Правило 24 секунд

Глава 9

Маша

Когда расходимся по раздевалкам, я уже на пределе. И физическом, и эмоциональном.

Поэтому, когда Гордый вдруг вспоминает про свое офигенное чувство юмора, я срываюсь.

Он кидает мне в спину:

– Помочь переодеться, рыжик?

Оборачиваюсь и рявкаю:

– Я просила! Шутки свои запихни в самое темное место своего организма! У меня парень есть, ясно?!

– А что, – он подходит непозволительно близко и склоняется к моему уху, – если меня это не волнует?

Открываю рот и пытаюсь вдохнуть, но, кажется, забываю, как именно это делается. Только через какое-то время я со всхлипом втягиваю в себя воздух. Сдвигаю брови и сиплым от возмущения голосом выдаю:

– Что это значит?

– Я тебя заберу-у-у, лисий хвост, – говорит с такой интонацией, будто рассказывает детскую страшилку у костра.

Я концентрируюсь почему-то только на новом прозвище. Оно кажется мне таким дурацким и одновременно милым, что я застываю и просто смотрю, как Гордый скрывается за дверью своей раздевалки.

Пугающий и самонадеянный. Я таких не люблю, потому что совсем не понимаю, как с ними общаться. Я другая, я вообще не думаю, что у нас может получиться какое-то человеческое общение, потому что мы слишком разные.

Смотрю на себя в зеркало и пораженно качаю головой – вид у меня дикий. Растрепанная и красная, а в глазах такое выражение, какого я у себя еще не видела.

Приходится потратить много времени на то, чтобы привести себя в порядок.

А когда выхожу в коридор, то с удивлением обнаруживаю там Наумова. Одетый с иголочки, расслабленный и спокойный, он сидит на полу и сосредоточенно смотрит в телефон. Заметив меня, вытаскивает из уха наушник и говорит:

– Ну что, идем брата забирать?

– Какого? – интересуюсь как умалишенная.

– Ну, – он чуть хмурится и задумчиво говорит, – так как Фим сейчас на тренировке перед важной игрой, остается твой младший?

– Вы играете в одной команде?

– О, рыжик проявляет интерес? Первый вопрос о личном! Осторожнее, скоро втянешься и жить без меня не сможешь.

Гордей поднимается с пола, отряхивает свои джинсы и закидывает на плечо спортивную сумку. Смотрит на меня иронично и вместе с тем выжидающе.

Если близнецы играют вместе, но Гордый отстранен от тренировок… наверное, ему сейчас непросто. Внимательнее вглядываюсь в его лицо, пытаясь отыскать признаки душевного смятения, и он, будто чувствуя, закрывается. Выражение лица становится показательно хамским, а взгляд – стеклянным.

Тогда я медленно проговариваю:

– Мой брат заканчивает через двадцать минут. Тебе совсем необязательно ждать.

– Я подожду, – перебивает он.

Потерянно молчу. Нам незачем общаться вне тренировок и занятий. Мне нужно сказать о том, что я справлюсь сама. Но вместо этого почему-то киваю.

Следующим движением головы обозначаю направление, и первая иду вперед. Он просто проводит, ничего страшного не произойдет. В конце концов, мне не так уж часто предлагают помощь. Может, Егор притихнет хотя бы в компании незнакомого парня.

По крытому переходу идем в другой корпус и останавливаемся у дверей раздевалок.

Говорю тихо:

– Надо здесь подождать.

– Это большой спортзал?

– Да, когда будет физкультура, посмотришь. И на Лиану тоже, – добавляю, поджав губы.

– Черт, – Гордей смеется, – что ж там за физручка, мне уже интересно.

– Увидишь.

– А тренажерка у вас есть?

Делаю маленький шаг в сторону, чтобы движение не было таким уж очевидным, и прислоняюсь спиной к стене. Не хочу стоять близко к нему, мозги туманом заволакивает. Надо запомнить, и на экзамене отсесть в другой конец кабинета. Или на другую планету.

– Мандаринка? – зовет он.

Отвечаю сердитым взглядом, но про то, что у меня есть имя, больше не ору. Очевидно, что он не собирается звать меня Машей, как все адекватные люди.

Качаю головой:

– Только пара тренажеров, которые ты видел.

– Отведу тебя в клуб, там потреним.

– В какой? – кошусь на Наумова с подозрением.

– В баскетбольный. В наш с Фимом.

– Тебя разве не отстранили от тренировок?

Повернув голову, наблюдаю как под его кожей желваки приходят в движение. Потом Гордый хмыкает и отвечает:

– Помещения посещать могу.

Мы замолкаем, и я отворачиваюсь. Стыдно, что ковырнула незажившее. Пропускаем раскрасневшихся мальчишек, которые покидают раздевалки, и наконец видим Егора.

Он выходит с заранее заготовленным выражением претензии на лице. Разумеется, ведь он «не маленький», и встречать его было не нужно.

Но, когда брат видит Гордея, то как-то меняется. Прищуривается и подходит к нам, говорит:

– Привет.

Смотрит то на меня, то на Наумова, как будто проверяя, вместе мы пришли или нет.

– Привет, – отвечаю, – это…

– Здорово, – перебивает меня новенький и протягивает брату раскрытую ладонь, – я Гордей.

– Здаров, – отзывается Егор с крайне серьезной мордашкой и отвечает на рукопожатие, – Егор.

Мысленно усмехаюсь, но показать свое веселье не смею, не хочу спугнуть.

Наумов кивает в сторону зала:

– Спортсмен?

– Баскетболист. А ты? Ты не ее парень.

Гордей наклоняется ниже и доверительным шепотом сообщает:

– Я ее будущий парень.

Округлив глаза, смотрю на самодовольного Наумова с возмущением. Что он себе позволяет?!

– А, – отзывается Егор, засунув руки в карманы, – понятно. Ну удачи.

– Она пригодится. Пойдем, расскажешь по дороге про баскет.

Брат снова прищуривается и спрашивает:

– А тебе-то что?

– Слышал про БК «Черная База»?

Я громко фыркаю, и эти двое поворачиваются на меня. Мило, что соизволили заметить мое присутствие! Закатываю глаза:

– Что за пафосное название? База? Еще и черная!

– Мань, вообще-то это птица, – говорит Егор таким тоном, как будто это он старше.

Наумов же приобнимает моего брата за плечо и сообщает:

– Полегче со своей сестрой, малой. Я там играю, могу на матч провести. Если, разумеется, будешь хорошо себя вести.

Брат энергично кивает и начинает засыпать Гордого вопросами. Я смотрю, как они идут по коридору, и недоуменно молчу. Может, я не в своем уме? Что, если Гордей действительно кого-то поранил? Мне бы самой держаться от него подальше и к младшим его не подпускать тем более.

Тут новенький оборачивается ко мне с сияющей улыбкой.

– Мань! – специально закидывает мое семейное прозвище. – Чего встала? Догоняй.