Правила игры: без правил

Глава 17

Из кармана послышалось гудение звонящего телефона, и Оксане пришлось отложить в сторону пачку рисунков, которые она рассматривала, чтобы ответить на вызов.

— Я слушаю.

— Привет! Я не сильно отвлекаю? — непривычно дружелюбный голос Арсения не предвещал ничего хорошего.

— Чего надобно?

— Меня тут попросили проинформировать тебя о том, что на следующую неделю назначено Собрание Совета.

— Проинформировать? Меня? — Оксана почувствовала, как в ней вновь закипает древняя, звериная ярость, вызванная очередным открытым посягательством на ее статус, и ей потребовалось сделать пару глубоких вдохов, чтобы немного усмирить огонь внутри. Что ни говори, а у Арсения был несомненный талант на подобные провокации. — Теперь это так делается? Теперь Вожака достаточно просто проинформировать? А вдруг у меня дела какие неотложные?

— Конкретная дата еще не согласована, и если у тебя есть какие-то пожелания — говори.

Еще пара вдохов. Разговаривай они не по телефону, Арсений уже валялся бы на полу со сломанной челюстью. Он что, в самом деле не знает, что такое сарказм?

— Вопрос был риторический, — Оксана надеялась, что голос не выдает ее бешенства. — И кому в голову пришла сия замечательная идея?

— Это решение, скажем так, инициативной группы членов Совета.

— Подобные решения в Стае принимаю я, а вы можете меня лишь об этом попросить!

— Ты все равно обязана нашу просьбу удовлетворить, так что все это — пустые формальности. Не придирайся.

— Ах, да! Как же я могла забыть! — у любого человека, услышавшего такое наигранное веселье в голосе Оксаны, мурашки бы побежали по спине. — Времена изменились, и пора отказаться от старомодной чуши, разумеется! К черту формальности!

— Не горячись так…

— Насколько я понимаю, вы уже подготовили проект новых Правил, коли старые списаны в утиль, — продолжила девушка немного спокойней, — и в них, наверное, говорится, что Вожак отныне обязан удовлетворять любую прихоть своих подданных, которые, в свою очередь, могут класть болт на исполнение его указаний и прочую субординацию. Я ничего не упустила?

— О внесении изменений в Правила пока речи не идет. Этот вопрос мы еще не обсуждали.

— Надеюсь, когда сочините новую версию, вы не забудете меня проинформировать?

— Всенепременно, — процедил Асений сквозь зубы. Ну наконец-то ей удалось сдернуть с него маску невозмутимости!

— М-м-м, а зачем же мы тогда собираемся, если не секрет?

— В повестку предложен всего один вопрос — Вотум Недоверия действующему Вожаку.

— О! Как неожиданно! А кворум будет?

— Не беспокойся, соберем.

— Что ж, я все поняла.

Вот так-то. Забавно, что ее оппоненты, манкирующие своими обязанностями и игнорирующие Правила, когда им это угодно, все же решили воспользоваться одним из их самых древних положений. Данный механизм обеспечивал страховку от узурпации власти Вожаком, действия которого идут вразрез с интересами Стаи и вызывают неприятие большинства ее членов. В том случае, если он настолько силен, что никто из бросивших Вызов, не в силах одолеть его один на один, остается возможность объявить ему Вотум Недоверия от лица Совета Стаи, и тогда ему придется противостоять всем его членам, поддержавшим данное решение. Фактически, это становилось своеобразной публичной казнью, поскольку в такой ситуации участь свернутого Вожака была предрешена.

Да, обвиняемый Вожак может воспользоваться помощью членов Совета, которые его поддерживают, но, если уж дело дошло до Вотума Недоверия, то это означает, что они окажутся в явном меньшинстве и отправятся на тот свет вместе со своим лидером. Конечно, было бы неплохо иметь под боком, скажем, Гришу Хуварина, что здорово охладило бы пыл оппонентов, но Гриша всегда старательно увиливал от сложных вопросов и избегал любой ответственности, словно малый ребенок, а потому отказался войти в состав Совета, когда обсуждалась его кандидатура.

Кроме того, Оксана считала себя не вправе предлагать кому-то еще отправиться вместе с ней на верную смерть. Надежда оставалась лишь на то, что Арсению сотоварищи не удастся сформировать в Совете убедительное большинство, выступающее за ее отставку, но, по-видимому, ее собеседник там, в Красной Поляне, был прав. Его, действительно, боялись больше. Когда все колеблющиеся были сломлены и убраны с дороги, Оксане вынесли приговор и теперь приглашают на собственную казнь.

— Я все поняла, — повторила она.

— Так на какой день назначить мероприятие?

— Мне все равно. Это тебе публику собирать — пусть у тебя и голова болит.

— Хорошо. Я тебя потом проинформирую.

— Не забудь официальное уведомление на сайте выложить. И, кстати, я бы на твоем месте особо не спешила.

— Почему? — Арсений был сама невинность, и, наверное, именно по этой причине Оксана не сдержалась, внезапно сорвавшись на звенящее от ярости шипение:

— Потому, что чем бы все не закончилось, твою глотку я разорвать успею!!! Ты, мелкий блохастый щенок, сдохнешь там первым!!! Так что не торопи свои последние денечки, наслаждайся, пока у тебя еще есть такая возможность!

Она бросила трубку, вне себя от гнева. В первую очередь на саму себя. Вожак должен в любой ситуации сохранять выдержку и самоконтроль. В любой! А на Арсения у нее будто аллергия какая-то!

Чтобы немного успокоить нервы, Оксана вновь взяла в руки пачку рисунков и продолжила их изучать. С первого же взгляда становилось очевидно, что их автор особыми художественными талантами не отличался, и нигде специально не учился. Хотя он определенно старался, что также было заметно. Рядом на столе лежало и основное учебное пособие, которым он пользовался — тоненькая затертая до дыр брошюрка «Рисуем собак. Десять простых шагов» — одна из тех, что продаются в каждом газетном киоске и обещают за несколько коротких уроков сделать из вас профессионального художника-анималиста.

Среди рисунков присутствовало немало явно тренировочных, сделанных по схемам из книги, либо скопированных с фотографий. Но все же основную их часть составляли попытки изобразить одну, вполне конкретную собаку. Сидя, стоя, на бегу, в прыжке, в фас, в профиль — один и тот же точеный силуэт кочевал с листа на лист в безуспешных попытках поймать тот самый, буквально осязаемый, но постоянно ускользающий образ. Автор, словно Пигмалион пытался выточить свою собственную Галатею.

На одном из последних рисунков Оксана невольно задержалась. Его буквально пропитывали муки творчества, знакомые каждому, кто когда-либо пытался изобразить что-то, что неотвязно стоит перед глазами в самых мельчайших деталях, но упорно отказывается переноситься на бумагу в силу нехватки навыков и опыта. От многократной и усердной работы ластиком лист стал слегка серым, а в некоторых местах аж просвечивал насквозь.

Оксана отставила рисунок на вытянутой руке и критически осмотрела изображенную на нем большую собачью голову.

— Хм, — заметила она вслух, — даже немного похоже.

Она положила лист обратно в пачку и осмотрелась.

Здесь, в комнате, вообще доминировала собачья тема, словно ее обитателя слегка заклинило на четвероногих друзьях. Большой календарь на двери, выстроившиеся на шкафу статуэтки, фотографии за стеклом книжных полок…

Оксана почувствовала, как екнуло ее сердце. Она отодвинула стекло и вынула с полки одну из фотографий. Старая, истрепанная, разорванная на несколько кусков, но бережно склеенная обратно и аккуратно заламинированная. Человек и собака, большая рыжая собака. Та самая, образ которой хозяин квартиры из раза в раз силился перенести на бумагу.

Видимо права народная мудрость, утверждающая, что в жизни мужчины бывает только одна Женщина, а все остальные — лишь ее копии.

— Нет повести печальнее на свете, — пробормотала девушка и вдруг замерла, прислушиваясь.

С лестничной клетки послышались приближающиеся шаги. Оксана бросила фотографию поверх стопки рисунков и бесшумно скользнула в тень за шкафом, недвижимо застыв там и слившись с занавесками.

В замке входной двери загремел ключ, и из прихожей донеслись звуки какой-то возни, сопровождаемой кряхтением и чертыханиями. У Оксаны на вскрытие замка ушло, разумеется, заметно больше времени, и она даже сумела оставить на нем пару свежих царапин, но справедливо полагала, что в полумраке коридора хозяин квартиры их не заметит.

Спустя пару минут в дверях возник пятящийся задом человек, шлепавший по полу ногами в одних носках и волочивший за собой огромный чемодан. Установив его в центре комнаты, мужчина провел рукой по волосам, пригладив несколько выбившихся длинных прядей и словно собираясь с мыслями, после чего выдвинул ящик стола и начал выгребать из него все содержимое. Книги, тетради, пачки фотографий бесследно исчезали в недрах чемодана. Покончив с одним ящиком, он выпрямился, чтобы немного перевести дух, и в этот момент его взгляд упал на стол.

Оксана видела, как напряглась его спина, когда он заметил ту самую фотографию, лежащую поверх стопки рисунков, самым верхним из которых как раз был последний собачий портрет. Таиться дальше не имело смысла.

— Охота к перемене мест обуяла? — она шагнула на свет из своего укрытия за шкафом.

Мужчина аж подпрыгнул от неожиданности, резко крутанувшись на месте и схватившись рукой за сердце.

— Даже не пытайся, — девушка предостерегающе подняла вверх палец. — Пока ты будешь вытаскивать свой «Макаров», я тебя раз десять скрутить успею.

Тянувшаяся к кобуре рука бессильно упала вниз.

— Ну, здравствуй, Женя… или Дима? Какое имя тебе нравится больше?

— Нашла все-таки, — журналист медленно опустился в кресло.

— Это было несложно. Ты изменил имя, внешность, сменил место жительства, но остался верен своей профессии.

— Я ничего другого все равно не умею.

— Да, но ты даже не потрудился переработать свою манеру письма. Твой стиль настолько узнаваем, что первая же программа статистического анализа текстов буквально ткнула в тебя пальцем.

— Почему же тогда так долго…?

— А куда торопиться? Я находила твои изыскания довольно… занятными. Особенно мне понравилась подборка легенд и мифов про песьеголовые народы. Кое-где тебя малость заносило, но в целом все оказалось довольно близко к истине, но не настолько, чтобы оказаться опасным. Но вот твое последнее расследование, про убийство в ночном клубе, — кулаки Оксаны в резиновых перчатках зловеще скрипнули, — вот это ты зря…

Накануне Сергей с Егором просидели до поздней ночи, штудируя архив статей Переплетина в «Темной стороне», а потому сегодня встали только ближе к полудню. За Сергеем Анубисы еще и во сне гонялись, а он все пытался спрятать от них Ларису, заталкивая ее в кофр с анализатором и оставляя повсюду кровавые отпечатки ладоней, так что проснулся он в весьма скверном расположении духа. Ему никак не удавалось уложить в голове всю ту информацию, что свалилась на него за последние несколько дней. Мозг отчаянно сопротивлялся атакам фактов и умозаключений, против которых восставал весь его житейский опыт. В итоге насилие над здравым смыслом всякий раз выливалось в накатывавшие волны тупой головной боли.

У Сергея складывалось такое ощущение, словно рядом с ним всю его жизнь находился некий параллельный мир, которого он не замечал, и о существовании коего даже не догадывался. И мир этот, оставаясь большую часть времени в тени, изредка как бы всплывал к поверхности, соприкасаясь с миром обыденным и оставляя следы, отметины, находившие свое отражения в сказках, легендах и мифах. Одним из таких «соприкосновений» стала драма в «Вишневой аллее», которая, быть может, позднее вольется в когорту прочих городских легенд, что передаются из уст в уста, но в которые, по большому счету, никто не всерьез не верит.

Факты, однако, — крайне упрямая штука, и они недвусмысленно намекали, что если в самое ближайшее время не предпринять решительных мер, то их троица вполне также может стать частью легенды. Посмертно.

— Ну вы дрыхнуть и горазды! — в дверях появился Чегет, услышавший их шевеление. — Я уже по делам смотаться успел, а вы все нахрапываете!

— Да у меня вчера под конец аж собачки кровавые в глазах плясали! — Егор натянул одеяло на голову и перевернулся на другой бок.

— Но пишет — не оторваться, согласен?

— Да, чтиво увлекает, — согласился Сергей, — но не может же все это быть правдой?! Я не могу поверить, что человечество настолько слепо и забывчиво.

— Учитывая характер издания, логично предположить, что процент отсебятины здесь достаточно высок. Однако, поскольку последняя статья попадает точно «в десятку», не исключено, что и среди прочих имеются вполне достоверные, хотя точный их процент я бы оценить не взялся… Мой мобильник тут не видели?

— На подоконнике он, — донеслось приглушенное бурчание из-под одеяла, — заряжается.

— Черт! Я помню, что включил его, но забыл, где именно, — Чегет подобрал свой телефон. — Смотри-ка! Тут новое сообщение от нашего патлатого писаки!

— Правда? — Егор вынырнул на поверхность. — «И шо она пишет?»

— «Кинологический питомник „Вельярово“. Попечительский совет».

— И?

— Это все, — Чегет сунул телефон в карман.

— Что это хоть значит-то? — Сергей также пребывал в недоумении.

— Мы же просили у него дать нам адреса и фамилии — вот и ответ, — подмигнул ему Чегет. — Видать, твоя вчерашняя пламенная речь все же его зацепила. Включи-ка ноутбук, Егорка, посмотрим, где это самое Вельярово находится.

Недолгое копание в Интернете вывело их на официальный сайт питомника. Что говорить — его исполнение заслуживало самой высокой оценки. Все было оформлено в едином строгом стиле, без лишних рюшечек, но, тем не менее, весьма симпатично и исключительно аккуратно. Вся необходимая информация отыскивалась быстро, а подавалась лаконично и емко, так что очень быстро выяснилось, что за ответами на вопросы придется отправляться в Тверскую область. Причем отправляться уже скоро, поскольку собрание Попечительского совета оказалось намечено на следующую среду.

Желая выяснить про Вельярово как можно больше, троица принялась перекапывать сайт в поисках любой информации, которая могла пригодиться. Причем всю дорогу Сергея не покидало странное ощущение дискомфорта от того, что они проделывали все это, сидя в трусах и майках, и даже не потрудившись привести хотя бы в относительный порядок свои шевелюры.

От сайта питомника буквально веяло Большими Деньгами. Это сквозило и стиле оформления, и в манере подачи материала, и, что самое главное, в отсутствии любых упоминаний о ценах. Тут имелся и пространный рассказ об истории заведения, и ликбез по основам служебного собаковедения, и фотографии шикарных интерьеров комнат, предлагаемых для проживания клиентов, и даже подборка видеороликов, иллюстрирующих работу собаки-телохранителя в различных ситуациях, но ни слова о финансовой стороне вопроса. Предполагалось, что клиенты Вельярово о подобных пустяках не беспокоятся.

Кроме того, на весь сайт нашлось всего одно-динственное имя — Елена Трунева, директор питомника, а в фотогалерее так и не удалось обнаружить ни одного знакомого лица.

— М-да, негусто, — заключил Егор, когда они перерыли сайт до самого дна. — Красиво, богато, но для нашей задачи совершенно бесполезно.

— А ты чего ожидал? — удивился Сергей. — Что они на титульной странице напишут, что их питомник — база оборотней?

— Черт его знает. Но если мы заявимся к ним, шмаляя из всех стволов, а потом окажется, что они — обычные собаководы, то может получиться как-то… неудобно, что ли. Знать хотя бы, кто входит в состав этого самого Попечительского Совета — можно было бы пару имен загодя проверить, чтобы удостовериться, а так… Не окажется потом, что этот журналюга пустил нас по ложному следу?

— А смысл?

— Почем мне знать! Может, хочет еще один горяченький материальчик заполучить.

— Что гадать, — подал голос Чегет, снова вынимая телефон, — можно же спросить. Я бы тоже не возражал против каких-нибудь более убедительных аргументов.

Он потыкал пальцем в экран и приложил трубку к уху, ожидая ответа. Ждать пришлось долго, и когда на другом конце линии, наконец, ответили, Чегет сперва немного растерялся.

— Я… э-э-э… добрый день, могу я поговорить с Дмитрием?

— Это его… коллега… по работе. А я с кем разговариваю?

— А что случилось?

— Что?! Как?! То есть…

— Нет, я сейчас… занят, извините… я перезвоню попозже.

Чегет резким нервным движением завершил разговор и остался стоять, сжимая телефон в руке и глядя куда-то в пространство. Двое его приятелей сидели молча, своими взглядами излучая безмолвный вопрос.

— Переплетин застрелился, — медленно проговорил Чегет и посмотрел на Сергея. Голова Егора также невольно повернулась в его сторону.

— К… как застрелился… когда?! — Сергей почувствовал, как во рту у него вдруг пересохло, и язык превратился в непослушный вязкий ком.

— Откуда мне знать! Подробностями со мной не поделились.

— Вот ведь!.. — чертыхнулся Егор. — Похоже, ты вчера малость перегнул палку.

— Ах, теперь, оказывается, это я во всем виноват, так?! — взвился Сергей, которого и самого такой поворот дел совсем не радовал.

— Отставить! — рявкнул Чегет. — После драки кулаками не машут. Все, проехали.

— Да, конечно, как скажешь, — не без ехидства отозвался Егор. — Вот только у кого мы теперь подробности выяснять будем?

— А что тут выяснять? Адрес у нас есть, дата назначена — надо действовать. Для меня его смерть — более чем достаточное доказательство достоверности этих сведений.

Он перевернул телефон, подцепил заднюю крышку и, сняв ее, вынул аккумулятор и сим-карту. После чего, со вздохом ударил аппарат об колено, сломав его пополам.

— Эй! — Егор аж подпрыгнул. — Ты чего творишь?!

— А вот ты, положа руку на сердце, веришь, что он застрелился сам?