Прекрасное сожжение

Глава 4

Финли проковыляла в мою комнату в белом плюшевом халате, неся с собой коробку, завернутую в плотную белую бумагу с ярко-бирюзовым бантом. Включила свет и отпрянула. От смазанной туши не осталось и следа, она пребывала в своем естественном великолепии, совершенно не нуждавшемся в косметике.

Финли перевела взгляд на обнаженную и распростертую по кровати Пейдж, затем присоединилась ко мне на скамье возле подоконника.

Передала мне коробку и прислонилась к стене. — Открой ее.

Я так и поступила, потянув за причудливую ленту и бумагу, в конце концов, добравшись до картонной крышки. Внутри оказалась еще одна коробка. Я приподняла ее и увидела на боковой стороне изображение фотоаппарата. — Что это?

— Не самая дорогая камера для начинающих, зато лучшая. По крайней мере, по версии «Гугла».

— Сама придумала?

Она передернула плечами. — Марко подсказал. Он обмолвился, когда на Мауи тебе стало скучно, ты стырила его камеру. Некоторые из твоих снимков ему очень понравились. Он предположил, что это может оказаться неплохим подарком.

— Я почти не помню Мауи.

— Тогда фотоаппарат, действительно, то, что тебе нужно, — пошутила она.

Я сняла с объектива крышку, нажала кнопку включения и, выбрав известные мне параметры, навела аппарат на Финли. Она прикрыла лицо руками. — Даже не смей.

Я развернулась в сторону Пейдж, приблизив объектив к ее руке на измятых простынях, и сфотографировала.

Экран мгновенно заполнило изображение, и я повернула камеру показать снимок Финли.

— Марко прав. У тебя талант.

— Спасибо за камеру, — произнесла я. В моих руках фотоаппарат казался чем-то естественным — за что можно было держаться.

Финли мотнула головой в сторону Пейдж.

— Она милая. И, Боже… безумно красивая. Должно быть, ее сильно обидели, раз она оказалась в твоей постели. Скорее обмазана дегтем и вывалена в перьях. Бедная девочка.

— Знаю.

— Поэтому, наверное, не следовало…

— Я все знаю. И предупредила ее.

— Тебе прекрасно известно, это никогда не работало. С такими, как она, у нас не может быть счастливого финала. Мы их ломаем.

Я зажала фильтр сигареты между пальцами, а затем выбросила в окно, отправив окурок к сотне остальных на скрытом импровизированном кладбище «мальборо».

— Ну, не знаю. Прошлая ночь, на мой взгляд, прекрасный финал.

— Элли, я серьезно.

— Ага.

— И, если говорить начистоту, я не делаю минеты в наказание. Это твоя долбанутая привилегия.

— Мне не следовало так говорить. Я была немного не в себе. Пожарный меня поцеловал. И я попыталась привести домой кого угодно, но только не его.

— Привлекательный? — Когда я кивнула, ее плечи поникли. — Проклятье. Я его хотела.

— Нет.

— Пыталась не обращать внимание.

— На что? — Я обернулась на Пейдж. Мое тело все еще помнило ее нежные прикосновения, а губы — солоноватую сладость.

— Что ему нравишься ты. Каждый раз стоило мне открыть рот, я словно разрушала его концентрацию. Ему очень хотелось, чтобы ты обратила на него внимание, но вместо этого ты не сводила взгляд с «черничного маффина», — она указала на Пейдж.

— Не на мне остановился ее первоочередный выбор. Она бы лучше проснулась в постели Шугара.

— Шугар разговаривал с Зиком о другой девушке. Мне показалось, у него разбито сердце. Пейдж заслуживает лучшего. — Финли окинула Пейдж таким взглядом, словно смотрела на умирающего котенка. — Возможно, с ней все будет хорошо.

— Она будет в порядке, — поднимаясь, ответила я. Прошла по комнате и легла рядом с обнаженным произведением искусства в моей постели, прижавшись к ней.

Пейдж потянулась назад и, не открывая глаз, крепче прижала к себе мои руки.

Финли помахала рукой и перед уходом одними губами прошептала: «Бранч через два час».

Моя щека покоилась на шелковистой коже спины Пейдж, нос втянул аромат соблазнительной смеси дыма и лосьона. Она пошевелилась, голубые волосы проехались по подушке, подобно павлиньему перу. Меня не пугала неловкость неизбежного прощания или ее чувства. Подлинное любопытство вызывало желание посмотреть, что станет с ее жизнью, возведи я между нами невидимую стену. Закинув свою ногу на ее, полные, гладковыбритые ноги, торчавшие из-под дорогих измятых простыней, которые прикрывали изгиб идеальной попки — той, что изгибалась и дрожала под моими руками до тех пор, пока солнце не начало окрашивать небо в пастельные тона.

— Я не сплю, — прошептала она. — Боюсь пошевелиться, иначе всему придет конец.

Я положила камеру у нее перед лицом и включила дисплей, показывая фото ее руки. Все от самого локтя было расплывчато, но ее голубые волосы ни с кем не спутаешь. Я готовила себя к тому, что меня попросят удалить снимок, но она протянула руку и погладила мое лицо.

— Красиво.

— Можно ее сохранить?

— Да. Всему конец?

— Конец, — ответила я. — Попрошу Хосе отвезти тебя домой.

— Кто такой Хосе? — Спросила она. Приняла сидячее положение и потянулась, нисколько не расстроившись.

— Прислуга.

На ее лице появилась улыбка, два сонных удовлетворенных омута скрылись за длинными ресницами несколько раз прежде, чем ее взгляд сфокусировался. — Пойду оденусь.

Она выскочила из постели, натянув узкие джинсы, свитер и ботинки.

— Завтрак внизу. Марисела приготовит все, что пожелаешь.

Пейдж кивнула, прижав сумочку к груди. Она и впрямь не собиралась просить меня присоединиться. Вообще ни о чем не собиралась просить.

— Возможно, еще увидимся, — произнесла она.

Я подперла голову рукой. — Второй раз мне так не повезет.

Она не пыталась скрыть удовольствие от моих слов. Ее щеки порозовели, когда она шла к двери, держа в руках куртку и исчезая в коридоре. Звук шагов едва различался, пока она спускалась по лестнице, зато голос отца отчетливо разнесся по дому, когда он поприветствовал мою гостью.

Спиной откинувшись на спинку кровати, я терпеливо и бесстрашно стала ждать его обвинений. Он разозлится за выплаченный уборщикам счет, но больше всего за испорченную картину Питера Макса. Он ничего не любил сильнее меня, что было настоящей удачей, так как перепады моего настроения и неконтролируемые эмоциональные вспышки стоили ему миллионов. «Феррари», пожар на итальянской вилле его партнера и расходы на оплату услуг адвоката, — проще говоря, взятки — чтобы спасти меня от тюрьмы.

Он резко замер в дверях моей комнаты, словно нуждался в приглашении, как вампир. — Привет, папуля. Как поездка?

— Эллисон, — начал он, его голос охрип от напускного разочарования. — Мы вернулись раньше, чтобы поговорить с тобой. Дело не в том, что мы тебя не любим, зайчонок…

— Я знаю, что любите, — перебила его. Я сохраняла спокойное выражение лица, хотя самой было интересно, куда он клонит. Этот разговор отличался от его обычного спича, начинавшегося словами: «Мы разочарованы твоим поведением, но все равно любим и ожидаем лучшего».

Он вздохнул, успев утомиться, выполняя родительские обязанности. По холлу раздался цокот двух пар каблуков. Я выпрямилась, когда в комнату вошла мама, а следом ее лайф-коуч (инструктор по персональному росту), Салли.

— Филипп, — начала мама. — Я просила тебя подождать. — Произнесла себе под нос она, улыбаясь мне, как делала всегда, видимо, с надеждой, что ее фальшивая улыбка волшебным образом смягчит слова.

— Я просто…

— Мистер Эдсон, — вставила Салли. — Очень важно, чтобы мы действовали сообща, вы помните?

— Что происходит? — Развеселилась я. — Интервенция?

— Мы тебя любим, — сказал папа.

Мама прижала тыльную сторону ладони к груди мужа и шагнула вперед, сцепив пальцы на своей талии. — Эллисон, когда мы с твоим отцом узнали о вечеринке и понесенном ущербе, нашему терпению пришел конец. Мы предупреждали множество раз. Ты уже выросла. Тебе нет никаких оправданий.

— Что здесь делает Салли? — спросила я.

Мама продолжила. — Нас начала беспокоить твоя безопасность и безопасность других. Сколько лет девочке, которая только что ушла?

— Достаточно, — ответила я, устраиваясь на подушке.

Затем потянулась, чтобы скрыть неловкость. Подобное открытое противостояние для них впервые. Обычно родители горячо спорили в моем присутствии, стараясь решить, что со мной делать, затем отец отправлял меня в шикарный отпуск — вроде того, в который мы собирались с Финли.

Лицо мамы разгладилось от линий огорчения, разрезавший ее лоб. — Мы с твоим отцом решили… — она прочистила горло. Вопреки озлобленности, она была не уверенна.

— Мередит… продолжай, — произнесла Салли.

— Ты наказана, — выпалила мама.

— Я… что? — Я прохихикала последнее слово в полном неверии. Меня никогда в жизни не наказывали, даже в том маленьком возрасте, когда действительно стоило это сделать.

Мама покачала головой и отступила к отцу. Он придержал ее так, словно они пришли на опознание моего тела.

Салли решила взять все в свои руки. — Твое путешествие на Южно-китайское море с Финли отменено, так же закрыт доступ к кредитным картам, домам и прислуге. Тебе разрешено остаться здесь на девяносто дней. За это время ты должна найти работу, и как только возместишь своим родителям нанесенный коттеджу ущерб, некоторые привилегии восстановятся.

Я стиснула зубы. — Отвали, Салли.

Салли не вздрогнула.

— Серьезно, Эллисон, — добавила мама. — Мариселе и Хосе было поручено хранить еду в кладовой и поддерживать чистоту в общем помещении. Все остальное… на тебе.

— Позвольте мне кое-что уточнить. Вы собираетесь бросить меня без гроша в кармане, одну — учитывая, что Финли едет отдыхать без меня — без транспорта и хотите, чтобы я устроилась на работу, возместила десятки тысяч долларов, одновременно оплачивая ежедневные расходы и арендную плату? Газ, такси, туалетная бумага, еда? Как мне совместить и то, и другое? Вы хоть представляете какая в этом городе арендная плата? То, что вы предлагаете просто глупо.

— Мы не предлагаем, — заметила Салли. — Теперь это твоя жизнь.

Я скрестила на груди руки. — Похоже, мои выходки урезали твою зарплату, Салли.

— Зайчонок, — начал папа.

Салли выставила руку. — Мы это обсуждали, мистер Эдсон. Эллисон, дело не во мне. А в тебе.

— Тебе-то что с того? Какая выгода? — Начала закипать я.

— Никакая. Исцеление твоей семьи — моя работа.

— Не на долго, — предупредила я. — Не забывай, кто подписывает чеки, Салли. Не мама, а папа не станет тратить деньги на подобную ерунду. — Я указала на отца. — Папуля, ты ведь ей этого не позволишь?

— Так будет лучше, — ответ папы прозвучал неубедительно.

— Лучшее для кого? Вы воспитали меня такой. А теперь собираетесь за это наказать? Я не всегда была такой. Пыталась вести себя прилежно, чтобы привлечь ваше внимание. Но ничего не помогало!

— Давит на чувство вины, — произнесла Салли.

— Это туристический город! Здесь ни одна работа не сможет покрыть весь долг наравне с арендой и счетами! Мне в буквальном смысле потребуются годы!

— Уговаривает, — сказала Салли.

Когда отец не выказал ни единого признака, что изменил свое мнение, я приняла сидячее положение, подогнув под себя ноги и выпятив нижнюю губу, изобразив невинный вид. — Я знаю, что облажалась. Папуля, клянусь тебе, я исправлюсь.

— Торгуется, — сказала Салли.

По моей щеке скатилась слеза. — Я возненавижу вас. Мы не станем ближе. Я больше никогда не стану с вами разговаривать.

Салли откашлялась. — Манипулирует. Слезы — ее инструмент, Филипп.

— Да пошла ты, мерзкая пизда! — Сжав кулаками простынь, я подпрыгнула на матрасе, пока кричала.

Глаза родителей расширились. Салли выглядела довольной.

— Вот. Вот настоящая Эллисон. Ты не остаешься без гроша. Дом в твоем распоряжении. Марисела будет следить за наличием основных продуктов. Остальное, как и сказала Мередит, на тебе.

В глазах моего отца стояла боль. Это убивало его изнутри. — Мы тебя любим. И ты права, зайчонок, мы подвели тебя. Это единственный известный нам путь, чтобы все исправить.

— Знаю, — процедила сквозь зубы. — Оставлять чужого человека распоряжаться моей судьбой всегда было вашим выходом.

Он поморщился, и моя мама повела его к двери и по холлу. Салли осталась в комнате, самодовольно улыбаясь.

— Ты можешь идти, — я отвернулась к окну на другой стороне комнаты, где всего полчаса назад мы с Финли любовались красотой Пейдж и обсуждали, как мне не стоит ее ломать.

— Ты можешь звонить родителям, Эллисон. Но не наказывать их. Не умолять. Не пытаться изменить их мнение. Я останусь с ними на следующие три месяца. Телефонный счет переведен на твое имя и ответственность. Там активирован базовый пакет, пока ты не сможешь позволить себе большее, поэтому используй его с умом.

Я повернулась к ней, желая убить взглядом. — Почему ты все еще здесь?

— Очень важно, чтобы ты воспользовалась этим временем для самосовершенствования. Твоя жизнь измениться, Элли. Воспользуйся шансом. Решение, принятое твоими родителями — самое тяжелое в их жизни, и приняли они его, потому что любят тебя.

— Бог ты мой, Салли. Ты права. Я исцелилась.

Салли усмехнулась. — Рада, что ты не утратила чувство юмора.

— Это не юмор, идиотка, а сарказм. Можешь валить вместе с моими излишне доверчивыми родителями, ты, алчная коварная змея.

— Всего наилучшего, дорогая. Надеюсь на скорый разговор.

— А я надеюсь, что ты попросишь у родителей денег за мгновение до того, как поднять глаза и столкнуться с полным грузовиком токсичных отходов.

Салли не выглядела испуганной, скорее грустной, когда повернулась к выходу, не сказав ни слова. Она спокойно поговорила с родителями, Мариселой и Хосе перед тем, как хлопнула входная дверь, и их машина направилась к воротам.

Я стучала кулаками по матрасу, крича изо всех сил. В словах, слетавших с моего языка, не было никакого смысла, я не запоминала что именно наговорила в сердцах, но мне не оставили выбора, а это оказалось единственным выходом.

Я бросилась в комнату Финли. Кровать застелена, комната пуста, багаж исчез.

— Какого хрена? — Не выдержала я, рванув в свою комнату за телефоном. И набрала Финли.

Ее голос сразу же заполнил линию. — Элли? О, мой Бог, милая, я в машине с Марко. Мне едва позволили одеться. Марисела собрала все мои вещи и, когда я вернулась в комнату, дежурила у входа.

— Тебя тоже выгнали?

— Нет. Отправили в Санью. Сказали, тебе нужно время побыть одной.

— Какого хрена. Меня наказывают?

Финли затихла. — Что ты собираешься делать? Мама сказала, тебя лишили всего.

— Я… я не знаю. Не думала еще. Наверное, наверное, я… — Если просить денег у Финли, я буду выглядеть так же жалко, как и любой вонючий курьер, над которыми мы издевались, достигнув половой зрелости.

— Мне запретили тебе помогать, — Финли звучала раздавлено. — Но я оставила всю имевшуюся наличку в тумбочке. Там около восьми или девяти сотен. Она забрала твой паспорт и заморозила все счета. Мне очень жаль.

— Ты знала об этом? Поэтому приехала домой?

— Конечно, нет. Ты моя сестра, Элли…

— Все будет хорошо. Спасибо за наличку. Когда они остынут, то почувствуют себя ужасно и передумают.

— Нет, — тихо ответила Финли. — Они отдали Салли весь контроль.

— Это нелепо. Невозможно.

— Они подписали контракт. Салли должна дать личное разрешение на любые суммы или услуги, касающиеся тебя. Так сказала мама. Понятия не имею, что они сделают, если ты не найдешь квартиру. Салли упоминала приюты в Эстес Парке. — Я никогда не слышала такого страха в голосе Финли.

— Просто…бред какой-то. Как только папа откажется от затеи с интервенцией, пошлет Салли куда подальше. Он любит меня сильнее собственной совести, сильнее мамы — и тем более сильнее треклятого контракта с псевдо-терапевтом.

— Точно. Он любит тебя больше всего на свете, Элли. Больше собственного чувства вины, гордости или твоей злости. Больше меня.

— Это не правда Финли. Ты — примерная дочь.

— А ты та, которая требует больше внимания.

Грудь сдавило от боли. Осознание правды заставило боль усилиться. Я и подумать не могла, что Финли обо мне такого мнения, а оно было единственным, имевшим для меня значение.

Она продолжила как ни в чем не бывало, словно не вырвала мое сердце из груди. — Пока рано говорить, но я бы не стала в ближайшем времени рассчитывать на их помощь. На этот раз они настроены серьезно. Ты зашла слишком далеко.

— Ты должна с ними поговорить.

— Я пыталась. И пыталась достучаться до тебя, если помнишь.

— Фин. Ты же моя сестра. Помоги мне.

Она замолчала на несколько секунд и вздохнула. — Да, так и есть.

Даже несмотря на то, что Финли меня не видела, я кивнула и прижала пальцы к губам. Она была права, но происходящее справедливым от этого не стало. Существовали менее драматичные способы, которыми родители могли донести свою точку зрения.

— Счастливого пути, — пожелала я.

— Мне очень жаль, Элли.

— Ага, — ответил я, сбросив вызов. Телефон выпал из ладони на кровать. За окном снег заваливал деревья. Найти работу? У меня диплом по гончарному искусству. И где мне искать работу в Эстес Парке?

Глава 5

— Я сказала, нет, — произнесла я, ковыряясь ногтем в деревянной поверхности гигантского обеденного стола в доме Стерлинга.

— Идеально тебе подходит, — заметил Стерлинг, потягивая третий бокал красного вина. Он продолжал зализывать раны после ночи с Финли. Что оказалось обратно его утверждению, когда он пригласил меня к себе, Стерлинг был не худшим советчиком в поиске работы в Эстес Парке.

— Бармен? — Переспросила я. — Меня знают в этом городе — особенно бармены. И высмеют меня, если я приду в поисках работы. Просто не поверят, что она мне нужна.

— Они не могут ущемлять твои права, Элли. Если ты будешь подготовлена лучше остальных сотрудников, им придется тебя взять.

— Все не так работает. Они нанимают чьих-нибудь внуков и племянниц. И, нет. Определенно, не бармен. Меня совсем недавно вышвырнули из «Теркса». Побоятся, что я выпью все их запасы. Тем более сейчас, когда Хосе приказали убрать весь алкоголь из дома.

— Серьезно?

— Серьезно, — проворчала я.

— Что же ты такого натворила, Элли? Не может быть хуже, чем ты…

— Не было. Испортили картину. Разбили несколько ваз и стол. Слегка заблевали пол… ничего такого, с чем бы не справилась бригада уборщиков.

— Значит, дело не в деньгах.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты доигралась. Они не пытаются научить тебя ответственности или благодарности, Эллисон. Скорее спасают от себя самой. Родители Бетси Марч поступили так же. Иного выбора нет. Либо уступи, либо покончи с собой прямо сейчас.

Мой рот в шоке распахнулся. — Ты невероятный придурок.

Он сделал глоток вина. — Так говорят. И я склонен этому верить.

Я посмотрела на него снизу-вверх с горевшими от унижения щеками. — Тебе не нужен… ну… помощник… или вроде того?

— Мне? Черт, нет. Их и так четверо. Оу. Ты имеешь в виду… пристроить тебя?

Мои взгляд устремился в пол. — Только если тебе действительно необходим помощник. Мне не нужна благотворительность.

— Это не сработает, Элли.

— Почему?

— Потому что мы друзья, и мне бы хотелось ими остаться.

— Ты только что предложил мне убить себя.

Он засмеялся. — Я не то имел в виду.

— Ладно.

Он указал на меня. — Поэтому

Я наморщила лоб. — О чем ты?

— Ты даже не попыталась возмутиться. Я сказал «нет», и ты сразу сдалась. На работе мне не нужны нюни. В детстве у меня было больше нянь, чем сейчас помощников. Одна, чтобы подтирала зад, вторая мыла мне руки, третья кормила, четвертая играла в течении дня и еще пятая, чтобы вставала ко мне по ночам. Были и другие. Я даже не помню их имен. Но моя любимая? Беатрис. Она была злее кошки, в задницу которой вставили петарду, я это просто обожал. Никто не разговаривал со мной так, как она. Мне необходимы люди, которые не побоятся говорить правду. Ты можешь, но не справишься, поэтому мы останемся друзьями.

Я вздохнула, а затем кивнула, устав от его речи. Он обожал слушать самого себя.

Стерлинг бросил мне газету, склонился над столом и перевернул страницы до объявлений. Несколько уже были обведены красными кружками в разделе «Требуются».

— Сортировщик почты, — начала читать его предложения. — Макдональдс. — Я подняла на него взгляд. Он выставил руки. — Операционист в банке. Я на мели, и ты предлагаешь наркомана без гроша в кармане на должность сотрудника банка?

Он пожал плечами, встал и направился к бару. — Всего лишь вариант. Тебе нужно выпить.

— Администратор в отель. Работа ночами. Заселение и выселение гостей, легкая уборка и обеспечение «континентальным завтраком». — Я посмотрела на Стерлинга. — И за все это они платят по пятнадцать долларов в час?

— Это туристический город. Невозможно заставить людей работать за минимальную заработную плату, даже выполняя минимум обязанностей. Стоимость жизни слишком высока.

— Есть еще что-нибудь?

— Помощник редактора в местный журнал, — он засмеялся. — «Маунтеньер», — насмешливо произнес он. — Угадай, кто владелец?

— Филипп Эдсон? — фыркнула я.

— Не-а, этот принадлежит не твоему отцу. Новый проект Дж. У. Чедвика, владельца «Теркс». Он тебя не возьмет. Есть несколько должностей официанта на курорте, но тебе придется иметь дело с подобными мне уродами каждый день.

Я прикрыло лицо ладонями, выронив газету на стол. — Вот, что бывает, когда получаешь специальность по предмету, не соответствующему требованию работы. Меня поимели. Мои родители поимели меня.

— Ты сама себя поимела. Не делай вид, будто не знала, что делаешь.

Я вытащила смятую стодолларовую купюру из кармана и бросила ее на стол. — Все, что осталось.

— Они оставили тебе сто баксов?

— Нет, они ничего не оставили. Фин дала восемьсот сорок долларов. Я все пропила.

— Ты не просто алкашка, а безответственная алкашка. И заслужила это.

— Ненавижу тебя.

В ответ Стерлинг подмигнул. — Не-а. Ты меня любишь. Я могу высказать тебе голую правду, но мы все равно останемся друзьями. Поэтому я тебя и люблю. — Передо мной оказался высокий стакан с джином. — Выпей. Нам предстоит тяжелый день.

— Не стоит пьяной устраиваться на работу.

Он приподнял маленькую белую таблетку, затем опустил ее на стол, подтолкнув ко мне.

— Сегодня мы не будем никуда устраиваться. Сегодня мы попрощаемся с Эллисон Эдсон — богатой стервой и поприветствуем Элли — синего воротничка.

— Иди нафиг, Стерлинг.

Он закинул себе в рот таблетку, запив ее вином. Я посмотрела на стол, покрутив в пальцах белый меловой овал. Он прав. Сегодня ни о какой работе речи быть не может.

Забросила таблетку подальше в рот, не заботясь о ее составляющих, лишь надеясь на быстрый эффект. Я пила джин, пока не почувствовала жжение в горле, потом перевела взгляд на Стерлинга, вытирая рот. — Ничем хорошим это не закончится.

— Как и всегда, — заметил он, обновив напиток.

Очнулась я на полу обнаженная, тело едва прикрывала скатерть. Моя щека прижималась к голым бедрам Стерлинга, служившим мне подушкой. Приняв сидячее положение, рукой вытерла рот с привкусом соли и рвоты.

— О, мой Бог, — прошептала я, глядя на его распростертое по полу обнаженное тело.

Он не походил на привычного Стерлинга с гладковыбритым лицом. Сейчас оно начало темнеть от проявившейся щетины, из всегда зализанной гелем, предназначенным удерживать волосы на месте, прически выбивались пряди. Он ничем не отличался ото всех, кого я бросала в замешательстве и сломленными, но его вид стал физическим проявлением моего «дна» — мужчина, которого любила моя сестра, лежал голый на полу, а его тело до сих пор блестело от нашего пота.

В горле образовался комок и на меня накатил приступ тошноты. Меня не рвало от алкоголя со времен старшей школы. И это чувство застало врасплох.

Я проползла по полу за одеждой, прижимая каждый клочок ткани к своей груди. Я тихонько всхлипнула и почувствовала, как глаза начало жечь от слез. Финли.

Она никогда меня не простит — нас не простит. Попытка вспомнить произошедшее ни к чему не привела. Солнце скрывалось за горными вершинами, небо с каждой секундой становилось темнее. Мы со Стерлингом занимались сексом часами, но в голове не осталось никаких воспоминаний.

Чувствуя похмелье и унижение, я собрала одежду, натянула лифчик, рубашку, влажные трусики, — новый приступ тошноты — а затем штаны, ощущая, как хлопок холодит кожу. Меня снова замутило, и я рванула по коридору в ванную. Желудок сжался, и почти весь алкоголь выплеснулся на дверь. Щеки надулись, когда, сжав губы, я постаралась удержать остальное, пока крышка унитаза не окажется поднятой. Мне показалось, что галлоны алкоголя сжигали нос и горло, прежде чем вылиться в туалет. Капли туалетной воды брызнули в лицо, и я закрыла глаза, всхлипывая.

Как только все закончилось, я поднялась на ноги, вымыла руки, лицо, прополоскала рот, и постаралась вымыть непонятные комки из волос. Затем посмотрела в зеркало. На меня смотрела незнакомая мне девушка. Отощавшая, с темными кругами под воспаленными глазами. Она была наркоманкой. Финли права. Подобная жизнь меня прикончит.

Стараясь не шуметь, я прошла по коридору, по пути подобрав смятую купюру и ботинки.

Стерлинг зашевелился, и я бросилась к двери, по очереди прыгая на одной ноге и на второй, чтобы обуться.

— Элли? — позвал он, надломленным голосом.

— Ничего не было, — произнесла я.

Он накрыл свое лицо и повернулся ко мне спиной.

— Черт. Черт! Нет, нет, нет… мы не могли. Не стали. Скажи, что между нами ничего не было.

— Нет. Ничего не было. Потому что, если было, Фин больше никогда не заговорит ни с одним из нас, — заметила я, закрыв за собой дверь.

Глава 6

Рядом с моим ухом запищал будильник, я дотянулась и хлопнула ладонью, выключив его. Утреннее солнце пробивалось сквозь открытые жалюзи — специально не стала их закрывать, чтобы заставить себя вылезти из постели. Собеседование в «Маунтеньер» через полтора часа. К несчастью, Дж. У. Чедвик, владелец бара, откуда меня неоднократно выгоняли, немного усложнял мое собеседование.

Глядя в открытый гардероб, мне стало интересно, как люди одеваются на собеседования. Загугленный вопрос «что одеть на собеседование в журнал» выдал тысячу вариантов, определенно не подходивших мне ни при каких обстоятельствах, включая вечернее платье с ниспадающим вырезом и прозрачной юбкой, которое никто не стал бы носить за пределами показа мод.

Я прислонилась спиной к стене и съехала на пол, утыкаясь локтями в колени и упираясь лбом в кулаки. В городе меня называли гораздо хуже дочери местного миллиардера. Никто не возьмет меня на работу, и как только Финли узнает, что я натворила, то никогда не простит. Я потеряла все, и будущее рисовалось весьма мрачноватым.

По переносице покатились слезы, собираясь на кончике и капая на ковер. Вскоре, мне было не под силу остановить рыдания, сотрясающие тело, и все, о чем я могла думать, как несправедливо поступили родители, еще и забрав из дома весь алкоголь. Мама даже не могла собирать вещи без двух бутылок вина, успокаивающих нервы.

— Мисс Эллисон! — Передо мной присела Марисела. — Что случилось? Вам больно?

Когда я подняла на нее взгляд, она вытерла мои глаза своим фартуком. — Никто не возьмет меня на работу. Я городская пьяница.

— Не в последние два дня.

— Я не смогу, — прорыдала я. — Не представляю, как с этим справиться. Они просто бросили меня на съедение волкам.

Марисела погладила мои руки. — Так меня научили плавать, куколка. Иногда нас нужно подтолкнуть, иначе сами мы ничего сделать не сможем.

— Я совершила ошибку, — вытерла нос тыльной стороной ладони. — Причинила боль Финли. — Глаза устремились к потолку, нижняя губа задрожала. — Она еще не знает. А все мои мысли сводятся к выпивке и наркотикам, лишь бы перестать думать.

Марисела прикоснулась к моей щеке. — Невозможно перестать думать, пока не столкнешься с проблемой лицом к лицу. Признай свои ошибки, а затем постарайся искупить вину.

Последние крупицы моей решительности рухнули. — Она меня не простит. Не в этот раз.

— Мисс Эллисон, дело в том месте, куда вас отвозил Хосе? Центр планирования семьи? Что они сказали? Что сделали?

Я шмыгнула носом. Тест на беременность оказался отрицательным, результаты последних анализов на ЗППП, сделанных две недели назад еще не известны. А отсутствие новостей из центра планирования семьи — сама по себе хорошая новость.

— Финли — ваша сестра. Она любит вас больше всего на свете. И желает только самого наилучшего.

Я снова начала всхлипывать. — На этот раз я серьезно облажалась. Поверить не могу в кого я превратилась. В того, кто… — в отчаянии затрясла головой. — С тех пор, как все случилось, я передумала множество раз, но может будет лучше, если… я так не могу. — Я серьезным взглядом посмотрела Мариселе в глаза.

— Не понимаю, — обеспокоенно произнесла Марисела.

— Хочу, чтобы все это кончилось. — Слова прозвучали неискренне, настолько мощное заявление и практически никаких эмоций. Интересно, так ли чувствовала себя Бетси в последние минуты жизни — слишком сломлена, чтобы испытывать что-либо помимо оцепенения.

Марисела сжала мой подбородок пальцами. — Ни слова больше, девочка. Губительную и полную гнева Эллисон…долой. Убей ее. Но ты можешь жить.

Я попыталась отвернуться, но она не позволила.

— Если хочешь доказать, что больше не являешься таким человек, просто престань им быть. Отпусти ее. Посмотри на себя. Она приносит тебе одни несчастья.

Я моргнула, потом медленно кивнула. Марисела всегда находила слова, когда мне было плохо, но ни разу в жизни она не повышала голос до этого момента. Она боролась за меня. И я не могла позволить ей бороться в одиночку. — Ты права. Она должна уйти.

Марисела помогла мне подняться на ноги.

Я снова посмотрела на гардероб. Он был забит клетчатыми фланелевыми рубашками, толстовками, рванными джинсами, откровенными футболками и концертными майками.

— Собеседование через час. Я буду выглядеть, словно только что завязала с наркотой.

Мариселла встала у меня за спиной, сжав мои плечи, и прошептала на ухо. — Она умерла. Пора найти новую Эллисон.

— Что, если я не знаю, с чего начать?

— Ты уже начала. — Она поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты.

Я пялилась на свою одежду немного дольше, чем следовало, затем захлопнула дверцы и помчалась по холлу в комнату Финли, распахнув ее гардероб в надежде, что она не перевезла все экстравагантные вещи в квартиру на Манхеттене. Перебирая вешалки, я наткнулась на пару черных кожаных узких брюк и бордовый свитер. Надев пару высоких черных сапог, сделав небольшой макияж, постаралась причесать волосы и зарычала при виде собственного отражения. Я перерыла все средства Финли для укладки волос, сбрызнула их каким-то кремом и снова расчесала. Посмотрев на отражение, вздохнула. Я так привыкла одеваться ни на что, не обращая внимание, что даже небольшие усилия начали казаться слишком усердной работой.

— Хорошо выглядите, мисс Эллисон, — стоя в дверном проеме, заметила Марисела. — Мне забрать ваше белье?

— Спасибо. Но мне кажется, ты не должна. Не хочу создавать проблемы.

Выражение лица Мариселы изменилось, и она кивнула, признавая мою правоту. — Я вас научу, когда будете готовы. — Она махнула рукой перед тем, как повернутся в сторону холла. — Хосе уверен, мистер Эдсон забыл упомянуть, чтобы вас отвозили на все собеседования.

Мое лицо расплылось в широкой улыбке. — Правда?

— Удачи, мисс.

— Марисела?

Она обернулась.

— Не знаю, просили ли вас докладывать о моих действиях, но было бы лучше, если бы ты не стала сообщать о собеседовании.

Марисела появилась в нашей семье, когда я ходила в младшую школу, и взгляд ее был наполнен материнской любовью. — Я всего лишь хочу, чтобы вам полегчало, мисс Элли.

— Я знаю. И пытаюсь.

Она закрыла дверь, а я повернулась обратно к зеркалу, решив убрать волосы в высокий ровный пучок. У мистера Вика не останется выбора, кроме как нанять меня, даже если он сам пока этого не знает.

Хосе посмотрел в зеркало заднего вида «Ауди».

— Прекрасно выглядите, мисс Эллисон.

— Спасибо, — ответила я, отвернувшись к пролетавшим в окне зданиям.

Наш дом прятался на юге 66 шоссе, а издательство на севере. Хосе потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до шоссе и повернуть на юг, в противоположную сторону от спешивших на работу людей и туристов, направлявшихся к подножию горы. Сандтраки (песковозы) трудились в полную силу, прочищая путь к Эстес Парку. Мы проехали мимо курортов и гостиниц, реки и кладбища… столько всего ускользнуло от моего внимания, только потому что не являлось барами или ресторанами без дресс-кода.

Хосе съехал с «Миллс Драйв», и мое сердце забилось чаще. Меня ожидала полная неизвестность, но стойкое чувство неминуемого унижения не отпускало. Мы проехали несколько зданий коричневого цвета с соответствующими автомобилями. В отдалении ото всех остальных расположилось небольшое строение с двумя гаражами и несколькими спасательными грузовиками, припаркованными на круговой подъездной дорожке. Обратив внимание на вывеску, я села ровнее.

МЕЖВЕДОМСТВЕННАЯ СТАНЦИЯ

НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРКА СКАЛИСТЫХ ГОР

Мои пальцы прижались к стеклу. Не уверенна, находилась ли их команда здесь в течении года, но, если мне придется проводить по сорок часов в неделю дальше по улице, надеюсь, что нет.

По соседству с пожарной станцией обнаружилась стоянка туристических прицепов, с усеявшими на четверть мили местность трейлерами. Через дорогу от станции и парка построили новое стальное здание. Подъездной путь изгибался у главного входа, протягиваясь к соседнему чуть меньшему зданию, которое, вероятно, служило гаражом, складом или и тем, и другим одновременно. Офисом «Маунтеньер» служило недавно законченное маленькое безликое стальное сооружение на окраине города.

Я помахала Хосе на прощание, когда он отъезжал. Предварительно пообещав вернуться через час. Я стояла на тротуаре в одежде, определенно не соответствуя стремительно падавшей температуре воздуха. Облака нависали над вершинами гор, а снег уже успел припорошить мои волосы подобно перьям, исчезавшим при соприкосновении.

Огромный пикап, тянувший за собой трейлер, пронесся по дороге в сторону стоянки, все десять шин захлюпали по мокрому асфальту. Я быстро отступила назад, избегая волны воды и льда, способной окатить меня с головы до ног. Я направилась в сторону главного здания, проходя мимо вывески, гласившей: «МАУНТЕНЬЕР МЭГЭЗИН». С каждым последующим шагом к центральному входу мои ноги тряслись все сильнее, ощущая себя менее уверенно и более нелепо. Рука замерла в воздухе, не дойдя до дверной ручки, но потом я все же открыла ее, вздохнув с облегчением, когда в лицо пахнуло теплым воздухом.

Дверь звякнула, и идеально чистый производственный ковер намок от моих ботинок. Стены были выкрашены в бледно-желтый цвет, в промежутках между окнами в одну линию выстроились рамки с обложками журнала. Помимо стойки регистрации, шести мягких красных кресел, выставленных вдоль фасадной стены и искусственного растения, в лобби ничего не было.

Сперва мне предстала одна лишь макушка девушки, занимавшей стойку регистрации. Она встала, поприветствовав меня кивком. На вид ей не дашь больше выпускника старшей школы, с торчавшими из-под вязанной шапочки светлыми косичками. На табличке с ее именем было написано: «Джоджо».

Она удерживала черную телефонную трубку ярко-розовыми варежками возле излишне накрашенного молоденького лица. И когда вся ее рукавица выпрямилась, я поняла, что она выставила один палец в безмолвной просьбе подождать, подмигнув при этом и улыбнувшись.

— Нет, Майк. Потому что Вик занят так же, как и я. Ему не нужны твои снимки с парада. Они никуда не годятся. Меня ждут возле стойки. Все, я вешаю трубку. Да, именно так.

Она бросила телефонную трубку и посмотрела на меня своими огромными глазами с накладными ресницами. Ее кожа оранжевого цвета явно было сожжена в солярии задолго до начала лыжного сезона. Чавкая жвачкой, она улыбалась пухлыми губами обильно покрытыми блеском.

— Чем я могу вам помочь? — Тон ее голоса мгновенно изменился, словно передо мной стоял совершенно другой человек. Раздраженная секретарша, справлявшаяся с трудными вопросами за Вика, исчезла. Джоджо выглядела милой, ее глаза заблестели в полной готовности в любой момент сделать меня счастливой.

— Мне назначено собеседование на девять утра. Эллисон Эдсон.

Выражение лица Джоджо мгновенно изменилось. — О. Ты — новый помощник Вика.

— Нет, я… пока только подаю заявление.

Она встала, жестом указав следовать за ней. — Можешь мне поверить, никому больше не нужна такая работа. Ты единственная, кто пришел устраиваться. Объявление висит уже больше года.

Мы прошли сквозь огромный дверной проем в пустую комнату с одним только столом и зоной отдыха и остановились перед слегка окрашенной дверью с именем Дж. У. Чедвик, выжженном на деревянной табличке.

— Есть причина, почему никто не устраивается на эту должность? — Поинтересовалась я.

— Ага, — ответила она, открыв дверь. — Потому что он придурок.

Мистер Чедвик опустил газету, которую держал в руках. — Я это слышал.

— Ото всех, — и закрывая за собой дверь, Джоджо продолжила. — Люблю тебя, папуля.

Мистер Чедвик выпрямил спину, сцепив ладони на столе.

— И я тебя, детка. — Он перевел на меня взгляд. — Когда ты сможешь приступить?

— Прошу прощения, мистер Чедвик, должно быть, я не расслышала. Когда я смогу..?

— Приступить. И просто Вик. Все зовут меня Вик, кроме Джоджо.

— Думаю, нам следует обсудить, в чем заключаются обязанности вашего помощника, — заметила я. — Также часы работы, привилегии и оплату. — Мне не известно, как правильно себя вести в подобных ситуациях, но дурой меня назвать нельзя.

— Тебе нужна работа?

— Да.

— Тогда какая разница? — спросил он, жуя зубочистку.

— Большая.

Он вздохнул, отклонившись на спинку старенького кресла. — Почему?

— Что почему?

— Ты ведь дочь Филиппа Эдсона? К тому же, дважды за этого год была выгнана из моего бара. Зачем тебе работа? Я не нанимаю лентяев, которым она не нужна.

— По-моему, вы вообще никого не нанимали.

Вик уставился на меня, а затем уголки его губ потянулись вверх.

— Мне нужно, чтобы ты заполняла и вела мое расписание, выполняла поручения, при необходимости помогала Джоджо, составляла анонсы и проверяла все мои входящие звонки. Джоджо надоело выслушивать каждого журналиста в штате и любого обладателя фотоаппарата, считавшего себя фотографом. Мне необходим решительный помощник. Организованный. Можешь, такое сказать о себе?

— Я могу быть решительной при необходимости, но не стану врать насчет организованности.

Вик указал на меня. — Зато честная.

— Наверное.

— Тридцать шесть часов в неделю, неделя отпуска… неоплачиваемого, никаких привилегий, я не занимаюсь благотворительностью.

Я пожала плечами. — Мне, в любом случае, они не нужны. Страховку оплачивают родители. Или оплачивали. Надо узнать.

— Ты не ответила, что делаешь здесь. Всем известно, твоя сестра работает на отца. Почему ты не пошла по ее стопам? Это какой-то семейный бунт, или тебя прислали шпионить из местной газеты?

Я не смогла сдержать смешок. — Шпионить? Нет. Если обратите внимание, — ответила я, указывая на бумагу на его столе, — в моем резюме об этом ни слова. И еще мои дела вас совершенно не касаются.

Вик усмехнулся, продемонстрировав кривые желтые зубы, от вида которых у меня пропало желание когда-либо взяться за сигарету.

— Ты куришь? — спросил он.

— Да? — Я выпрямилась, испугавшись, когда он озвучил мои мысли.

— Ты принята. Девятьсот долларов в неделю. Начинаешь с завтрашнего дня. Теперь пойдем покурим.

— О. Эм… хорошо.

Мы с Виком вышли из его кабинета, проследовали по коридору вдоль коробок и вышли через черный вход. Мои ботинки захрустели на снегу, взгляд поднялся к небу, позволив снежинкам падать и мгновенно таять на лице.

Вик выудил сигарету из мягкой пачки, лежавшей в переднем кармане его рубашки, а зажигалку из заднего кармана джинсов «Wrangler» и сгорбился, чтобы прикурить. Ладонью прикрыв пламя, затянулся, затем протянул зажигалку мне для того же самого. Я наклонилась вперед, сделала затяжку и вздрогнула, увидев двоих мужчин, показавшихся из-за угла.

— Вик! — Воскликнул Тайлер, замерев на полпути при виде меня.

— Тайлер! Зик! Вы опоздали! А третий куда пропал?

— В Колорадо Спрингс. Опять, — ответил Зик. Он достал две сигареты и протянул одну из них Тайлеру. Я отпрянула. Ментоловые просто отвратительны. Должно быть, предпочтения Зика. Сигареты Тайлера были в черной пачке.

— Привет, Элли, — поздоровался Зик.

— Вы знакомы? — Вик выглядел приятно удивленным.

— Да, — ухмыльнулся Зик. — Познакомились на вечеринке.

— Она — мой новый помощник, — сообщил Вик.

— Помощник? — переспросил Тайлер. — Что это значит?

— Не представляю, — ответила я. — Но думаю, в скором времени мы это выясним.

Вик горделиво кивнул, но потом между его бровями образовалась глубокая линия. — Не втягивай ее в неприятности, Мэддокс.

Тайлер заговорил с сигаретой в зубах, зажмурив глаза от дыма. — Тоже касается и тебя, Вик.

Вик ткнул в него пальцем. — Если тебя снова выгонят из моего бара. Больше ты туда не вернешься. Я серьезно.

— Ты всегда так говоришь.

— И я не позволю тебе дружить с моим новым помощником, — не преминул заметить Вик.

Тайлер нахмурился. — Ты играешь нечестно.

— Я стою рядом с вами, — влезла я. — И могу проводить время с кем мне заблагорассудиться. — Я вдавила сигарету в жестяную банку, заполненную песком. — Спасибо за работу. Увидимся утром. В девять? — Обнадеженно спросила я.

— Конечно. Не опаздывай. По утрам я веду себя как долбаный придурок.

— Правда, — произнес Зик и махнул рукой на прощание.

Я обошла небольшое здание, возвращаясь к основному, и с облегчением заметила, что Хосе прибыл раньше.

— Работа ваша, мисс Эллисон?

— Моя.

— Поздравляю, — Хосе улыбнулся мне в зеркало заднего вида.

— Пока не с чем.

Глава 7

— Вот, — Джоджо положила руку на металлический шкафчик с пятью отсеками, — наша резервная база данных. Печатные экземпляры — когда они есть — хранятся здесь. На столе возле стены стоит сканер и принтер — покажу, как ими пользоваться чуть позже — а в углу, основная часть твоей работы… кофе-машина.

Заваленный разорванными и пустыми пачками подсластителя, а также использованными капсулами стол был покрыт разводами и раскачивался при прикосновении. Однако стоявшая за ним урна была совершенно пустой. Я покачала головой.

— Нет, — произнесла Джоджо. — Он не знает, как выбрасывать мусор. Дон убирает по вечерам, но папа выпивает больше шести чашек кофе в день, поэтому постарайся упростить ей работу. Она хорошая, но не волшебница. И с тех пор как это первое помещение, которое видят все посетители Вика, неплохо было бы прибрать эту свалку.

— Принято к сведению, — ответила я, бросив несколько капсул и бумажек в урну.

Джоджо указала на дверь Вика. — Когда он в хорошем настроении, она закрыта, если открыта соответственно нет.

Я изогнула бровь в сторону закрытой двери.

Приподняв руку, Джоджо поднесла пальцы ко рту. И прошептала. — Для того, чтобы лучше слышался его ор.

— Также принято.

Она выдвинула кресло, и я автоматически села. Джоджо не знала, что у меня вошло в привычку садиться на выдвинутый для меня стул и осознав, что я сделала, кровь прилила к щекам.

Она постучала по «пробелу» на клавиатуре. — Введи здесь персональный логин и пароль и запиши его куда-нибудь на случай, если тебя не окажется рядом, и я смогла бы зайти сама. — Она подождала, пока я введу свой обычный логин «Esquared» и пароль DoubleE5150! Несмотря на постоянные предупреждения отца, логин был придуман еще в средней школе и с тех самых пор использовался его везде. Если Джоджо обратила внимание, теперь сможет получить полный доступ к моим социальным сетям или даже интернет-банкингу, если захочет.

Джоджо научила меня пользоваться программой, которая понадобиться для расписания и напоминаний Вика. Все оказалось достаточно простым. К концу первого рабочего часа, я смогла проверить свою почту и почту Вика, получила доступ к его контактам и знала, что отвечать по телефону его друзьям и заклятым врагам.

Дверь в кабинет Вика открылась, я подготовила себя к его ору, но он только залез в передний карман рубашки за мягкой пачкой сигарет и мотнул головой в сторону задней двери.

— Голова еще не лопнула, Элли? — спросил он.

— Нет.

— Хорошо. Пойдем покурим.

— Папа… — недовольно заметила Джоджо. — У нее почасовая оплата. Она здесь не для того, чтобы стать твоим новым товарищем по перекуру.

— У него уже есть несколько таких.

Джоджо ухмыльнулась. — О. Успела познакомиться с Тайлером и Зиком, да?

— Вы знакомы? — Спросила я.

— Зик — большой плюшевый мишка. Выглядит серьезным, но он из тех парней, которые открывают перед тобой двери и дарят цветы. Тайлер — засранец.

Вик принял оскорбленный вид. — Джоджо, больше не говори ничего подобного. Он не плохой парень.

Сузив глаза, она посмотрела на него, а затем вернула внимание на меня. — Он постоянно заступается за Тайлера. Наша больная мозоль. — Она снова перевела взгляд на отца. — Я не собираюсь поощрять его неосведомленное мнение насчет Мэддокса ответом, но он — засранец. Если ты с ним знакома, значит уже переспала, так что уверена, не мне тебе рассказывать об этом.

Вик и Джоджо смотрели на меня в ожидании ответа.

— И? — Не удержалась Джоджо, уперев ладонями в мой стол. — Переспала?

— Переспала ли я с Тайлером? — Уточнила я, сглотнув. Затем скрестила на груди руки, заерзав на месте, в то время как из горла выходили странные звуки, пока я пыталась придумать, как сменить тему. Обычно мне без труда удавалось найти колкий, чересчур правдивый ответ на неприличный вопрос, но трезвое состояние привнесло путаницу в мои мысли.

— А ты?

Вик обернулся к дочери и вставил сигарету в рот, сжав ее своими потрескавшимися губами.

Настала очередь Джоджо ерзать от дискомфорта. Она приняла вертикальное положение. — Не думаю, что это подходящий разговор на рабочем месте.

— Твою мать, Джоджо! Теперь придется пристрелить моего любимого товарища по перекуру, потому что всем известно, что надрать ему задницу мне не под силу.

Джоджо закатила глаза и, развернувшись, отправилась за угол к своему столу.

Вик дождался, когда я надену куртку, а затем провел к переулку. Небольшое стальное сооружение позади главного здания издательства создавало уютное местечко между дорогой и нами. Бетонная площадка предоставляла парковочные места для Вика и Джоджо, но за ее пределами все было завалено снегом, с пробившейся к небу вершиной скалы на фоне голубых елей и осин.

— Пожарное депо вверх по дороге… это станция специального подразделения?

— И вторая городская станция. Но некоторые ребята, работающие там, сезонные пожарные — вроде Тайлера и Зика. Во время пожароопасного сезона они проживают в альпийских бараках.

— Что значит «сезонный пожарный»?

— Во время пожароопасного сезона они едят, спят и разъезжают по стране, сражаясь с пожарами. От трех до шести месяцев в году.

— О, — выдала я, задумавшись, уехал ли Тайлер.

Вик поджег белую бумагу с табаком и затянулся, протянув мне зажигалку, чтобы я смогла проделать то же самое с залежавшимися останками сигарет отца. В пачке хранилось три немного помятых сигареты, а от оставленных Финли денег — тридцать четыре доллара. Я не обращала внимание на цены, но не было никаких сомнений, что сигарет мне не видать до первой зарплаты.

— Девятьсот долларов в неделю означает, что мне будут платить каждую неделю, или вы просто предупредили о зарплате? — спросила я, почесав голову. Я чувствовала приближение мигрени.

— Каждую неделю. Как и персоналу в баре.

— Значит… в пятницу?

— В пятницу.

Спустя несколько секунд после ответа Вика, раздался хруст ботинок по снегу. Зик и Тайлер вывернули из-за угла, уже с сигаретами в зубах и что-то обсуждая. Они выглядели счастливыми и совсем не удивились при виде меня, после чего по очереди пожали руку Вика.

— Тэйлор! — воскликнул Вик. Он обратил внимание на его повседневную одежду вместе со мной. — У тебя, должно быть, сегодня выходной.

Я нахмурилась, интересно, Вик пытался пошутить или же просто неправильно произнес имя Тайлера.

— Я слышал, ты нашел того, кто мирится с твоим дерьмом, Вик, — произнес Тайлер.

Накануне Вик рассказал Зику и Тайлеру, что принял меня на работу. А сейчас он вел себя так, словно узнал от кого-то постороннего.

Зик затянулся сигаретой, потом игриво дернул за рукав моего темно-синего пуховика. — Запуталась?

Я изогнула бровь, распознав в вопросе подвох.

Их смех прервался сигналом пейджера Зика. Он снял аппарат с пояса и поднес к уху, щурясь. — Это я.

Затем похлопал Тайлера по плечу, одновременно кивнув Вику.

— Может еще увидимся после полудня. Вызывают на собрание.

Я помахала ему и скрестила на груди руки, потому что атмосфера между нами тремя изменилась, став неловкой. Тайлер и Вик обменялись самодовольными улыбками, безмолвно забавляясь за мой счет. Я сердито уставилась на них, но потом обрадовалась, когда сквозь заднюю дверь высунулась голова Джоджо и позвала Вика.

— Тебе звонит Энни.

— У меня перерыв, — зарычал Вик.

— Тебе следует ответить. Опять холодильник барахлит.

— Черт, черт, черт! — выругался Вик, бросив сигарету мимо пепельницы.

За ним захлопнулась дверь, я подняла все еще тлевший окурок и вдавила в песок.

— Хорошо, что подняла, — заметил Тайлер.

— Как знакомо звучит, — ответила я, делая затяжку.

Тайлер натянул бейсболку ниже на глаза, а затем глубже зарылся руками в карманы куртки. Не успела я спросить, как ему удалось выбить себе выходной, его лицо расплылось в улыбке.

— И какого это? Работать на Вика? — спросил он.

— Не так плохо, как я думала.

— Неожиданно.

Я сделала очередную затяжку, глядя, как он вытаскивает сигарету и подкуривает. — Ты приходишь сюда каждый день?

— Во время пожароопасного сезона, да. В остальное время — только, если поблизости.

— А когда нет?

— Когда путешествую.

— О.

— О? — Переспросил он. В его глазах отчетливо читалось знакомое желание, даже за тенью бейсболки. Ямочка на его левой щеке стала глубже, и он подался на миллиметр в мою сторону.

Даже такой ничтожный отклик заставил прежнюю меня возжаждать бутылку бурбона и темную комнату. Я сглотнула. Но меня прежней не существует всего два дня, она похоронена недостаточно глубоко, чтобы сопротивляться взгляду Тайлера. Мне хотелось укрыться его телом и заменить боль его пальцами, сильно впивающимися в мои бедра, наблюдать его напряжение, пока он вонзается в меня, мне хотелось забыть обо всем, кроме грубых рук Тайлера на моем обнаженном теле, поддаваясь приятной волне опьянения.

— Перестань так на меня смотреть, — не выдержала я.

— Как?

— Словно видел меня голой.

— А я видел?

Я закатила глаза и наклонилась потушить сигарету.

— Эй, — он потянулся ко мне. И изучал мое лицо, будто пытался вспомнить. — Прости. Не хотел тебя обидеть.

Я отмахнулась от него. — Лучше вернусь. Мне вроде как нужна эта работа.

— Э-э… Зик к тебе неравнодушен?

— Зик? — мой голос вырос на октаву. — Нет. В смысле, не думаю. Нет, определенно нет.

— А ты к нему?

Мое лицо исказилось. — С какого перепугу ты об этом спрашиваешь?

— Ты знакома с моим братом?

Я совершенно запуталась. — Ты несешь какой-то бред.

— Хочу быть уверен, прежде чем приударить за тобой.

— Приударить за мной? Мы что, в младших классах?

Его брови сошлись вместе. Он выглядел абсолютно собранным в данный момент и пребывал в таком же замешательстве, какое испытывала я. — Я ходил в среднюю школу.

— Но, скорее всего, так и не закончил.

Он хохотнул. — Какие планы на вечер?

— С тобой никаких.

Он поперхнулся, сделав затяжку, после чего из его рта вырвался дым вперемешку со смехом. — Полегче, милая. Ты ранишь мои чувства.

— Послушай, мне сейчас тяжело зайти обратно, что означает: тебе лучше уйти и держаться от меня подальше. Я пытаюсь вести себя хорошо, а ты… нет. Нехороший… для меня… совсем.

Он прижал ладонь к своей груди.

— Я хороший, — ответил он, прикинувшись оскорбленным.

Его самоуверенность породила пульсацию у меня между бедер. — Нет. Плохой. Я тоже плохая. Так что тебе лучше всего вернуться на станцию, или в штаб, или как вы его называете, чтобы я смогла сохранить работу.

— Я собираюсь в «Теркс» вечером. Ты тоже должна прийти.

Я помотала головой, отступив назад. — Не-а. Ни за что.

Он шагнул вперед, явно забавляясь моим отступлением. Он прекрасно знал, какой производит эффект и наслаждался этим. — Я заставляю тебя нервничать?

Моя спина соприкоснулась с поверхностью двери. Я тяжело вздохнула, подняв взгляд на облачное небо. — Меня уволят. — И, дотянувшись до его лица, жестко поцеловала.

Тайлер не стал мешкаться, схватил мою куртку и потянул на себя. Его губы казались едва знакомыми, властными и решительными. Его язык скользнул внутрь, и я застонала, закрыв глаза и позволив ему увести меня куда-нибудь в другое место — куда угодно — лишь бы избавиться от невероятного безумия, в который превратилась моя жизнь.

Я оттолкнула его, задыхаясь. — Твой грузовик рядом?

— Мой грузовик?

— Тот, что с задним сидением. — Я сжала твердость, упиравшуюся в его ширинку.

— Он… на станции. — Он застонал, сжав мои ягодицы двумя руками. И приподнял, прижимая к себе.

Хорошо, что я надела джинсы и фланелевую рубашку. Будь на мне вчерашние кожаные штаны и легкий свитерок, никакое количество секса не спасло бы от холода.

— Вик закрывает складское здание в течении дня? — Спросила я.

Тайлер отстранился и, тяжело дыша, посмотрел на меня. С улыбкой на лице.

— Ты серьезно?

— Просто проверь гребаную дверь, Тайлер.

Он опустил подбородок и моргнул. — Тайлер?

— Какого хрена? — Раздалось у него за спиной.

Точная копия Тайлера схватила его за куртку и дернула на себя, роняя на землю.

Зик стоял с широко раскрытыми глазами позади него, прежде чем приподнять руки.

— Стоп, стоп, стоп! Они не знали! Я не сказал ему! И ей тоже!

Я вытерла рот и поправила одежду. — Что происходит?

Тайлер, лежавший на земле ничего не понимал, в то время как второй явно готовился к боевым действиям.

Зик указал на Тайлера, которого я совсем недавно беззастенчиво облапала. — Элли, познакомься с Тэйлором, братом-близнецом Тайлера.

— Зашибись, — вырвалось у меня. Они были не просто близнецами, а отражениями друг друга. Я не видела ни одного отличия. — Что… почему ты мне ничего не сказал? — Крикнула я.

— Блядь. Это Элли? — спросил Тэйлор, поднимая руки ладонями вперед. — Ты не говорил, что она работает здесь.

Тайлер указал на брата. — Ты даже не удосужился спросить ее чертово имя, прежде чем засунуть свой гребаный язык ей в глотку?

— Ты что, издеваешься? — Возмутился Тэйлор, медленно принимая сидячее положение. — Не прикидывайся, что не поступал точно также тысячи раз, кретин.

— Тебе прекрасно известно, Тэйлор! Сперва мы всегда проверяем. Что с тобой такое?

— Она… — он посмотрел на меня. — Я спросил про Зика! Уточнил о тебе! Она не вела себя как… она ничего не сказала!

— Ты произнес мое имя, когда спрашивал или просто спросил про своего брата? Не в первый раз кто-то путается.

Тэйлор неловко пожал плечами, и Тайлер двинулся на него.

Я выставила руки. — Это я его поцеловала! — Выпалила.

Тайлер замер.

— Я его поцеловала! — повторила, прижав одну руку к своей груди, а вторую продолжая протягивать в сторону Тайлера. — Он не виноват!

Тэйлор поднялся с красным лицом и стиснутыми зубами, стряхнул снег и грязь со своей куртки и штанов.

Тайлер сердито уставился на брата. — Ты у меня в долгу, засранец.

— Хорошо, буду должен. — Тэйлор перевел взгляд на меня. — Приятно познакомиться, Элли.

— И все? — Зарычал Тайлер.

На лице Тэйлора заходили желваки. — Прошу прощения за это недоразумение.

Мои плечи поникли. — Я тоже прошу прощения.

Тэйлор исчез за складским помещение вместе с не на много отставшим Зиком. Тайлер расправил плечи и посмотрел на меня с разочарованием в глазах.

— Нет, — я указала на него. — Ты не можешь меня ревновать. Мы едва знакомы.

— Я не ревную. Это был мой брат, Элли.

— Я тебя умоляю, — фыркнула я. — Как будто подобное произошло впервые. Проведя с вами обоими всего сорок пять минут, с абсолютной уверенностью могу заявить, вы в свое время разделили не одну женщину. Возможно, даже не подозревая об этом.

— Нет, — Тайлер практически надулся. — У нас имеются определенные правила. И обычно они срабатывали.

— Мне пора возвращаться.

— Элли?

— Да? — Переспросила я, раздраженно.

— Ты говорила правду или просто пыталась предотвратить драку?

— Что?

— Ты сказала, что поцеловала его… перепутав со мной.

— И?

— Если не ошибаюсь, ты говорила, что не любишь повторений.

Я вздохнула. — Поговорим начистоту, Тайлер. Я облажалась. Мои родители лишили меня всего. У меня нет денег, и мне необходима эта работа. Я совершила ужасный поступок в отношении сестры, поэтому теперь стараюсь над собой работать чтобы, когда она узнает правду, сразу увидела произошедшие со мной перемены.

Один уголок губ Тайлер пополз вверх, и на левой щеке появилась та самая ямочка.

Мои губы сжались в прямую линию. — Это была минутная слабость. Меня не интересуют повторения. И определенно не сейчас.

Тайлер обдумал мои слова, кивнув. — Довольно честно.

У меня вырвался смешок. — Вот и хорошо. Наслаждайся Колорадо Спрингс.

— Колорадо Спрингс? — В замешательстве уточнил Тайлер. В его глазах вспыхнуло понимание, и он смутился. — О. Это к Тэйлору.

Мои щеки загорелись. — Хорошо, что я решила держаться от тебя подальше. Близнецы — это перебор для моего трезвого состояния.

Тайлер засмеялся и, протянув руку, несильно помахал перед уходом. — Прощай, Элли Эдсон. Было весело.

— Веселая Элли умерла. Осталась только сломленная-и-одинокая Элли, — пошутила я.

Тайлер остановился. — Она не умерла. Просто преобразилась. Подобно бабочке.

— Глубокомысленно, Мэддокс.

— Бывало и глубже, — ухмыльнулся он, натянув бейсболку на глаза так же, как и его брат минут десять назад, а затем ушел.

Я закатила глаза и покачала головой, открывая заднюю дверь. Вик и Джоджо едва не вывалились на улицу, а затем сделали вид — неудачно — словно занимались своими делами вместо подслушивания.

— Я уволена? — Спросила я.

— Уволена? — Повторила Джоджо. — Нет, конечно! Это самое веселое, что случалось на работе с тех пор, как папа построил издательство.

Вик достал сигарету и протиснулся мимо, а я последовала за Джоджо внутрь. Она направилась к своему столу, я — к своему и смотрела на компьютер целую минуту, прежде чем смогла собраться.

— Элли? — По селектору раздался голос Джоджо.

Я нажала кнопку. — Да?

— Ты бросила пить?

— Эм… да?

— Папуля в завязке уже девять лет. Мы под впечатлением.

— Спасибо.

— Не за что. Сегодня больше никаких перерывов.

— Поняла. — Я отпустила кнопку и прикрыла глаза рукой. Картина новой Элли еще даже не высохла, а я успела постучаться в первую открывшуюся дверь. Я потерла свои виски, предчувствуя новую головную боль. Мне хотелось выпить, во рту пересохло, а в голове вертелась мысль, попросить Хосе по дороге домой заехать в вино-водочный магазин.

— Элли? — Позвала Джоджо из дверного проема, напугав меня.

Я отвела руку от лица. — Что?

— Ты двигаешься в правильном направлении. С первого раза ни у кого ничего не выходит идеально. Все будет хорошо.

В тот самый момент никто не смог бы сказать мне ничего лучше. Три простых предложения успокоили душу.

— Спасибо, — все, что мне удалось из себя выдавить.

Джоджо подмигнула и вернулась за свой стол.

Несколько раз кликнув мышью, чтобы зайти в настройки компьютера, я выбрала пункт: «Изменить логин/пароль».

ЛОГИН: ELLIE2POINT0 (ЭЛЛИ2.0)

ПАРОЛЬ: RIGHTDIRECTION001 (ПРАВИЛЬНОЕНАПРАВЛЕНИЕ001).