Право убийцы

Глава 5

Век живи — век учись.

Я осмотрел здание академии, имевшей все шансы стать моим новым домом на ближайшее время. Здание было старым, не раз реставрированным и очень уж монументальным. Денег на содержание академии не жалели. Тут и отделка мрамором, и изящно нанесённая штукатурка, плюсом на каждом этаже, между окнами, прикреплены огромные барельефы с изображением гербов. Очень похоже, что речь шла о четырёх первородных стихиях — огне, воздухе, земле и воде, от первого этажа по четвёртый соответственно. На пятом, последнем этаже, как бы царя надо всеми, застыло изображение змеи, свернутое в восьмёрку знака бесконечности. Змея на гербе пожирала собственный хвост.

Я решительно двинулся к парадным дверям. В принципе, не имею ничего против учебы. Студенты народ непостоянный, даже ветреный. В порядке вещей у них прогуливать лекции или на неделю закутить, и вообще они довольно непредсказуемы в своих решениях и мотивах. Иными словами, учеба — это отличное прикрытие для моих предстоящих дел и задел для конспирации. Пойму, чему меня будут здесь обучать, а дальше уже пойдет как по накатанной.

Я поднялся по ступеням и посмотрел на двустворчатые ворота из цельного дерева, обитые металлом. Вместо ручек — чугунные кольца, к которым одним концом были вмонтированы цепи. Другой конец цепей держали в руках две огроменные статуи метров по десять в высоту, «охранявшие» вход. Я за свою жизнь имел дело с разными стражами источников, питающих разломы, как и с их хозяевами, но эти два экземпляра видел впервые. Шесть рук, глаза по всему телу, крылья, сложённые за спиной, и лапы по шесть пальцев… ну и красавчики. Очень похоже на извращенные мечты скульптора. Ну не бывает таких тварей. Как бы то ни было, именно эта парочка перегораживала проход, и здесь явно был скрыт хитроумный механизм открытия створок.

У входа стоял конопатый паренёк в очках-звездочках и с блесками на волосах. Выглядел он малость помятым, как будто всю ночь крутился внутри стирального барабана. И был в меру упитанный, настолько, что карнавальной расцветки пиджак не сходился на его пузе. Паренек стоял в четко очерченном каменном кругу, испещренном иероглифами, лицом к воротам и их стражникам. Ноги он поместил в специальные углубления для стоп, голову задрал повыше и, закрыв глаза, что-то шептал себе под нос, сжимая и разжимая кулаки. Я обратил внимание, что каждый раз, когда парниша сжимает кулаки, глаза статуй вспыхивают зеленым свечением, но затем медленно гаснут. От усилий он весь взмок и то и дело вытирал выступавшую на лбу испарину.

Это что, каждый раз надо такое выделывать, чтобы войти?

— С-сука, ну я вам сейчас покажу! — взорвался пижон. — Вы просто еще не знаете, с кем связались, ну-ну, сраные ископаемые…

Паренек осекся, увидев меня боковым зрением, повернулся и обрадовался.

— О! Здорова, ни фига ты вырядился, как пугало огородное.

На меня смотрели карие глаза, в которых блестели язычки пламени. Значит, тоже огневик или что-то типа того. Интересно одаренных огненной стихией здесь большинство — или просто мне только они попадаются? При виде его лица в голове всплыл очередной лоскуток воспоминаний. Да это же мой сосед по комнате! Ощущение от спонтанного воспоминания были схожи с тем, когда ты долгое время ломаешь голову над тем, где на картинке спрятана кошка, а потом, найдя ее раз, уже не можешь развидеть. Вот и у меня всплыла его рожа перед глазами. Еще бы имя его вспомнить… но, выдав порцию воспоминаний, халява быстро ушла, не пообещав вернуться.

— Ты и сам выглядишь не лучше, — выдал я вместо приветствия.

— Ну-с… что есть, то есть, — он развел руки и оглядел себя. — Ночка выдалась тяжелой.

Паренек вытер пот со лба рукавом пиджака и небрежно бросил, кивнув на статуи:

— Мы тут от нечего делать развлекаемся, — сосед показушно зевнул, огоньки в его взгляде пропали. — Скучно че-то, надо же себя до специализации занять.

— Напомни, как тебя зовут? — я улыбнулся уголками губ.

— Все шутишь? Ничего, скоро наши имена зазвучат из каждого утюга… — паренек с вызовом упер руки в боки, задирая подбородок, но потом озадаченно почесал макушку. — Ты ведь прикалываешься, Марк?

Марк, значит, а я думал, что имя наугад говорил. Хорошо, что не пришлось спрашивать, но плохо, что свое имя я, выходит, уже засветил пару раз там, где этого делать не следовало. Интересно все-таки работала память. Как бы впредь лишнего чего не сболтнуть.

— Вылетело из головы, у меня так-то тоже тяжелая ночка, — объяснил я.

— Дуда меня зовут, по крайней мере, пока так, а потом я это дурацкое имя сменю… ну я тебе говорил! Так что можешь уже сейчас называть меня Византием, или нет… Алоизием! А тебе, кстати, как больше нравится?

Я пожал плечами, взглянул на ворота, так и оставшиеся закрытыми. Имя у соседа действительно было необычное и резало слух, но предложенное взамен казалось ничем не лучше.

— И как ты развлекаешься?

— Да так, ерунда, от нечего делать решили протестировать наших Билли и Боба. В каком случае они открывают, а в каком нет. Чепуха, одним словом, — Дуда-Византий-Алоизий отмахнулся.

Я решил, что остановлюсь на первоначальном варианте и буду называть соседа Дудой — это хотя бы коротко и понятно.

— А мне кажется, что ты просто не можешь зайти, — предположил я, взглянув на ворота.

— Мы-то не можем, я тебя умоляю… — сосед выпучил глаза, но осекся и понурил взгляд. Почесав макушку, он нехотя заявил. — Ладно, не можем, это правда, чего-то никак не получается.

Судя по тому, что я успел увидеть, конструкция работала на манер энергетической печати. Ничего выдающегося, подобные замки часто ставили на тех же сейфах, которые можно открыть, если у вас есть достаточно внутренней силы и набор отмычек (без них точно никуда). Скорее всего, статуи стражей напитаны энергией определенного уклада, и, чтобы пройти внутрь, надо войти со стражами в некий энергетический резонанс. Зачем такую систему установили на входе в академию, где каждый день туда-сюда снует море студентов, не совсем понятно, но ничего сложного в ней нет по определению.

— Почему о себе ты говоришь во множественном числе? — спросил я, продолжая рассматривать механизм. И рискнул добавить: — Что-то я за тобой не помню такого.

И не соврал — память пока мне больше ничего не подсказывала. Другое дело, что она и по другим вопросам отмалчивалась, партизанка чёртова.

— Точно, ты же не знаешь! Ну-ка, — Дуда повернулся к статуям и дважды хлопнул в ладоши.

Из-за плеча каменного чудовища вынырнула лохматая мордочка грызуна. Существо что-то пропищало и юрко сбежало вниз по статуе. Крыса, что ли… только без голого хвоста. Грызун в несколько прыжков сблизился с Дудой и ловко взобрался на плечо соседа. Усевшись, пискнул, глядя на меня круглыми черными глазками. Дуда аккуратно одной рукой погладил живность по голове. Вторую сунул в карман и вытащил оттуда семечку. Грызун ухватился за лакомство и запихал его целиком в рот.

— Мне выдали питомца, — с гордостью сообщил сосед. — Зовут этого красавца Ираклион Лапедриус Ист! Но сокращенно можно называть Лапик, а то никто не может выговорить полное имя.

У Дуды определенно имелась тяга к помпезным именам. О кличку питомца можно было сломать язык.

— Прикольная крыса, — я оценил новоприобретение.

— Сам ты крыса, это хомяк! — с нотками хорошо скрываемой досады сообщил Дуда. — Посмотрим еще, кто тебе достанется, когда ты соизволишь получить пета! Ах да, забыл — ты же вылетишь как пробка после специализации, и пета у тебя заберут. Поэтому завидуй молча и отвали от моего хомяка, он классный!

— Их вчера выдавали? Я пропустил как-то, — поинтересовался я, не обращая внимание на попытку Дуды меня уколоть.

О питомцах, или петах, мне приходилось слышать, но скорее как о некой легенде. Искатели прошлых лет находили себе помощников в разломах. Такая живность всегда помогала найти выход из разлома искателю. Потом на смену петам пришла навигация и новомодные электронные приборы, и все как-то само по себе заглохло. Надобность в таких красавцах пропала напрочь. Зачем тебе помощник, если можно нацепить на руку умные часы, которые будут одновременно компасом, записной книжкой, хранителем рецептов и прочее, прочее. Но чтобы зверьков выдавали, об этом мне слышать не приходилось. Обычно искатели встречали таких существ в самих разломах, если повезёт. Хотя тут и разломы, вроде как, законсервированные, поэтому ничему не удивлюсь.

— Вчера, и если бы ты не шлялся непонятно где, то у тебя тоже был бы свой пет! — заверил Дуда. — Со временем я выращу настоящего боевого зверя из своего хомяка. И о нас будут складывать легенды, а если ты проявишь должное уважение, то, так и быть, возьму тебя к себе, помощником в великих делах!

Вряд ли грызун был в курсе планов хозяина. Хомяк сидел себе на плече моего соседа и грыз арахис, хлопая глазами. У меня сложилось впечатление, что я ему сразу не понравился. Не знаю, может, животина думает, что я на его арахис претендую? Я попытался расположить зверька к себе и погладить по голове, на которой забавно топорщился хохолок. Не вышло, мыша оскалился, собираясь меня грызануть в ответ. Ну, допустим, что не очень-то и надо было. Я прекрасно понимал, что на самом деле это никакой не хомяк… но прячется сущность очень мастерски.

— Кстати, почему ты не пришел на празднование? Было улетно, мыльная вечеринка и все такое. Какие у наших однокурсниц дыньки зачетные!

Дуда показал ладонями на груди размеры, прикрыв глаза, и мечтательно вздохнул. Последние сомнения, что я студент, теперь отпали. Что ж, так тому и быть, я делю комнату с этим конопатым чудиком. Только досуг у нас был разный — у Дуды мыльные вечеринки, а у меня — барбекю с гончими и встреча с господином Гиппопотамом. Причем барбекю чуть не сделали из меня. Но каждому свое.

Я подметил, что сосед не обращает внимания на мои фингалы и ссадины. Выходит, к таким вот травмам в академии не привыкать, раз Дуда на них не реагирует. Кстати, у него самого на лице было несколько сечек, от которых остались шрамы, а костяшки на его кулаках были сбиты. Значит, хотя бы можно не слишком скрывать последствия моего уикенда в том «бойцовском клубе».

— Плохо стало, — заявил я. — Потом решил, вроде, пойти, но не дошёл.

— Ну не удивительно, ты так вчера упахался на спаррингах… понимаю, тяжело тебе без раскрытого дара, а представь, в реальном бою что с тобой будет. Ты-то, в отличие от меня, не обучен настоящей схватке, и любой мало-мальски толковый соперник тебя укокошит за милую душу.

Я сделал очередную пометку и, собственно, получил ответ на вопрос, почему сокурсника не удивляют мои ссадины и фингалы. Здесь устраивали спарринги, и мы в них активно участвовали. Причём я был участником послабее, и этот фигляр теперь решил, что может меня вот так безнаказанно подкалывать. Главное вот что —, академия не гуманитарная, учат здесь вполне себе реальной боевке. Это еще лучше, не придется забивать себе голову скучной теорией, которая все равно не пригодится в настоящей схватке.

Сосед смерил меня взглядом, приподняв бровь.

— Слышь, Марк, в таком прикиде все бабы были бы твои, ты где такое взял? Не говори, что у коменданта в чулане, — он засмеялся, потёр ладони и посмотрел бирку на моем пиджаке. Выражение лица у него быстро поменялось. — Ни фига себе шикардос! Откуда у тебя бабки?

Логично, что шмотки Гиппопотама стоили немалых денег, а мой сосед, судя по всему, был модником и в брендах шарил.

— Добрые люди помогли, — расплывчато ответил я.

— А меня с этими добрыми людьми можно познакомить? — мечтательно протянул сосед.

— Как только, так сразу.

Дуда закивал, показывая, что мои шмотки он оценил, и задумчиво почесал губу с только-только пробивающимся пушком над носом.

— По чесноку, Марк, ты правильно сделал, что не пошёл. Не хочу тебе говорить, но там были Лена и Виктор, ага. Он сказал, что отшлепает тебя, как юнца, если попадешься ему на глаза… Эй, чего ты так на меня смотришь, я просто передаю тебе его слова, — сосед виновато улыбнулся. — Он еще сказал, что если ты не свалишь до специализации, то тебе несдобровать. И погоняло тебе дал — паразит.

Кто такие Лена и Виктор, я не знал, поэтому понятия не имел, за что меня хотят «отшлепать» и почему у меня такое прозвище. Поэтому сразу спросил:

— Какие у него вопросы? И где его найти?

— Ну это, брат, вы сами разбирайтесь какие, мне оно нахрен не тарахтело, проблемы на голом месте… Ну чего, пойдем? Ненавижу этот дурацкий «обычай», — поёжился Дуда. — В прошлом году так после вечеринки один абитуриент встрял по самое не балуй. Нахрюкался настолько, что Билли и Боба не открыли ему дверь, прикинь.

— И что с ним в итоге? — я попытался задать вопрос так, будто мне просто интересно, чтобы по минимуму показать собственную неосведомленность.

— Да хрен лысый его знает, наверное, устроился дерьмище вычищать в каком-нибудь коровнике. Принудиловка в Окраинных землях — штука не самая приятная, — Дуда пожал плечами, чуть не смахнув хомяка. — Ладно, Марк, не суши мозги, а то и вправду не откроют. Я сегодня на месяц вперёд отдохнул, башка раскалывается, а впереди столько пахоты для подготовки к специализации… давай ты попробуй, а?

Дуда вышел из круга, приглашая меня занять его место. Почему нет, можно попробовать, обычно такие замки я всегда вскрывал играючи. Я встал посередине, широко расставил ноги опустил взгляд. Обратил внимание, что внутри круга изображена все та же змея с пятого этажа, восьмеркой, а в кольцах бесконечности разместились иероглифы четырёх стихий. По телу медленно поползли нити энергии — тонкие белёсые полосы, подсветившие тело, будто фосфорные. Энергопотоки устремились в круг под ногами. Прежде чем резонанс состоится, следовало как следует прощупать энергию механизма. У статуй пока еще блекло, но загорелись глаза. Реагировали каменные изваяния очень чутко.

Резонанс, который казался плевым делом, почему-то не происходил. Я не чувствовал энергию статуй, хоть ты тресни. Круг под ногами завибрировал, но и только. Было вспыхнувший в глазах статуй огонек мигом погас, как будто его и не было, как искра на размокшей деревяшке. Моя энергия ча не нашла должный отклик в энергии стихий и рассеялась, как капля в море.

Такое случалось впервые.

— Че брат, не получается? — присвистнул Дуда. — Ты ж, вроде, не пил? Или в твоем Мухосранске не научили, как работать с…

— Помолчи, — перебил я.

Сосредоточился, сжал-разжал кулаки и гулко выдохнул. Особого сопротивления статуй я не почувствовал, механизм просто отверг мою энергию, как чужеродную. Этого следовало ожидать, внутренняя и внешняя сила находились на противоположных полюсах. Как работать с внешней энергией, я толком не успел разобраться. Что ж… попробую чуточку увеличить напор, обычно в таких случаях работает грубая сила. Так сказать, бахнем кулаком и посмотрим, что выйдет. Круг завибрировал сильнее, глаза тварей полыхнули, но снова погасли. Двери так и остались закрытыми. Силы энергетического толчка не хватило и на этот раз. А я вложил в усилие немало, если направить такой поток в соперника, ему точно не поздоровиться.

— Э-эх, чего ты возишься?

Я никак не отреагировал, собираясь с силами, чтобы предпринять третью попытку, когда сосед добавил:

— Ты не увлекайся. Запорешь еще раз, и Билли и Боба заблокируют проход, потом сам будешь разбираться с комендантом. Я скажу, что не при делах — тут без обид. Будет тебе чемодан-вокзал-Мухосранск.

А сосед у меня, оказывается, с душком. Как говорится, таких друзей за хрен и в музей. Возьму на карандаш, что каши с ним не сваришь. Я решил, что больше не буду мелочиться и экономить, да и едкие комментарии Дуды слушать не хотелось. И с этими мыслями щедро ливанул энергии в круг, стиснув зубы. Если мерить в гончих, которых здесь так ценили, то подобным ударом я в прошлой жизни выкашивал целое стадо тварей. Не стоит, конечно, так рискованно работать напролом, но…

На «но» мысль оборвалась. Глаза у статуй вспыхнули — сначала красным, а затем чёрным огнём. Я смекнул, что перестарался, однако выплеск было не повернуть вспять. Статуи дёрнули ворота с такой силой, что старое дерево не выдержало нагрузки и, будто изъеденное личинками, рассыпалось в труху. Цепи остались висеть в лапах каменных чудовищ. Чугунные кольца с кусками древесины мерно покачивались из стороны в сторону. На наших глазах статуи опустили руки и как будто склонили головы. И вот тут выпучил глаза Дуда, челюсть у паренька отвисла, а его хомяк противно запищал, видимо, возмущаясь.

— Ты. Что. Натворил⁈

Я пожал плечами, переступил через труху, оставшуюся от ворот, и шагнул в открывшийся проем.

— Пойдем, считай, что нас пустили. Ты разве не этого хотел?

Ну да, нехорошо вышло, вот так с ходу механизмы ломать. Я пнул валявшуюся под ногами доску, некогда бывшую частью ворот. Руки до сих пор пекло, как после крапивы, что есть, то есть, но по-другому мы бы внутрь до вечера не попали.

— Куда пойдем? Марк, какого хрена, тебя комендант убьет! Ты знаешь, сколько этим реликвиям годков? Они при моем прапрадеде уже были старые и считались чуть ли не святыней! Отец рассказывал, что это хозяева разломов, перешедшие на сторону первого Императора!

Голос его чуть не с каждым словом взвинчивался всё выше, так что у меня уже в ушах звенело.

— Значит, изжили свой век, — сухо ответил я, порядком устав от разговорчивого паренька.

Можно, конечно, объяснить, что не я придумал пропускную систему. Хотели видеть, сколько во мне сил — увидели. Поэтому не понимаю, какие могут возникнуть вопросы у коменданта или у кого бы то ни было. Но ничего объяснять я не стал. Про хозяев разломов, которые заняли чью-то сторону, я слышал впервые, впрочем, как и про многое другое за последние сутки. Вопросы потихоньку наслаивались друг на друга. В чью светлую голову пришло ставить памятники хозяевам, тоже хотелось знать, потому что выглядело такое решение, как сумасшествие и откровенный плевок на память искателей, эти разломы зачищавших. И, скорее всего, погибших во имя того, чтобы сюда, в мир, из разломов не лезли всяческие твари.

Дуда взъерошил волосы и, что-то бормоча себе под нос, огляделся. Свидетелей нашему преступлению не нашлось, и паренек прошмыгнул внутрь, бледный как простыня.

— Язык за зубами держи, соседушка, — подбодрил его я.

— Тебе точно башку отшибли на спарринге, Марк! Ладно, мы здесь ни при чем, если за шкирку возьмут, скажем, что оно само сломалось… Хотя нет, нас здесь вообще не было и мы ничего не видели, да, Лапик?

И сосед с этими словами бросился бежать вдоль коридора, желая скорее скрыться с места «преступления». Я, немного помедлив, решил пойти за ним. Пока нам лучше не разделяться. Понятия не имею, на каком этаже наша комната и какой у неё номер. Но все же сначала засмотрелся на статуи. Похоже, что одной заменой дверей тут не отделаешься. Глаза каменных изваяний окончательно потухли и окаменели, в самом камне появились трещины сразу в нескольких местах. Я удивленно приподнял бровь — в трещинах клубилась какая-то черная дымка. Любопытно, однако. Откуда она взялась?

Дуда уже стоял в конце коридора и лихорадочно жал на кнопку лифта. Коридор представлял собой один длиннющий проход, украшенный кучей картин, таких же, видимо, древних, как статуи. При всем этом на потолке были установлены новенькие системы пожаротушения. С картин меня провожали суровыми взглядами вельможи в мундирах, увешанных наградами. Вырисовывалась очевидная разница между миром, откуда я пришел, и этим. Если у нас герои настоящего вытесняли героев прошлых лет, тот тут народ продолжал жить прошлым. А такой подход возможен только тогда, когда в настоящем в новых героях нет надобности.

Лифт открылся, и я вслед за Дудой, изошедшим семью потами, зашёл в кабину.

— Где тут установлены камеры? — на всякий случай спросил я, хотя все внимательно осмотрел и не обнаружил никаких средств фиксации, а на это у меня наметан взгляд.

Сосед упёрся спиной в стенку лифта и тяжело дышал, своего хомяка он засунул во внутренний карман пиджака.

— В смысле? У нас же запрещена любая техника… погоди, — глаза Дуды округлились. — Думаешь, они втихаря снимают нас? Бли-и-ин блинский, нам точно крышка. Попрут и опозорят.

Сосед нажал на кнопку лифта. Внимание привлекла панель с кнопками, я быстро прикинул — их было целых тринадцать. Сверху этажи, с нулевого (на котором, как понимаю, мы находились сейчас) по пятый, а ниже шли минус первый этаж, минус второй — и так до пяти. Последняя кнопка вовсе не имела никакого цифрового обозначения, только уже знакомая мне змея, свернутая в воьсмерку. Дуда нажал на минус первый этаж. Кабина вздрогнула, тронулась и поползла вниз. Выходит, половина здания уходила под землю. Подобное, в принципе, бывает нередко, но по большей части на военных объектах — как раз-таки у разломов. Там катакомбы могут уходить на сотни метров вглубь, под землю, и использоваться, помимо прочего, как лазейки сразу на нижние уровни разломов. Здесь же о разломе вообще не шло речи, потому-то решение строителей выглядело, по меньшей мере, странным.

— Это у нас что за этаж? Никак не запомню, — я кивнул на кнопку без надписи.

— Фиг его, ты ж хотел че-то там выяснить в первый день, а я не знаю. Мне об этом не рассказывали. Лучше не лезть туда, куда не следует, — хрипло буркнул он.

Дуда все ещё нервничал, и не находил себе места, поэтому не особо хотел говорить. Вскрылась дурацкая привычка соседа грызть ногти, он с перепуганным видом стачивал маникюр на большом пальце — ну чисто хомяк. Чего он так трясся, я толком не понимал. Нам ещё спасибо скажут, что больше не придётся тратить деньги на реставрацию статуй. Хотя теперь я не был уверен, что эти чудища — просто статуи. Как бы то ни было, я попытался разрядить обстановку и обозначил свои мысли. Дуда в ответ посмотрел на меня так, что по спине холодок пробежал. Хочет себе голову забивать — хозяин-барин, а у меня без того полно задач.

Лифт остановился на минус первом этаже, о чем сообщил довольно приятный голос диктора. Дверцы бесшумно разъехались.

— Прошу, — я освободил проход, пропускная соседа, чтобы тот показал нашу комнату.

Дуда сначала высунул из кабины голову, как пугливый хорёк, огляделся и тут же засунулся обратно.

— Обход, походу, не начался, пошли, только тс-с-с, — он приложил указательный палец к губам. — Здесь полно доброжелателей, которые тут же нас заложат.

— Зачем это им?

— Слабаки. Боятся здоровой конкуренции и отсева на этапе специализации, — пояснил сосед. — Они же понимают, что кто-то из них отправится домой, я гораздо сильнее многих здешних…

Я перестал слушать очередную порцию самовосхваления Дуды. Мы вышли из кабины, повернули налево. Дуда на цыпочках, я — привычным шагом. Подумаешь, загуляла молодёжь, так комендант, или кого мы там остерегались, что — сам молодым не был? Другими словами, ничего криминального я тут не видел.

Наша комната имела 17 номер. Замка на двери не оказалась, что меня малость смутило, должно быть, такие в академии правила. Мы просто зашли внутрь.

— Фух, пронесло, — сосед утёр лоб тыльной стороной ладони.

И мигом на радостях изобразил что-то наподобие танца папуаса у костра. Я за малым не перевернул лампу, за каким-то фигом стовшую у двери, причём включённую.

— Правильно, двери сломал, ещё лампу разбей для полного комплекта, — недовольно забурчал сосед.

Дуда прекратил танцевать, отключил лампу от сети и спрятал в шкаф, от греха подальше.

— Зачем ты ее поставил в проход? — заинтересовался я.

— Как — зачем, это же основа ИБД… а, ну да, ты этого прикола не знаешь!