Праздник подсолнухов

12

Собрав с пола книги, я поднялся наверх. Второй этаж выглядел еще более заброшенным, чем обычно. Вероятно, из-за пустого пространства, зиявшего посреди книжной полки. Я вернул книги на место. Комната тут же обрела привычный вид, снова превратившись в абсолютно бесполезную территорию. Я огляделся и раздвинул шторы.

Мальчишка-курьер все еще сидел у окна напротив. Наши взгляды встретились, и он спросил:

— Что это с ней? Выскочила как ошпаренная, на ней лица не было.

— Похоже, я ей не понравился. Я вот что хотел спросить: тот мужик со стоянки, где он? Пошел за ней?

— Пошел, но, кажется, сразу передумал. Вернулся в машину. Видно, его только ты интересуешь. Да уж, до соверлютности ему далеко. Лучшее место для слежки — круглосуточный магазин. Это же как дважды два. Мой наблюдательный пункт — исключение.

— Видать, у них народу на всех не хватает. Ты сообщил об этом Хараде?

— Сообщил, это же моя работа. Ты не очень-то зазнавайся. Принц, без объяснений выводящий принцессу из-под угрозы, — старо как мир.

— Все не так, но, насколько я понял из твоих слов, ты считаешь, что угроза существует?

— Есть такое чувство. Такой, знаешь ли, нехороший запашок.

— Хм… А чувства, что тебя ожидает приятная новость, у тебя нет?

— Ну не знаю… А что за новость?

— Завтра у тебя, можно сказать, выходной.

— О-о! Чем займешься? Запрешься дома? Или отправишься куда-нибудь?

— Второе. Уйду, пока ты будешь разносить утренние газеты. Вернусь вечером.

— Сентиментальное путешествие?

— Ах, как романтично.

— Вот и правильно. Чем еще заняться парню, только что расставшемуся с девушкой? Ты читал Генри Миллера?

— Нет. Любишь американскую литературу?

— Ага. Это же супержесть. Похоже на Чжуан-цзы, хотя я, пожалуй, единственный, кто так считает. Так вот, в его книге «Черная весна» есть такие строки: «Сны, что мы видим, сделаны из боли расставания». Каково?!

— Ну, если тебя интересует мое мнение, то мне есть что сказать.

— И что же?

— Как быть с теми, кто не видит снов?

Он расхохотался. Я собирался задернуть шторы, когда он сказал:

— Слушай, можно я передам наш разговор Хараде?

— Тебе решать. Спокойной ночи.

Я задернул шторы.

Спустился вниз. Снова улегся на спину и уставился в потолок. Вряд ли до утра удастся уснуть. А значит, обойдется без боли расставания. Мои расставания закончились семь лет назад. Вместе с болью. Неспящие снов не видят.

Я приехал на Токийский вокзал, когда еще не было шести. Утренний свет пронизывал здание вокзала. Народу почти не было. Ах да, сегодня же суббота — в командировки почти никто не ездит.

За ночь мой преследователь сменился. Хотя идущий за мной мужчина был одет в такой же джемпер и источал тот же запах, все же это был другой человек. Вчерашний крепыш исчез. Субботним утром такси на улицах почти не было, и я изрядно попотел, ловя машину. За это время шпион успел вернуться в свой серый универсал и уже на нем продолжил слежку.

Возле кассы меня окликнули:

— Доброе утро, господин Акияма.

Голос, не лишенный изящества даже ранним утром, принадлежал Хараде. Лицо его освещала та же мягкая улыбка, что в казино, но сейчас он выглядел совершенно иначе. Передо мной стоял не менеджер игорного заведения, не управляющий отелем и даже не секретарь процветающего предпринимателя. Галстук скромной расцветки вместо галстука-бабочки и неброский костюм делали его похожим на клерка, каких полно на каждом шагу. И все же было в нем какое-то неуловимое отличие. Ощущение некой нереальности. От былого облика осталась лишь утонченность, во всем же остальном он, казалось, превратился в совершенно другого человека. Сейчас, при естественном освещении, я с большой долей вероятности мог угадать его возраст — года тридцать два или тридцать три.

— Доброе утро, — ответил я. — Прости, что вчера побеспокоил тебя насчет расписания.

Он пожал плечами:

— Не стоит.

Кивнув, я было направился к кассе, но он достал из кармана запечатанный конверт:

— Я приготовил для вас билет до Киото на поезд, отходящий в шесть ноль семь. Место для курящих в вагоне первого класса.

— Тогда тебе придется его сдать. Первый класс мне не по карману, а билет на свободные места я и сам в состоянии оплатить.

— Я ожидал такой реакции. Тогда, с вашего позволения, я улажу одно пустяковое дельце. Увидимся позже.

— Если судьба сведет.

Он с улыбкой развернулся и быстро зашагал к выходу. Провожая его взглядом, я заметил у колонны стриженного под ежик мужчину. Я узнал в нем своего преследователя. При виде Харады он разинул рот. Харада прошел мимо с совершенно естественным видом, однако мужчина тут же начал медленно сползать по колонне. Осев на землю, он неподвижно застыл у основания колонны, являя собой весьма странное зрелище. Я не услышал даже вскрика. Только заметил, как едва уловимо дернулась рука Харады. Не заметно было и чтобы он использовал оружие. Мимо прошли две девушки, не обратив никакого внимания на валившегося у их ног мужчину. Видимо, приняли его за пьяного.

Все это действительно отдавало сюрреализмом. И сам Харада, и его поведение. Тряхнув головой, я направился к билетной кассе.

Вагон был заполнен примерно на треть. Рядом со мной оставалось свободное место. Когда поезд тронулся, в проходе показался Харада. Быстрый зоркий взгляд и мягкий вкрадчивый голос:

— Не помешаю?

— Отказывать, вероятно, бессмысленно? Я ведь не выкупил соседнее кресло. Могу лишь дать небольшой совет.

— Что за совет?

— Железная дорога не вернет тебе разницу с первым классом.

С самым любезным выражением он опустился в соседнее кресло.

В проходе показалась тележка с закусками.

Харада обратился ко мне:

— Желаете что-нибудь на завтрак?

— Не стоит, я купил еду в круглосуточном магазине. — Разложив столик, я водрузил на него белый пакет. — С твоего позволения, позавтракаю.

— Пожалуйста.

Пока он покупал у торговца кофе, я выложил на столик свой завтрак — молоко в бумажном пакете и шоколадные палочки. Бросив мимолетный взгляд на мои яства, он заметил:

— Довольно оригинальный завтрак.

— Думаешь? Ты вроде хотел со мной о чем-то поговорить?

— Хотел. Мне необходимо ваше содействие и совет.

— Почему я должен оказывать тебе содействие?

— Потому что это связано с вашей бывшей женой.

Вместо ответа я взглянул на него. По его лицу невозможно было что-либо понять. Он щурился, вероятно, от бьющего из окна яркого света. Еще больше отодвинув занавеску, я промолвил:

— Говори.

— Сначала, — сказал он, — вам следует разобраться в сложившихся обстоятельствах.

— Каких еще обстоятельствах?

— Ситуация крайне сложная.

— Чем обусловлена ее сложность и в чем конкретно эта ситуация заключается? Буду признателен, если ты вкратце обрисуешь мне общую картину.

— В настоящий момент действуют две силы.

— Где действуют?

— Вокруг вас.

— Хм… — Я откусил очередную шоколадную палочку. — Одна сила — это вы. Это первое, что приходит на ум.

— Да. Но есть еще наши оппоненты — полагаю, я могу называть их врагами, — так вот, в их структуре имеется некоторый криминальный элемент. Думаю, вы уже догадались об этом по облику и поведению того мужчины, что следил за вами.

— Пока я видел криминальные действия только с твоей стороны в его адрес.

Он улыбнулся:

— Всего лишь небольшое шоу.

— Хм… — пробормотал я. — На мой взгляд, прежде чем рассказывать о своих оппонентах, стоит начать с себя.

— Вы совершенно правы. И все же, господин Акияма, я вынужден пуститься в довольно пространные объяснения. Поверьте, так будет лучше.

— Вот как? Это указание твоего босса Нисины?

— Возможно.

— Художники любят дешевые эффекты. Вернее, бывшие художники.

В его глазах промелькнуло изумление.

— Как вы догадались?

— Вспомнил вчера, глядя на карточку, которую ты поручил передать Мари Кано. Сейчас, наверное, все по-другому, но лет двадцать назад было именно так. Я тогда еще учился. Иногда меня приглашали в состав художественного совета. Однажды я даже был членом жюри бьеннале «Новый век». Помню имя твоего старика в каталоге. Если бы речь не зашла о торговле живописью, наверное, так и не вспомнил бы. Он никогда не был заметной фигурой. Я не припомню ни одного его произведения. Уверен, он был полной бездарностью.

Лицо Харады было ярко освещено утренним светом. Некоторое время он пристально глядел на меня, наконец на его лице мелькнула улыбка, изяществу которой могла позавидовать любая красавица.

— Боюсь показаться невежливым, но вы оказались гораздо более интересным человеком, чем я предполагал, господин Акияма. Великолепная память и глубокая проницательность — сочетание, достойное самого искреннего восхищения. Ваша догадка удивительно точна. И все же я хотел бы внести небольшую поправку.

— Какую?

— Нисина очень заметная персона. Как вы справедливо отметили, его художественные способности весьма ограниченны. Хотя нет, это звучит слишком невежливо по отношению к моему нынешнему боссу. Скажу иначе: он не был гением и прекрасно осознавал это. Нисина посчитал, что отсутствие таланта лишает человека права быть художником, и выбрал иную стезю. Кажется, вы не слишком хорошо ориентируетесь в деловых кругах, но в настоящий момент он является в мире бизнеса довольно влиятельной фигурой, прочно вплетенной в экономическую систему. Япония — страна крупных производителей, так вот Нисина обладает определенным влиянием в одном из секторов экономики.

В юности я рассуждал похожим образом, только наши с ним отправные точки, как и пункты конечного назначения, наверняка неизмеримо далеки друг от друга.

— Ну надо же… Выходит, он тоже стремился сделать мир лучше? Да, видно, слишком поздно вывел свою теорию об отсутствии таланта.

— Вы весьма ироничны. Действительно, к этому решению Нисина пришел в немолодом возрасте. Он оставил живопись, когда ему было далеко за пятьдесят. И все же нельзя не отметить, что он преуспел.

— Успех бывает разным. Ты сказал, он имеет влияние в одном из секторов экономики. Значит ли это, что вы занимаетесь теневым бизнесом? Во всяком случае, после твоих слов у меня сложилось именно такое впечатление. То есть ваш статус позволяет вам вертеть даже властями? Вы можете открыто содержать казино без поддержки якудза или полиции? Можете скрыть от огласки даже покушение?

Он смотрел на меня, слегка наклонив голову. Интерес в его взгляде постепенно сменился усмешкой. Казалось, он разрешил некие внутренние сомнения.

— Похоже, вы привыкли высказываться прямо. Действительно, Нисина, а значит, и я существуем в теневом секторе экономики. Есть некий мазохизм в понимании того, что находишься на изнанке системы, в ее дальнем, темном уголке. Тем не менее без нас вся экономическая система страны была бы неполной.

— И откуда же в этом «темном уголке» интерес к моей скромной персоне?

— А вы разве еще не знаете?

— О'кей, — сказал я и удобнее устроился в кресле, — поговорим начистоту. Каким боком в этой истории замешана «Айба»? Я имею в виду «Айба Дэнки Когё».

— О-о, — пробормотал он, — вам и это известно?

— Просто я хорошо знаю Иноуэ, директора «Кёби Кикаку». Он порядочный человек. Конечно, абсолютно честных людей не бывает, а значит, можно манипулировать человеком, стремящимся к честности, в обмен на еще большую честность. Будучи директором дизайнерской компании, он, говоря твоим языком, прочно вплетен в экономическую систему. Он в ответе за подчиненных, и ему ничего не остается, кроме как потакать капризам крупного клиента. А таковым для «Кёби Кикаку» является только «Айба».

— Я восхищен, господин Акияма. Пожалуй, я вас недооценивал. И все же не просите меня посвятить вас в эту часть истории. Поверьте, я тоже хочу быть с вами честным, насколько это возможно. Иными словами, я готов попытаться максимально честно развеять ваши сомнения, если они у вас есть, но учтите, что часть информации мне, возможно, придется скрыть. После я расскажу вам о деле. Такой вариант вас устроит?

Я взглянул на Хараду. Он совершенно не выглядел напряженным. Не удивлюсь, если наш разговор протекал именно в том русле, в каком он и ожидал.

— Ясно, — ответил я, — тогда расскажи мне о роли Иноуэ. Моя догадка верна?

— Верна. Он хороший человек. Подробностей я рассказать не могу, но не стану отрицать — то, о чем вы говорили, правда.

— В начале весны ты сообщил ему время моих прогулок, о которых узнал от Сато, и свел нас на Гиндзе. В то время за мной уже следили и по мобильнику сообщали о каждом моем шаге. Это так?

— Именно так.

— Вот как? Похоже, ваш статус действительно дает вам некоторую власть. И все же непонятно, каким образом через Иноуэ вы манипулировали Мурабаяси. Иноуэ не ответил мне на этот вопрос. Я хочу понять, что это за история с плагиатом. Какую идею и кому предложил Мурабаяси? Как получилось, что он обвинил во всем Нисину? И наконец, зачем вы украли его дизайн?

— Справедливые вопросы, — ответил Харада, — я вас понял и постараюсь ответить по порядку. Сначала о замысле Мурабаяси: его идея была полной ерундой — он придумал пакет дизайна для компьютеров и сопутствующих товаров.

— Что это значит?

— Даже сейчас, при общем упадке экономики, рынок персональных компьютеров стремительно развивается. В прошлом году было продано более пяти с половиной миллионов компьютеров — процентов на семьдесят больше, чем в предыдущем. У Мурабаяси, занимающегося промышленным дизайном, родилась такая идея: дисковод, монитор, клавиатура, принтер — дизайн этих разрозненных компонентов, как правило, оставляет желать лучшего; что, если объединить их в комплекс, сделав общий вид более привлекательным и модным? Это могло бы привлечь начинающих пользователей. Такой подход был опробован в прошлом на музыкальных центрах: замена больших установок более компактными привела к росту спроса. В стесненных жилищных условиях Японии это особенно актуально.

— А ты умный парень. У тебя хорошая память на цифры и термины.

— У меня ай-кью сто семьдесят, — просто ответил Харада, и это не выглядело хвастовством, простая констатация факта. — Так вот, — продолжил он, — Мурабаяси решил применить тот же подход к компьютерам. Однако он не учел, что эта идея имеет серьезный, я бы даже сказал — роковой изъян. В отличие от музыкальных центров, которые являются, если можно так выразиться, «зрелым» товаром, компьютеры постоянно обновляются. Смысл этой отрасли в быстром прогрессе. Главная ее задача — создавать постоянный спрос на новое. В некотором смысле корпус компьютера можно даже назвать скоропортящимся продуктом. В этой отрасли дизайн, включая дизайн сопутствующих товаров, имеет невысокую добавленную стоимость. А если одна из частей комплекта морально устарела, то при ее замене мгновенно нарушится общий баланс дизайна, что неблагоприятно скажется на конъюнктуре. Естественно, производители прекрасно это знают. Таким образом, становится ясно, что дизайн каждого товара должен соответствовать длительности его жизненного цикла. В итоге идея Мурабаяси не встретила большого интереса. «Айба Дэнки», куда он с ней обратился, вынесла такой же вердикт, как и я. Одним словом, его идею отклонили.

— Кто отклонил? «Айба»?

— Не стану вводить вас в заблуждение: это было решение не «Айба Дэнки» в широком смысле. Заключение сделал отдел «Айбы» по работе с компьютерами.

— Однако из истории с судебным иском следует, что вы предложили «Айбе» тот же дизайн раньше, чем это успел сделать Мурабаяси. Ты же сам говорил, что его идея обречена. Почему же вы так поступили? И как вам удалось украсть его дизайн?

— Мы давно обратили внимание на таланты Мурабаяси и его огромный успех в области промышленного дизайна. Как я уже сказал, у нас есть связи на самых разных предприятиях. Мы собирались, мягко говоря, «позаимствовать» его талант, иными словами, использовать его наработки. Заключение контракта о лояльности с рядом предприятий означало бы движение крупной денежной массы.

— Вот ты наконец и представился. Значит, вы промышляете воровством софта?

Его губы тронула улыбка, такая же изящная, как и весь его облик. Я вспомнил, как Мари Кано и юный курьер упоминали о его нетрадиционных сексуальных пристрастиях. Сомнений быть не могло. В прошлом я не раз сталкивался с парнями этой породы. Там, в другой стране, они получили полные гражданские права. И хотя дальше разговоров у меня с ними не заходило, мне всегда казалось, что нас разделяют всего-навсего разные привычки, как если бы у нас было разное хобби. По-человечески я им даже симпатизировал.

Он ответил совершенно спокойно:

— Не слишком лестное определение, однако, не скрою, мы работаем и в этой области. Но это лишь одна из сторон нашей деятельности. Предлагаю на время абстрагироваться от таких понятий, как «хорошо» и «плохо».

— Согласен. Продолжай.

— Отвечая на ваш следующий вопрос, скажу, что в офисе Мурабаяси у нас был свой человек, дизайнер. Я говорю «был», поскольку он уже уволился. От него мы узнали, что Мурабаяси чрезвычайно воодушевлен неким проектом. Мы тут же велели своему человеку скопировать материалы, но не учли, что при копировании автоматически запускается программа записи «ай-ди» пользователя. Несомненно, это была наша ошибка. А после мы обнаружили и несовершенство самой идеи Мурабаяси.

— Почему же, зная о недостатках его идеи, вы предложили ее «Айбе»?

— Вернемся к первому вопросу. Мы посчитали эту ситуацию прекрасным поводом войти с Мурабаяси в близкий контакт. Он вступил с нами в определенные отношения — не важно, что это был судебный иск, — ну а мы, в свою очередь, реагировали, защищались. Благодаря этой ситуации мы в некотором смысле сблизились с ним.

— И зачем вам нужно было с ним сближаться?

— Все вышло совершенно неожиданно. В тот момент как раз возникло ваше дело. Мы выяснили, что у вас нет ни одного близкого друга и только с Мурабаяси вас когда-то связывали отношения, которые можно назвать дружескими. Во всяком случае, мы располагали именно такой информацией.

Эту информацию они наверняка тоже получили у Иноуэ. Мягкий и честный, он выложил им все обо мне. Упомянул даже о моей жизни в американской глуши. Похоже, этим ребятам действительно ничего не стоило стереть с лица земли какое-то там дизайнерское бюро.

— «Возникло мое дело» — ты так, кажется, выразился?

— Оно связано с тем, о чем я хотел посоветоваться с вами, господин Акияма. Предлагаю обсудить это позже.

— Хорошо, только одно уточнение: когда это было?

— В конце прошлого года.

— Мурабаяси знал о ваших планах?

Он покачал головой:

— Думаю, нет. Узнав о вас и ваших отношениях с Мурабаяси, мы выстроили схему установления контакта с ним. Жаль, что это вызвало у него неприятные эмоции.

— Вы даже предусмотрели вариант выплаты компенсации?

— Те пять миллионов, вероятно, и вызвали негативную реакцию Мурабаяси, однако, на наш взгляд, это более чем достойная плата за его избитую идею. — Тут он снова улыбнулся, словно припомнив забавный эпизод. — В конечном итоге те деньги к нам вернулись. В нашем сценарии Мурабаяси была уготована определенная роль. Естественно, мы предусмотрели различные варианты развития ситуации. Тем не менее могу сказать, что результат даже превзошел наши ожидания.

— Не думаю, что в данном случае уместно говорить об ожиданиях, — заметил я. — Хоть ты и говоришь о сценарии, ты вряд ли мог предположить, что ему в голову придет дикая мысль избавиться от денег.

Харада усмехнулся:

— Такого поворота не мог ожидать, наверное, никто, но спрогнозировать его действия было достаточно просто: учитывая, что на следующее утро он улетал в Италию, логично было предположить, что тем же вечером он отправится в наше казино. Мурабаяси часто при помощи азартных игр избавлялся от «шальных», по его мнению, денег. Вам вряд ли известно, что несколько лет назад он серьезно играл. Мы провели предварительное расследование, и такого рода информация должна была рано или поздно пригодиться. Думаю, вы уже догадались, что это с подачи Иноуэ Мурабаяси стал завсегдатаем нашего казино.

— Наверняка против воли Иноуэ.

— Да, но куда было деваться? В результате все устроилось как нельзя лучше: у Мурабаяси вошло в привычку бывать у нас два-три раза в неделю. В ту ночь, когда Иноуэ предложил вашу кандидатуру, Мурабаяси несказанно обрадовался. Стал бормотать что-то насчет вашего таланта. Думаю, он имел в виду не азартные игры, а ваш дизайнерский потенциал. Иноуэ заверил нас, что даже назови он ваше имя в другом контексте, Мурабаяси непременно пожелал бы встретиться с вами, учитывая характер дела.

— Позволь мне небольшой комментарий.

— Да?

— Ты мог бы стать неплохим психологом.

— Всего лишь немного воображения. Кстати, у нас я вношу предложения, а решения принимает Нисина.

— Мне все-таки не до конца ясна эта история с казино, — сказал я, — но пока давай отталкиваться от твоего рассказа. Теперь главный вопрос: зачем надо было затаскивать меня в казино? Почему вы не пришли прямо ко мне? Не будем сейчас говорить о результате, просто ответь мне, почему ты отверг такой вариант.

— Хотел взглянуть на вас в экстремальной обстановке.

Я только хмыкнул в ответ.

— В экстремальных условиях, каковыми, несомненно, является и игра, характер человека виден как на ладони. Думаю, вы и сами знаете об этом по опыту. Мы эксперты в этой области. Вы упомянули психологию, так вот, игра является наиболее благодатной почвой для психологического анализа. Конечно, это всего лишь теория, общее место. На самом деле нам хотелось понять, как вы поведете себя в экстремальных условиях. И мы решили смоделировать такую ситуацию.

— Ах, смоделировать?! И что же вы поняли?

— Что вы совершенно не испытываете привязанности к деньгам. Редкое качество в наше время. Кроме того, вам недостает бойцовских качеств. Если вы отдаетесь чему-либо в полную силу, то готовы даже идти на резкие перемены, только бы довести дело до конца. Вот таким мы вас увидели.

— Не думал, что в этом возрасте стану объектом тестирования да еще получу такую нелицеприятную оценку.

— Вероятно, в ваших глазах наш поступок выглядит интригой. Приношу свои искренние извинения.

— Думаю, если учесть усилия, затраченные вами на создание декораций, овчинка не стоила выделки.

Он покачал головой:

— Вы не правы. Кое в чем мы добились определенных успехов. Взять хотя бы ваш визит к Иноуэ. Некоторые моменты оказались очень эффективными для ваших воспоминаний.

— Ты имеешь в виду Мари Кано?

Он кивнул:

— Именно ее. Девушка добилась даже лучших результатов, чем мы ожидали. Думаю, она заслужила высокой оценки.

— После того, как я покинул казино, она направилась за мной. Это было твое указание?

— Нет, ее личная инициатива. Тем не менее, ее незапланированный поступок принес в итоге положительный эффект. Хотя во всей этой ситуации она лицо постороннее.

— Где ты откопал бейсболку стрелкового клуба? Откуда узнал, что я разбираюсь в этой теме?

— Думаю, вы уже догадались. Сведения о вашем пребывании на американском Среднем Западе и приобретенном там хобби мы почерпнули у Иноуэ. Нам стало известно содержание вашего письма к нему. Признаюсь, я был глубоко тронут совпадением в наших судьбах. Я ведь и сам член этого клуба. Как и вы, стажировался за границей, и там у меня появилось то же самое хобби. Эта бейсболка — моя память о той эпохе. Вам это кажется сентиментальным?

— Сентиментальным… Ты читал Генри Миллера?

Он вскинул на меня удивленный взгляд:

— Это тот, что писал об отношениях между полами?

Похоже, юный курьер все же умолчал о событиях прошлой ночи.

— Не бери в голову, — ответил я. — Ты поручил девушке передать визитную карточку, в ней было послание. Только что ты сказал, что вашей целью было пробудить во мне воспоминания. Примерно то же самое говорилось и в твоем послании. В этой связи на ум приходит один человек. Он каким-то образом связан с вами?

— Ваш шурин? — спросил Харада. — Да, у нас с ним определенные отношения. Вы, конечно же, знаете о его небезупречном прошлом. Одно время он был связан и с нами.

— Тогда я задам тебе вопрос: для чего вы провели всю эту огромную и тщательную подготовку? Что это за экстремальные условия, о которых ты говорил? Почему ты вообще сидишь здесь со мной?

— Естественно, из-за Ван Гога. Он и есть те самые экстремальные условия. Восьмые «Подсолнухи» существуют.