дернул, и я закричала.

— Как ты меня назвала? — зарычал он. Я попыталась посмотреть на него и пожалела. Кровь была у него на всем лице, исказившемся в ненависти, бездушности.

Это была не игра. Это не был Декс.

Его пальцы вдруг сдавили мое горло.

— Я думал, ты всегда хотела грубо, — сказал он. — Юные всегда хотят грубо, чтобы лилась кровь.

Его хватка на шее стала крепче, лишала меня воздуха. Паника пронзила меня, он словно собирался задушить меня.

Я хотела кричать, но звуки затерялись в давлении его пальцев. Все темнело и расплывалось перед глазами, я пыталась вяло понять, что делать, как выжить.

Было лишь одно.

Ранить его. Или я умру от его руки.

Он улыбался мне с темными глазами, полными ненависти, а я собралась с силами и ударила головой по его носу.

Этого хватило, чтобы удивить его, и я ударила его кулаком по голове. Он вскрикнул, и мое колено врезалось в его яйца.

Это было последней каплей. Он отпустил меня с воплем, и я смогла выбраться из-под него. Я тут же вскочила на ноги и побежала к столу, схватила самый тяжелый предмет там — лампу.

— Блин, Перри, — он пытался встать на колени, жмурясь и кашляя. Я сама с трудом дышала, шея болела, так что я не сочувствовала ему. — Если не нравится грубо, так и сказала бы.

Я крепче сжала лампу, выставив ее, как оружие, тяжело дыша, пытаясь вернуть воздух в легкие.

Он встал на ноги, не глядя на меня, прошел в ванную и закрылся, оставив меня одну в комнате понимать, что произошло.

Теперь он казался собой, но нет. Я знала Декса сердцем и душой, и не он был во мне. Не его язык, не его прикосновения. Я не видела его красивую душу в его глазах. Я ничего не ощущала, лишь бесконечную тьму, врата в мир, который я надеялась не увидеть.

Это не было в моей голове. Это было на самом деле.

Я убрала лампу и схватила ключ от комнаты со стола. Я выждала секунду у двери ванной, услышала, как смывает унитаз. Я хотела уйти раньше, чем он выйдет.

Я быстро покинула комнату и побежала к Максимусу. Я била в дверь, и, когда Максимус ответил, у него чуть не выпали глаза.

— Боже, Перри, что с тобой произошло? — спросил он, я прошла в его комнату, слезы жалили глаза. Я пыталась держаться, но, когда дверь закрылась, заплакала. Максимус тут же обнял меня, держал минуту, а потом отошел и с ужасом осмотрел. — Что случилось? — повторил он. — Где Декс? Он в порядке?

Мои губы скривились.

— Не знаю. Я сильно ударила его коленом между ног.

Он вскинул бровь.

— Это Декс тебя так?

— Да. Но это был не он. Я знаю, — я всхлипнула и прошла к зеркалу. Я охнула от отражения. Горло уже багровело со следами пальцев, шея кровоточила от нескольких ран, кровь размазалась по плечам и ключицам. Декс так не сделал бы.

Я посмотрела на Максимуса в зеркале.

— Ясно, — сказал он. — Где он теперь?

— В ванной. Вроде пришел в себя, но не посмотрел на меня. Не знаю, что он думает. Надеюсь, он не знает, иначе возненавидит себя.

— Как это началось? — спросил он.

Я посмотрела на него.

— Когда мужчина и женщина любят друг друга…

— Не смешно, — сказал он. — Я серьезно.

— И я, — я повернулась к нему. — Я не знаю, что случилось, Мы вошли в комнату, и он стал грубее обычного. Говорил грязно. Был как зверь. Сильнее обычного, — я глубоко вдохнула. Я не могла прогнать страх. Я боялась, что он навредит мне, убьет меня.

Максимус был со странным видом, словно размышлял.

— Перри, — осторожно сказал он, — это прозвучит странно, но ты помнишь, как у нас… у тебя и меня… был…

— Секс?

Он кивнул.

— Да. Это. Было странно, помнишь?

— Отчасти, — я не хотела вспоминать.

— Что ты помнишь?

— Ты хочешь детали нашего секса?

— Обещаю, я никому не расскажу, — он поднял руки. — Ты тоже вела себя жестоко. Как сама не своя. Помнишь это? Если да, то что было в твоей голове тогда?

Я не помнила. Я убрала этот эпизод подальше. Но, если подумать, я вспоминала невероятную силу в себе, словно я вдруг стала кровожадной. Словно ненавидела Максимуса и хотела ранить его. И мне нравилась ненависть, желание уничтожить и причинить боль. Это была я и не я, и если бы Максимус не остановил меня, не знаю, что произошло бы.

— Это с ним, — тихо сказала я. — Что-то в нем, занимает его место.

Максимус мрачно кивнул.

— Я так думаю. Но Декс еще там, как и ты была там. Мы будем осторожнее, — ему не нужно было объяснять. Декс не ранил бы меня. Если я вернусь к настоящему Дексу, он будет страдать. За то, что ранил меня.

Но если это не был Декс, то кто?

— Не знаю, — сказал Максимус, и я поняла, что он уловил мои мысли. — Но это плохо.

— Одержимость бывает хорошей? — сказала я и вздохнула. — Это Майкл?

Он поджал губы.

— Вряд ли. Насколько я знаю, живой человек не может захватить другого живого. Даже Якобы так не могли, а у нас было много сил.

Я не хотела менять тему, но не сдержалась и спросила:

— Каково это?

Он вскинул бровь.

— Быть Якобом?

Я кивнула.

— Не могу сказать. Не с чем сравнить. Мы ходили по кругу, жили по-новому с новыми воспоминаниями, так что груз бессмертия не давил, но всегда что-то помнишь.

— Груз, — отметила я.

— Это бремя. Вся жизнь должна кончаться. Жить дальше — не естественно. Смотреть, как семья и друзья снова и снова умирают — ужасно. Вечность одиночества. Когда я понял, что могу уйти к Розе, я не мешкал. И не жалею.

— Особенно теперь, когда ты с Розой, — сказала я.

— Это помогает, — сказал он. — Но, хоть порой жить больно, это так приятно — быть с кем-то связанным, не одиноким. Я был одинок, как Якоб, и я был другим. Я был обреченным. Теперь я как ты. Свободен.

— И ты не боишься смерти? — спросила я. — После всего увиденного я боюсь.

— Я боюсь смерти, — признал он. — Но не потому, что не знаю, что на другой стороне. Я знаю. Я был там. Я боюсь оставить Розу. Оставить любовь позади. От мысли, что меня заберут у нее, а ее — у меня… бессмертие нужно, если оно у обоих.

— У меня нет этой проблемы, — сказала я. От темы смерти мне стало не по себе. Все тревожило меня. Я робко коснулась своей шеи, пострадавшей кожи. Мне нужно было забыть, что это сделал Декс. Это был не он. Я не могла бояться своего жениха.

— Хочешь, провожу тебя в комнату? — спросил он, как джентльмен.

Я покачала головой.

— Нет, все хорошо. Поверь, я приду сразу, если будет проблема.

— Будь готова, — сказал он, когда я встала. — И настороже. Но помни, что это все еще Декс. Пока мы ничего не знаем, это все еще Декс.

Я кивнула и быстро ушла. Я спустилась по лестнице и вернулась к двери нашего номера. Я глубоко вдохнула и сунула карточку в отверстие. Свет стал зеленым, и я вошла.

Было темно, лишь свет горел в ванной. Я видела, что Декс спит на кровати, свет падал на его лицо. Он посапывал, его идеальное лицо выглядело мирно во сне.

Я тихо закрыла дверь и встала у кровати, думая, спать с ним, на полу или в ванне.

Но я не могла представить, глядя на него, что он поступит плохо, хотя горло и шея болели. Я выйду за него замуж все-таки.

Даже если он одержим.

Я все же взяла открывалку над мини-баром и сунула под подушку.

Осторожность не помешает.

Той ночью Декс умер в моем сне. Я проснулась со слезами, проклиная нашу смертность. Я все еще видела угольки, что сыпались с неба.