Правда или последствия

18. Майка с серебряным рисунком и красное платье

Мы с Карин делали на кухне математику, когда туда зашел Антон, открыл холодильник и попил молока прямо из пакета. Карин посмотрела на Антона так, будто он плюнул в еду или сделал что-нибудь и того хуже. Антон, конечно, этого не заметил, проворчал что-то и ушел к себе.

Для меня в математике нет ничего сложнее процентов. Я их понимаю плохо, а когда мама объясняет, запутываюсь еще больше. Но Карин здорово умела объяснять, и к маминому приходу я успела правильно сделать несколько примеров.

Мама была в пальто, несла Калле, два пакета с продуктами и еще один с одеждой. Я не понимаю, как она столько всего носит. Калле она посадила мне на руки, пакеты поставила на кухонный стол.

— Можешь снять с него комбинезон? — спросила мама и повернулась к Карин: — Привет, я мама Норы, меня зовут Лена.

Карин встала, протянула маме руку и слегка поклонилась:

— Карин Эрикссон.

Мама удивленно пожала протянутую руку. Потом увидела наши учебники и сказала:

— Вы уроки вместе делаете! Вот молодцы!

Калле извивался как червяк, но я все же раздела его. Он сполз на пол и начал играть под столом в кубики. Мама налила воды в большую кастрюлю и поставила ее на плиту, потом стала распаковывать сумки. Пальто она так и не сняла.

Я покосилась на пакет с одеждой.

— Что ты купила? — спросила я.

— Макароны, — ответила мама, стоя ко мне спиной.

— А в другом пакете?

— Ах, ты про это! — мама повернулась к нам лицом.

Она открыла пакет и достала платье. Красное, с длинным рукавом и глубоким вырезом, оно было сшито из тонкой и блестящей ткани.

Держа платье перед собой, мама позировала перед нами, как фотомодель. Сразу было видно, что платье ей очень идет.

— Правда, красивое? — спросила мама. — Только нужно следить, чтобы, когда наклоняешься, сиськи не вывалились.

Карин покраснела как рак.

— Платье красивое, — подтвердила я. — Дорогое?

— Не особенно, — сказала мама, однако тут же оторвала и выбросила ценник в помойку.

Потом она снова заглянула в пакет и вытащила сверток поменьше.

— А это вам, — она протянула мне сверток. — В честь школьного вечера.

Это была майка, та самая, с серебряным рисунком!

Я примерила майку перед зеркалом у себя в комнате. Да, на витрине она смотрелась совсем по-другому. На манекене она была натянута и приподнята на груди. А у меня пока никакой груди не было.

Карин стояла сзади и смотрела. Я так и не поняла, понравилась ли ей майка.

— Мне не разрешили идти на вечер, — вдруг сказала Карин.

— Почему?

— Они боятся, как бы со мной что-нибудь не случилось.

— Кто — «они»?

— Мои родители.

Я ничего не поняла. В каком смысле «случилось»? Что может случиться на школьном вечере?

— Что они имеют в виду?

— Ну что какой-нибудь мальчик…

Я чуть не расхохоталась.

— Что ты… и кто-то из мальчишек…? — проговорила я, стараясь не рассмеяться.

Она серьезно кивнула.

— А ты?.. — спросила она. — Ты ведь Юнасу нравишься, да?

Всем так и хочется свести меня с Юнасом!

— Я его терпеть не могу! — воскликнула я. — Никогда больше мне про него не говори!

Она снова кивнула и уставилась в пол.