Председатель 4

Глава 18

Улетая из Москвы, Глушков раздумывал, как ему поступить в отношении «Трудовика». Конечно, можно поднять бучу и всё-таки как-то подтолкнуть ход проверки, которую пытался инициировать Филатов. Но, если за этим кто-то стоит, а наверняка стоит, другой причины так затягивать не было, то кто знает, сколько сил и времени придётся потратить на эту кулуарную борьбу, да ещё и из Киева, из совершенно другой республики. Неудобно.

Представив всё это, Виктор Михайлович принял решение. Ничего с этим делать он не будет. А если точнее, то делать он не будет ничего, в принципе. Только передвинет этот самый Трудовик в своём графике поставок ЭВМ для теплиц на самое последнее место, откуда тот никогда не поднимется.

Тем более, что сейчас и без него достаточно заказов. Пускай машины идут в колхозы, где всё нормально организовано. Надо будет только проверять теперь, где и что строят, прежде чем отправлять куда-либо свои драгоценные ЭВМ.

В нормальные теплицы — в первую очередь, а возможные саботажники и воры не получат ничего.

Да и Филатову, на правах старшего товарища, надо подсказать, что иногда стоит просто переждать. Он, конечно, молодец, но нужно уметь расставлять приоритеты. Если лететь сражаться с каждой несправедливостью на всех парах как рыцарь на коне, то недолго и лоб расшибить.

Сегодня наступил важный день, и я специально встал пораньше, чтобы всё проконтролировать. Мы должны будем принять большую партию строительных материалов из Калуги. И я собирался лично убедиться, что к нам на склад попадёт всё, что должно. Тем более, что и директор строительного Треста Кольцов сам попросил меня всё перепроверить на месте. Никому не хочется обнаружить недостаток чего-либо в самый разгар строительства. Даже если получится быстро организовать довоз, всё равно на какое-то время работа встанет.

Этого себе позволить не могли ни мы, ни ни они. Работы на лето планировалось много, и всё важно закончить в срок, а в идеале и раньше сроков.

Так что я, вместе с несколькими работниками, которые будут помогать разгружать фуры, уже находился на одной из стройплощадок.

Машины должны были подъехать с минуты на минуту. И вот уже скоро показался первый из грузовиков. За ним потянулись и следующие, но, когда самый быстрый водитель спрыгнул на землю, я услышал от него совсем не то, что ожидал.

— Товарищ председатель, там на подъезде к колхозу, одна колхида на бок прилегла… Ещё и в столб врезалась, покосилось всё.

Я машинально чертыхнулся. Этого ещё только не хватало.

— Что с водителем? Ещё кто-то пострадал?

— Да не, никто. И мужик вроде в порядке. Ушибся только. И странный он какой-то. Я так и не понял, что он там делает, не из нашей бригады. Там Волков с ним остался, пытается разобраться и помочь.

Волков Илья — это их бригадир. Я уже многих из этих водителей знал по именам или хотя бы в лицо, потому что они уже не первый год у нас тут работали.

— А где авария-то?

Он объяснил, и мы с Андреем сразу же запрыгнули в козлика, благо, машина тоже была здесь, не пришлось за ней специально бежать.

Придётся материалы чуть позже перепроверить, а сейчас надо разобраться, что там произошло.

Аварию я увидел издалека. Действительно, КАЗ-606 беспомощно валялся на обочине, под треснувшим и покосившимся деревянным столбом ЛЭП. Я выдохнул с облегчением, поняв, что кабеля каким-то чудом не порвались, только натянулись.

Из кузова колхиды высыпались какие-то коробки. А рядом стоял ещё один грузовик, и два человека. В одном из них я узнал Волкова, а вот второй мне был незнаком.

Мы подъехали ближе, и я понял, что произошло. Нашу щебневую дорогу немного размыло, а водитель держался слишком близко к опасному краю. Даже странно, что он не заметил проблемы, её было видно издалека.

Я еле сдерживал досаду. Теперь ещё и с этим разбираться. А ведь я хотел повременить со строительством нормальных дорог. Впрочем, надеюсь, Кольцов найдёт способ быстро появившуюся рытвину снова облагородить. Всё-таки, это явно косяк его работников, недоглядели, когда засыпали этот участок трассы.

Остановив козлика, мы с Андреем вышли наружу.

— Товарищ Филатов, хорошо, что вы подъехали, — обрадовался моему появлению Волков, — тут вот товарищ Матиашвили не хочет в колхоз ехать со мной, а чем ему ещё сейчас помочь — ума не приложу.

Я перевёл взгляд на второго водителя, теперь, вблизи, его грузинское происхождение было очевидно не только по озвученной сейчас фамилии. Характерный большой нос с горбинкой, густые чёрные волосы, смугловатая кожа. На вид ему было лет двадцать пять, не больше.

— Да как же я поеду? — почти без акцента отвечал он, — тут груз мой. А если украдёт кто?

— Будешь здесь прибытия милиции ждать? — уточнил Илья.

— Всё так, — твёрдо ответил грузин.

Я решил вмешаться.

— А куда груз-то вёз?

— В Мещовск.

Я ещё раз взглянул на упавший грузовик, судя по тому, как он развёрнут, что-то здесь не сходилось. Я решил уточнить.

— А ты откуда ехал?

— Из Калуги, — не задумываясь ответил он.

Андрей и Илья переглянулись, и я увидел в их взглядах одновременно удивление и усмешку.

— Так это в другой стороне совсем. Ты зачем в Ульяново повернул?

Грузин пожал плечами.

— Ошибся, — он немного помолчал, будто задумался, а потом живо спросил, — а вы дядьке моему позвонить можете? Это он за грузовик отвечает, да и за груз тоже. Пусть приезжает.

Я вздохнул.

— Ну, давай номер.

Оставив парня на дороге, я сразу же поехал в правление. Звонков придётся сделать сразу несколько. И уже через пару часов, к нам в колхоз потянулись новые гости. Наш участковый Попов, тот самый дядька, представившийся Леваном Матиашвили, и даже Кольцов, захотевший лично проверить, что у нас с дорогой.

Леван, к слову, оказался личностью с очень характерной внешностью, невысокий полноватый мужчина средних лет, с уже начинающейся лысиной. Одет он был в штаны и рубашку с закатанными по локоть рукавами и с расстёгнутыми верхними пуговицами, сквозь вырез которой виднелись длинные волосы на груди На руке — явно тюремная наколка, перстень в виде квадрата, разделённого вертикальной линией. И ещё какой-то, со стёршимся рисунком, что точное изображение не разобрать.

Теперь мы все вместе собрались возле злосчастной колхиды и обсуждали сложившуюся ситуацию. Точнее, с тех пор как приехал Леван, мы в основном слушали, как он распекает своего незадачливого племянника со свойственной южным народам эмоциональностью, попутно отвлекаясь на объяснения с участковым, который, впрочем, задокументировал произошедшее и быстро уехал, особенно, после того, как Матиашвили договорился с Кольцовым, что тот подвезёт технику, чтобы снова поставить КАЗ на колёса.

Матиашвили младший, которого, как выяснилось, звали Зауром, больше помалкивал. Но, его дядю такое положение явно не устраивало. И он уже начал не просто крыть племянника всеми ругательствами, которые только знал, но и активно требовать ответы.

— Ты объясни мне, идиот, как ты вообще умудрился здесь оказаться?

— Ну так, все сюда ехали, и я за ними, — серьёзно ответил Заур.

— Кто все? Это даже не наша колонна была.

— Ну перепутал я. Наши видать раньше уехали, а я опоздал. Потом догнал этих, подумал, что это наши и есть.

В отличии от эмоционального Левана, его племянник вёл себя абсолютно невозмутимо.

— Перепутал?! Опоздал?! Вот погоди, твои отец и дед узнают, мало не покажется. Такой круг сделал! Тут километров сто, не меньше, столько бензина сжёг!

— Подумаешь, дядь, — снова пожал плечами Заур, — спишешь как обычно. В первый раз, что ли?

— Да, что ты такое несёшь? — Леван испуганно на нас покосился, — у меня строгая отчётность!

Заур промолчал, а мы с Кольцовым переглянулись, сразу всё поняв. Глупый племянничек скорее всего проговорился о том, что дядька не чист на руку и подворовывает в подконтрольной ему организации.

Услышав это, я промолчал, но пометочку себе в голове сделал.

Однако, весь день тратить на этих товарищей я не мог, и после того, как Кольцов уехал, вернулся в колхоз, сверять привезённые материалы.

«Вот же непруха!» — думал, Кольцов Никита Иванович, уезжая из «Нового Пути». Теперь с этой дорогой, которую его трест засыпал просто в качестве небольшой халтурки от Сан Саныча, проблем не оберёшься. Кучу бумажек надо будет писать, потому что авария по факту есть, а дороги с твёрдым покрытием на карте нет. Значит придётся объяснять как она там появилась. И самое обидное, что в целом-то с ней нормально всё было, только с края поплыла, но этот идиот Заур, иначе не скажешь, умудрился колесом в самое неудачное место въехать.

Кольцов вздохнул. И саму дорогу тоже ремонтировать теперь, как иначе? С Филатовым отношения портить совсем не хочется.

Домой я вернулся, мягко говоря, под впечатлением от произошедшего. Как же я ненавижу беспорядок, а это именно то, что сейчас у нас происходит. Маша быстро заметила, что я не в духе и поинтересовалась о причине. Тут то я всё и выдал: про дороги, про аварию из-за которой чуть не произошло непоправимое, и самое главное, что не давало мне покоя до сих пор — то, как проговорился Заур. Жена разделила мою точку зрения, мы сошлись во мнении, что закрывать глаза на такую ситуацию непозволительно.

— Отец! Смотри! — из комнаты выбежал Витька, гордо держа баян в руке.

Папой он меня называть всё ещё стеснялся, но «отец» в доме звучало всё чаще. Маша даже немного завидовала, её он пока называл только по имени-отчеству.

— Ну, показывай, чему научился! — с улыбкой ответил я.

Мальчик пусть и не идеально, но вполне сносно для новичка, наиграл простенькую мелодию, которую успел разучить к моему приходу. Всё же не зря мы решили немного «нагрузить» его, а то у ребёнка столько энергии и свободного времени, что порой руки чешутся, а в голову приходят необычные идеи, как тогда, на Кубе.

Витька, конечно, долго сомневался, ведь никогда не питал особой любви к музыкальным инструментам, но я сказал, что в жизни лучше перепробовать как можно больше разных видов деятельности, пока возможность позволяет, а отказаться всегда успеется. Так и попал наш Витька в кружок дяди Мити. Не сказать, что мальчику понравилась игра на баяне, всё же он бы хотел попробовать в будущем что-то иное, но для новичка самое то. Как освоит полностью нотную грамоту так и подумаем куда дальше.

Я похвалил Витю и уже после ужина, когда он ушёл разучивать новую мелодию, а Мария уселась на кресло качалку с клубком ниток, начал писать письмо, а если быть точнее — депутатский запрос.

Я успел написать ровно половину, как вдруг весь поток мыслей оказался напрочь сбит отвратительными звуками, доносящимися из комнаты, где мальчик разучивал порученную учителем песню. Ох, если бы только уши могли, то тотчас бы сжались в трубочку! Поморщившись от недовольства, я измучано взглянул на Марию, а та, разделив мои страдания, развела руками сохраняя при этом тёплую улыбку. Ох, будь у него в руках скрипка, я бы точно предпочёл жить в правлении! Очередные несколько попыток возобновить моё письмо не увенчались успехом. Это попросту оказалось невозможным. Но как бы то ни было, что не делается, всё к лучшему. С таким настроем я решил отложить дела до завтра. Лучше в правлении и напишу, а дома всё же стоит отдыхать.

С этой мыслью я посмотрел на Марию. Уже который вечер она занимается вышиванием, даже удивительно как у неё получаются столь ровные и красивые узоры без схем.

— Я думал ты только вязать умеешь, — я вытянул ногу и довольно посмотрел на носки, которые месяц назад Мария наспех связала для меня.

— Моя бабушка была настоящей мастерицей, — с улыбкой ответила она, — многому меня научила. Я приходила домой со школы, быстро выполняла домашнее задание и бежала к ней. Сколько же мы игрушек смастерили вместе. Как быстро время летит, теперь уже буду делать их для своих детей.

Я не мог не уловить нотку ностальгии по прошлому, поэтому подошёл к ней и обнял. Жизнь действительно пролетает незаметно, уж я как никто другой это знал.

Нашу семейную идиллию прервал громкий стук в окно.

— Кто-то пришёл? — она настороженно захлопала глазами.

— Сейчас посмотрю.

На пороге стоял Фролов. Я поспешил открыть ему дверь, так как на дворе лил дождь.

— Вот и пришла весна, опять грязища будет! — он посмотрел вниз на свои грязные яловые сапоги и недовольно покачал головой.

— Случилось чего? Разувайся.

— Да что сразу о плохом! Я так, в гости съездить решил. Кстати, — Виктор Петрович потянулся запазуху и выудил оттуда книгу, — вот, возьми. Геннадий Иванович сказал, что это лучший довоенный самоучитель по игре на баяне. Только осторожней, он между страниц оставил несколько листов с нотами.

— Геннадий Иванович? — громко выкрикнул Витька из соседней комнаты. Одно упоминание о лучшем музыканте в Свете Коммунизма заставило мальчика оставить баян в покое. Ещё секунда и он очутился рядом с нами, не забыв поприветствовать Фролова.

— Да он как узнал, что я к вам собираюсь, так тут же прибежал с ней. Столько лет берёг книгу, но для сына председателя, говорит, не жалко.

Витька бережно взял в руки книгу, словно ценное сокровище и скрылся в соседней комнате. Теперь-то нас точно ждёт весёлый день.

— Вы должно быть замерзли? — Мария отложила вышивку в сторону и направилась к плите.

— Есть немного, — смущённо отозвался Виктор Петрович.

Она поставила чайник греться и выставила перед нами две кружки с голубой каёмкой. Мы успели обсудить некоторые дела, касательно Света Коммунизма, после чего мой гость аккуратно затронул сегодняшнее происшествие.

— В общем, да. Мало того, что с дорогой беда и, дай бог, эта авария будет последней, так ещё представь себе, этот ворюга даже никого стесняться не стал! И самое главное, что никакой реакции от людей и не последовало, словно это нормально! — закончил я, продемонстрировав Фролову бумагу.

— Что это? — прищурившись в сторону листа спросил он.

— Да не дают мне покоя слова этого младшего Матиашвили, не дают! — ударив кулаком по столу ответил я, — Хочу инициировать проверку. Если уж его дядька действительно на руку не чист, то уедет далеко и надолго!

— Ты не перестаёшь меня удивлять, Сан Саныч! Откуда ты только такой взялся? Вроде и простой советский председатель, обычный работник сельского хозяйства, а словно не от мира сего! Иногда такие трюки вытворяешь, — громко рассмеялся Виктор Петрович, попивая чай ароматный чай.

— Ты о чём? — от его слов я немного растерялся.

— И где твои только крылья и нимб? — ухмыляясь продолжил он, — Абсолютно все же знают, что строители воруют, а уж этим, шоферам, так вообще сам бог велел. Понятное дело, что эта автоколонна ничем от других не отличается! Других у нас в природе не существует, Сан Саныч. И что теперь? Ты будешь палкой в это гнездо осиное лезть?

— А что делать? Ты посмотри, как они обнаглели! — продолжил настаивать на своём, — Вот накажут одного, а другие задумаются.

— Там ведь это, как его, слово такое итальянское, — Фролов на несколько секунд напряг намять, — о! Точно! Мафия! Там самая настоящая мафия в этих автотранспортных предприятиях и поверь мне, не нужно тебе в это лезть, — он кивнул в сторону Марии, мирно сидящей в кресле-качалке, — Да, испортил нам этот ублюдок дорогу, а другой приехал и поднял шума, но ничего, Кольцов всё поправит, всё отремонтирует и забудем. У тебя и поважней дела есть, я что, не прав?

Я посмотрел на кресло Марии. Если до этого разговора она безмятежно качалась с вышивкой в руках, то теперь остановилась. Заволновалась, понятное дело.

— Ладно, я ещё раз подумаю на свежую голову и решу, что делать в такой ситуации. Неприятно мне видеть, как страну разворовывают, — искренне признался я.

— Во, ты у нас ангел воплоти, Сан Саныч — это то, о чём я только что говорил! Таких как ты — единицы! И я не преувеличиваю, — уверенно заявил Виктор Петрович, — Но и о себе думать то надо. Ты один, а их там…

— Всё, — вовремя перебил Фролова, — я всё понял.

И хоть у меня оставалось несколько вопросов к собеседнику, но неприятный разговор решено было закончить. Я не хотел, чтобы Мария волновалась. Давно заметил, что она всегда воспринимает вещи очень близко к сердцу, а в её положении лучше себя поберечь.

В этот же момент из комнаты донеслись очередные попытки игры на баяне, ещё хуже прежних. Видимо Витька решил новые ноты опробовать.

— Ой, Сан Саныч, поехал я, — тут же поспешил попрощаться Фролов, — и дождь как раз закончился!