Предательство

Глава 16 Путешествие Тора

— Почему так скоро?

Девушка поигрывала ремнем, который стягивал брюки Тора, и вид у нее был весьма обиженный.

— Меня ждут во Дворце, — Тор нежно поцеловал ее. — Я должен приступать к своим обязанностям.

Она скорчила недовольную гримаску.

— У тебя здесь тоже кое-какие обязанности, лекарь.

— Кассандра, имей совесть!

Он продолжал застегивать черные стеклянные пуговицы на своей белой рубашке без ворота — по этой одежде лекарей и составителей снадобий узнавали издалека. Однако ловкие пальчики Кассандры расстегивали их одну за другой, и не менее проворно.

— А ну прекрати! — прикрикнул на нее Тор. — Скоро мы снова будем вместе, моя сладкая. Но сейчас мне пора.

Тор оглядел комнату в поисках вещей, которые они разбросали по всей комнате во время своих ночных развлечений. Первой на глаза попалась черная безрукавка.

— Ты всегда так говоришь! — жалобно заныла девушка. — И каждый раз я должна ждать, ждать, а ты сначала заглянешь к Доротее, или к Шалли… а еще Бетси мне сказала, что ты обещался Сиси Битей. Я убью тебя, если ты переспишь с Сиси!

Тор рассмеялся, нашел свою шляпу, чмокнул Кассандру в щечку, а потом игриво, но нежно потискал ее грудь.

— Тебя я люблю больше всех, Касси. Не забывай Она вырвалась и запустила ему вслед подушкой.

— Ты, как всегда, неотразима! — обернувшись, Тор подмигнул девушке, захлопнул за собой дверь и побежал вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. Девушки — полуодетые, полураздетые и почти голые — прощались с ним, и каждая напоминала, что следующая ночь его развлечений в городе принадлежит ей.

Выйдя из заведения госпожи Грейс, Тор поморщился: яркий солнечный свет резал глаза. Через миг ему на плечо бесшумно опустился крупный сокол. Никто не обратил на это внимания — горожане уже привыкли, что молодой лекарь всюду появляется со своей великолепной птицей.

«Девушки девушками, но Меркуду не понравится, если ты опоздаешь во дворец к обходу».

Голос сокола раздавался у Тора в голове. Птица как ни в чем не бывало чистила перышки, однако в ее тоне звучал укор. Ц-ц-ц, как нехорошо!

Тор уже успел прославиться своими успехами у женщин. Впрочем, эта слава ему совершенно не вредила — более того, вызывала бурный восторг у королевской стражи. После той памятной ночи с Эйрин он понял, сколько удовольствия могут доставить друг другу мужчина и женщина. Он не скупился ни на деньги, ни на нежность, и девушки из местных заведений изнывали от ревности к той, с кем он проводил ночь. Вежливый, ласковый, учтивый, он сводил их с ума — особенно сейчас, когда его красота стала по-настоящему мужской. Такой клиент сам по себе был наградой.

Темные густые волосы Тора отросли, черты лица стали тверже и тоньше. Но первое, что замечал каждый — это глаза удивительного темно-голубого цвета, такого глубокого, что брала оторопь. Однако их взгляд не угрожал и не пугал. Эти глаза были постоянно готовы улыбнуться, а искренний, заразительный смех мог растопить любое сердце.

Когда-то Тор был застенчив, но за последние годы у него прибавилось уверенности. Его осанка стала горделивой; кроме того, он постоянно упражнялся вместе со стражниками под руководством Кайруса. Мускулы у него окрепли, плечи и грудь стали шире — соразмерно его высокому росту.

Столь же блестяще шло обучение у Меркуда, и юноша уже успел прослыть одним из лучших лекарей Королевства. Теперь, если заболевал кто-то из придворных, Тора приглашали первым; кроме того, именно ему поручали осматривать короля и королеву. В делах ремесла Тор слушался только своего наставника — а тот молча признавал, что способности молодого человека порой превосходят его собственные. Люди говорили, что Облегчающий Страдания оказался хорошим учителем… и лишь сам Меркуд знал правду. Он почти ничему не учил Тора. Юноша сам развивал свой дар, пользовался им смело, дерзко, то и дело удивляя и пугая своего наставника и заставляя его опасаться разоблачения.

Клут продолжал чистить перышки и что-то говорить, но мысли Тора уже устремились в ином направлении. Щурясь на солнце, он вспоминал Элиссу. Интересно, что бы она сказала, узнав о его успехах? Он непременно найдет ее, рано или поздно. Тор знал: со многими женщинами ему было хорошо, многие его любили — но ни одна с ней не сравнится.

Он думал о ней всю дорогу. Клут отчитывал юношу, напоминая о делах, обязанностях и прочих подобных вещах, но Тор его почти не слушал.

Юноша снова чувствовал смутное беспокойство, которое появилось вскоре после Праздника Первого Листа. Жизнь прекрасна, уверял себя Тор, тревожиться не о чем… Но беспокойство не исчезало. С тем же успехом можно было лечить доводами разума больной зуб.

«Клут, — перебил он, — тебе никогда не приходило в голову, что мы выглядим несколько странно? Ты представляешь, что думают люди, когда я разгуливаю по городу с охотничьим соколом на плече?»

Клут моргнул.

«Представляю. Они думают, что ты выглядишь бесподобно. Если разобраться, как раз благодаря мне женщины падают к твоим ногам. Мужчина с соколом на плече кажется… как бы это сказать… слегка опасным… в общем, это настраивает их на нужный лад».

Тор скорчил гримасу.

«Я не шучу», — он мог бы и не говорить: это было очевидно.

«Я обещал сообщить тебе, если Лисс снова явится мне. Но вот уже пять лет ничего не происходит. С тех пор, как мы сбосновались во Дворце, я ее ни разу не слышал. Поверь: если она снова даст мне поручение, ты узнаешь об этом немедленно».

Меряя широким шагом мостовую, Тор вскоре достиг кварталов, где обитают добропорядочные горожане. Каждый, кто попадался навстречу, считал своим долгом приветствовать придворного лекаря. Тор кивал в ответ, улыбался, махал рукой… Но мысли его были далеко.

«Как думаешь, что она мне готовит?» — в голосе юноши звучала тревога.

«Другой бы на твоем месте жил да радовался, — с укоризной проговорил сокол. — А ты все воспринимаешь как должное. Ладно, я не буду говорить о тех благах, которыми ты пользуешься. Ты нравишься мужчинам, женщины сходят по тебе с ума… Думаю, даже наша королева в тебя немного влюблена. У тебя есть дело, которым ты занимаешься, и ты не просто хорошо его делаешь, ты — лучший. Чего тебе еще желать?»

Тор дал волю возмущению.

«Я хочу знать все! Об этой Лисс, о тебе, об этой силе, которая творит что хочет, об Элиссе… Ты можешь сказать, где Элисса? Почему я не слышу ее, как раньше? Или предполагается, что я должен ее просто забыть? Это часть общего замысла?»

«Ах, значит, теперь мы вспомнили. Я думал, что этот вопрос закрыт, мой мальчик. Ты выбрал свой путь, а Элисса — свой. Ты уже пять лет как уехал из Гладкого Луга. Или ты считаешь, что она не попытается тебя найти, даже если захочет? Почему бы ей, на худой конец, не черкнуть тебе пару строчек? Может, хватит пилить опилки?»

Некоторое время Тор раздумывал над словами Клута, заодно пытаясь успокоиться. Потом заметил на другой стороне улицы мать с ребенком и помахал им. Не так давно он спас этого мальчика, когда тот умирал от зеленной лихорадки. Болезнь считалась неизлечимой, и несколько дней в городе только и говорили, что о чудесном исцелении. Но никто не знал, что ребенку помогли не снадобья, которые давал ему молодой лекарь. Тор нарушил обещание, данное учителю, и воспользовался волшебством. Горожане были не так далеки от истины, когда называли это чудом.

Меркуд несколько дней кипел от злости и не удостаивал провинившегося ученика даже взглядом. Когда же разговор, наконец, состоялся, Тор возблагодарил строителей Дворца наравне с богами. Западная башня была устроена так, что из нее не доносилось ни звука. Впрочем, вскоре юноша начал опасаться, что его учителя слышно даже в Восточном крыле. Меркуд был сам не свой и ругался на чем Свет стоит. Никогда, ни при каких обстоятельствах, Тор не должен прибегать к волшебству для лечения людей.

К его величайшему удивлению, молодой человек спокойно, но твердо ответил, что впредь будет пользоваться своими способностями, как пожелает и когда пожелает. И тут между ними словно что-то оборвалось. Тор понял, что отныне полностью предоставлен самому себе. Но это и к лучшему. Опека Меркуда становилась в тягость. Старик шагу ступить не дает. Пора жить своим умом.

Вот зачем бояться Инквизиции, если Гот не в состоянии его разоблачить? Если нельзя пользоваться волшебством, чтобы помогать людям, какой в нем толк? Ах да, еще Клут. Тор уже привык к тому, что его друг теперь обитает в теле птицы. Но если даже кому-нибудь рассказать — кто поверит, что красавец сокол когда-то был полоумным калекой?

Кайрус — вот кто. Юноша сокрушенно вздохнул. С тех пор, как он спас прайм-офицера в Сердце Лесов, они ни разу не обсуждали подробности этого происшествия. Кайрус, друг и союзник. Именно он убедил Тора учиться искусству боя. Воины дворцовой стражи ежедневно упражнялись на мечах, причем Кайрус гонял гвардейцев, не жалея ни их, ни себя. Тор принял его приглашение. Во имя Света, зачем ему это понадобилось? Со своим даром он без особого труда отразит любое нападение.

Куда важнее было другое: Кайрус рассказал ему все, что знал о женщинах, научил разбираться в винах… но главное — воспитывал в нем верность и уважению к королю. Этот человек, правая рука Его величества, стал Тору чем-то вроде старшего брата, но юноша понял это только сейчас. Они сближались понемногу, и все происходило как бы само собой.

Что же касается Клута… С того мгновенья, как Тор с соколом на плече явился в Сердце Лесов, чтобы спасти Кайруса от страшной смерти, между ним и прайм-офицером установилось что-то вроде негласного уговора. Кайрус даже наврал королю… Почему?

И кто такая Лисс? Почему она послала к нему Клута? От кого она защищает Тора? Эти вопросы постоянно крутились у него в голове… а время от времени и на языке — как сейчас, например.

В этот миг Тор сообразил, что Клут уже некоторое время молчит, ожидая его объяснений.

«Просто я люблю Элиссу, Клут. Знаешь, я оглядываюсь назад — и почти верю, что Меркуд нарочно разлучил нас. Я ее даже не чувствую… — Тор поднял руку и провел кончиками пальцев по гладким перышкам сокола. — Я хочу ее найти».

Ответом ему был сокрушенный вздох.

«И я тоже кое-чего хочу. Уехать отсюда хоть ненадолго. Понять, для чего я живу. Чего я должен добиться. Я хочу поговорить с Лисс, хочу, чтобы Великий Лес снова поговорил со мной… а еще я хочу съесть хотя бы одну печеньку Гуди Батт!»

Даже в такие минуты Клут находил в себе силы пошутить. Но оба знали, что шутка далась ему нелегко.

Тор одиноко шагал по прохладным коридорам Дворца и размышлял — о том, как наконец-то смог выговориться, и о странной решимости, которую почувствовал после беседы с Клутом. Сегодня ему почему-то не хотелось работать. Весь день исцелять страшные недуги: кто-то рассадил локоть, упражняясь с мечом, кто-то растянул лодыжку, у кого-то болят зубы… Обычные проблемы обитателей Дворца.

Он как раз размышлял о шишке на пальце у одного из придворных и очень любопытном карбункуле, который вскочил на шее уважаемой Пегги Уэлтсит — сегодня, наверно, им уже можно будет заняться, — когда из-за поворота вылетел конопатый юноша с соломенными волосами.

— Почтенный! — завопил он издали. Тор заметил, что паренек бледен как полотно и едва переводит дух.

— Привет, Пигон. Что за спешка?

Порой у Тора возникало желание присесть на корточки, чтобы не смотреть на людей сверху вниз. За эти годы он еще вытянулся и иногда чувствовал себя неловко из-за своего роста.

— Ох, почтенный… мы вас давно ищем! Королева…

Тор до сих пор не мог привыкнуть к этому обращению, но на этот раз пропустил его мимо ушей. Королеву он осматривал только вчера, и у нее все было в порядке.

— Она заболела? — спросил он, склонив голову набок.

— Да, сударь.

— Что-то скверное?

— Да, сударь, — Пигон тяжело вздохнул. — Кажется, ей очень-очень плохо… сударь.

— Спасибо, дружок. Она у себя?

Едва дождавшись утвердительного кивка, Тор бегом бросился по коридору. Паж уже слишком запыхался и почти сразу отстал, но дорогу в королевские покои Тор нашел бы не только с завязанными глазами, но даже двигаясь задом наперед. Он знал, как добраться туда из любой части дворца. Вскоре Тор уже оказался в восточном крыле и, прыгая через три ступеньки, взлетел по каменной лестнице. На церемонии и доклады времени не оставалось; впрочем, стража знала, что придворного лекаря должно пропускать в любой час дня и ночи, не задавая лишних вопросов. Пробегая мимо гвардейцев, Тор кожей почувствовал их облегчение.

В прихожей он наткнулся на двух камеристок. При виде столь бесцеремонного вторжения в покои Ее величества на их осунувшихся личиках отразилась целая гамма чувств, но одного взгляда лекаря оказалось достаточно, чтобы пресечь любые протесты. Одна из дам наманикюренным пальчиком указала на дверь опочивальни.

Тор вошел и тут же увидел королеву. Как всегда, она выглядела спокойной, но юноша никогда не видел, чтобы она была так бледна. Ее губы казались бескровными и кремово-белыми, в точности как ее шелковая сорочка.

Найрия лежала на большой кровати, украшенной позолотой, закрыв глаза. Ее супруг, все еще одетый для верховой прогулки, судорожно теребил вышитый полог. Рослый, широкоплечий, Лорис выглядел точно площадная статуя, которую непонятно зачем притащили в тесный альков. Но достаточно было взглянуть на его бледное, искаженное горем лицо, чтобы даже у самого черствого человека пропало желание смеяться.

Королева была при смерти. Чтобы это понять, не было нужды прибегать к волшебству. Вокруг толпились придворные; среди них юноша заметил Инквизитора Гота. Гот в роли духовника… Да, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Инквизитор ненавидел королеву — это знали все. Возможно, его подобострастная мина могла кого-то обмануть, но только не Тора и не саму Найрию. Вряд ли он явился пожелать Ее величеству скорейшего выздоровления, подумал молодой лекарь.

Он увидел, что Кайрус что-то вполголоса объясняет королю. Потом Лорис кивнул, и прайм-офицер отошел в дальнюю часть комнаты.

Меркуд стоял у большого окна с витражами, откуда открывался вид на живописную долину, в центре которой стоял Тал. Казалось, больше всего придворного лекаря интересуют густые леса на горах. Но его гордо расправленные плечи сегодня поникли. Он скорее почувствовал, чем услышал, появление ученика, поднял голову, и Тор заметил, как Меркуд покусывает нижнюю губу. Одно из двух: либо старик злится, либо в отчаянии… скорее всего, и то, и другое.

Когда Тор вошел, в комнате воцарилась тишина.

— Тор, мальчик… — голос короля прозвучал неожиданно громко. — Ты наша последняя…

Лорис осекся. Он был не в силах говорить. Меркуд быстро шагнул к алькову и что-то шепнул ему на ухо. Король вздрогнул, выпрямился и прочистил горло.

— Да, конечно… Прошу вас, господа. Предоставим нашим лекарям возможность спокойно поработать.

Он кивком указал на дверь, но это было лишнее: Кайрус уже распахнул ее и пропускал придворных в соседнюю комнату.

— Мы подождем снаружи, — проговорил Лорис и бросил короткий взгляд в сторону Меркуда. Старик кивнул. За все это время королева так и не открыла глаз и едва дышала.

Придворные следом за королем покидали опочивальню. Гот не удержался, обернулся на пороге и с победоносной ухмылкой посмотрел на Тора. Глава Инквизиции и ученик лекаря ненавидели друг друга и не делали из этого секрета, хотя до открытых стычек пока не доходило.

— Мы не заставим вас ждать, Гот, — съязвил Тор. Он заметил, как Кайрус поднял одну бровь, а это было неспроста.

— «Инквизитор Гот», если угодно.

Его голос был таким же холодным, как взгляд, а лицо дергалось сильнее обычного.

Тор решил изобразить мудрость и не стал продолжать перепалку. Он тихо притворил двери и повернулся к Меркуду.

— Мы искали тебя несколько часов, Тор, — старик говорил негромко, но не скрывал возмущения.

— Меня нашел Клут, сударь.

— Твой сокол? — фыркнул Меркуд. — И ему хватило ума?

«Хватило, только ты вряд ли об этом узнаешь»,- подумал Тор. Впрочем, он не сердился на старого лекаря. Как можно злиться на человека, которому ты стольким обязан! Дело было не только в благодарности: он по-настоящему любил старика. Просто сейчас Меркуд настолько взбудоражен, что воздух трещит, так что лучше соблюдать осторожность. В конце концов, Тор действительно проштрафился. Но… не хватало еще, чтобы Меркуд решил, будто смог пробудить в нем чувство вины! Тор напустил на себя строгость и подошел к кровати.

— Расскажи все, что тебе известно.

Его твердость и спокойствие произвели должное впечатление. Меркуд вздохнул.

— Мне нечего сказать. У нее слабое сердце, ты сам знаешь… Возможно, Кайрус расскажет лучше — он там был.

Тор оглянулся. Прайм-офицер по-прежнему стоял в стороне, но, встретив взгляд своего молодого друга, откашлялся и заговорил — четко, строго, словно на докладе. Он не сдвинулся с места, однако можно было без труда разобрать каждое слово:

— Их величества отправились на конную прогулку. Во время прогулки ничего особенного не произошло. Они уже возвращались домой и остановились, чтобы выпить вина, когда Ее величество сообщила, что чувствует слабость. Его величество вспомнил, что она употребила фразу «мне нечем дышать». Это продолжалось недолго, и мы продолжили путь, но вскоре снова пришлось остановиться: Ее величеству стало дурно. Я посоветовал Его величеству и еще кое-кому из придворных, которые участвовали в прогулке, остаться с ней. Король послушался моего совета. А я поручил своим людям найти тебя… или почтенного Меркуда.

Кайрус смолк, и Тор покосился на своего учителя. Едва войдя в опочивальню, он отметил, что старик сам не свой но почти не удивился. Меркуд очень любит королеву — а кто ее не любит? Но что если старик… Эта мысль была дикой нелепой и противоречила здравому смыслу. Меркуд влюблен в Найрию. Почему бы и нет? Она была изящна, обаятельна красива… Была. Тор одернул себя. Рано ее хоронить. Юноша положил руку на плечо учителю.

— И что было дальше? Меркуд покачал головой.

— К тому времени, как я туда добрался, Найрия уже лишилась чувств, и я ничего не мог сделать. Теперь она лежит здесь… такая прекрасная… и умирает.

Он быстро отвернулся.

— Мы не дадим ей умереть, Меркуд… Обещаю.

Голос старика, который зазвучал у него в голове, дрожал от волнения- достаточная причина, чтобы не позволить Кайрусу услышать продолжение разговора.

«Как ты можешь такое обещать, мальчик? Мы не способны воскрешать мертвых… и даже умирающих».

Тор сделал глубокий вдох и показал на королеву.

— Вы позволите? — спросил он вслух.

Старик кивнул. Он выглядел усталым и, казалось, смирился с неизбежным.

«Все, что в наших силах… ради Лориса».

— Мне уйти? — Кайрус шагнул к двери.

Когда оба лекаря покачали головами, он молча отпустил ручку и вернулся в свой угол.

— Мы потеряли ее, Тор, — грустно проговорил Меркуд.

— Меркуд, уважа… Сядьте, пожалуйста. Дайте мне несколько минут.

Голос Тора был исполнен почтения. Сейчас надо быть особенно деликатным. Меркуд обучал его на протяжении пяти лет, но то, что он собирался сделать, потрясет старика.

Тор склонился над королевой. Его ладони заскользили над ее телом, не касаясь его. Потом окружающий мир исчез. Меркуд и Кайрус, придворные за дверьми, дворец, краски, звуки… Он слышал, видел и чувствовал только Найрию.

Меркуд был прав. Все дело в сердце. В одном из кровеносных сосудов образовался комок и закупорил его. И теперь Найрия умрет. В худшем случае ей остается несколько часов, в лучшем — день или два. Тор видел злополучный сгусток, чувствовал слабеющий пульс: сердце тщетно пыталось протолкнуть кровь через преграду. Он почти ловил обрывки мыслей умирающей — спутанных, бессвязных, полных страха. А затем Цвета закипели в нем и полностью захватили его — яркие в своей первозданной чистоте, которой не теряли даже в смешении, неизменно различимые… И его пылающие ладони коснулись груди королевы.

Меркуд и Кайрус звали Тора, но он не слышал. Для него больше не существовало ничего, кроме Найрии и Цветов, которые текли в нее через его руки. Вот они образовали вокруг ее задыхающегося сердца радужный клубок… Юноше стало нечем дышать: его собственное сердце стало биться с ее в такт, слабо и неровно.

Это продолжалось лишь несколько мгновений. Медленно, но верно молодость и сила брали свое. Тор вздохнул и почувствовал, как учащается пульс, оживляя сердце королевы. Оно словно не желало отставать, пульсируя сильнее и чаще — удар за ударом, толчок за толчком. Вокруг яростно кипели Цвета, исправляя то, чего не могла исправить природа.

Склонившись над королевой, он беззвучно раскачивался взад и вперед. Потрясенный, очарованный, Меркуд наблюдал за ним. Воистину, безумная смелость. Лекарь не мог наблюдать за работой Цветов, но чувствовал силу Тора. Нет, не просто чувствовал- он был ослеплен, оглушен… Юноша выплескивал ее, не скупясь, а таинственный источник все не иссякал.

Он не ошибся, выбрав Тора. Мальчик — Триедин. Каким образом это получилось, к чему приведет? Это выше его разумения. Но теперь он, Меркуд, может быть спокоен: его задача почти выполнена.

Лекарь снова попытался окликнуть юношу, но тот словно ничего не слышал. Прикоснувшись к плечу Тора, Меркуд охнул от неожиданности и отдернул руку. Тело юноши казалось раскаленным, как печка. За всю свою долгую — очень долгую — жизнь Меркуд по прозвищу Облегчающий Страдания не встречал ничего подобного.

Снаружи послышались встревоженные голоса. Потом в дверь негромко постучали, и кто-то — кажется, Лорис — полушепотом задал вопрос. Меркуд не ответил — он попросту не разобрал ни слова, и человек спросил снова, но более настойчиво.

К нему присоединились другие. Стук стал громче, и вскоре в дверь уже молотили кулаками.

— Меркуд! — полный отчаяния голос короля прорвался сквозь грохот. — Во имя Света, что вы там делаете?

Лекарь почувствовал себя беспомощным. Кайрус уже шагнул вперед, чтобы открыть, но Меркуд покачал головой. Гот не должен ничего видеть. Слава Свету, прайм-офицер уже никогда не примет сторону Инквизиции. Тору удалось обзавестись верным другом, который любит его не меньше, чем сам Меркуд. Каким образом? Должно быть, это так и останется тайной. Лекарь мог только догадываться, что на самом деле произошло в Сердце Лесов. Он снова покачал головой. Воздух в комнате стал плотным и только что не трещал. Здесь творилось могучее волшебство- Меркуд чувствовал это, но не понимал. Возгласы возмущения за дверьми сменились гневными воплями.

— Осталось совсем немного, Ваше величество! Меркуд хотел произнести это спокойно, но не смог. Даже самый наивный человек понял бы, что дело нечисто.

— Будьте вы прокляты! — Лорис пнул дверь ногой. — Немедленно открывайте!

— Стража! — завизжал Гот, срывая голос от ярости. Это не сулило ничего хорошего.

Высокие двойные двери застонали — похоже, гвардейцы пытались их выломать. Меркуд увидел, как по косяку бегут трещины, потом трещины ощетинились щепками… Еще немного, и люди ворвутся в опочивальню. Кайрус кричал гвардейцам, приказывая остановиться, но это было бесполезно. Он сам учил их безоговорочно повиноваться приказам короля.

Меркуду оставалось последнее: он бросил Тору нить мысленной связи и в отчаянии воззвал к нему. В следующий миг пол ушел у него из-под ног. Вокруг неистовствовала радужная буря. Внезапно старик осознал, насколько он слаб перед лицом этой неведомой мощи. Нет, был в его жизни один-единственный раз, когда ему довелось прикоснуться к подобной силе. Ошеломленный, он отпрянул, нить лопнула, и лекарь упал в кресло.

Когда дверь, наконец, уступила усилиям стражников и придворные во главе с королем и Инквизитором ворвались в опочивальню королевы, Тор уже выпрямился. Меркуд почувствовал, как волшебство исчезает, словно утренний туман.

— Вы ублюдки! — Лорис был уже не в силах говорить вежливо — даже со своим лучшим другом и его учеником, которым так восхищался.

— Ваше величество! — перебил Кайрус.

Все, кто находился в комнате, обернулись. Ресницы королевы задрожали. Потом она открыла глаза. Ее взгляд был ясным и светлым, как обычно. На щеках снова играл легкий румянец, губы тронула улыбка.

— Лорис… любовь моя… Что здесь происходит? — ее голос дрогнул, потом окреп. — Привет, Кайрус. Меркуд, мой старый друг? И Тор…

Стражники преклонили колени. Камеристки прикрыли рты, чтобы не закричать, потом подобрали юбки и сделали то же самое. Меркуд привстал… и внезапно ощутил, насколько устал от этой долгой, странной жизни.

— Добро пожаловать назад, Ваше величество, — прошептал он. Чувства сменяли друг друга, словно волны в море. Усталость схлынула, его наполнило облегчение. Потом он понял, что ненавидит себя… за то, что любит Тора, вернувшего жизнь этой женщине… а еще больше он ненавидел ярость, которую испытал, когда мальчик ослушался его приказа…

Тор уже пришел в себя и стоял на коленях рядом с Кайрусом, который смотрел на него, почти не скрывая любопытства. Только Гот, вопреки правилам, остался на ногах. Судорожные подергивания стирали с его лица выражение, но глаза горели гневом. Эта женщина жива! Мало того: кажется, она чувствует себя куда лучше, чем прежде.

Лорис опомнился первым. Он обнял супругу и крепка прижал ее к себе. Как и большинство остальных, Его величество все еще не мог поверить в это чудо.

Добравшись до покоев Меркуда, Тор упал в кресло. Здесь было тихо и покойно. В западном крыле Дворца никто не жил, и Меркуду это нравилось. Какое-то время юноша сидел, прикрыв лицо руками, потом запрокинул голову, и теперь его взгляд лениво скользил по рядам бутылочек из темного стекла, толстостенных баночек и коробков, чье содержимое было столь же таинственно, как и назначение. Их теснили пыльные тубы со свитками и тяжелые тома, посвященные древним рецептам траволечения. Полки тянулись вдоль каждой стены. Но для Тора здесь секретов не бьшо. Он изучил все книги и знал все снадобья.

Мало кто отваживался заглядывать в западное крыло. А вход в покои придворного лекаря был открыт лишь для нескольких человек — например, для короля и королевы. Однако даже они не знали о книгах, которые Меркуд хранил отдельно от других. Эти книги были написаны несколько сотен лет назад и посвящены иному искусству. Искусству Силы, которое ныне чаще называли волшебством.

За пять лет обучения Тору удалось лишь одним глазком взглянуть на эти рукописи. Меркуд скрывал свои способности не менее старательно, чем дар своего ученика.

Как он устал… Бессонная ночь в объятьях Кассандры, затем исцеление королевы…

Окно с шумом распахнулось. В другой раз Тор вздрогнул бы от неожиданности, но сейчас он знал, что предвещает этот звук. Послышалось хлопанье крыльев; Клут во всей свой красе опустился на подоконник, отряхнулся и посмотрел на друга янтарным глазом.

Юноша смущенно улыбнулся одним уголком рта.

«Ты слышал, Клут?»

Сокол издал звук, похожий на прищелкивание языком. Так он выражал раздражение — раздражение взрослого, чей ребенок в десятый раз повторяет одну и ту же ошибку.

«Мне не нужно слышать. Я чувствовал».

«Правда? — Тор был искренне удивлен, услышав эту новость. — А я не чувствовал, что ты рядом».

«Неужели? Возможно, ты был слишком занят. Представляю, каких усилий стоит вернуть к жизни королеву».

«Не надо, Клут. Ты еще будешь меня учить! Будто мне мало…»

«А как ты думаешь, Тор? Надеешься, что Гот это просто так оставит? Весь дворец гудит. Все знали, что она умирает. Король уже не чаял увидеть ее в живых. Даже старик смирился. И что тебя дернуло?»

Сокол прыгал по подоконнику, словно не мог усидеть на месте. Тор совершил чудо… и величайшую глупость, какую только можно. И как теперь ему выкручиваться?

«Гот уже не первый год на тебя поглядывает. А теперь ты лал ему повод, чтобы…»

«Что? Обвинить меня в применении волшебства? А чем он докажет? У него нет доказательств — нет и быть не может! Его дурацкий булыжник даже не мигает, что бы я ни делал и как бы ему этого ни хотелось. Сколько раз повторять — и тебе, и Меркуду: мне его бояться нечего».

Клут вздохнул.

«Ладно. Успокойся. Я знаю, что ты прав. Но тебе угрожает опасность. Я чувствую это. Он придумает, как причинить тебе боль, Тор. Я просто знаю. Так что получше следи за тем, что творится у тебя за спиной. В любом случае… Как она?»

«Королева?»

«Нет, Пегги Уэлтсит и ее карбункул! Как ты думаешь, о ком я спрашиваю?»

Они рассмеялись, и тут в комнату вошел Меркуд.

— А, как я погляжу, птица снова нашла тебя, Тор. У нее это великолепно получается.

Тор уже решил, что не позволит Меркуду себя разозлить. Безусловно, старик мечтает устроить ему разнос за все, что произошло этим утром… так что лучше помолчать. Клут, который понимал, когда его присутствие становится нежелательным, подпрыгнул, расправил крылья и устремился в сторону королевских садов, за которыми темнел лес.

— Похоже, птичка понимает человеческий язык лучше некоторых, — раздраженно буркнул Меркуд, протягивая юноше чашку. — Вот. Выпей.

— Что это? — Тор брезгливо поморщился. Настой пах отвратительно.

— Огласить список ингредиентов? Или достаточно сказать, что это снадобье, которое облегчает последствия бессонницы и переутомления… в том числе полового?

Тор снова сделал вид, что пропустил шпильку мимо ушей, и одним духом осушил чашу. Крапива, шпорник и немного фиалкового корня, отметил он про себя. Меркуд хорошо его обучил.

— Спасибо,-пробормотал он, ставя чашку на подоконник.

— Ну-с, молодой человек… — начал Меркуд, усаживаясь за свой стол.

Тор моргнул и уставился в окно, но лекарь не отставал. Давай обсудим то, что ты сегодня сделал.

— Вылечил умирающую женщину.

— Я хочу знать, каким образом.

— Я сам не знаю.

— Следовательно, ты уже не первый раз проделываешь подобные вещи. Точно-точно, припоминаю. Мальчик… с зеленной лихорадкой. Тогда ты действовал так же?

Тор изменил положение. Ему стало неуютно.

— Примерно так.

А еще раньше были Клут и Кайрус. Но о них — никому и никогда.

— И ты можешь вдохнуть жизнь в мертвого? — в тоне Меркуда причудливо мешались насмешка и благоговение.

— Я никогда не пробовал, сударь.

Прежде, чем Меркуд успел сказать что-то еще, Тор встал. Этим спорам пора положить конец.

— Мне кажется, вы должны быть счастливы. Я же знаю, как вы любите Лориса и Найрию… Я думал, все будут счастливы.

Это был неправильный ход. Теперь у Меркуда был повод дать волю гневу — именно этого лекарь и ждал. И, разумеется, воспользовался случаем.

— Счастливы узнать, что во Дворце есть Чувствующий? Счастливы, потому что теперь будет кого пытать, клеймить? Счастливы, что смогут отправить тебя на исправительные работы куда-нибудь в глушь? Чтобы ты доживал там остаток своей жизни — изувеченный, жалкий, никому не нужный?!

Меркуд вышел из себя. Он мерил комнату шагами, и гневные слова вылетали им в такт у него изо рта вместе с брызгами слюны.

— Я запретил тебе использовать свой дар для лечения больных! Я запретил тебе вообще пользоваться им где-либо вне этих четырех стен! Или я ошибаюсь? — он не стал дожидаться ответа Тора. — Я запретил тебе делать вещи, которые могут привлечь внимание этого мясника Гота и его тупых выродков. Он же только и думает, как тебя сцапать! Он тебя ненавидит, Тор. Не надо быть Чувствующим, чтобы это понять! Ненавидит! И эту ненависть можно резать ножом и подавать на блюде, не разогревая! А если он решит, что не может добраться до тебя — возьмется за тех, кто тебя любит. Ты подумал о своих родителях? О своих друзьях? О своей птице, будь она неладна? Об Элиссе?

На этот раз ошибку допустил Меркуд. Он увидел, как Тор напрягся, но было уже поздно.

— И я запрещаю тебе проводить ночи напролет в борделях старик ткнул костлявым пальцем в сторону учениям — Ты больше никогда не опоздаешь на обход, потому что никогда не покинешь Дворец без моего ведома. И, повторяю: я запрещаю тебе пользоваться волшебством… и вообще проявлять неповиновение!

Да, он совершил ошибку — ужасную ошибку. Встретив обезоруживающий взгляд темно-голубых глаз Тора, Меркуд убедился в этом окончательно. И в голосе, который прозвучал ему в ответ, был такой холод, что у лекаря заледенела кровь в жилах.

— Вы больше ничего мне не запретите. Никогда. Юноша как будто стал ростом в милю и повзрослел на десять лет, а лицо окаменело.

— Я уезжаю, сударь.

— Я тебе запрещаю! — рявкнул Меркуд.

— А как ты меня остановишь, старик? — слова Тора падали, словно льдинки.

— Если понадобится, я посажу тебя под замок!

Ничего смешнее нельзя было придумать, но Меркуд хватался за последнюю соломинку. Нет, бесполезно. Он слишком сильно оттолкнул мальчика. Не надо было приплетать сюда Элиссу.

Тор звонко щелкнул пальцами и стал невидимым. Потом щелчок раздался у Меркуда в голове, и голос Тора прошелестел:

«И как они меня найдут?»

Меркуд был снова потрясен. С какой легкостью мальчик это проделал! Тех, кому удавалось стать невидимыми, можно было пересчитать по пальцам, и они учились этому не одну жизнь. Ему и в голову не могло прийти, что его ученик достиг такого мастерства. Но лекарь тут же взял себя в руки.

— Я чувствую тебя, Тор. Ты забываешь, что я тоже Чувствующий.

«Боюсь, вы плохо чувствуете», — на этот раз Тор не смог сдержать злость. И выставил «щит». С помощью этой уловки он мог скрыть свое присутствие от кого угодно. Меркуда охватил ужас, по коже пробежал озноб. Он ощупывал пространство, но Тор словно растворился в воздухе. Это было все равно что тыкать тростью в туман. Сначала Меркуд растерялся, потом начал злиться. Абсурд! Он, Меркуд — самый сильный из ныне живущих Чувствующих… До сих пор сомневаться в этом не приходилось. Боги не только наградили его могучим даром, но и помогли этому дару развиться. И вот теперь собственный ученик выставляет его дураком.

В этот миг юноша появился. На его лице было написано такое изумление, что становилось ясно: он сам от себя такого не ожидал. Он попробовал это впервые — и у него получилось! Однако замешательство длилось лишь миг. Тор шагнул к дверям.

Все еще дрожа, Меркуд протянул руку и схватил его за плечо. То, что произошло, потрясло лекаря до глубины души. Он не должен потерять этого мальчика, иначе…

— Тор, я… пожалуйста… — его переполняли отчаяние и усталость. — Прости. Я не имел права так с тобой разговаривать. Прости, сынок… Просто я очень боюсь за тебя.

Тор обернулся. Он зря так поступил со стариком. Помнится, Элисса говорила: «Выставляя свой дар напоказ, ты получишь только печаль». Его лицо смягчилось, он накрыл руку Меркуда своей ладонью. Лед таял.

— Меркуд, я тоже люблю тебя, — его голос был теплым, как летний дождь. — Но мне надо уехать. Я должен побольше узнать о том, кто я такой и какова моя истинная цель. Благодаря тебе я пользуюсь благами, которые многим недоступны. Но я сердцем чувствую, что создан для чего-то другого. Я знаю, у тебя от меня много секретов. Я чувствую, что ты не случайно меня нашел — почему?

Лекарь чудом сдержался, чтобы не закричать. Ему рано раскрывать эту тайну. Время еще не пришло.

— Это уже давно меня беспокоит, — Тор нахмурился, — только я все не знал, как об этом поговорить. У меня такое чувство, словно ты давно искал меня, а потом нашел. Ты отнял меня у родителей… возможно, и у Элиссы… Потом заставил приехать сюда, сделал из меня лекаря… Но ведь это еще не все, верно?

Меркуд вырвал ладонь из-под руки Тора, отшатнулся и скрестил руки на груди, словно защищаясь. Пальцы впились в предплечья, точно когти хищной птицы в насест. Он ничего не расскажет… пока.

— Ты очень высокого мнения о себе, мальчик, если думаешь что я всю свою жизнь только и делал, что тебя искал. — его голос стал невыразительным.

— Тогда почему ты до сих пор не брал учеников?

— В этом не было нужды. Но теперь… боюсь, мне осталось недолго. Годы уходят, и пришло время подготовить смену. Тор задумался. Похоже на правду.

— А Элисса?

— Что «Элисса»?

— Где она?

— С чего ты взял, что я знаю? — спросил Меркуд, стараясь не встречаться взглядом с учеником.

— Но ведь ты знаешь?

— Нет, — солгал старик, всем своим видом показывая, что не собирается больше ничего объяснять.

Тор пристально посмотрел на него, затем снова заговорил, спокойно, словно обсуждал завтрашний обход.

— Что ж, мое решение остается неизменным. Я уезжаю отсюда… сегодня.

— Но почему?

— Из-за всего этого, Меркуд, — Тор медленно обвел рукой комнату. — Ты хочешь сказать, что я рожден для того, чтобы быть лекарем? Нет, и теперь я это знаю. У меня это хорошо получается — лечить людей. Потому что у меня хороший учитель. Ты утверждаешь, что я высокого мнения о себе — это не так. Я слишком долго сомневался в себе и своих способностях. Я не доверял своей силе. Я слишком долго боялся ее. А теперь я хочу знать, какова моя судьба. У меня есть предназначение. Я чувствую.

Наконец-то это сказано. Тору показалось, что с плеч свалился тяжкий груз. То, что он носил в себе, то, что беспокоило его и грызло изнутри, наконец-то обрело форму слова — и слово сказано, выпущено наружу. Судьба, предназначение.

Меркуд сел. Он был в панике, голова шла кругом. Как исправить то, что он сам натворил? Ему нужно хоть немного времени на размышления… а времени нет. Тор уходит. И все замыслы, над которыми он столько бился, вот-вот рухнут.

— Тор, ты не мог бы принести мне вина?.. Пожалуйста. Тор словно очнулся и посмотрел на своего учителя Внезапно старик показался ему таким беспомощным.

Юноша вышел в соседнюю комнату. В распоряжении Меркуда было несколько драгоценных мгновений. Его живой ум прилежно и торопливо перебирал одну идею за другой. Потом во тьме блеснул свет. Да, из этого может кое-что получиться…

В этот миг перед ним появился кубок, и Меркуд, приняв его дрожащей рукой, начал медленно пить. Некоторое время Тор наблюдал за учителем, потом смущенно спросил, что еще может для него сделать.

Вот он, шанс. Только не упустить!

— Кажется, я не ел со вчерашнего утра, — Меркуд почувствовал себя лучше, но старательно изображал слабость. — Еще немного — и у меня случится голодный обморок. Да еще все эти треволнения, в моем-то возрасте…

И чуть не выронил кубок.

Тор снова почувствовал себя юным учеником, который готов выполнить любое желание наставника. Да, пришло время расставаться, надо выбирать свой путь, свою судьбу… но он по-прежнему любил Меркуда и беспокоился о нем.

— Сходить на кухню, чего-нибудь принести?

— Да, мой мальчик. Прости, но придется тебя попросить. Небольшую тарелку супа… или что там еще есть у поварихи.

Тор ушел. Едва дверь за ним закрылась, Меркуд вскочил и принялся расхаживать по комнате. Новый замысел почти созрел. Наконец, старик протянул нить мысленной связи, умело замаскировал ее и тут же почувствовал отклик.

«Все пошло гораздо быстрее, чем мы ожидали. Мальчик уезжает сегодня».

«Что?! Ты с ума сошел, старик?»

«Пока нет, любовь моя, — Меркуд постарался, чтобы его голос прозвучал в голове собеседницы как можно мягче. — Как девочка?»

«Прелестна… Теперь уже не девочка, а женщина, — он почти чувствовал любовь и теплоту, с которой произносились эти слова. — Что я могу тебе сказать? Она усердно учится. Она способна, отличается прилежанием. Очень красива. Правда, держится несколько отчужденно. Но у нее есть близкая подруга, тоже послушница».

«Как ты думаешь, мы можем сделать так, чтобы все вышло как задумано?»

Меркуд сомневается. Впервые за столько лет!

«Конечно. Теперь все в руках богов»

Этот спокойный уверенный тон давался ей нелегко. До сих пор она лишь выполняла указания Меркуда. И вот он озадачен, не уверен в том, каким будет конец ужасного путешествия, которое началось давным-давно… Это внушало большие опасения.

«Наверно, ты права,- лекарь непроизвольно вздрогнул — А что клук?»

«Он не меняется. Все такой же преданный и верный».

«Он нам не помешает?»

«Я этого не допущу, — с вызовом ответила она. — Все зашло слишком далеко».

На лестнице послышались шаги.

«Время, любовь моя. Поговорим позже».

Он прервал связь в тот миг, когда Тор отрыл дверь, держа в руках поднос, накрытый салфеткой. А вот кого Меркуд не ожидал, так это повариху, которая ворвалась следом.

— Что тут происходит, старик? — от ее голоса только что не звенели склянки на полках.

Повариха считала, что еда — лучшее средство от всех недугов, от насморка до ломоты в костях. Надо только подобрать правильное блюдо и правильно его приготовить. И те, кому довелось хоть раз отведать ее стряпню — к их числу относился и Меркуд — были склонны с этим согласиться. Во всяком случае, запах ее легендарного куриного бульона пробудил бы жажду жизни даже в покойнике. Именно этот восхитительный аромат разливался сейчас по покоям Меркуда. Тор бережно опустил поднос на столик. Легкий пар проникал сквозь тонкую ткань салфетки, к нему примешивалось божественное благоухание свежего хлеба… Прежде, чем лекарь успел выразить свое восхищение, повариха напустилась на старика — она была единственным на свете человеком, кому это могло сойти с рук.

— Чтоб все было съедено, старый пень! А узнаю, что ты опять не обедал — все кости тебе поварешкой пересчитаю!

Она бросила ему салфетку на колени, подобрала юбку и исчезла за дверью.

Какое-то время было слышно, как толстуха пыхтит, спускаясь по узким каменным ступеням. Тор фыркнул Меркуд улыбнулся, но сдержал смешок.

— Она тебе кого-то напоминает, Тор?

— Мою маму!

— Но она великолепна, правда?

Во дворе оглушительно хлопнула дверь — это повариха покидала башню. Меркуд представил, как эта повелительница кухонного царства широким шагом пересекает двор, покрикивая на мальчиков-пажей и разгоняя кур.

— И что бы мы без нее делали?-добавил он почтительно.

— Советую тебе поторопиться с едой, иначе бури не избежать.

— Тор… Ты побудешь со мной, пока я ем? Мне нужно кое-что тебе сказать.

Если бы Тор посмотрел на свои камни — которые Меркуд когда-то назвал Камнями Ордольта — то заметил бы, как они наполняются радужным сиянием.

И понял бы, что это предупреждение.

Меркуду не хотелось есть, но он сделал вид, будто умирает от голода. Тор облегчил ему задачу — отказаться от куриного бульона придворной поварихи было просто невозможно. Для себя Тор прихватил немного орехов и вяленых фруктов и теперь грыз их, чтобы составить старику компанию.

— Ты когда-нибудь слышал об Илдагарте, Тор?

— Да. Ее величество говорила мне, что шпалеры и полог, что висят у нее в опочивальне, вышивали мастера из Илдагарта. Говорят, тамошние художники и ремесленники славятся на все Королевство.

— Очень хорошо, — Меркуд проглотил еще ложку супа и кивнул. Он снова был учителем, а Тор — учеником. — А о Карембоше, что недалеко от Илдагарта?

— Нет, сударь.

Меркуд откусил кусочек хлеба и не спеша прожевал. Восхитительно. Просто восхитительно.

— Карембош — нечто вроде монастыря. Лучшего слова не подберешь. Много сотен лет он служит прибежищем для женщин, у которых обнаружилась склонность к волшебству. Как раз для этого его и основали — чтобы защищать женщин-Чувствующих от преследований Инквизиции. Конечно, большинству женщин, отмеченных этим даром, никогда не добраться до его стен, где их ждут покой и защита. Гот и его свора выслеживают их и убивают, как делали все поколения Инквизиторов задолго до него. Однако некоторым все-таки удается спастись… и вот что странно. Стоит такой женщине оказаться в Карембоше — и ее окружают уважением и почетом, каким пользуются лишь священники и праведники. С ней ничего не происходит, она ничем не отличается от других Чувствующих. Но так повелось. Наш король, который смотрит на клеймение Чувствующих сквозь пальцы, позволит женщине из Карембоша сидеть за своим столом.

— Но тогда почему они еще не сбежали туда, все до единой?

Тора охватило жгучее любопытство. Воистину, никогда не знаешь, чего ждать от старика! Меркуд кивнул.

— Да, вопрос напрашивается сам собой. Но до Карембоша добраться очень нелегко. Он расположен далеко на северо-западе Королевства. Женщины понимают это, и многие предпочитают жить как прежде и скрывать свой дар. К тому же не всякая захочет стать затворницей. Женщине хочется выйти замуж, родить детей…. Вот так, столетиями, Инквизиция добивается того, что Чувствующих становится меньше и меньше. Да и те по большей части владеют лишь тем, что мы называем «стихийным даром», а не тем Искусством, которое некогда почиталось и передавалось из поколения в поколение.

— Тем, которым владею я?

— Скорее всего. Насколько я помню, ни один из твоих родителей не обладает подобным даром?

Внезапно Меркуда охватил ужас. Неужели он упустил из виду столь важный момент? Но не похоже, чтобы кто-то из Гинтов…

— Нет,- быстро ответил Тор. Следуя совету отца, он никогда и никому не говорил, как появился в их семье. И для Меркуда, и для всех остальных он был сыном Джиона и Аилсы Гинт. Родным сыном.

— Значит, это просто благословение богов, Торкин.

Учитель и ученик многозначительно переглянулись. Ныне назвать дар Чувствующего «благословением» можно было только в насмешку.

— Но почему этих женщин почитают, защищают? Вы же сами сказали: они такие же Чувствующие, как…

— Я не случайно назвал Карембош монастырем. Эти женщины учатся и учат других, лечат травами — надо сказать, в это они достигли немалых успехов,- и передают знания общинам и лекарям. Они служат земле — лучше не скажешь.

Но им не разрешается ни выходить замуж, ни даже заводить любовников. Это очень печально. Представь себе: женщина, совсем юная, приходит в Карембош, чтобы спастись от гонений… Зачастую она даже представить себе не может, от чего отказывается ради безопасности.

— А что будет, если ее застанут с мужчиной?

— Оба будут распяты на кресте и побиты камнями. Голос Меркуда внезапно стал сиплым. Похоже, старик снова что-то недоговаривал. Тор улыбнулся:

— Я бы не стал рисковать.

— Они сделали свой выбор и должны подчиняться правилам, — Меркуд не ответил на его улыбку. — В Карембоше не поклоняются богам, но точно так же отказываются от мирской жизни, как в любом другом монастыре.

Тор сунул в рот последний орех и медленно кивнул.

— Хорошо, я понял. Но зачем вы мне это рассказываете?

— Потому что нам с тобой предстояло отправиться в Карембош.

— Что?! — Тор резко выпрямился.

— Да, мальчик мой… — Меркуд кивнул. — Каждые десять лет в Карембоше проводятся особые празднования. Это великолепное событие. Обычно его посещают члены королевской фамилии… но в этом году об этом не может быть и речи. Мне повезло — меня приглашают с тех пор, как я стал служить королю.

Губы старика тронула тонкая улыбка. Если бы мальчик знал, какому…

— А когда начнутся эти празднества? — спросил Тор. Меркуд надул щеки, выдохнул и пощипал себя за бороду.

— Так… давай посчитаем… В следующее полнолуние. И обычно они длятся несколько дней. Но не все приезжают к открытию.

— Ив честь чего праздник?

— Думаю, в честь того, что они все еще живы, — бросил Меркуд. — Неудачная шутка… На самом деле, истинное значение этого праздника давно забыто, а обычай остался. Более того, большинство северян считают его очень важным.

— И вы хотели поехать туда со мной?

— Да. Я подумал, что тебе это будет интересно. Это особое событие, и мало кому из людей выпадает возможность его посетить… — он выдержал глубокомысленную паузу.

Тор выглядел несчастным.

— Но вот что я тебе скажу, мой мальчик…

Лекарь просиял, словно ему в голову только что пришла блестящая мысль.

Он расставляет своему ученику ловушку — и при этом улыбается и шутит. Если бы Меркуду сказали, что он на такое способен, он бы не поверил. Ему вообще не нравилась эта затея. Он предпочел бы откусить собственный язык, чтобы не впутывать этого ни в чем не повинного паренька в жуткую паутину обмана, которую сплел пять лет назад, и в которой тот застревал все сильнее.

— Возможно, я чего-то не понимаю, но… На самом деле, я даже благодарен тебе за то, что ты так горячо мне возражал. Возможно, я слишком многое тебе запрещал… но только потому, что люблю тебя, мальчик мой. Ты для меня как сын… — он улыбнулся. — Нет, скорее, как внук.

Тор передернул плечами. Он начинал чувствовать себя неловко.

— Я ничего от тебя не скрываю, Тор. Все, чего я хочу — это чтобы ты стал лучшим. Самым лучшим. У тебя удивительный дар. Ты хочешь знать, что тебе уготовано? Я знаю об этом не больше твоего. Но надеюсь, что всегда смогу защитить тебя… и не допущу, чтобы твой дар был растрачен впустую. А если ты попадешь в руки Гота и его мясников, именно это и произойдет.

— Но Гот не может почувствовать, когда я творю волшебство! И никто не может, кроме вас… ну, может быть, таких, как вы. Так чего вам бояться?

Конечно, мальчик прав. Если бы Гот мог представить, что происходит прямо перед его мерзким носом… При одной мысли об этом у Меркуда поднималось настроение.

— У Гота есть власть, Тор. Ее достаточно, чтобы убить тебя, а потом задавать вопросы. Он тебя ненавидит. Ему немного нужно, чтобы придумать причину и разделаться с тобой.

И тут Тор расхохотался. Он смеялся громко, открыто и искренне. Меркуд был потрясен.

— Вы хотите сказать, что ему под силу со мной тягаться?! — в этом вопросе не было высокомерия — этим пороком он вообще не страдал — только искреннее удавление. — Как он сможет удерживать меня, пока будет убивать?

Он снова прав, подумал старик.

— Ты забыл, что я сказал тебе, Тор. Ему не понадобится тебя убивать. Необязательно бить того, кому хочешь причинить боль. Можно ударить того, кто ему дорог.

Тор кивнул. Конечно. Гот — человек без чести и совести. Он не колеблясь уничтожит любого, чтобы расквитаться с ненавистным лекарем. Например, Кайруса.

— Еще один повод уехать, — пробормотал юноша.

— «Уехать», а не «сбежать»! — Меркуд возвысил голос. — Или ты хочешь вылететь отсюда, громко хлопнув дверью, чтобы о тебе больше никто и никогда не слышал? А как же люди, которые разделяли с тобой жизнь, которые беспокоятся о тебе?

Тор смутился.

— А что вы предлагаете?

— Отправляйся в Карембош. От лица Их величеств… и от лица придворного лекаря.

— Один?! — только и смог вымолвить юноша. Он был потрясен настолько, что потерял дар речи.

В этот миг за окном послышалось хлопанье крыльев. Опять эта птица… Меркуд брезгливо поморщился.

— Как я понимаю, твой сокол нас внимательно слушает. И не сомневаюсь, что он за тобой увяжется. Но, если не считать сокола… да, ты едешь один.

— Я даже не знаю, что сказать.

— Вот ничего и не говори. Ты просто едешь туда вместо меня. Ты получишь лошадь, еду и деньги. И помни, ты представляешь королевскую фамилию. Надеюсь, ты понимаешь, какая это честь.

— Я не подведу, сударь.

Тору хотелось обнять старика. Кто мог знать, что в течение какого-то часа весь мир перевернется дважды?

Но Меркуд опередил юношу. Он протянул руки, взял ладони Тора в свои и крепко сжал их.

— Я хочу, чтобы ты дал слово, что не забудешь мое предупреждение. Помни, очень хорошо помни: женщин Карембоша недаром называют «Неприкосновенными».

Лекарь говорил шепотом, и ясно было, что он не шутит. Тор кивнул, но Меркуд еще сильнее сжал его пальцы.

— Тор, это очень важно. О тебе сложилось определенное мнение. Я знаю, как ты любишь женщин. Мужчина не имеет коснуться даже волоса на голове женщины из Карембоша. Иначе конец обоим — и мужчине, и женщине.

Меркуд замолчал, потом строго посмотрел на Тора, словно хотел впечатать ему в память каждое слово:

— Они не станут долго думать. Они просто покарают виновных.

— Ты сказал, я услышал. Обещаю, что буду вести себя безупречно.

Старик отпустил его, тепло улыбнулся и отвел глаза. Сеть расставлена, приманка зовет добычу. Какая низость… У него не было сил даже взглянуть в глаза мальчику, по которому уже звонил поминальный колокол.

Это не даст мне покоя, подумал Меркуд. Ни сегодня, ни в следующие дни.