Изольда готова была стойко встретить свою судьбу, какой бы она ни оказалась. Она завязала платье на талии. Она чувствовала приятную тяжесть внизу живота, и воспоминания о случившемся в этом шатре снова наполнили ее желанием.
Надим медленно вошел в шатер и сразу спросил ее:
— Почему ты не сказала, что ты девственница?
Этот простой вопрос на мгновение застал ее врасплох, но она быстро собралась с мыслями и ответила:
— А ты бы стал спать со мной, если бы знал это?
«Никогда, — было первой мыслью Надима, но он тут же сказал себе: — Лжец».
Изольда видела, что в нем идет какая-то внутренняя борьба, но в конце концов он ответил:
— Думаю, нет.
— Я знала, поэтому и не сказала. — Изольда опустила голову, но потом снова подняла. Она знала наверняка: если бы она могла повернуть время вспять, то поступила бы точно так же. Она хотела Надима, а он хотел ее.
Надим подошел ближе, и Изольде снова стало жарко. Казалось, от него исходил мускусный запах секса, который опять окутывал ее.
— Это все изменило.
— Что ты имеешь в виду? — Она беспомощно посмотрела на него. Ей казалось, он скажет сейчас что-нибудь вроде того, что поскольку он ее первый мужчина, то, согласно, их древнему обычаю, они должны пожениться.
Он словно читал ее мысли, потому что тут же насмешливо ответил:
— У тебя разыгралось воображение. Мы здесь, конечно, соблюдаем наши древние обычаи, но они не распространяются на женщин, которых я беру в любовницы.
Она не очень поняла его слова. «Любовницы». Что-то очень обидное было в этом слове. Оно было таким же архаичным, как и их древние обычаи, о которых он говорил.
В то же время Изольда слегка усмехнулась про себя. Конечно, никому не придет в голову, что Надим из тех мужчин, у которых есть «девушка» или «партнерша». Он часть современного мира и в то же время нет.
— Ты хочешь сказать, что раз мы переспали, то я теперь твоя любовница? — решила она прояснить вопрос.
Он подошел еще ближе, его дыхание прерывалось.
— Именно это я и хочу сказать. Переспать один раз недостаточно. Ты невинна. Я могу многому тебя научить… помочь тебе выразить свою сексуальность.
Как он это делает? Как он угадывает самые потаенные ее желания и мечты?
Через секунду он притянул Изольду к себе. Их одежда была такой тонкой, что она сразу ощутила силу его возбуждения.
Разве она могла думать, когда он так близко? Когда казалось, что прямо над шатром раскинулось какое-то сказочное царство, призывающее ее отдаться? Когда именно этот мужчина пробудил ее от темного ледяного сна и показал ей, что это значит — быть желанной?
Изольда не верила, что между ними может быть что-то большее, чем физическая страсть, но одно она знала наверняка: если на свете есть кто-то, кто может научить ее чувствовать себя красивой, то это Надим. К тому же он достаточно ясно дал ей понять, что их отношения не продлятся долго.
Поэтому она просто сказала:
— Хорошо.
Выражение его лица в этот момент заставило Изольду забеспокоиться: оно было почти циничным. И девушка вдруг поняла — она только что присоединилась к лиге женщин, которые никогда не говорят ему «нет», и на одну секунду ей захотелось быть сильнее.
Почувствовав ее напряжение, Надим притянул ее еще ближе, и теперь его лицо выражало только одно чувство — желание.
Он взял ее за руку и повел ко все еще разобранной постели. Он лег и уложил ее рядом с собой. В это мгновение платье соскользнуло с ее плеча и обнажило грудь. Изольда хотела его поправить, но Надим остановил ее и стянул с нее платье.
Когда она увидела, как он смотрит на нее, то почувствовала, как участился пульс внизу живота, груди набухли, соски затвердели. Однако он вдруг сказал как ни в чем не бывало:
— Ты голодна?
У девушки пересохло во рту. Да, голодна, но не в смысле еды. Опять словно прочитав ее мысли, он рассмеялся и сказал:
— Ты быстро учишься, моя милая Изольда… О еде мы подумаем позже.
При этих его словах она почувствовала себя почти блудницей. Он наклонился и взял ее грудь в свою руку, затем прикоснулся ртом к соску. Изольда вздрогнула и схватилась рукой за простыни.
Он начал покрывать поцелуями ее живот, постепенно опускаясь все ниже и ниже, туда, где темно-рыжие завитки скрывали то, к чему он стремился.
Изольда почувствовала, как он раздвинул ее ноги, и только смогла прошептать:
— Надим?
Он посмотрел на нее, смуглый и властный, и сказал:
— На этот раз — только ты. Я покажу тебе еще один способ наслаждения.
Она видела, как он покрывал дразнящими поцелуями внутреннюю часть ее бедер, поднимаясь все выше, пока ее сознание не растворилось в океане удовольствия.
На следующий день ближе к вечеру Изольда смотрела, как мужчины разбирали шатры. Лина уже собрала ее багаж, и теперь Изольда ожидала Надима, расположившись рядом с его джипом. Когда заговорили о возвращении в Мерказад, ни у кого не вызвано вопросов, где она поедет. Конечно, с Надимом. Как будто она ходила с табличкой на шее: «Я спала с Надимом, и теперь я его собственность!»
Как только она увидела вдалеке его фигуру — он склонился к какому-то старцу с тростью и внимательно его слушал, — желание снова вспыхнуло в ней. Он пробудил в ней такой голод, который — она боялась — никогда не будет утолен.
Когда сегодня чуть раньше она вернулась в свой шатер, то не узнала Лину. Милая и смешливая девушка исчезла, вместо нее появилась та, которая избегала смотреть Изольде в глаза. Она стала вести себя с таким подобострастием, что Изольде стало совсем не по себе.
Когда она попробовала поговорить с Линой и узнать, что произошло, та уклончиво ответила, что все в порядке. Но было совершенно очевидно — все изменилось. Изольда теперь часть ближайшего окружения Надима, а поэтому и вести себя с ней нужно соответственно.
Но даже если так… Все равно Изольда ни о чем не жалела. Она смотрела, как Надим шел к ней сейчас, как развевались его одежды, и чувствовала снова нараставшее желание.
По дороге обратно в Мерказад Надим много говорил по телефону — на самых разных языках. Только что на французском, затем на испанском, на английском, а потом, несомненно, на арабском.
Изольда хотела отвлечься на пейзажи за окном, но это было невозможно. Ей казалось, что ее тело вибрирует на высочайшей частоте. Надим время от времени брал ее за руку, дотрагивался до нее, смотрел ей в глаза — и все это неизбежно приводило к тому, что горячие волны поднимались в ее теле.
Они уже много раз занимались любовью, но он больше не искал облегчения для себя. Он позволял ей привыкнуть к удовольствию, которое он так легко давал, но, хотя она умоляла его взять ее, он сдерживался, показывая ей, что наслаждения можно достичь разными путями. Это давало ей ощущение удовлетворенности и возбуждения в одно и то же время.
— О чем ты думаешь?
Изольда повернулась и покраснела. Она была так погружена в свои ощущения, что даже не заметила, что он закончил разговор.
— Да ни о чем… — прошептала она неуверенно, испугавшись, что все ее мысли, вероятно, отразились на ее лице.
Он улыбнулся насмешливо и соблазнительно, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладошку. Изольда покраснела и попыталась отдернуть руку.
— Перестань… Шофер… — Она кивнула в сторону водителя, но он смотрел на дорогу.
— Считай, что мы одни. Асад не говорит по-английски, — растягивая слова, сказал Надим и отпустил ее руку.
Изольда покраснела еще сильнее.
— Возможно, но, чтобы понять, что происходит, ему не нужно говорить по-английски.
На лице Надима появилось знакомое властное выражение, и девушка возмущенно продолжила:
— Да, я знаю, ты шейх, и никто не смеет тебе перечить. Но я должна работать с этими людьми…
— Ты больше не должна работать.
Изольда остолбенела. Она ненавидела слухи. Но и не собиралась прятаться от всех. Поэтому она выплеснула на Надима свой гнев:
— Я не собираюсь сидеть во дворце, как какая-нибудь наложница. Я хочу работать с Поцелуем Дьявола и помогать Джамиле на конюшнях.
Он безучастно пожал плечами:
— Пожалуйста, работай — если это не будет мешать тебе спать со мной, когда я захочу. — Он наклонился к ней, и девушка поняла, что безразличие его напускное и что она опять вывела его из себя своим упрямством. — Ты теперь моя любовница, Изольда, всегда в моей постели…
— А мое мнение здесь что-то значит? — Секунду поколебавшись, она спросила: — Что значит «хабиба»? — Прошлой ночью он несколько раз назвал ее так.
Лицо его на секунду омрачилось, а затем он с неохотой сказал:
— Это значит «любимая». Но это просто фигура речи. — Он дотронулся пальцем до ее подбородка, и его голос стал жестким. — Я знаю, первый любовник очень важен… Но не влюбляйся в меня, Изольда. Мне нельзя доверять свое сердце.
Ей стало так больно, что она не выдержала и выпалила, не очень понимая, что говорит:
— Я сама по себе. Я не такая дура, чтобы влюбиться в человека, который даже свою жену не любил.
— Отлично. Значит, договорились.
Что-то притягательное и трогательное было в этой девушке. Она казалась Надиму маленьким львенком, вступившим в схватку с куда более сильным противником. Это так возбуждало его, что он едва удержался сейчас, чтобы не притянуть ее к себе и не начать целовать до умопомрачения, пока они оба не сгорят в этом пламени. И больше всего в мире ему хотелось сейчас расстегнуть ее джинсы и стащить их с нее…
Но шофер был всего в нескольких дюймах. Изольда была права: может, он и не понимал по-английски, зато — Надим готов был поклясться — отлично понимал, что здесь происходит. Вся его свита отлично все понимала, после того как прошлой ночью он принес Изольду в свой шатер, словно какой-нибудь доисторический воин.
Но Изольде он сказал резко:
— Я не влюблюсь в тебя. Можешь не сомневаться. Любовь мне не нужна.
Она посмотрела на него, и он увидел в ее лице что-то еще более трогательное. Она сказала тихо:
— Но ты снова женишься когда-нибудь…
— Да, конечно. Но на этот раз я постараюсь удостовериться, что моя невеста не питает иллюзий относительно любви. — Он казался чуть более откровенным сейчас. — Меня интересует только настоящее, Изольда. А настоящее — это ты. Когда мы вернемся в Мерказад, Лина перенесет твои вещи в комнаты ближе ко мне.
— В гарем?
— Что-то вроде того. — Он улыбнулся.
Изольда пыталась понять, что такого было в этом мужчине, который поработил ее, несмотря на свою холодность и жестокость. Было ли его отвращение к любви связано с трагической гибелью жены?
Однако то, что особы королевской крови не могут позволить себе такую роскошь, как брак по любви, она могла понять.
Телефон Надима снова зазвонил, и Изольда была рада ненадолго освободиться от его взгляда, однако сама украдкой посмотрела на него. Его королевский профиль, твердый подбородок, оливковая кожа — все напоминало ей, как легко он доводил ее до экстаза бессчетное число раз только при помощи рук и языка.
Правильно ли она поступает, что отдается этому безумию? Два внутренних голоса поспешили донести до нее прямо противоположные ответы.
Она понимала, что если не хочет поставить под удар будущее ее семьи, то у нее нет другого выбора, кроме как остаться. Однако, если быть совершенно откровенной, она знала, что не уедет.
Этот мужчина увлек ее с собой в сексуальное путешествие, и Изольда не могла сопротивляться ему, ведь еще недавно она была уверена, что ничего подобного с ней никогда не случится.
И не нужно советовать ей быть осторожной. Она не влюбится в него. Этого не будет.
Через несколько часов после того, как они вернулись во дворец, когда Изольда уже лежала в постели, она услышала, как дверь в ее спальню тихо открылась.
Ее новая спальня была еще более роскошной, чем та, в которой она спала раньше, но сейчас ей было не до роскоши. Все ее внимание было поглощено высокой и широкоплечей фигурой мужчины, стоявшего на ее пороге, длинное одеяние которого не могло скрыть его физической привлекательности.
Надим сделал несколько широких шагов и оказался возле ее кровати. Он наклонился и сдернул с нее простыни. Изольда лежала в трусиках и футболке. Он усмехнулся:
— Тебе нужно надевать что-нибудь посексуальнее.
Изольда почувствовала себя обиженной и потянулась за простыней, но Надим остановил ее.
— Я не какая-нибудь кукла, которую ты будешь одевать как тебе захочется, — набросилась на него Изольда. — Я буду сама решать, как мне одеваться.
Он разделся, лег рядом с ней, приблизился к ее губам и поцеловал таким долгим и страстным поцелуем, что к тому моменту, как он оторвал свои губы от ее, она почувствовала всепоглощающее желание.
— Ты заведешь меня, даже если на тебе будет мешок из рогожки, — сказал Надим. — Но все же тебе стоит привыкать к шелку и кружеву — они помогают раскрывать чувственность.
— Для этого мне не нужны шелк и чувственность, для этого мне нужен ты… — тут же ответила девушка, все еще ощущая головокружение после его поцелуя.
Он помог ей снять футболку и пристально посмотрел на ее полные груди с розовыми сосками. Она полулежала, словно куртизанка в какие-нибудь далекие времена — руки вытянуты за головой, густые волосы разметались, — и Надим задумался на секунду: а не ошибся ли он? Так ли уж она невинна?
Но как только он подумал об этом, она встрепенулась, прикусила губу и прикрыла грудь руками — и что-то похожее на восторг охватило его. Чтобы исправить досадное недоразумение, он взял ее руки и развел в стороны и, прежде чем полностью сосредоточиться на прекрасных выпуклостях, произнес:
— И чтобы никаких больше спортивных бюстгальтеров…
Она почувствовала его горячий, влажный, уносящий в какую-то параллельную вселенную удовольствия рот и закрыла глаза. Он легко стянул с нее трусики — и вот она уже ощутила все его тело рядом со своим.
Изольда ласково гладила его — ей нравилось это сочетание сильных мышц и шелковистой кожи — и где-то между поцелуями произнесла:
— Пожалуйста, Надим, я хочу, чтобы ты любил меня… как в самом начале.
Он прервался на секунду, опустил руку вниз вдоль живота — туда, где было так горячо и влажно, что это смущало ее, — и сказал:
— А у тебя там больше не болит?
Изольда была потрясена его заботой. Это из-за этого он сдерживался? Она отрицательно тряхнула головой и застонала, задвигала бедрами, почувствовав, как его палец проник в нее.
Надим притянул ее к себе, лицом к лицу, поднял ее ногу на свое бедро, страстно прижался ртом к ее рту и вошел в нее — и окружающий мир исчез для Изольды.
Ее руки обнимали его шею, их бедра были слиты воедино, она чувствовала его движения внутри себя, и в этот момент где-то далеко-далеко в ее сознании мелькнуло, что все ее клятвы никогда не влюбляться в него были ложью, ложью, ложью…
Его губы скользили по ее шее, затем по груди, он нежно покусывал ее сосок, а руки Изольды гладили его волосы. Ее спина выгнулась еще сильнее, ноги еще крепче обхватили его бедра, его упругие ягодицы продолжали двигаться все быстрее и быстрее, пока наконец он не вошел так глубоко, что мир снова исчез для нее.
Когда на следующее утро Изольду разбудил громкий звук будильника на телефоне, она уже знала, что одна в постели. Прошлой ночью, после того как они еще один раз занялись любовью, Надим вдруг увернулся от ее объятий, забрал одежду и вышел за комнаты так же тихо, как накануне зашел в нее.
В то же время девушка спрашивала себя: а чего, собственно, она хотела? У нее не должно быть никаких иллюзий — Надим был откровенен с ней с самого начала. Чего она ожидала от него? Слов любви? Что они будут часами обниматься и ходить везде, взявшись за руки?
Она подумала о том, что, наверное, так чувствовала себя и его жена. В этот момент ее сердце так предательски заныло, что Изольда вдруг ясно осознала, что Надим может причинить ей боль.
Вечером того же дня Изольде было совсем плохо — и от внутреннего напряжения, и от работы. Она старалась держаться как ни в чем не бывало, но по тому, как к ней все теперь относились, было ясно, что всем известно о ее новом положении в жизни Надима… и в его постели. Все держались с ней почти официально, и Изольде оставалось только надеяться, что если она будет хорошо работать, то все вскоре станет по-прежнему.
Она пошла в офис Джамили, чтобы позвонить домой и поговорить с отцом, братьями и сестрой, потому как прошло уже довольно много времени с момента их последнего разговора. Не успела она положить трубку, как ее сердце замерло — дверь отворилась, и в офис вошел Надим. Он был настроен враждебно.
Изольда вся сжалась — она почувствовала себя беззащитной. На этот раз он был в костюме и галстуке — словно просто еще один бизнесмен, не более.
— Ты должна была быть во дворце и ждать меня там.
Тон его голоса был таким властным, что Изольда покрылась мурашками с головы до пят. Она встала и сказала твердо:
— Я не знала, что должна следовать какому-то распорядку. Может, найдется какой-нибудь учебник для меня? Что-нибудь вроде «Что должна знать любовница шейха»?
Он вошел и закрыл за собой дверь.
— Все та же дерзость. А я так надеялся, что страсть сделает тебя мягче.
— Я не животное, чтобы меня дрессировать, шейх. Если я согласилась спать с тобой, это не значит, что я превращусь в слабоумную и послушную идиотку. Как бы странно это ни звучало, я никогда не мечтала стать любовницей шейха.
К ее глубокому изумлению, он запрокинул голову и громко расхохотался. Затем подошел ближе — его глаза сверкали — и притянул Изольду к себе. Она сопротивлялась:
— Не смей смеяться надо мной!
Он неожиданно прекратил смеяться, посмотрел ей в глаза и, немного помолчав, задумчиво сказал:
— Думаю, я знаю, почему ты так хорошо управляешься с лошадьми… Ты чувствуешь, как сильно они сопротивляются подчинению, и они чувствуют, что вы одной крови…
Впервые в жизни Изольда слышала то, что всегда инстинктивно чувствовала, но не могла выразить словами.
Вдруг он снова стал надменным и сказал грубо:
— Я думал, ты больше не будешь называть меня шейхом. А то, что ты согласилась спать со мной, было очень мудрым решением. Я бы не допустил, чтобы ты мне отказала.
— Не допустил? — Изольда дрожала, совершенно завороженная его взглядом.
Он покачал головой:
— Я бы все равно добился своего.
Он стянул резинку, собиравшую ее волосы в «конский хвост», и они рассыпались по ее плечам. Теперь они стояли совсем рядом, и Изольда всем телом ощущала исходившую от него силу.
— Думаю, Джамиле не понравится, если мы займемся любовью на ее столе.
Изольда побледнела и почувствовала, как в паху стало горячо при мысли о том, что Надим опрокидывает ее на стол и входит в нее.
— Похоже, именно это и произойдет, если мы не уйдем отсюда сейчас. Сегодня мы ужинаем у меня. Я приготовил тебе подарок…
Он смотрел, как выражение ее лица сделалось подозрительным, и протянул руку — пора было уходить.
Надим все еще помнил, как волна раздражения накрыла его, когда он не нашел ее сегодня во дворце. День был полон встреч, но он совсем не мог сконцентрироваться на делах — картины их совместной ночи так и стояли у него перед глазами, и это не на шутку тревожило его. Он так хотел увидеть ее, что, обнаружив ее отсутствие, бросился в конюшни. И нашел ее в офисе Джамили. Судя по всему, она звонила домой.
Они вышли из офиса, и Надим усадил ее в ожидавший его джип. Всю дорогу во дворец они молчали — и напряжение между ними можно было разрезать ножом.
Когда они приехали, шейх сказал:
— Через час Ишам придет за тобой.
Она уже повернулась, чтобы уйти, но он окликнул ее — его лицо показалось ей непроницаемым, но черные глаза снова ослепили девушку.
— Я хочу, чтобы ты надела золотое платье. Она только собиралась сказать, что у нее нет золотого платья, но он уже удалялся от нее.
Когда Изольда вошла в свои апартаменты, то увидела Лину, стоявшую среди огромного моря сверкающих коробок и пакетов. В этот момент она вспомнила, как он говорил ей что-то о подарках.
Лина смотрела на все это изобилие и была так потрясена, что, кажется, даже забыла, что теперь она соблюдает дистанцию, и с сияющими глазами бросилась к Изольде:
— Мисс Изольда! Вы только посмотрите! Это все для вас!
Изольда была потрясена. Она присела на кровать, но тут же вскочила, обнаружив, что села на пару туфель. Она взяла их в руки. Они были замшевые, темно-изумрудного цвета и на очень высоком каблуке.
Лина была особенно услужлива в этот вечер. Было очевидно — она следует чьим-то строгим инструкциям. Она повела Изольду в ванную, где ванна уже была наполнена, по воде плавали лепестки роз, а вокруг горели свечи.
Изольда пыталась протестовать — открывшаяся ее взору картина была так прекрасна, что она боялась испортить ее своим присутствием.
Однако Лина, при всей ее мягкости, вдруг оказалась удивительно настойчивой, и Изольда обнаружила себя в ванне быстрее, чем что-либо поняла.
Лежа в воде и чувствуя себя каким-то совершенно другим человеком, Изольда слышала доносившийся из комнаты шелест. Это Лина открывала упаковки с нарядами и развешивала их. Время от времени в тишине раздавались глубокие вздохи восхищения. По-видимому, в такие моменты Лина находила что-то настолько прекрасное, что не находила в себе сил сдерживаться.
Однако чему же здесь удивляться? Она теперь любовница шейха аль-Сакра, и он задаривает ее подарками.
Изольда чувствовала себя уязвленной… и злой. Но когда она, завернувшись в полотенце, вернулась в спальню и увидела, как Лина стоит перед зеркалом, держа в руке золотое платье сказочной красоты, гнев ее моментально растворился.