Прекрасная защитница

Глава 13

Эмили повернулась и посмотрела на Гранта. Она никак не ожидала такой реакции на свое предложение. Но увидев его лицо, Эмили вскочила.

На лице его были нескрываемая боль, беззащитность, даже панический страх, которых Эмили никогда не видела у Гранта и никак не ожидала увидеть. Но она понимала его, потому что сама чувствовала то же самое.

И тут она поняла, почему Военное министерство обращается с ним так осторожно.

Но ведь она уже видела, как Грант напал на Каллена Лири. Значит, тревога, омрачившая его глаза, не имеет ничего общего с трусостью. Его ужас вызван другими причинами. Более глубокими и мрачными.

Эмили боялась думать о том, что это за причины. Они были слишком личными и могли бы завести ее слишком далеко, а это ей ни к чему. Но не могла она и просто так оставить его в этом состоянии. Ему нужно помочь.

– Грант, – начала она, шагнув к нему.

– Нет! – Его глаза цвета темного шоколада стали почти черными. – Это я вам запрещаю, Эмили.

Ее сострадание сразу же сменилось возмущением, и вместо того, чтобы подойти к нему, она резко остановилась.

– Запрещаете, – повторила она. Голос ее звучал обманчиво спокойно, она обдумывала обуявшие ее чувства. – Прошу прощения, но я считала, что мы – сотрудники, Грант, а не опекун и его подопечная. Вы не имеете никакого права что-либо запрещать мне.

От отчаяния на его лице залегли глубокие морщины.

– Значит, вы снова хотите, чтобы вас ранили? На этот раз смертельно? Наверное, ваши подруги правы. Вас больше нельзя допускать до работы.

Эти слова подействовали на Эмили, точно пощечина. Горло у нее мучительно сжалось, слезы обожгли глаза, но она смахнула их движением ресниц. Она не позволит Гранту увидеть, как сильно ранят ее подобные суждения. Особенно исходящие от него.

– Я бы сказала, лорд Уэстфилд, – тихо заговорила она, кладя руку на спинку кресла и впиваясь ногтями и парчовую обивку, – что вас точно так же нельзя допускать до работы, коль скоро вы отказываетесь даже от самого небольшого риска, необходимого для расследования.

От этих слов лицо Гранта помрачнело, но. Эмили не почувствовала никакой радости от того, что причинила ему такую же боль, что и он – ей. Эмили чувствовала только пустоту, которая словно увеличилась, когда она заглянула ему в глаза.

– Я этого не допущу, – пробормотал он, прерывал этот кипящий обмен взглядами. – Я не могу еще раз эти допустить.

Грант прошел мимо, и Эмили поняла, что он идет к двери.

– Что вы делаете, Грант? – испуганно спросила она. – Куда вы?

Он замер, положив руку на дверную ручку и стоя спиной к Эмили. Голова у него была опущена.

– Наверное, вы правы, Эмили. Наверное, я больше не гожусь для работы. Наверное, все остальные тоже правы. – Он посмотрел на нее через плечо, и сердце у Эмили защемило при виде этого сильного человека, вынужденного признать свое поражение. – Но я не могу видеть, как вы подвергаете себя риску. Просто не могу.

– Грант, – начала она, но он не стал ее слушать и ушел. Прошел по коридору. Мимо разинувшего рот Бенсона. Вышел на улицу, не обращая внимания на зов Эмили. Как будто ее просто не существовало.

Дверь за ним закрылась, и Эмили нетвердым шагом вернулась в гостиную. Рухнув на первый попавший стул, она поняла, что ее бьет дрожь.

Что же ей теперь делать? Она же не может без Гранта.

Без Гранта. Сердце неистово забилось при мысли об этом. Они проработали вместе всего один день, а она уже не может без него? Раньше она расследовала дела самостоятельно. И дела эти были не менее опасные, не менее важные. И никто никогда не был ей нужен. А вот Грант нужен. Как это могло произойти?

Непонятно. Но так оно и есть. И теперь нужно найти способ вернуть его. А для этого необходимо выяснить, что с ним произошло год назад. Надо определить, откуда взялся этот мрак у него в глазах, углубиться в тайники его души.

Придется Эмили узнать не только его тело. Не только его профессиональные способности. Придется узнать его самого, хотя копаться в глубинах его души – опасная перспектива. Узнать его лучше – значит, открыть себя для боли, для сердечных мучений. Для чего-то более глубокого, чем просто плотское желание.

Эмили встала и пошла в коридор. Ноги у нее подкашивались.

– Миледи? – Перед ней стоял Бенсон. Глаза его были полны тревоги, которую он обычно скрывал под маской неодобрения. – Чем могу быть полезен?

Эмили улыбнулась, но улыбка получилась бледной и ничуть не уменьшила его тревоги.

– Велите, пожалуйста, подать карету. Мне нужно съездить к Анастасии.

Грант сжимал в руке бокал. Ему хотелось бы как следует напиться. Уйдя от Эмили, он пил весь вечер, проснулся с раскалывающейся головой, а теперь снова хотел утопить в вине свою боль.

Только Бен не давал ему это сделать. Его братец сидел в кресле напротив, серьезно уставившись на Гранта, что было ему вовсе не свойственно.

– Ты довольно долго ходил вокруг да около, Грант. Так что же все-таки случилось?

Грант невесело рассмеялся и взболтал напиток в бокале.

– Я никогда никуда не хожу в такую рань.

Бен сжал губы:

– В такую рань ты никогда и не пьешь. Посмотри на себя. Ты не брился и судя по одежде, спал, не раздеваясь. Держу пари, за последние сутки ты пьешь не первый раз. Так что же случилось? Я уже давно не видел тебя таким.

С трудом подавив непреодолимое желание швырнуть бокал о стенку над камином, Грант поставил вино на столик и провел рукой по глазам. Как объяснить своему брату, своему лучшему другу, что ты настоящий трус?

– Грант! – Голос Бена был таким резким, что вполне мог проникнуть через мучительный туман, окутавший сознание Гранта. – Поговори со мной.

– Наверное, они правы, там, в Военном министерстве, – ответил Грант, глядя в потолок. – Наверное, мне нужно оставить работу. Для таких, как я, лучше работать за письменным столом. Для таких, у кого не хватает духа подвергаться опасности.

Брат насмешливо фыркнул, и Грант перевел глаза на него:

– Опасность всегда была для тебя стимулом. Никогда, ни на минуту я не поверю, что у тебя не хватает духу испытать возбуждение от погони или перестрелки.

– Тогда почему же я ушел вчера от Эмили? Почему я сказал ей, что не стану принимать участие в предложенном ею плане – плане, который действительно может сработать – только потому, что он может оказаться опасным?

Бен наклонился вперед, оперся локтями о колени и посмотрел на брата так пристально, что тот смущенно заерзал. Мало кто знал Гранта так хорошо, как Бен. Бен при желании мог разглядеть его насквозь. А это не всегда приятно.

– Опасным для тебя или опасным для нее? – тихо и ровно спросил Бен.

Грант провел рукой по растрепанным волосам. Он прекрасно понимал, на что намекает Бен. Та ночь. Давина. Кошмар, который, раз начавшись, казалось, никогда не кончится.

– Для нее, – признался Грант, – Как представлю себе, что Эмили может грозить опасность, я… коченею. Я. почти теряю способность думать. Я не могу пошевелиться. Что, если это случится в боевых условиях? Что, если я ей понадоблюсь?

Бен резко встал:

– Ты придешь ей на помощь. То, что случилось в ту ночь год назад, не твоя вина. Ты должен дать этому уйти. Дать уйти Давине.

– Она умерла, – проговорил Грант сквозь стиснутые зубы. – И то была моя вина, моя работа привела к этому. Как могу я забыть об этом? Это ведь Двина, а не какая-то бродячая собака.

– Твое теперешнее состояние связано не только с Давиной, – сказал Бен после долгих колебаний. Он пристальнее вгляделся в брата. – Не связано ли оно с тем, что леди Эллингтон оказалась тайным агентом? С тем, что ее ранили? И теперь все это напоминает тебе о той ночи?

Грант передернулся. Он рассказал брату о новой роли Эмили, о том, что она стала его сотрудницей. Но в том, что они любовники, он не признался. Гранту все еще казалось, что это слишком личное, что он не может поделиться этим ни с кем, даже с братом.

– После смерти Давины я дал клятву никогда не позволять, чтобы из-за моей работы подвергалась опасности какая-либо женщина. Но Эмили сама подвергает себя опасности. Ты бы видел, как загораются у нее глаза, когда она говорит о своей работе.

Бен покачал толовой:

– Но ты и раньше сотрудничал с другими тайными агентами. У тебя были с ними сложности, и эти сложности не имели никакого отношения к их безопасности. Разве Эмили как сотрудник чем-то хуже их?

– Нет. Она очень способная и очень умная.

– Тогда почему ты чувствуешь себя таким ответственным за нее? – не унимался Бен. – Может быть, вас связывает что-то более глубокое, чем работа?

Грант отвернулся и заходил по комнате. Эмили значила для него больше, чем работа. Эмили его любовница, и желание, которое она у него вызывает, невероятно сильно. Никогда еще он не испытывал такого желания касаться женщины, быть рядом с ней.

– Уж не влюбился ли ты в нее, а? – спросил Бен, удивленный его молчанием.

– Нет! – Грант резко обернулся. – Конечно, нет. Будущее с Эмили – это совершенно невозможно.

– Почему же?

Грант задумался. Было много причин держать ее на расстоянии. Эмили не хочет совместного с ним будущего. Именно она сказала, что они не должны смешивать работу с чувствами. И если она не нарушит это правило, никаких глубоких отношений между ними никогда не получится.

– Есть агенты, которые занимаются своим делом, а потом в один прекрасный день мирно удаляются на покой. Другие помешаны на работе. Они жадны до нее. Эмили – тайный агент до мозга костей. – Он говорил все это больше для самого себя, чем для Бена. – Она никогда не откажется от этой жизни. Даже если бы я хотел от нее большего, чем дружба – а я этого не хочу, – я бы никогда не смог так жить. Знать, что каждый день она подвергается опасности… Я бы спятил. Я уже прошел через это с Давиной.

– Но Эмили совсем на нее не похожа, – возразил Бен.

Грант хотел было ответить, но тут дверь скрипнула, и появился дворецкий.

– Прошу прощения, милорд, но к вам посетительница.

Грант не знал, радоваться ему или огорчаться, что их разговор прервали. Хотел он или не хотел получить от брата совет в этом деликатном деле?

Наконец Грант спросил у слуги:

– Кто это, Петтигру?

– Леди Эллингтон, милорд!

Грант невольно шагнул вперед. После своего ухода от нее он никак не думал, что она станет искать с ним встреч.

– Проводите леди Эллингтон сюда, – еле слышно сказал он. – Я хочу ее видеть.

Войдя в гостиную Гранта, Эмили остановилась. Но не потому, что удивилась, увидев рядом с Грантом его брата. Бенджамин Эшбери бросил на нее сдержанный, оценивающий взгляд и кивнул в знак приветствия.

Остановилась она при виде Гранта. Таким Эмили его еще не видела. Он всегда был человеком собранным. Холеным. Каждый волосок на месте, на одежде ни морщинки.

А сегодня Грант сам на себя не похож. На подбородке темная щетина, спутанные волосы падают на лоб, и это придает ему вид ничуть не менее опасного человека, чем Каллен Лири.

Но все же увиденное ее не испугало. Причины, вызвавшие эти перемены, – вот что испугало. Даже сейчас, когда нужно было сказать ему очень многое, Эмили жаждала прикоснуться к нему и целовать его до тех пор, пока он не забудет о том, что его терзает и не дает покоя.

В некотором смысле присутствие брата было удачей, потому что мешало ей сделать это. Она не должна так поступать, пока не поговорит с Грантом о том, что удалось узнать о его прошлом.

При одной мысли об этом Эмили кинуло в дрожь.

– Эмили, – сдавленно проговорил наконец Грант. Он попытался разгладить ладонями безнадежно измятую рубашку и неловким жестом указал на кресло. – Не хотите ли выпить чего-нибудь? – спросил он, пытаясь придать происходящему обычный вид, хотя ничего обычного в ее визите не было.

– Нет. Грант, мне бы хотелось поговорить с вами. – Она, молча извиняясь, посмотрела на Бенджамина Эшбери. – Наедине.

Бен кивнул:

– Я ухожу.

Но сначала он подошел к брату и хлопнул его по плечу. Грант посмотрел на него, и братья обменялись понимающими взглядами.

– Не делай ничего такого, о чем потом будешь жалеть, – тихо сказал Бен.

Грант ответил на это пожатием плеч и отвел глаза. А Бен повернулся к Эмили, и что-то похожее на обычную игривую улыбку смягчило черты его лица.

– Леди Эллингтон. – Он взял ее руку и легко поцеловал. – Всегда рад вас видеть. – И прошептал, проходя мимо: – Наверное, сейчас ему нужны вы, а не я.

У Эмили не было времени ответить ему или хотя бы выразить свое крайнее удивление, потому что Бен тут же вышел.

– Он знает? – шепотом спросила она, стискивая внезапно вспотевшие руки.

Грант коротко кивнул:

– Он знает о моей работе уже несколько лет. Он знает, что мне поручили следить за вами. И хотя не посвящен в подробности, он знает, что вы и я работаем вместе над каким-то делом. Вы не должны волноваться из-за осведомленности моего брата.

Эмили обдумала его слова и кивнула. Своим родным она не доверила бы даже такое простое дело, как вернуть книгу в библиотеку, но семья Гранта была совсем другой.

Впрочем, Эмили пришла сюда не для того, чтобы обсуждать эту тему. В голове у нее было нечто куда более насущное.

– Прошу прощения, что оставил вас вчера так внезапно, – смущенно сказал Грант.

Интересно, подумала она, как часто ему приходится просить прощения. Она как-то сомневалась, что это случается часто.

Эмили шагнула к нему, хотя и понимала, что это рискованно. Одно дело – лечь с ним в постель, но смешать свои чувства с его чувствами – совсем другое. Это было бы ошибкой, к совершению которой Эмили была опасно близка теперь, когда почти разобралась, что он за человек.

– Вы… – нерешительно начала она. – Признаюсь, что ваше твердое неприятие моего предложения, саше негодование, когда я не согласилась с вашим решением, ваш уход – а вы ушли, даже не взглянув в мою сторону, все это испугало меня.

Он поднял глаза, и Эмили увидела, что ее слова удивили его.

– Вы испугались?

Если она хочет, чтобы он открылся ей, то должна сделать то же самое. Нужно открыть ему кое-что… немногое.

– Я была в ужасе, – сказала она, хотя требовались огромные усилия, чтобы признаться в своих чувствах. – Потому что вы нужны мне, Грант. То есть мне нужна ваша помощь. Я не осознавала этого, пока вы не ушли, и мне показалось, что вы больше не вернетесь.

Он поднял руку, словно хотел потянуться к ней, но вместо этого сжал ладонь в кулак и снова опустил. И отвел от Эмили глаза:

– Зачем вам нужен трус?

Эмили встрепенулась.

– Я никогда не считала вас трусом, – возразила она и сделала то, чего не сделал он, – обхватила пальцами его стиснутый кулак и крепко сжала. Он посмотрел сначала на ее руку, а потом на нее саму. – Я… – через силу проговорила она, – я знаю о той ночи, случившейся год назад. Я знаю, что там была женщина. Я знаю, что она умерла. И что поэтому вы сопротивлялись мне. И что поэтому Военное министерство, не решается давать вам новые поручения. И что поэтому они поручили вам следить за мной, выдумав, что мне грозит какая-то опасность.

Она почувствовала, что он еще крепче стиснул кулак под ее пальцами. Эмили прижалась к Гранту, чтобы он не вздумал уйти, и приложила его руку к своему гулко бьющемуся сердцу.

– Прошу вас, Грант. Я не смогла выяснить почти никаких подробностей. Я хочу узнать правду от вас самого. Вы расскажете мне, что произошло?

Комната поплыла перед глазами Гранта, стены наклонились. Казалось, что только прикосновение Эмили не дает ему упасть теперь, когда его со всех сторон обступило прошлое, которое, как Грант отчаянно старался убедить себя, не оказывает на него никакого влияния.

И бежать от этого прошлого было некуда.

– Грант, – окликнула его Эмили, и он нашел твердую точку – ее глаза цвета голубого льда. Только здесь он был в безопасности. – Вы можете мне довериться.

Он кивнул. Да, он может ей довериться. Чем больше времени он проводил с Эмили, тем яснее понимал это. У Гранта никогда ни с кем не получалось плодотворного сотрудничества, но с Эмили… с Эмили было иначе.

Он должен рассказать, ей правду, потому что недоговоренность стояла между ними и на все накладывала свой отпечаток. Возможно, когда Эмили поймет, она бросит это расследование и оставит все на него.

Грант заговорил, откашлявшись:

– Ее звали Давина Рассел. Ту женщину. Она была дочерью джентльмена, не принадлежавшего к знати. Я познакомился с ней через ее отца, который мне много раз помогал. Он занимался морскими перевозками. Постепенно мы с ней сдружились, а потом наша дружба перешла в нечто иное.

На лицо Эмили набежала едва заметная тень. Но она не прерывала Гранта. Это его порадовало – он не был уверен, что сможет продолжать, если его прервут.

– Я долго скрывал от нее, чем я занимаюсь, но как-то вечером она услышала мой разговор с ее отцом. Я был глуп, слишком самоуверен. Мне следовало быть внимательнее, но я был слишком занят своим расследованием.

– Это дело насчет поставок оружия? – тихо спросила Эмили.

– Да. То, в котором был замешан Каллен Лири. Никогда не забуду ее лица после того разговора.

– Она испугалась?

Он высвободил свою руку и резко рассмеялся:

– Хотелось бы мне, чтобы это было так. Нет, она просто из кожи лезла вон и говорила так быстро, что я не сразу понял, что она все знает.

– Вы, наверное, огорчились.

Он кивнул:

– Вам известно не хуже, чем мне, что тайного агента и тех, кого он любит, защищает только его тайна. Но Давина не желала меня слушать. Она все твердила о романтике и о приключениях. А потом сказала, что хочет пойти вместе со мной в тот вечер.

– Женщина, ничему не обученная? – изумилась Эмили.

Он отвернулся.

– Она говорила, что наденет одежду своего брата и будет прятаться и наблюдать. Конечно, я отказался. Я оттолкнул ее. Следовало бы обо всем рассказать ее отцу, но я был слишком занят своим делом. Я решил, что мое слово для нее закон.

Он зашагал по комнате, чувствуя на себе взгляд Эмили. Грант походил на тигра в клетке, выставленного напоказ. Клеткой было его прошлое. Клеткой были его ошибки. Его недомыслие и самодовольство.

– Все пошло не так, как я ожидал, началась драка. Прозвучали выстрелы. На помощь мне пришли другие агенты, и несколько преступников, которых я преследовал, были убиты. Некоторые были схвачены, остальные бежали. – Он давился словами, потому что знал, что скажет дальше, и боялся этого. – Когда мы пересчитывали трупы, я нашел ее. Она пошла за мной – я этого не знал – и попала под перекрестный огонь.

Он крепко зажмурился, но перед глазами стояли только безжизненные глаза Давины, уставившиеся на него. Он помнил, как опустился на колени, буквально взвыв от отчаяния, ужаса и ярости. Он помнил, как нес ее, как зачем-то звал врача.

Он помнил сочувствующие взгляды своих товарищей – агентов.

Боль была настолько сильна, что организм отбрасывал ее, строил защитные сооружения, не впуская ее в душу, и разве только в мгновения слабости боль набрасывалась на него с удвоенной силой.

Так было и теперь.

– Подышите, Грант.

Тихий шепот Эмили вернул его в настоящее. Он резко повернулся к ней, посмотрел и больше не отводил от нее глаз, чтобы снова не оказаться в том темном месте.

– Это был такой ужас, – сказал он.

Эмили шагнула к нему.

– А вы… – Она осеклась.

– Что?

– Нет, ничего.

Он удивился, увидев, что на ее щеках появились алые пятна. Эмили редко краснела так явно, и уж точно он никогда не видел, чтобы она краснела от смущения.

– Простите. Это меня не касается.

– Это касается вас, Эмили. Я не хочу, чтобы у вас остались какие-то вопросы.

– Вы любили ее? – с усилием спросила она.

Грант ожидал любого вопроса, но не такого. Он задумался.

– Она была мне очень дорога. Меня привлекали ее живость и горячность – те самые качества, которые погубили ее. – Он вздохнул. – Я, вероятно, женился бы на ней. А она меня любила. Впоследствии я понял, сколько власти надо мной дает это чувство моим врагам. Тогда мне стало ясно, что ни в коем случае нельзя смешивать любовь с тем, чем я занимаюсь. Что мне нельзя любить, пока я остаюсь тайным агентом. Это просто слишком опасно. Цена слишком высока.

Эмили отвернулась, прервав это напряженное соприкосновение взглядов. Она посмотрела на камин, кивнула, но вид у нее был отстраненный. Она закрылась от Гранта, и он больше не мог читать ее чувства. Что она думает о нем? О его признаниях?

– Вот почему меня так ужаснула мысль о том, что вы снова пойдете в «Синий пони» и встретитесь с Калленом Лири, – сказал он, протягивая к ней руку.

Он обхватил ее подбородок, поднял лицо, так что Эмили уже не могла избегать его взгляда. Даже теперь она не осталась безучастна к его прикосновению. Как и он – к ее.

– Если с вами что-нибудь случится… – Он замолчал. Он не мог закончить ни эту мысль, ни начатую фразу.

– Грант, – прошептала она, потянувшись к нему губами.

Он колебался. Он знал, к чему приведет поцелуй. К еще одной ночи в объятиях женщины, стремящейся именно к той опасности, которую он только что описал. Но объятия Эмили были таким соблазном, устоять перед которым Грант был не в состоянии.

И он поцеловал ее, втягивая в себя ее клубничный запах. Тревожное чувство вины, мучительные воспоминания – все растаяло, все забылось, сменившись непреодолимым желанием.

Руки Эмили обвили его шею. Она прижималась к нему, целуя все с большим пылом, с большим отчаянием. Грант чувствовал, что перестает владеть собой. Он подталкивал ее к двери, пока она не оказалась прижатой к ней спиной. И вот уже Эмили с лихорадочной торопливостью расстегивает на нем измятую рубашку, а он так же лихорадочно расстегивает на ней платье, и оно падает на пол к ее ногам. Его рубашка тоже отлетела в сторону.

Он прижался губами к ее соску, она впилась ногтями ему в спину, издавая тихие стоны, пронзавшие Гранта и окончательно лишавшие самообладания. Не отрывая губ от ее соска и продолжая теребить его языком, Грант обхватил ее сзади и приподнял.

Эмили обвила его ногами, жар ее тела проникал сквозь его одежду, доводя до безумия. Как-то ему удалось высвободить из одежды свою воспаленную плоть – и вот он уже проник в ее влажную тесноту. Проник до самой рукояти. И на мгновение весь мир замер. Эмили посмотрела ему в глаза. Но он не шевелился. Было слышно только потрескивание огня, в камине и их прерывистое дыхание.

– Грант. – Услышав ее низкий голос, он снова посмотрел на нее. Лицо у нее было напряженное, ждущее. – Вы нужны мне.

Тогда Грант широко раскрыл глаза и одним движением прижал ее к двери. Она вскрикнула. Он снова и снова наносил удары, и в ней нарастало наслаждение, с каждым ударом становящееся все сильнее. Страсть пронзила все ее тело. Страсть вышла из-под контроля. И вот наконец Эмили выгнулась, достигнув высшей точки, утолив страсть. Глаза ее затуманились, и она обмякла.

Потом Эмили погладила его по влажным волосам, а он с жарким поцелуем прижался к ее шее.

– Боже мой, – простонал он и медленно опустился вместе с ней на пол. – Я не могу вами насытиться.

И снова прижался к ней губами, а Эмили снова отдалась его поцелуям.

В соответствии с условиями их сделки, в соответствии с его клятвами не смешивать любовь с риском эта страсть могла оказаться единственным, что их связывает. И хотя эти ограничения, по ее мнению, были необходимы, Эмили все же ощущала некоторое беспокойство, в чем никогда не призналась бы. Не призналась бы никому.