Предупреждение

19

06.04, Парацельс

В пол-одиннадцатого Долорес соизволила позвонить. Она ушла за результатами анализов два часа назад, и я уже начинал нервничать. Голос у нее был странно слабым, и номер, с которого она звонила, выглядел незнакомым.

— Что-то случилось?

— Нет-нет, милый, все в порядке, тебе не о чем волноваться.

Как тут не волноваться, когда тебя так называют!

— Как анализы?

— Все в порядке, милый. Ну, почти в порядке. Мне придется задержаться тут до завтра. Доктора хотят еще кое-что обследовать.

— Почему ты не звонишь со своего комлога?

— Стены экранируют. Я звоню с местного телефона.

Я порывался прийти, она упорно отвечала, что это ни к чему. Мы договорились, что в пять вечера она сделает контрольный звонок. Если звонка не будет, я считаю до ста и штурмую клинику.

Знает ли Эдвардс о ее самодеятельности? Я настрочил ему донос. Заодно, я попросил его выяснить, с какими радиотелескопами сотрудничал Клемм. Ответ попросил послать прямиком Гору Говарду.

До пяти я решительно не знал, чем себя занять. Я несколько раз проанализировал разговор Долорес с Майей. На какой мой вопрос она ответила? Предупреждены они или нет? Меня это действительно волновало. А теперь — еще больше.

Потом я представил себя инопланетянином, посылающим в другую галактику сигнал 1-4-12. Что я бы имел в виду?

Позвоните на этот номер? Угадайте следующее число?

Ровно в пять она позвонила.

— Мне надо остаться здесь до утра.

— Это необходимо?

— Абсолютно. Не волнуйся, все будет в порядке.

— Позвони в три утра, чтобы я в этом убедился.

— Не говори глупостей. Я позвоню в девять.

Начался новый отсчет времени.

В седьмом часу просигналил комлог. Это был вызов от распознавателя образов. Чтобы не пялиться в экран, следя за теми, за кем следит микрокамера, я настроил распознаватель на молодых женщин. На этот раз он не ошибся. Девушка вышла из туннеля, где клиника, и повернула к отелю.

Догнать и поговорить?

Я не стал заманивать ее в ресторан. Это было бы двусмысленно, учитывая, что «жена» будет отсутствовать до утра. Мы разговаривали по дороге к монорельсу. Она действительно познакомилась с Долорес, и они поговорили.

— Странно, что ваша жена ни словом о вас не обмолвилась, — сказала она.

— У нас сейчас трудный период, вы понимаете?

Она понимала. Как и Майя, она участвовала в исследовательской программе. Пробыла в клинике две недели. Две тысячи марок — не лишние деньги. Через полгода приедет еще раз. Ей сказали, что можно участвовать несколько раз, а деньги ей не помешают.

Вот это новость, подумал я. Когда я, будучи студентом, хотел второй раз подработать в одном эксперименте (не буду уточнять в каком), меня выставили за дверь.

Подошел ее поезд, и мы расстались.

Этой ночью я спал часа три. От нечего делать, я попробовал настроить распознаватель образов на двух роботов, тащащих мешок для переноски трупов. Но подобная комбинация не входила в программный пакет, поэтому я пялился в экран, пока не провалился в сон.

Утреннего звонка не последовало. Вот оно, началось. Единственное, что меня смущало, это объект штурма. До сих пор ко мне благосклонные, СМИ не запишут женскую клинику мне в актив. Наоборот, я рискую стать посмешищем обеих галактик. Но не в этом ли высший героизм? Не побояться быть смешным.

Утешая себя таким образом, я добежал до «ЦРЧ».

В холле не было пациентов. Медсестра приблизилась ко мне с большой опаской. Я потребовал немедленной встречи с Долорес Кармелла. Она куда-то ушла, а через двадцать секунд я услышал за спиной покашливание. Прямо передо мной была дверь из матового стекла, за которой скрылась медсестра. В двери я увидел отражение крепыша, поглаживающего рукоятку дубинки.

— Если ты простыл, тебе в другую больницу, — сказал я через плечо.

В этот момент появилась медсестра.

— Госпожа Кармелла сейчас на процедурах. Она не может подойти.

— Пойдем, приятель, — сказал крепыш, — подождем снаружи.

Стоит мне выйти, они заблокируют входные двери, и тогда действительно придется штурмовать.

— Я подожду здесь. А будешь настаивать, так сразу станешь их пациентом.

— Мы не лечим мужчин, — влезла медсестра зачем-то.

— Кто сказал, что он останется мужчиной?

Его лицо залилось краской, но, кажется, он не мог действовать без приказа. Медсестра сделала ему знак глазами. Он вытащил дубинку из-за пояса и слегка постучал меня по плечу. Я заметил на рукоятке ремень, охватывающий его запястье. Видимо, он дорожил дубинкой больше чем рукой. И он ее почти потерял, когда я изо всех сил дернул за оружие. Охнув, он полетел вслед за рукой. Когда его туша оказалась передо мной, я остановил полет и зафиксировал дубинку у него на горле. Одновременно я ударил ему под колено, чтобы уменьшить в росте.

— Меняю на жену, — сказал я, — хотя понимаю, что обмен не равноценен.

— Вы ненормальный! — взвизгнула медсестра.

— Тем более повод пойти мне на уступки.

На свет божий вылез доктор Хопкинс.

— Что здесь происходит?!

Он настолько привык источать радость, что и теперь его восклицание прозвучало скорее с восторгом, нежели с гневом.

У меня начали уставать руки. К счастью у крепыша на поясе имелись наручники. Я приковал его к нижней перекладине дивана. Кажется, он обрадовался возможности немного полежать.

— Доктор, мне нужна моя жена.

— Но госпожа Кармелла сказала, что она не замужем.

— Да? А вы приведите ее, и мы устроим очную ставку. На слово я вам не верю.

— Коль скоро вы не родственник, вы не имеете права здесь находиться.

Мне было ясно, что он пытается выиграть время. Кроме дубинки и наручников в числе моих трофеев оказался электрошокер. Я брызнул искрой и сказал:

— Наручники кончились. Придется вас обездвижить другим способом. Иначе вы будете мешать мне обыскивать здание. Или мне вызвать полицию? Почему-то вы до сих пор этого не сделали.

Доктор не был человеком, способным вести жесткие переговоры.

— Приведите госпожу Кармелла, — сказал он в интерком.

— Тряпка, — буркнула медсестра.

— Она залезла в мой кабинет, — заныл он, как бы оправдываясь, — мы имели право применить силу.

Прошла минута, и дверь, которую они вдвоем оберегали, открылась. Появилась Долорес, осунувшаяся, с взлохмаченными волосами. Она была одета в местную пижаму, сумка с вещами свисала через плечо. За нею следом выкатил робот. Я заметил красный след на ее правом запястье. Против роботов ее восточная гимнастика была бессильна.

Она казалась немного заторможенной. Я вытащил из сумки свитер и помог натянуть поверх пижамы. Потом взял под руку, и, не сводя глаз с противника, проводил к выходу. Уходя, я обещал вернуться.

В номере, после чашки крепкого кофе, к ней вернулся дар речи. Я сказал:

— Значит, вам не нужно прикрытие. Вы официальное лицо и действуете строго в рамках закона. Вероятно, у вас был ордер на обыск его кабинета. Нашли что-нибудь?

Она помотала головой.

— Что они вам сделали?

— Ничего. Вкололи какой-то слабый транквилизатор, когда я порвала ремни. Они не знали, как со мной поступить. Спрашивали, кто меня прислал. Я не стала говорить, что я из Интерпола.

— Кто вас допрашивал?

— Хопкинс и эта стерва. Хопкинс здесь главный. Директор только для вида, занимается бухгалтерией, как я поняла.

— Что с вашим здоровьем?

— Все в порядке. Перед первым визитом я приняла препараты, которые исказили результаты анализов. Я хотела иметь строгий повод остаться в клинике на какое-то время.

— А девушки, участвующие в эксперименте? Только, пожалуйста, на этот раз не темните.

— Вы не догадались? Смотрите, их приглашают на срок от одной до шести недель. Почему срок не точный? Почему шесть недель? Потому что за это время у любой из женщин пройдет полный менструальный цикл плюс сколько-то дней в запасе. Хопкинсу был нужен определенный момент в цикле, но когда он наступит, заранее не было известно. Я полагаю, он ждал овуляции. Интересно, что Майю отпустили до начала овуляции. Это означает…

— Что эксперимент срочно свернули!

— Именно. Их предупредили о нашем визите.

— И, тем не менее, вы туда полезли.

— Они не могли знать, что приду именно я. Поэтому риска не было. Я уже вскрыла его базу данных, когда тот робот меня вычислил. Я почти его сделала, но подоспел еще один, а потом еще…

— Понятно. Десять роботов вас едва одолели. Кто мог знать, что у них тут целая армия.

— Не десять, а трое!

— Хорошо, пусть трое. Скоро в Интерпол придет счет за порчу имущества. Какой у нас теперь план?

— Вчера я поговорила еще с одной девушкой, участвовавшей в эксперименте. У меня есть ее имя и координаты. И еще есть Майя. Надо срочно найти их и взять кровь на анализ. Так мы узнаем, какие препараты им вводили. Отсюда мы поймем, что хотел от них Хопкинс.

Это был хороший план, но я не собирался в нем участвовать. Меня больше беспокоила утечка информации. Клинику предупредили, что мы придем. С большой долей вероятности я знал источник утечки. Он находился на Хторге, в крупнейшем в галактике банковском центре, откуда был сделан перевод полутора миллионов марок в эту клинику и откуда оплатили стрелявший в меня «Фэлкон». Раймонд Джотто, пересылая мне информацию о переводе денег, был недостаточно осторожен. Он скопировал файл с рабочего компьютера на личный. Это копирование не мог не заметить Опоссум Лей, начальник службы безопасности банка. Следовательно, я имел право предположить, что именно Опоссум предупредил клинику о том, что у нас может возникнуть к ней интерес. Кажется, настало время встретиться с Опоссумом лично.

Я не стал делиться с Долорес своими соображениями. Теперь наши пути должны были разойтись.

Но не так сразу.

Как только Долорес выспалась и набралась сил, она высказала решимость вернуться и допросить Хопкинса уже официально. Я был убежден, что это бесполезно, но отпускать ее в клинику одну было нельзя.

Ближе к вечеру мы вернулись в «ЦРЧ». У медсестры вылезли на лоб глаза. Мое обещание вернуться она не приняла всерьез. Долорес предъявила удостоверение.

— Хопкинса, на два слова.

Нас проводили к доктору в кабинет. Я никогда не видел на лице человека такого искреннего радушия.

— Как я рад, что вы вернулись! Вам обязательно надо у нас подлечиться.

— Я тоже рада вас снова видеть, — сказала Долорес и изложила цель нашего визита.

— Полтора миллиона! — всплеснул он руками, — это большие деньги. Секундочку…

Воспользовавшись интеркомом, он переадресовал наш вопрос директору. Потом он отключил громкую связь, и минуты две выслушивал какие-то объяснения. Когда он опустил трубку, на его лице по-прежнему оставалось выражение безмятежной радости:

— Вот все и разъяснилось. Мы действительно получили эти деньги. Это было пожертвование. Видимо, от кого-то, кому мы однажды помогли. Ничто не запрещает нам получать пожертвования. Деньги учтены в статье доходов, и все налоги с них полностью уплачены.

— И какой вы заплатили налог?

С видом нашалившего ребенка Хопкинс замялся.

— Видите ли, у нас большие расходы…

— Понятно. Коллега, — обратилась она ко мне, — вам не кажется, что это похоже на отмывание денег?

— Точно, — сказал я, — отмывание. Доктор перенесет свою практику в Порт-Хант. Только кого же он будет там лечить?

— Если вы хотите лишить сотен женщин последней надежды, вы можете обвинить меня в чем угодно. Я не принес никому вреда, и верю в наше правосудие.

— Ждите аудиторской проверки, — сказала Долорес.

Больше пригрозить было нечем.

Мы вернулись в отель, поужинали, собрали вещи и полуночным челноком покинули Парацельс.