Предчувствия знойного лета

8

Этой ночью Макси сидела с книгой на коленях и смотрела на страницы, но букв не различала. Роман с Дэвидом Уилсоном во всех отношениях был бы очень подходящим вариантом. Он купит гостиницу у стариков, они уйдут на покой, а она, Макси Хантер, станет партнером и совладелицей Хантер-Ин. Она любила Дэвида, конечно, не романтической любовью, но, вероятно, в жизни и любви есть более важные вещи, чем романтика. Макси закрыла книгу и подумала о Картере, который спал в комнате напротив. «Он и в подметки не годится Дэвиду Уилсону. Какой-то бездумный, неаккуратный, неартистичный и совсем бесчувственный человек. Привлекательный». Макси пожала плечами. «Подумаешь. Большое дело. Да и что значит „привлекательный“? Продюсер и режиссер театра. Плохого театра», — пробурчала она. Его очарование действовало на нее просто магически. И он пускает его в ход, когда это ему нужно. Положив книгу на тумбочку, Макси выключила свет и закончила войну со своими мыслями. Она не была влюблена в Картера Ричардсона больше, чем в Дэвида Уилсона, но она безнадежно, безмерно и совершенно некстати была пленена им.

«Я и, наверное, не менее пятнадцати миллионов других женщин», — пробормотала Макси и закрыла глаза.

На следующее утро Картер стоял во дворе в шортах и футболке, ожидая, пока появится Макси. Она тоже была в шортах и футболке, поэтому не могла найти предлог разминуться с ним, когда он уверенно сказал:

— Вот, тоже хочу к вам присоединиться. Решил похудеть.

Макси удивленно приподняла брови, но постаралась не выдать себя даже взглядом. Было и так абсолютно ясно, что худеть ему совершенно нет необходимости. Шорты и футболка, свободно болтавшиеся на его теле, говорили сами за себя.

— Три мили, так я понимаю? — спросил он, так как Макси все еще молчала. — Я давненько не бегал, но думаю, вы не заставите меня краснеть.

Макси вздохнула. Деваться было некуда, жаль только, что волосы не причесала.

— Ну, хорошо, побежали. Сколько миль вы обычно бегаете?

— Двадцать миль в неделю, — произнес он в замешательстве.

— А разминку вы сделали? — спросила Макси, когда они выходили на дорогу.

— Я сделал десять приседаний, если вы это имеете в виду.

— Не совсем, но если вы так обычно разминаетесь, то ладно. Дэвид считает, что такие упражнения полезнее выполнять после пробежки. А мне кажется, что нет никакой разницы. Ну что? Готовы?

— Я думаю, да.

И они устремились по дороге, выбежали на шоссе и понеслись рядом друг с другом. Воздух был чист и свеж, и Макси ощущала аромат шиповника, растущего вдоль каменной ограды. Она подумала, что в такой ответственный день Картер мог бы заняться и более важными делами.

Он как будто услышал ее мысли и спросил:

— Вы придете на премьеру?

Макси только сжала губы. Она уже приняла решение, и даже эта пробежка с Картером ничего не изменит. Нет, она не забыла ни его грубость, ни его поцелуи, ни сарказм, ни даже свою уверенность, что он испортит Шекспира.

— Нет, — сказала она, продолжая размеренно бежать.

— Но почему?

— Мне надо уехать.

— Лгунья, — констатировал Картер, не прерывая бега. — Всю эту неделю вы ни на секунду никуда не выходили вечерами. Вам и сегодня никуда не надо. Почему вы не хотите сказать правду? Думаете, я не добьюсь ее от вас, Макси Хантер? Какими бы ни были ваши глупые причины, уверяю, что вам не удастся испортить мне этот важный для меня день.

От такого нахальства Макси едва не сбилась с темпа, но решила ответить тем же.

— Ах, так, — начала она, чувствуя, что дышать становится труднее. — Поскольку все, что делает Картер Ричардсон-младший — ерунда, я абсолютно уверена, что из пьесы Шекспира он ничего хорошего сделать не сможет.

— Ловко придумано, — ответил Картер, не сбивая ритма бега и дыхания. — И что же я конкретно сделал такого, что можно назвать «ерундой»?

— Да все, что бы вы ни делали.

— Мне кажется, что если человек видел хотя бы одну слабую постановку, он не будет тратить время и деньги, чтобы посмотреть другие, особенно если ему надо тащиться в такую даль, как на Бродвей. А вы что же, видели все мои постановки?

Они миновали кукурузное поле, и Макси ускорила бег, как бы стараясь убежать от пытливых вопросов Картера.

— Нет, — ответила она с надеждой, что он отстанет.

Но он не отстал.

— Тогда, какие же?

Они приближались к старому вязу, и Макси ощутила усталость.

— Ни одной, — произнесла она, вложив в слова столько достоинства, сколько могла.

— Вы сказали «ни одной»? — настойчиво спросил Картер, без устали следуя рядом. — И, тем не менее, не посмотрев ни одной моей работы, вы твердите, что все мои постановки — ничего не стоящий мусор? Очень умно!

Не говоря ни слова, Макси повернула обратно. Через мгновение Картер догнал ее. Никаких объяснений ей давать не хотелось.

— Некоторое время я жила в Нью-Йорке и очень много про вас слышала.

— Так, значит, вы судите обо мне по сплетням. Это впечатляет.

Макси бросила на него взгляд и заметила, что и у него на лбу появились капли пота. Она уже вся вспотела, но, несмотря на это, продолжала бежать.

— И что же вы делали в Нью-Йорке? — спросил Картер.

— Так, ничего особенного, — ответила она и, пожалуй, на этот раз не солгала.

Картер бежал позади, но Макси знала, что он совсем не устал. Она старалась поддерживать темп бега, но колени ослабевали. Картер держал нить разговора в своих руках, и это ее раздражало.

— У вас великолепные ноги, — как бы делая ей комплимент, сказал Картер. — И это невзирая на разные гольфы.

Макси промолчала. Но колени у нее ныли все сильнее и сильнее.

— Немного тонковатые, — продолжал он, — но даю голову на отсечение, с такими ногами можно рекламировать чулки или обувь. Вы никогда об этом не думали? О, конечно, нет. Такая чистая, свежая, почти святая, Макси Хантер никогда, никогда не дойдет до такой позорной, мирской вещи, как съемка в коммерческой рекламе. Такая гадость. — Он сделал паузу, и Макси слышала его твердый и уверенный бег сзади себя. — Кажется, вас пошатывает, Макси. Не волнуйтесь, я не столкну вас в кусты.

Он поравнялся с ней.

— Ну что? — Бег его совсем не утомлял.

— Чего «что»?

— Так вы придете на премьеру? Макси откашлялась, пытаясь выиграть время. Картер бросил ей вызов, но отступать она не собиралась.

— Может быть, — постаралась ответить она более спокойным тоном.

— Оставить вам место на моем пледе?

— Нет, спасибо.

— У вас явно мазохистские наклонности, дорогая Макси. Я предлагаю вам место рядом с собой, вы мечтаете об этом, но отказываетесь? Почему?

— Я просто не хочу.

— Вы хотите. Я это чувствую по вашему дыханию.

— Я просто сбила дыхание, — медленно начала Макси, сворачивая в сторону и переходя на шаг. — Потому что устала. Я не спала ночью. Если бы я действительно хотела сидеть рядом с вами, то, уверяю вас, это было бы так.

— Продолжайте в том же духе. Может быть, в конце лета я поверю вам. — И резко описав дугу, он повернул в другую сторону. — Думаю пробежать еще три мили, не хотите ли присоединиться?

— Три мили — мой предел.

— Буду знать ваш предел, — бросил он на ходу. — В следующий раз побежим к озеру и окунемся.

— Туда три мили в один конец. Он засмеялся через плечо.

— Ничего. Мы хорошенько освежимся перед обратной дорогой.

Макси побрела к дому, довольная, что он не видит ее усталости.

Этим же утром Грейс нашла Макси в гостиной, где она протирала пыль, и пригласила ее с собой за покупками. Макси улыбнулась, подмечая, что ничто не может нарушить привычный бабушкин распорядок, и согласилась. По средам бабушка непременно отправлялась за покупками, и этот порядок был заведен почти полвека назад. Макси отложила тряпку. Как это здорово хоть на несколько часов исчезнуть из поля зрения Картера.

На переднем сиденье бабушкиного старенького понтиака устроилась Люсинда Лейн, затянутая в облегающие джинсы и яркую блузку. Когда Макси забралась в машину, Люсинда дружески улыбнулась.

— Что-то ты не выглядишь посвежевшей. Я слышала, что вы с Картером утром бегали вместе.

Макси подала ей знак, что бабушка не знает об утренней пробежке и пусть остается в неведении. Люсинда хотела было хихикнуть, но вовремя сдержала себя. Макси, уже в который раз, подумала, какие же между ними отношения.

По пути в Леннокс женщины беззаботно болтали. Говорили о прогнозе погоды на вечер, об урожае малины, который должен был скоро поспеть, о том, что на этой неделе должны созреть первые помидоры, а за ними скоро придет и очередь лука. Потом обсудили свой маршрут: вначале супермаркет, затем — магазин стройматериалов, почта, аптека и, наконец, поездка на ферму, где бабушка покупала свежие яйца и молочные продукты.

Ни о Картере, ни о предстоящей премьере, ни о том, что они будут делать, если публики будет мало, ни о шансах на успех разговор никто не заводил.

Как всегда, бабушка поставила машину рядом с гостиницей Дэвида Уилсона. Здание гостиницы, построенное в викторианском стиле, располагалось в центре городка. На первом этаже под каждым окном были подвешены горшочки с геранью, а на веранде над самыми разнообразными плетеными, античными и какими угодно стульями, креслами и диванчиками висели корзиночки с миниатюрными розами. Все вокруг просто блистало от чистоты.

— Причудливо.

— Это гостиница Дэвида Уилсона, — пояснила Макси. — Ты же, по-моему, с ним уже встречалась?

— Это такой длинный, худощавый парень? Да. Он помог Картеру найти вашу гостиницу.

— Да, да. И мы ему очень благодарны. Замечательный человек. Они с Макси знают друг друга уже много лет, — сказала бабушка.

Вспомнив о предложении Дэвида купить Хантер-Ин, Макси поежилась. Рано или поздно придется сказать всю правду старикам…

Видно было, что все вокруг сделано было с любовью и большой заботой. Но своим сельским очарованием Хантер-Ин выгодно отличалось от этой городской гостиницы. Действительно, гостиница Дэвида была лучшей в Беркшире. Хорошо, что именно он решил купить Хантер-Ин…

— Макси, ты идешь? — спросила бабушка, отрывая ее от мыслей. — И бабушка, и Люсинда уже вышли из машины и теперь поджидали Макси. Грейс повернулась к Люсинде и спросила:

— Зайдем перекусить на обратном пути?

— С удовольствием. Я угощаю, — с радостью согласилась Люсинда.

Как и обычно, в теплый летний день на улицах было много народу. Такие небольшие городки Новой Англии отличались особым очарованием, простотой и пользовались популярностью. Макси и Люсинда ходили следом за Грейс по всем намеченным пунктам. Но у магазина стройматериалов Люсинда нарушила их планы и увела Макси, затащив ее в дорогой магазин женской одежды.

— У меня есть их каталог, — проговорила Люсинда, перебирая платья. — Она выбрала легкое бледно-зеленое платье. — Ты прекрасно будешь в нем выглядеть, Макси. Смотри, его продают со скидкой. Как насчет того, чтобы купить его? Сегодня на премьеру и наденешь. Картер глаз от тебя оторвать не сможет и не будет замечать, как я путаю фразы и допускаю промахи. — Она захихикала и приложила платье к Макси. — Твой цвет.

— Люсинда!

— Слушай, Макси, тут и разрез сбоку, и твои роскошные ноги будут видны. Серьезно, сядешь в этом платье рядом с Картером, и он и не заметит моих волнений.

Макси показалось, что за веселым щебетанием Люсинды ей послышались грустные и даже горькие нотки.

— Люсинда, Картер мной совсем не интересуется.

Люсинда повесила платье обратно.

— Да, не интересуется. И знаешь почему?

— Не совсем, — смеясь, ответила Макси.

— Потому что, — с пафосом произнесла Люсинда, держа в руках платье с красивым вырезом и разрезами по бокам, — ты не интересуешься им. А лучший способ отделаться от Картера — притвориться, что ты очень им увлечена.

На этот раз Макси была уверена, что расслышала горечь в голосе Люсинды.

— Люсинда, я никогда не встану между тобой и Картером, потому что я…

Люсинда уронила платье на пол, глаза ее от удивления расширились.

— Макси! Уж не думаешь ли ты… — она с укором посмотрела на подругу, — у нас обычные отношения режиссера и актрисы. Ну и подозрительна ты!

Спорить Макси не стала. Она уже достаточно наслушалась этих разговоров о светской интерпретации таких отношений.

— Он тебя уже целовал?

Макси неожиданно для себя покраснела.

Люсинда захихикала.

— Я так и думала. Он скор на это дело, наш Картер. — Она повесила платье с вырезом на место. — Вырез тебе великоват.

— Да я и не собираюсь покупать это платье. Нет нужды, да и денег нет. — Макси пальцем дотронулась до зеленого платья. — А он что-нибудь говорил обо мне?

— Ничего хорошего. Но это еще ничего не значит. Картер Ричардсон не станет вставать в шесть часов утра и отправляться на пробежку с кем попало.

— А ты? Ты про меня ничего ему не рассказывала?

— Ни слова. Ты ведь меня просила.

— Он… Словом, он знает о том, что я снималась в рекламных роликах.

Люсинда внимательно посмотрела на Макси, сначала с удивлением, а потом захлопала в ладоши.

— Ну и чего ты нос повесила? Это же смешно.

— Совсем нет. Люсинда взмахнула рукой.

— Ну и что с того, что Картер знает об этом. Не обращай внимания. Это он талантливых актеров презирает, если они снимаются в такой рекламе. Интересно, откуда он мог узнать. Он же говорил, что где-то видел тебя. Наверное, тебя чуть удар не хватил, когда он сказал тебе, что все знает.

Макси кивнула головой.

— И это все, что он о тебе знает? Почему же ты не рассказала про Йель, Бродвей?

— Я не хотела. Он мог подумать, что я оправдываюсь.

— Да, но он стал бы больше уважать тебя, если бы узнал, что у тебя не только красивые ноги.

— А меня не волнует, уважает он меня или нет. Я его не перевариваю.

— Ну, как хочешь, так и делай.

Походив еще немного по магазину, они вышли на улицу и стали поджидать Грейс.

— Вон, я ее вижу. Кажется, ей надо помочь. Чего это она накупила, гвоздей, что ли?

— Вероятно, — сказала Макси, на время оставляя мысли о Картере. — Дед дает ей целый список вещей, которые ему нужны, и она покупает. Она разбирается во всяких гайках и болтах не хуже его, только не говорит об этом.

Вместе они направились к гостинице Дэвида. Положив сумки в багажник, женщины вошли вовнутрь и нашли, что убранство вполне подходящее.

— О, какие гости, — широко улыбаясь, приветствовал их Дэвид. — Это сюрприз.

— Дэвид, ты знаком с Люсиндой Лейн?

— Мы уже встречались. Добро пожаловать. Могу я пригласить вас на обед? У нас сегодня как раз салат из омаров.

— Это замечательно, — улыбнулась Люсинда.

— Ну и хорошо. — Сказав это, он отложил все дела, что особенно восхитило Макси, и провел их в зал, где столы были накрыты белыми скатертями и украшены простыми вазами с букетами желтых роз. Две маленькие дверки во французском стиле выходили на веранду. — Можно накрыть стол и на веранде, — предложил Дэвид.

— Я на сегодня уже надышалась свежим воздухом, — произнесла Люсинда сухо, но улыбаясь. — Хорошо бы столик у окна.

И дамы присели. Макси отдала должное Дэвиду, что он не трепетал при виде Люсинды или хотя бы старался не показывать этого, но ведь и опыта ему не надо было занимать. Макси внимательно за ним наблюдала. Он держался свободно, был радушен и очень гордился своим отелем. И не без оснований. Салат был великолепен. Даже Люсинда выразила одобрение. Дэвиду, похоже, ее комплименты понравились.

— Вы будете вечером на премьере? — поинтересовалась Люсинда.

— Обязательно, — сказал Дэвид и загадочно улыбнулся. — Да и делать здесь будет нечего. Внимание всех моих гостей привлекает Хантер-Ин. Насколько я могу заключить по слухам, вас ожидает грандиозный успех.

— Вот это меня и волнует, — сказала Люсинда, слабо улыбаясь Дэвиду. — Вы, наверное, подумали, что у меня плохое настроение. Я переживаю, как переживала только в молодости, в годы учебы. Обещайте, что не скажете мне, если я пропущу строчку или скажу ее наоборот. В Шекспире я не сильна.

— Вы великолепно сыграете, — заверил ее Дэвид, и Макси показалось, что это произвело должное впечатление. Похоже, между Дэвидом и Люсиндой стала завязываться настоящая дружба.

— Десерт?

Дамы отказались, а Дэвид, в свою очередь, отказался взять деньги, и Люсинда с Макси устремились догонять Грейс, закончившую наконец эпопею с покупками. Пока они ехали на молочную ферму, Макси тихо сидела на заднем сиденье, размышляя, права ли была Люсинда, убеждая Макси, что та нравится Ричардсону. «Но ведь это не имеет никакого значения. Он-то мне не нравится».