Правда о первой ночи

Глава 14

Если в доме мамы Маши мне не удалось увидеть Еву, общающуюся с кем-то другим, помимо меня, и я не смогла подсмотреть ее разговаривающей с людьми и демонстрирующей свою сущность, то в разговоре с турагентом мне посчастливилось убедиться в том, что Ева одним своим тоном может раздавить маленького человека, даже не заметив этого. Там, у Маши, она помалкивала, чтобы ничего не испортить и, получив нужную информацию, как можно скорее распрощаться с не понравившимся ей человеком, поставив на нем точку, здесь же, обладая определенной властью, выразившейся в двух новеньких европейских сотенных, она требовала паспорт в кратчайший срок жестким деловым тоном, которого я прежде не имела счастья слышать. Плотненький холеный агент, развалившись за своим огромным столом, заваленным яркими глянцевыми туристическими проспектами, аж привстал, увидев ее входящей в его полуподвальную обшарпанную каморку, называемую офисом, и одним взмахом руки очистил от рекламного мусора глубокое мягкое кресло:

– Прошу! А девочку вот сюда, на стул.

– Дима, нам нужен паспорт.

– Когда? – спросил Дима, шаря по карманам своей клетчатой рубашки, не спуская взгляда с Евы, красивой, стройной, в джинсах и белой водолазке, спокойно держащей в холеных пальцах тонкую сигарету.

– Вчера, – сказала она, прикуривая от его дорогой зажигалки, явно подарок кого-то из его путешествующих клиентов-бездельников.

– Мне нужны фотографии…

– Дима, мы все принесли. – И она положила на стол тоненькую папочку с моими документами и фотографиями.

– Чудненько… В пятницу устроит? – по-настоящему засуетился Дима, быстрым опытным взглядом оценивая пакет документов.

– Устроит.

– Двести евро. Оплата по факту. – Он склонил голову набок, ожидая, вероятно, что с ним будут торговаться.

– Нормально. – Ева хлопнула себя ладонью по бедру.

– Быстрее и дешевле нигде не найдете, – залепетал турагент.

– Дима, брось свои рекламные штучки, я к тебе не торговаться пришла…

Я, все это время сидевшая рядом на стуле и разглядывавшая толстый проспект, пестрящий фотографиями роскошных европейских отелей и египетских пляжей, впитывала в себя каждое слово, каждую интонацию Евы, каждое ее движение, и мне казалось, что это не она, а я разговариваю с турагентом и тоном, не терпящим возражений, требую от него невозможного – новенький загранпаспорт за три дня.

Мы вышли из подвала на свежий воздух, и на головы нам упали горячие лучи солнца.

– У тебя есть какие-нибудь дела в интернате? – спросила меня Ева, и мне от ее слов сделалось нехорошо. Да, у меня имелись там дела, надо было забрать документы и личные вещи, а еще направление в общежитие, но кто бы знал, как же мне туда не хотелось идти. Мне так и казалось, что стоит только переступить порог центрального учебного корпуса, как меня тут же повяжут… Но не могла же я обманывать Еву.

– Да, нужно кое-что взять и отвезти в общежитие.

– С общежитием подождем, перевезем вещи пока ко мне. В этой жизни никому нельзя верить, и ты не должна оставлять в интернате, да еще в летнее время, свои вещи… У тебя же, наверное, и пальто есть, и зимние дорогие вещи.

– Зимние, но недорогие, – нахмурилась я.

Мое пальто было французским, теплым и красивым, я носила его все холодное время года, независимо от того, весна ли, осень или зима. Оно досталось мне по счастливой случайности – в интернат привезли гуманитарную помощь, тюки с поношенной одеждой из Европы. Среди них и было это красивое красное пальто с искусственным мехом. Я схватила его первая и утащила, как лисица кролика, в нору, спальню, где долгое время приводила его в порядок – чистила, отпаривала, утюжила…

– Поехали, я сама посмотрю, – сказала твердо моя практичная подруга, и мы, купив на улице большую клетчатую, из рисовой соломки сумку, взяв такси, покатили в интернат.