Предупреждение

53

25.05, зона Эола

За месяц заключения Рош Морель сменил две комнаты одинакового белого цвета. Первая была каютой в Д-корабле — просторной, но без иллюминаторов. Существо в биозащитном скафандре научило его пользоваться ложементом и душем, еду ему приносил робот. Его ни о чем не спрашивали, его вопросы оставались без ответа. После Д-перехода они несколько часов шли на субсвете, потом был обед, потом сон, потом он проснулся в другой комнате. Значительная гравитация говорила о том, что они на планете — на кораблях гравитация, как правило, минимальна. Комната была просторнее, появился рабочий стол с терминалом и кресло. В душевой вода текла без экономии, на полке под зеркалом нашелся одноразовый бритвенный станок.

У него не было ни календаря, ни часов, и он потерял ощущение времени. С определенной периодичностью ему приносили пищу — теплую мягкую субстанцию без вкуса и запаха — и воду. Организм принимал субстанцию без неприятных последствий. Морель предположил, что пищу приносят четыре раза в сутки, и таким образом вел учет дням. Примерно на пятый день заключения экран на столе засветился, и голограмма эолийца попросила Мореля ответить на несколько вопросов. Морель в это время дремал на кровати, и не сразу понял, откуда идет звук. Сонными глазами он посмотрел на экран, затем прошел в ванную и сполоснул лицо. Вернувшись в комнату, он сказал, что у него тоже есть вопросы.

— Задавайте, — сказал эолиец.

— Где я нахожусь?

— На одной из планет Эола.

— Почему вы меня здесь держите?

— Вы находились на корабле, который вторгся на нашу территорию и предпринял в отношении нас враждебные действия.

Откуда-то им было известно, что он перебрался на базу со «Спрута». Проследили его «Фэлкон»? Но в нем мог лететь кто-нибудь другой.

— То есть я что-то вроде военнопленного? — спросил Морель.

Эолиец обдумывал ответ несколько секунд.

— Вы должны ответить на наши вопросы.

— Это я уже слышал. Нельзя ли мне получить комнату с окном? И календарь с часами. У меня режим дня нарушается, и голова не соображает. С больной головой я не смогу толком отвечать на вопросы.

— Комната останется этой. Календарь и часы вам принесут.

Экран погас. Прошло две минуты, и в комнату вошел робот — двухметровый, человекообразный тип, похожий на средневекового рыцаря. Он поставил на стол импортные часы-будильник-календарь. Морель обрадовался, увидев, наконец, первую «человеческую» вещь. Календарь показывал стандартную синхронизированную дату: 28-е апреля. Прошло меньше времени, чем он думал. Но это понятно — дни здесь тянулись бесконечно.

На экране снова возник эолиец.

— Готовы выслушать вопросы?

— Можно чаю? В горле пересохло.

Все повторилось, за исключением того, что робот на этот раз приволок не часы, а стакан с красно-коричневой жидкостью. Она действительно оказалась чаем, хотя и не лучших сортов.

— Итак? — спросил эолиец.

— Когда меня отпустят?

— Сейчас я не уполномочен об этом говорить.

— Могу я связаться с нашим посольством?

— Нет.

Было бы правильно, размышлял Морель, отказаться отвечать, пока ему не дадут переговорить с послом. Но ему самому очень хотелось поговорить. Во-первых, он устал от многодневного молчания, во-вторых, его разбирало любопытство. Многие миллионы его соплеменников согласились бы побывать на Эоле хотя бы в плену. Если его скоро отпустят, то следующего случая может и не подвернуться. Сколько в галактике осталось пиратов, готовых враждовать с Эолом?

— Задавайте ваши вопросы. Только сначала скажите, с кем я имею честь беседовать.

— Меня зовут Аграбхор. Вас, насколько я знаю, Рош Морель.

— Откуда вам известно мое имя?

— Мы провели предварительное расследование. Расскажите, кто вы и чем занимаетесь.

Вопреки ожиданиям, вопросы пошли не с конца, а с начала. Эолийца интересовала подробная биография Мореля: откуда он родом, где получил образование, в чем специализировался, и в чем заключались его последние исследования.

Морель отвечал достаточно подробно. Собеседник иногда что-то уточнял, но не выражал при этом какой-то особой заинтересованности. Все ответы Мореля он выслушивал достаточно равнодушно. Роша утомило это равнодушие, и он упомянул о загадочных сигналах из галактики NGC1275. Аграбхор немного оживился, попросив описать сигналы и рассказать, как Морель их интерпретировал. Где теперь результаты наблюдений? Результаты наблюдений остались в комлоге. Комлог — у Командора.

— Очень жаль, — сказал эолиец.

Они обсуждали сигналы до перерыва на еду. Перед самым перерывом Морель попросил бумагу и ручку. Как он объяснил, ему нужно было чем-то занять мозг в свободное от допросов время. Как раз на такой случай он оставил несколько нерешенных математических задач.

Эолиец согласился удовлетворить просьбу. Еще он заметил, что сегодня допросов больше не будет, и что грядущая еда — это ужин, после которого Мореля оставят в покое до завтрака.

Вместе с кашей и чаем Морелю принесли стопку плотных листов и ручку. Он внимательно осмотрел писчие принадлежности и пришел к выводу, что все им написанное будет тут же передаваться его надсмотрщикам.

После ужина он попытался нарисовать на Аграбхора шарж, но ничего не вышло: у эолийца были очень правильные черты лица, и зацепиться было не за что.

Утренняя каша имела немного другой привкус. Чай был тем же самым: похоже, теперь вместо воды они будут поить его этой жидкостью. Не попросить ли вина, подумал он.

Аграбхор спросил, как спалось, и, не дожидаясь ответа, продолжил изучение биографии Мореля. Точность увеличилась до дней и часов: эолиец хотел знать, как Морель оказался у пиратов. Объяснить пиратов без Клемма было невозможно, и они обсудили сбежавшего профессора. Потом настала очередь Командора. Кто он и что он? Пиратский быт был разложен по полочкам, каждый пират был поименован, описан и, кажется, приговорен. В отношении Красноглазого, о котором Морель, естественно, не забыл, приговор уже был приведен в исполнение.

Морель не без гордости рассказал, как ему удалось организовать непеленгуемую связь, но похвалы от Аграбхора он не дождался. Эолиец спросил о вооружении пиратского Д-корабля.

— Зачем вам столько подробностей? — насторожился Морель.

— Мы хотим поймать их и наказать.

Хочу ли я того же, задумался астрофизик. Он понял, что не может дать точный ответ. Скорее всего, нет, не хочет.

Он описал пиратский «Спрут» как сверхмощный и неуязвимый крейсер.

Аграбхор выслушал это, не моргнув и глазом, и объявил перерыв на ланч.

В этот день они еще около часа беседовали о пиратах и пиратстве.

Последующие дни были похожи на этот. Вопросы возвращались к его биографии, таинственным сигналам, Клемму и снова приводили к Командору. Были дни, когда его оставляли в покое. Чтобы поддержать себя в форме, Рош начал делать интенсивную зарядку два раза в день. Письменные упражнения не принесли успеха, но позволили убить время.

Несколько раз Аграбхор спрашивал, не известно ли Морелю местонахождение другой пиратской базы. Рош сообразил отвечать уклончиво. У него родился план, как отомстить эолийцам, если те не захотят его отпустить. Если в качестве пиратской базы назвать хорошо защищенное место на нашей территории, то эолийцы, несмотря на их техническое превосходство, могут сами попасть в плен. Потом их обменяют на него, и так он обретет свободу.

Осталось вспомнить, где есть такие отдаленные, но хорошо укрепленные места.

Вспоминать и, вообще, думать Морель привык с карандашом в руках. Поэтому его план вскоре стал напоминать действительно ПЛАН: несколько листов были исписаны и изрисованы непонятными каракулями. Он надеялся, что в какой-то момент среди каракулей он поместит координаты ловушки.

Он так увлекся этим упражнением в коварстве, что не заметил, как подошел к концу май. Последнюю неделю его не допрашивали, и он скучал, рисуя робота-надсмотрщика в разных, незавидных для того, позах.

Однажды ему приснилось, что он снова на корабле, который движется в неизвестном направлении. Сон сменился явью, наполненной смутными тенями, потом был новый сон, в котором его грузили на корабль, не столь опрятный, как эолийский.

Когда он окончательно проснулся, он увидел над собой недостаточно белый потолок, а воздух вокруг был заполнен запахом свежесваренного кофе. Он огляделся по сторонам и заметил профессора Говарда, чертыхающегося над кофеваркой.

— Гор, — позвал он, — сварите и на меня.

— О, проснулся! Разумеется, сварю. Добро пожаловать на Приму. Тебе здесь понравится.