Председатель 4

Глава 17

Прошло несколько дней, и, казалось, что недавний конфликт в школе мирно разрешился. Конечно, не обошлось без профилактических разговоров с детьми, куда же без этого. Одним хватало простого разговора, другим предупреждения, а более задиристых пришлось утихомирить серьёзными последствиями, вплоть до общения с милицией.

В одной из газетных редакций Козельского района работа кипела с самого утра. Как только выдалась свободная минута, седой мужчина возрастом чуть за пятьдесят взял в руки статью будущего выпуска и увидел знакомое лицо председателя из Нового Пути.

— Филатов? — изумлённо прошептал он и тут же принялся вчитываться.

— Андрей Юрьевич, подойдите сюда, — неожиданно выкрикнул ему молодой стажёр.

— Да подожди ты! — отмахнулся мужчина, продолжая изучать интересующую его статью.

— Что-то интересное пишут?

— Да если бы, — недовольно выдохнул он, заинтересовав тем самым своего собеседника.

Стажёр подошёл ближе, желая взглянуть на статью, но Андрей Юрьевич тут же поменялся в лице.

— Вот же тварь подлая! — после этих слов он порвал лист на две части, затем смял его и раздражённо швырнул его об стену, — Как вообще у кого-то может язык повернуться!

— Вы что делаете! — молодой парень перепугался и тут же побежал поднимать с пола остатки будущей статьи, — что на вас нашло?

Но вместо ответа седой мужчина поинтересовался именем автора данной статьи.

— Так новый этот, как же там его… — он настолько был поражён увиденным, что из головы напрочь вылетели все слова.

— Сидоров? — со всей злостью прорычал мужчина.

— Нет, другой. Осипов! — он едва смог развернуть сжатый со всей силы свёрток с двумя листами и сложив их вместе бегло прошёлся по статье, — и что же в ней такого? Про ребёнка что-то…

— А ты внимательней прочитай, дубина! — внезапно вспылил на помощника он, — где сейчас этот Осипов? Вот я ему устрою!

— Там же где и остальные, — едва хватило духа ответить.

Андрей Юрьевич пулей вылетел из кабинета и направился в соседний. В его памяти предстало противное лицо журналюги от чего он до скрипа сжал зубы. Если обычно дверь кабинета открывалась строго после стука, то на этот раз озлобленный мужчина распахнул её резким ударом, задев кого-то, кто, вероятно, хотел выйти.

На секунду что-то в его душе ёкнуло, но увидел кому достался злополучный удар мужчина машинально улыбнулся:

— Тимур Викторович? Как раз вас я и искал!

— Осторожней с дверью! — скорчившись от боли он ухватился ладонью за голову.

— Ой, прошу прощения! Так не терпелось с вами поговорить! — злорадствуя протянул Андрей Юрьевич.

— О чём?

— Лучше обсудим это наедине, — покосившись на любопытствующие глаза коллег ответил седой мужчина.

Долго ждать не пришлось. Прикрывая шишку на лбу, Осипов смело шагал следом и совершенно ничего не подозревал.

— Читал вашу будущую статью, Тимур Викторович, — спустя некоторое время начал Андрей Юрьевич.

— Про Филатова то? Да, удалось хороший материал собрать и самое главное, теперь все увидят, что он не такой святой оказался, как некоторые поговаривают. Вон как детдомовца своего запустил, — спустившись на первый этаж гордо поведал он, — так куда нам?

— На улицу, покурить хочу, — едва сдерживаясь ответил мужчина.

— А, это я с радостью! — Осипов потянулся к карману своего тёмного пальто за пачкой сигарет.

Когда они оказались на улице, то Андрей Юрьевич решительно завернул за угол, а журналисту ничего не осталось, кроме как последовать за ним. Уже за зданием они остановились, а Тимур Викторович подкурил сигарету и протянул открытую пачку мужику. В тот же момент собеседник выхватил её, бросил на землю и твёрдо наступив сверху растоптал.

— Слушай сюда, — владелец грозного голоса посмотрел в испуганные глаза журналиста, — больницу видишь?

— Ви… вижу, — дрожащим голосом ответил он, — что-то случилось?

— Заткнись! — мужик сделал резкий рывок и схватил Тимура Викторовича за шиворот, — Помнишь, что здесь недавно было? Развалины, руины — от больницы только слово! Пол здания в аварийном состоянии, сыну моему, когда лежал, извёстка сыпалась на голову. Вечные проблемы с отоплением, сгнивший пол! А что теперь? Посмотри, как здание теперь выглядит, посмотрю говорю, мразь! — он тряхнул журналюгу, а тот, дабы ещё сильнее не злить собеседника, немедленно уставился взглядом на здание больницы неподалеку, — вот, верно. Смотри. Где надо подкрасили, что-то заменили, где-то отремонтировали и кто этим занимался? Ты? Говори!

— Это всё из-за статьи? Читатель имеет полное право видеть уважаемого человека со всех сторон, как и хорошие качества, так и плохие. Разве правда — это плохо? Я ведь не оклеветал его, Андрей Юрьевич, не оклеветал!

— Плохие качества? Какие? За ребёнком не углядел? А ты как себя по малолетке вёл? Ещё скажи, что никогда не дрался, — журналист сжал губы и виновато отвернулся, — В глаза мне смотри! То-то я вижу, что из тебя выросло, неблагодарная скотина. Раз так хочешь поделиться, то давай людей соберём, всех наших. Вот выйдешь и расскажешь им какой Филатов плохой, ребёнок его видите ли подрался. Только ты про больницу не забудь и про детский дом, который не без его помощи отремонтировали. Да они тебя живьём сожрут! Много кто нам помогал? Назови хоть одного депутата!

— Я не знаю, я не помню, — резко покачал головой журналист.

— Не знает он! Да как ты вообще смеешь пасть открывать тогда! Ещё и написал в статье, мол кто ему ребёнка дал, беспризорником растёт, у отца времени нет. Да я тебе за такое… — он прижал Тимура Викторовича к стене и показал кулак, работающий лучше любых объяснений, — всем было наплевать на наши проблемы, всем, слышишь? А с Филатовым связались далеко не в первую очередь, уж поверь мне, у меня жена в больнице работает! Одни отказывались просто отказывались, другие ссылались на свои проблемы, а третьи завтраками кормили! Да никто даже и не надеялся на ответ, но нет, Александр Александрович согласился и это всё не только на словах, как делали другие, а на деле! Хочешь, жалуйся на меня начальству, но если статья будет опубликована, я лично соберу людей и приведу их к твоему дому. Не со мной будешь разговаривать, а с ними. Пусть знают, кто за помощь такой монетой отплатил.

Выговорившись, Андрей Юрьевич остыл и выпустил журналиста из своей мёртвой хватки.

— Иди, делай что хочешь. Я тебя предупредил.

После этих слов он направился в редакцию, понимая, как много обязанностей взвалил на плечи неопытного стажёра. Что же касается Тимура Викторовича, то он остался наедине со своими мыслями. Мужчина ещё раз взглянул на здание больницы, преобразившейся до неузнаваемости и громко выдохнул, после чего сделал шаг вперёд, но почувствовал что-то под ногами взглянул на смятую до неузнаваемости пачку сигарет. Вернувшись назад, первое что он сделал — это полностью уничтожил весь добытый материал в виде заметок, а затем поспособствовал тому, чтобы статья не вышла в свет.

В конце рабочего дня, журналист держал в руках свежий выпуск газеты со статьей о недавнем визите на Кубу. Помимо громкого заголовка, на главной странице красовалась фотография Александра Александровича с сыном на фоне вертолёта. Дождавшись пока Андрей Юрьевич освободится, он не побоялся подойти к нему и поблагодарить. В первую очередь за вовремя открытые глаза, а во вторую за то, что уберёг от непоправимой ошибки.

— Смотрите что у меня есть! — на весь класс раздался звонкий детский голос, одного из одноклассников Вити, — Тайком от мамы в школу принёс. Только не трогайте руками!

Дети заинтересованно окружили его, а мальчик в свою очередь продемонстрировал им газету.

— Вот! Смотрите! Витька наш, да ещё и прямо на корабле у вертолёта! Всё как он и рассказывал.

— Получается не врал? — с десяток детских глаз уставились на сына председателя.

— Конечно не врал! — вмешался его сосед по парте, — Если он что-то рассказывает, то так оно и было! Врать не умеет, видать! — после чего громко рассмеялся.

Сам же Витя спокойно встал из-за парты и направился к остальным.

— Это КА-25, мне отец рассказал, что это совсем новая модель вертолётов. Только-только использовать начали, — со знанием дела пояснил всем он.

Увидев себя на обложке газеты, да ещё и рядом с отцом на фоне вертолёта, мальчик вновь перенёсся в своих воспоминаниях назад. То путешествие ещё долгие годы будет согревать его душу, и он искренне надеялся, что ему доведётся ещё раз побывать в этой дружелюбной стране с невероятно вкусным мороженным.

Когда Фролов, вернувшись из отпуска, мне позвонил, я сразу же пригласил его в Новый Путь. Он отсутствовал двадцать один день, и накопилось много новостей и дел. К тому же посевная стремительно приближалась. Да и про то, что нужно сделать ему втык насчёт курятника я не забыл.

Хотя он ворвался в мой кабинет в таком хорошем настроении, что даже жаль было ему его портить. Но отдых не может длиться вечно, и я мог только отдалить неприятный момент, перед этим позволив ему выговориться от души, делясь своими впечатлениями из поездки.

— Да, Сан Саныч, отпуск у меня получился просто отличным. Я, конечно, знал, что в Краснодарском крае замечательные санатории, но не думал, что даже зимой там будет так здорово. Но, главное, конечно, как мне повезло с заездом. Столько чудесных людей там встретил. А ещё, как ты думаешь, кто там отдыхал одновременно со мной?

Я пожал плечами.

— Да не представляю.

— Елизавета, — с торжествующим видом выдал он.

— Наумова? — переспросил я.

— Ну, конечно же! Такое совпадение! И мой отпуск сразу стал в разы приятней.

— И как? У вас что-то получилось?

Фролов слегка помрачнел, но оптимизма полностью не растерял.

— Ну, мы неплохо сблизились и обменялись адресами и телефонами. Думаю, всё получится.

Звучало не очень уверенно, но это его дело. Я не собирался снова останавливать его от беготни за Лизой. Если он сам не понял, какого рода эта девушка, то мои слова его только разозлят. Да и кто знает, вдруг у них и правда что-то сложится. Хотя, конечно, я сильно удивлюсь, если такая охотница за статусом, как Наумова решит дать шанс какому-то колхозному председателю. Это у меня была депутатская корочка, а Фролов похвастаться большими перспективами не может. И, тем более, она не захочет жить с ним в деревне. Я своими ушами слышал, как она ненавидит сельскую жизнь.

Так что, как бы я не сочувствовал в данном случае Виктору, она скорее всего просто позволяла ему за ней бегать и развлекать её в санатории, но только и всего.

Однако сказал я совершенно другое:

— Что ж, я рад, что ты хорошо отдохнул. Но вернёмся к делам насущным. Прежде всего, я хочу, чтобы ты мне объяснил, почему птицефабрика в Свете Коммунизма находится в таком жутком запустении? А главное, почему ты это скрыл?

Он посмотрел на меня с удивлением.

— А что там? Я говорил, что кур мало после болезни, но в остальном всё в порядке.

— В порядке? Ты их видел вообще? Там не птицы, а больные доходяги без перьев.

Фролов широко улыбнулся.

— Сан Саныч, ты чего? Это ж порода такая.

Я на секунду опешил, не зная то ли смеяться, то ли взять его и хорошенько потрясти.

— Ты что это… серьёзно поверил в эти сказки? Да… кажется, теперь я понимаю, почему твои работники пытались и мне впарить эту историю.

Виктор нахмурился.

— Хочешь сказать, меня обманули? — он закипал, — да я их всех уволю!

— Сначала замену найди. У тебя с работниками и так беда. К тому же, — я серьёзно на него посмотрел, — это задача лидера, держать в порядке доверенное ему имущество. Тебя не смущало, что эта порода кур не несётся? Как вы планы вообще выполняли?

Он молчал. Хотя я догадывался как. Скорее всего, собирал яйца по подсобным хозяйствам, может ещё и на рынке покупал, разбазаривая фонды колхоза на нецелевые покупки. Я уже достаточно хорошо знал Фролова, чтобы понимать, что с тех пор, как он растерял всех своих грамотных специалистов, сам он предпочитал просто маскировать проблемы, а не решать их. Так что приходилось буквально заставлять его делать всё как надо.

Я продолжил говорить:

— Ладно, с курами ты не понял, бывает, — хотя если честно, я не особенно понимал, как он умудрился повестись на такую очевидную ложь, — но ты видел в каком состоянии у тебя курятник? Там же всё разваливается. Или может быть те дыры в здании — это вентиляция?

Фролов опустил глаза.

— Всё должны были исправить ещё летом.

— Что значит должны были? Ты это проконтролировал?

Ответа я снова не услышал. Но мне надо было, чтобы он хорошо меня понял. Иначе мы с ним далеко не уедем. И я продолжил:

— У тебя ответственная должность была и будет. Ты у нас теперь председатель сельсовета. Ты также собираешься к работе относиться?

— Нормально я к ней отношусь, — буркнул он.

— Нет, это называется халатность. И мы себе её позволить не можем. Запомни это.

Он какое-то время молчал, но потом всё-таки выдавил из себя:

— Хорошо, я понял.

Честно сказать, на другую реакцию я особо и не рассчитывал. Никто не любит, когда его отчитывают, как младенца, особенно, если этот кто-то ещё и сам является начальником. Но мы тут не в игрушки играем. И балласт на ответственной должности мне рядом не нужен.

— Рассчитываю на это, — твёрдо ответил я, глядя прямо ему в глаза.

— А что насчёт других новостей? — сделал он попытку сменить тему.

Впрочем, мне и правда надо было с ним обсудить ещё много вещей. Начал я с разговора о надвигающейся посевной и её организации в этом году. В отличии от прошлой весны и лета, теперь я был готов к тому, что придётся тащить на себе посевную Света Коммунизма, но мы с агрономами и бригадирами подготовили такой план на оба колхоза, что люди должны будут всё успеть в сроки практически без переработок. К сожалению, совсем их избежать не получится. У нас всё ещё не настолько много людей. Но, если мы успеем решить вопрос с авиацией, то всё изменится в лучшую сторону. И это я тоже хотел обсудить. Особенно наш последний разговор с Гордеевым. Я кратко пересказал Фролову его суть и добавил:

— В общем, как ты понимаешь, придётся несколько ужаться со средне и слабо срочными планами, чтобы побыстрее обеспечить авиаотряд всем необходимым у нас в колхозе. Оборудовать ангар для них мы и так планировали этим летом, но добавилась ещё задача по жилому фонду. Многоэтажный дом у нас уже полностью заселён, новые квартиры появятся только в конце лета, да и сомневаюсь, что это впечатлит Прохора Семёновича. Он и сам своих лётчиков уже квартирами обеспечил. Нет, я думаю, здесь надо по-другому поступить. Нам нужно построить новые частные дома, так мы сможем выделить им не только жильё, но и землю. Причём со всеми подведёнными удобствами. От такого мало кто откажется.

Фролов внимательно меня выслушал, а потом спросил:

— И чем мы ради этого жертвуем?

— Ну, как ты понимаешь, одно из самых очевидных решений — это отодвинуть строительство сельсовета. Придётся пока нам всем в этом старом здании правления потесниться. Ещё я отложил идею отстроить часть дороги на подъезде в деревню. Это важно, но может подождать, ещё…

— Постой, — перебил меня Виктор, — ещё до объединения колхозов, мы договорились, что здание сельсовета будет построено сразу же. Это было одно из главных условий. Ты председатель колхозов, а я — председатель сельсовета.

— Так ничего же не изменилось, — не совсем понял я его недовольство, — ты и есть председатель сельсовета. Просто само здание мы построим позже, и я объяснил почему сроки сдвигаются.

— А где гарантия, что они не продолжат и дальше так сдвигаться? Всегда будет что-то важнее, и как тогда быть?

Я вздохнул.

— Ничего не будет откладываться дольше, чем необходимо. Но иногда нужно правильно расставлять приоритеты. У нас достаточно места в правлении, чтобы хватило всем.

— Хорошо, — наконец, согласился он, но я видел по его лицу, что он недоволен.

Вот уж не думал, что его так сильно это волнует. Хотя… есть довольно много людей для которых внешние атрибуты статуса и положения гораздо важнее, чем то, как реально обстоят дела. Сколько таких в моём «прошлом будущем мире», кто делает постановочные фото в соцсетях и покупает в кредит дорогие телефоны и шмотки только для того, чтобы пустить пыль в глаза приятелям и знакомым.

Видимо, для Фролова здание сельсовета тоже является своего рода такой статусной вещью, которая ему необходима, чтобы чувствовать себя какой-то важной птицей.

Но, в любом случае, придётся ему подождать. Сейчас важнее другое.