Прекрасное сожжение

Глава 8

Сквозь потолочные динамики, расположенные по всему периметру здания «Маунтеньер», лился «блюграсс» [традиционная муз. шотл. — ирланд. происхождения, распространённая на юге Аппалачей и ставшая популярной в начале 1950-х, в стиле «кантри»]. Перебирая стопку фотографий с последнего полумарафона, я недовольно качала головой.

— Не нравится музыка? Мне казалось, ты любишь рок, — при входе в мой кабинет заявил Вик.

— Плевать на музыку, — я веером разложила снимки по столу. — Все дело в фотографиях. Они ужасны, Вик. Кто их делал?

— Она права, — с диванчика напротив раздался голос Джоджо. Боты на ее скрещенных ногах до сих пор не высохли после улицы. — Я уже видела. Полный отстой. Нельзя больше позволять Майку втюхивать нам это фуфло. Надо отказываться от его услуг.

Брови Вика сошлись вместе.

— Но у нас больше никого нет.

Я кивнула головой в сторону Джоджо.

— Ее обзор выставки был безупречен. Почему бы Джоджо не заняться фотографиями?

С улыбкой на лице Джоджо поднялась на ноги.

— Потому что Джоджо надо работать в офисе.

— А это кто сделал? — Вик указал на рамки, стоявшие на моем столе.

— О, — отозвалась я, слегка развернув их. — Я. Просто напоминание того, к чему следует стремиться.

Джоджо обошла стол и взяла в руки рамку с фотографией, которую мне удалось сделать неделю назад в доме родителей. Кадр захватывал половину черно-белого портрета Финли в родительском главном зале — на котором ей было четырнадцать лет. Уже тогда она выглядела восхитительно.

— Твоя работа? А на снимке кто? — Удивилась Джоджо.

— Моя сестра, — тихо ответила я. Мы с Финли не разговаривали после случившегося со Стерлингом. Хоть она и оставляла мне несколько голосовых сообщений, с другой стороны прекрасно понимала, что у меня нет никакого желания обсуждать ее отпуск, пока сама я застряла посреди «снежного шара».

— А они совсем ничего, — постановила Джоджо. Она перевела взгляд на Вика, выразившего свое согласие. Изучив другую фотографию, она поставила ее обратно на стол. — Какая у тебя камера?

Я пожала плечами.

— Да, сестра мыльницу какую-то подарила. Если не ошибаюсь, «Никон». Она у меня с собой, — я указала рукой на сумку, стоявшую в углу.

Подплыв к моим вещам и порывшись в них, Джоджо вытащила и приподняла фотоаппарат к лицу.

— Я тоже начинала с такой. Могу научить некоторым основам во время перерыва. Вечером попрактикуешься, а завтра покажешь мне.

— Зачем? — Не поняла я.

— Потому что твои обязанности могут возрасти.

— Я бы с удовольствием сходила на обед, но, вроде как, сижу на бобах. Потому принесла с собой сэндвич.

— Сегодня твоя четвертая получка. И ты до сих пор не можешь позволить себе обед? — фыркнула она. Не услышав ничего в ответ, продолжила. — Я угощаю. Даже не начинай спорить. Все равно проиграешь.

Вик кивнул.

— Так и есть.

— Ладно. Но для начала мне нужно закончить с делами.

Джоджо отправилась к своему столу, а Вик скрылся за закрытыми дверями кабинета. Мне повезло, что начальник оказался в хорошем расположении духа. Мысли о Стерлинге и всевозможных реакциях Финли на наше неосознанное действие беспрерывно крутились в голове и не давали уснуть часа три, подбрасывая различные варианты исхода событий.

Закончив отвечать на почту Вика, я откатилась от стола. Тут же раздался звонок телефона.

— Элли, звонок на первой линии, — по громкой связи проинформировала Джоджо.

— Мне?

— Ага.

Я подняла трубку и нажала кнопку ответа первой линии, задаваясь вопросом, звонит бармен из «Теркса» с новостями об очередной поломке или же Майк решил узнать наше мнение о своих дерьмовых фотографиях?..

— Элли слушает, — произнесла я, несколько секунд слушая тишину и ожидая ответа с другого конца провода.

— Я… Прошу прощения, что звоню тебе на работу. Кстати, поздравляю.

Я сгорбилась в попытке приглушить разговор.

— Стерлинг, ты не можешь сюда звонить.

— Я знаю. Прости. Но Финли не отвечает на мои звонки.

Я закатила глаза.

— Она никогда на них не отвечает. Перестань вести себя как параноик и хватит мне названивать. Не думай, будто я не помню, как ты дал мне какую-то хрень. Что ты сделал? Усыпил меня?

— Я… это не моя вина.

— Тогда чья? — Прошипела я. — Я даже не помню, что произошло.

— Я тоже! — Завопил он. — Ты была расстроена. Таблетка должна была помочь нам немного расслабиться. Это новый препарат, который я достал у Престона.

— У Престона? — Процедила сквозь зубы. — Ты дал мне то, что достал у Престона? Ты же мог нас убить!

— Тебе не обязательно было его принимать. Не сваливай всю вину на меня.

— Я доверяла тебе, — сказала я, сжав в руке трубку и стараясь ругаться на него как можно тише. — Но ты прав. Я осознаю свою вину в случившемся. Возможно, ты и любишь ее, но она — моя сестра. И теперь мне предстоит сделать все возможное, чтобы доказать — если ей все станет известно — что я изменилась.

— Ты не посмеешь рассказать, — в отчаянии воскликнул Стерлинг.

— Нет. Но ты ее прекрасно знаешь, Стерлинг. Финли всегда обо всем узнает. Она узнала, кто обрезал волосы ее Барби, хотя дома ее не было. В те выходные мы устроили вечеринку по случаю дня рождения. Кто угодно мог это сделать, но она знала, что вина на мне.

Стерлинг хохотнул.

— Я это помню. — Он на мгновение замолчал. — Ты права. Мы облажались.

Мои глаза закрылись. Губы едва касались динамика при следующих словах.

— Нет никаких мы. Я больше не хочу с тобой общаться, Стерлинг. Отныне каждый сам по себе.

— Элли…

Я повесила трубку и вздохнула, после чего, отстранившись от стола, начала собирать свои вещи перед обедом с Джоджо.

Как только я повернула за угол, она уже стояла возле выхода и ждала меня. Последовав за ней к ее «Оутбэку», залезла внутрь, обнимая себя, чтобы согреться. Джоджо, казалось, совершенно не обращала внимание на холод, спокойно повернула ключ зажигания, словно на ее руках не были надеты «спальные мешки», именующие себя варежками.

— Фотоаппарат взяла? — Спросила она.

Я приподняла сумку.

— Я решила отвезти нас в «Camp’s Café». В их меню нет блюд «с фермы на стол» (меню на основе только местных и региональных продуктов, часто — выращенных органическим способом), нет органики и прочего, так что местечко свободно от туристов и является одним из самых тихих в округе, я смогу показать несколько возможностей «Никона». Не могу дождаться посмотреть на твои будущие работы. У тебя, похоже, талант.

Я усмехнулась.

— Что? — Спросила Джоджо, выезжая на дорогу и тыкая в настройках обогревателя рукавицами.

— Финли тоже так говорила. Моя сестра.

— Она оказалась права. Быть может, мы начнем освещать не один только рынок сельскохозяйственной продукции и заблудших диких животных.

Джоджо припарковалась в переулке, предназначенном для «таунхаусов», усеявших весь квартал. По тому, как она вылезла из машины и хлопнула дверцей, ее это совершенно не обеспокоило. Мы шли рядом, я следовала за ней мимо мусорных контейнеров и нефтяных бочек сквозь дверь-ширму к заднему проходу на кухню.

— Джоджо! — воскликнул один из поваров.

Джоджо махнула рукой в знак приветствия, после чего жестом указала мне идти за ней мимо помещения для хранения продуктов, за грилем и мимо кассового аппарата.

— Мне как обычно! — Крикнула Джоджо. — Две порции.

Женщина за стойкой кивнула и передала своим сотрудникам.

— Два «Джоджоса»!

Стянув пальто, шарфы, варежки и шапки, мы положили их рядом с собой у окна.

— У тебя есть именной сэндвич? Круто.

— Нет, вообще-то. Просто я каждый раз заказываю одно и то же, тебе понравится. Поджаренный бисквит с авокадо, сверху яйцо средней прожарки и их фирменный соус. Корейский или что-то вроде того, что действительно странно для местечка с деревенской кухней, но это оху… очень вкусно. Поверь мне.

Я нахмурилась. Представленная с ее слов картина выглядела не очень аппетитно, но халявная еда была гораздо лучше сэндвича из мяса индейки на обычном пшеничном хлебе, поэтому мне не на что жаловаться.

Я передала Джоджо свой фотоаппарат, и она рассказала мне все об экспозиции, диафрагме, выдержке и ISO (светочувствительность фотокамеры к свету). Позволила поэкспериментировать с различными творческими режимами — P, А, S и М — показала, как правильно их использовать, и просветила об превосходстве каждого над остальными режимами.

К тому времени, как мы разделались со странным, но на удивление вкусным «джоджовским» бисквитом, мне удалось приспособиться к фотоаппарату и даже сделать несколько снимков в кафе и за его пределами.

Джоджо пролистала мои работы, качая головой. Я же сидела и грызла ногти в ожидании вердикта.

— Чума, — произнесла она. После чего вернула мне камеру. — У тебя действительно талант. Вик в полной жопе, ведь он вот-вот потеряет помощника.

— Нет, — отмахнулась от нее я. — Правда?

По лицу Джоджо растянулась ухмылка, она поставила локти на стол и слегка наклонилась вперед.

— Правда. Думаю, тебе все равно придется помогать в офисе и следить за его кофейным столиком, но ты справишься. Можешь мне поверить.

— Я не журналист. Не умею писать. В колледже приплачивала, чтобы за меня выполняли письменные работы.

Лицо Джоджо скривилось.

— Тебе приходилось писать работы для степени по гончарному искусству?

Я в смущении закрыла глаза.

— Да.

Джоджо захихикала, и я рассмеялась следом за ней, действительно рассмеялась, впервые за долгое время.

— Спасибо, — сказала я, стараясь перевести дыхание. — Не знала, что могу так смеяться в трезвом состоянии.

Подбородок Джоджо уперся в основание ее ладони.

— Понимаю, что в семье ты, должно быть, считаешься кем-то вроде «урода», но ты не такая плохая. Не представляю, как тебе удалось так сильно измениться за какой-то месяц.

— Вот что лечение от алкоголизма и ответственность может сотворить с девушкой, — мое заявление было всего наполовину шутливым.

— Ты отлично справляешься. Ни одного прокола.

— Тяжело покупать выпивку или косяк без гроша в кармане. Но даже если бы у меня получилось, начальнику об этом не узнать.

— Я не твой начальник, а ты не лгунья. Дело не только в деньгах, Элли, очень грустно, что ты так усердно работаешь, но продолжаешь ожидать от себя оплошности.

— Это не так, — ответила я, мотая головой и беспокойно покручивая стаканом с водой.

Джоджо выдохнула смешок, затем начала собираться.

— Собирайся. Тебе предстоит важное дело.

Джоджо высадила меня в квартале от издательства, и я наклонилась посмотреть на нее сквозь открытое окно пассажирской двери. Из задней части машины поднимались выхлопные газы, практически соответствуя моему дыханию.

— Серьезно? Эта съемка что, испытание «последнего героя»? На улице почти девять градусов.

В ответ девушка помахала мне рукой.

— На пути есть много интересного. Хочу посмотреть, что увидишь ты.

— Ладно.

— До скорой встречи, — ответила она с самодовольной улыбкой на лице.

Фотоаппарат обжигал кожу холодом и мне с трудом удавалось переключать настройки заледеневшими пальцами, в то время как Джоджо сдвинулась с места и направились на парковку позади нашего здания.

Я развернулась и, обратив внимание на старый дом, закинула голову повыше на антенну. Просмотрев пробный кадр, переключила параметры и снова поднесла объектив к глазам, делая новый снимок. Дисплей заполнила картинка, и по моему лицу растянулась улыбка. Джоджо права. Режим автоматической съемки оказался полным отстоем. Понимание, как регулировка параметров повлияет на изображение, придавало снимку совершенно другой вид.

Я пошла в противоположную от «Маунтеньер» сторону, погрузившись в фотографирование и сравнение качества работы под влиянием различных вариантов ISO, выдержки и экспозиции. Крупный план покрытых снегом листьев, заснеженных крыш, разбитых машин, заваленных снегом, оконных рам в снегу… На моих снимках было полно снега, но меня все устраивало.

— Тебя уволили? — С другой стороны улицы раздался голос Тайлера или Тэйлора. — Мы с Зиком поспорили, как долго ты продержишься. — Один его глаз был прикрыт на фоне заходящего солнца, и я обернулась, увидев, как оно выглядывает из-за гор. Оттянув рукав пальто, посмотрела на часы. Я провела на улице при такой холоднющей температуре два с половиной часа и едва заметила это.

— Ты, который? — Спросила я, убирая камеру.

Он засмеялся.

— Тайлер. Ты работаешь кем-то вроде оценщика страхового убытка? — Улыбаясь, спросил он.

— Нет. Делаю снимки для журнала.

— Должно быть они в безнадежном положении, — подколол меня он.

— Пошел на хрен, — ответила ему, направившись в обратную сторону к своему зданию, который оказался в трех кварталах. Тайлер стоял снаружи станции. Я даже представить не могла, что ушла настолько далеко.

— Эй, — крикнул он. Позади раздалось хлюпанье ботинок по мокрой улице и хруст каменной соли прежде, чем он добрался до меня. — Я просто пошутил.

— Я тоже, — ответила я, продолжая идти.

— Так, э-э. — Он засунул руки в карманы коричневых брюк-карго. — Ты и Пейдж…

— Нет никаких меня и Пейдж.

— Нет? Почему? Кое-кто сказал, что вы… тебе же нравятся парни, правда? Я имею в виду… должно быть так, после того, что у нас было. Никак не могу разобраться.

— В чем разобраться?

По его лицу медленно расплылась улыбка.

— В тебе, Элли. Я пытаюсь разобраться в тебе.

— Ты со мной заговорил.

— Я подумал, теперь все будет по-другому.

— Почему?

Его брови нахмурились. Он выглядел выбитым из колеи.

— Ты, э-э… вспоминаешь ту ночь?

— По правде говоря, нет.

Он вздохнул.

— Прошел месяц, Элли.

— Я помню.

— И я никак не могу забыть.

Я сделала глубокий вдох, надеясь с выдохом избавиться от чувств, которые он пробуждал во мне.

— Мы уже это обсуждали, — ответила я, продолжая путь к «Маунтеньер».

— Элли, — нервно усмехнулся он. — Ты можешь остановиться ненадолго и поговорить со мной?

Я замерла и, приподняв подбородок, посмотрела ему в глаза.

— Уточни пожалуйста, я тебя интересую, потому что не испарилась подобно всем остальным твоим «ночным приключениям», из-за моего отца или потому что мне нравятся или не нравятся парни?

— Ничего из вышеперечисленного. Почему с тобой так тяжело?

— Мы провели вместе одну ночь, Тайлер. Тогда я была совершенно другим человеком. Меня больше не привлекает связь с взмокшим драчуном, способным затащить пьяную девушку в постель.

Его пальцы в карманах брюк сжались в кулаки, один глаз прищурился — на щеке появилась чертова ямочка.

— Не привлекает, но ты ничего не можешь с собой поделать.

Он был настолько самоуверен, что мои оскорбления его абсолютно не трогали. Он был слишком высокомерен, чтобы поверить словам.

Я продолжила идти.

— Ты все усложняешь. Я старалась быть предельно ясной. Только потому, что сейчас я нахожусь не в самой лучшей форме, не означает, что пытаюсь подавать тебе смешанные сигналы.

— Мы и так уже переспали. Я просто хотел пригласить тебя на свидание.

Я остановилась посмотреть ему в лицо и узнать правду. В его глазах светилась надежда и немного страха. Тайлер был высоким и крупным, к тому же боролся с лесными пожарами, но он испытывал ко мне страх и не без оснований. Под всеми этими мышцами и крутизной скрывался отличный парень, что означало, я ему не пара — даже если пыталась измениться в лучшую сторону.

— Я не могу пойти с тобой на свидание.

Он продолжил, словно не расслышал моих слов.

— Я заканчиваю в десять.

— В десять я ложусь спать.

— Как насчет завтрака? На работу тебе к девяти, если не ошибаюсь?

— Потому что я люблю подольше поспать, гений.

— Ты любишь яйца и бекон? Или оладья?

Я нахмурилась. И то, и другое звучало заманчиво. Халявный завтрак был хорош настолько же, насколько и халявный обед, Салли закрыла Мариселе доступ к продуктам, пока я не соизволю позвонить родителям — чего, кстати, не планировала делать… никогда. Моя жизнь крутилась не вокруг них; я менялась ради Финли, и это означало, что в ближайшем будущем мне придется перейти на лапшу быстрого приготовления, если только Марисела не сжалится надо мной и не принесет немного своих фирменных тамале.

Халявный завтрак звучал очень привлекательно, но использовать человека ради еды, зная о его чувствах, не соответствует поведению хорошего человека, которым я пыталась стать.

— Нет.

— Нет? — Удивился он.

— Я занята собой. Уверена, ты найдешь другую девушку, с кем можно весело провести время.

Ноги, наконец, решили пожаловаться на холод в трех шагах от «Маунтеньер». Входная дверь звякнула и затихла, когда я вошла и остановилась отряхнуть на коврике обувь.

— Я уже начала сомневаться, что ты вернешься, — произнесла Джоджо. Ее широкая улыбка погасла. — Видела на улице Мэддокса?

Я повернулась лицом к Тайлеру, ожидавшему по ту сторону двери, со спрятанными в карманах куртки руками.

Затем указала рукой, чтобы он проваливал туда, откуда пришел. На что тот отрицательно покачал головой.

— Что ты делаешь? — Спросила Джоджо.

— Как ты избавилась от этих ребят? Он словно прилипший к подошве моего ботинка кусок жвачки.

— Не могу сказать. Но абсолютно точно уверена, Мэддокс еще никогда ни одну девушку не ждал на холоде. Поморозь его, пока не посинеет. Знаешь… ради всех нас. — Она протянула руку. — Показывай, что у тебя получилось.

Я достала из фотокамеры небольшую карту памяти и передала ей. Ее лицо выдавало вспыхнувшее волнение, пока она вставляла накопитель с боковой части своего монитора и поудобнее усаживалась в кресло, колесики которого заскрипели, стоило ей придвинуться ближе.

Мои пальцы были красными и замерзшими, интересно, как им удалось так долго проработать на холоде. Быстро разобравшись в настройках, фотография стала навязчивой идеей, заставив с легкостью потерять счет времени. Даже стоя рядом с Джоджо, пока она просматривала сотни отснятого материала, мне не терпелось отправиться на улицу и вновь погрузиться в работу.

Джоджо покачала головой и поставила на стол локоть, обхватив ладонью подбородок. Она прикрыла рот пальцами, еще быстрее защелкав мышью.

— Даже не знаю, что сказать.

— Правду. Я же смогу дальше работать помощником, если фотографии полный отстой, правда?

— Они не полный отстой.

— Нет?

— Они невероятные!

Я втянула в себя воздуха.

— Правда?

— Папуля! — Закричала Джоджо, звуча более нетерпеливо, подобно ребенку препубертатного периода, нежели женщина, управлявшая целым бизнесом.

Вик, прихрамывая, но энергично вышел из своего кабинета.

— Хорошие?

— Сам посмотри, — ответила Джоджо, продолжая щелкать мышью.

Я скрестила на груди руки, ощущая, как медленно согревавшуюся кожу начинает покалывать, и переступила с ноги на ногу, не имея представления, как воспринимать их реакцию. Вик положил руку на плечо дочери и наклонился, чтобы лучше видеть монитор.

— Эллисон, — глядя на экран, пришел к заключению Вик. — Совсем неплохо, девочка.

— Да? — Переспросила я, сморщив нос.

Он встал в полный рост и похлопал меня по плечу.

— Джоджо, ей необходимо задание. Но не типичная скукотища. Что-нибудь способное заинтересовать и местных, и туристов. Что-то захватывающее. Сексуальное!

Джоджо нахмурилась.

— Фу. Не говори так, папуля.

Тайлер наконец ворвался к нам.

— Я никуда не уйду.

Я закатила глаза.

— Тебе что, работать не надо?

Вик щелкнул пальцам.

— Точно! Вот оно!

— Что «оно»? — Уточнила Джоджо.

— Первое задание Элли! — Он указал в сторону Тайлера. — Она будет следовать по пятам пожарной команды. Всем известны основы их работы, но в чем конкретно она заключается? Насколько опасна? Какой требует выносливости? Каково это быть пожарным? Кем они являются? И чем занимаются в свободное время?

— Нет, — вырвалась у меня скорее мольба, нежели отказ.

— О, Господи, папуля, это гениально!

— Джоджо, — взмолилась я. — Я ведь не журналист.

— Я помогу, — ответила она. — Поправлю или напишу статью целиком, если придется. От тебя требуются только заметки и фотографии.

Вик улыбнулся, демонстрируя всем свои желтые зубы. Его грудь выпятилась вперед, выражая гордость за собственную дочь.

— Это будет сенсация. Эдсон и Вик. Мы смогли бы попасть в «АП» [ «Ассошиэйтед Пресс» — одно из крупнейших международных информационно-новостных агентств мира].

— Давайте не будем бежать впереди паровоза. Вы точно уверены, что это возможно? — Спросила я. — Мне кажется, дело опасное.

Вик указал на Тайлера.

— Устрой это, Мэддокс. Ты мне должен.

— Никаких одолжений, — ответила я.

Тайлер сделал шаг к столу Джоджо.

— Я смогу все уладить со смотрителем. Завтра у меня выходной. Так что возьму ее с собой и поговорю с ним.

Я вздохнула и сгребла волосы в кулаки, взглядом умоляя Вика и Джоджо.

— Хватит. Давайте хорошенько все обдумаем. Вы хотите, чтобы моим первым заданием — как фотографа-любителя — стала подробная история, основанная на преследовании пожарной команды на пожарах? Вы серьезно?

Джоджо отключила компьютер, надела свое пальто и подмигнула мне.

— Принеси что-нибудь удивительное.

— Во второй день фотографирования. Ты просишь удивительный материал?

— Я в тебя верю, — заявила Джоджо. — Валите отсюда. Рабочий день закончен, и Хосе ждет снаружи.

Я побрела в свой кабинет за вещами. Вернувшись в холл, в темноте заметила Тайлера, обсуждавшего с Джоджо мое задание. Девушка уже успела погасить свет и теперь с ключами в руках ожидала меня, чтобы запереть двери.

Тайлер проводил меня до обочины к припаркованной «Ауди», из выхлопной трубы которой вырывались белые облака. Салли не давала разрешения на использование машины, но Хосе был уверен, что моим родителям вряд ли понравится, если мне придется тащиться несколько миль под снегом.

Но я не была так уверена.

— Так что… позавтракаем вместе, прежде чем пойти на станцию? Я плачу.

— Для меня это серьезное дело, — ответила я. — Мне нужна эта работа. Если я все испорчу…

— Не испортишь. Я сделаю все возможное, чтобы у тебя оказалось достаточно материала для сьемки. Позволь сперва угостить тебя завтраком. Мы обсудим, как лучше будет преподнести информацию смотрителю, и так у меня появится большее представление о том, чего ты хочешь.

— Я не знаю, чего хочу.

— Хорошо, — последовал его ответ, а на щеке появилась ямочка. — В таком случае, после завтрака ты сама узнаешь, чего хочешь.

Задняя дверца щелкнула, стоило мне ее открыть.

— Элли…

— Просто запомни, — начала я. — В этом нет моей вины. Я пыталась уберечь тебя от неприятностей.

— Я сражаюсь с пожарами, Элли. Я спасаю наши отношения.

Я скользнула на заднее сидение и захлопнула дверцу. Тайлер постучал в окно, и я опустила стекло.

— Между нами нет никаких отношений.

— Я уже говорил, что совсем не возражаю против дружбы с привилегиями, — широко ухмыляясь ответил он.

— Не позорься.

— Я? — Тайлер ткнул себя в грудь. — Никогда!

Стекло вернулось на место, и Хосе двинулся в путь. Кожаные сидения были теплыми, и я потерла руками в перчатках без пальцев друг о друга.

Свернув на шоссе, ведущее к дому, Хосе поглядывал на меня в зеркало заднего вида.

— Вы выглядите счастливой, мисс.

Я смотрела в окно на нарушавшие темноту фонари.

— На самом деле то, что ты видишь называется раздражение.

— Сегодня вечером у вас гости.

— Гости? — Переспросила я. — Пожалуйста, скажи, что это не Стерлинг. Или мои родители. Блядь, это же не родители, правда?

Хосе засмеялся.

— Нет. Девушка с голубыми волосами.

— Пейдж?

Он кивнул.

— Давно ждет?

— Почти час. Она принесла печенье. Вкусное.

— Ты съел мои печеньки?

— Нет, мисс Элли. Она принесла четыре дюжины.

— Должно быть ей стало известно, что Салли пытается заморить меня голодом.

Возле ворот Хосе притормозил, затем проехал внутрь, неторопливо катясь по подъездной дорожке и останавливаясь перед домом рядом с хэтчбеком «Хендай» восьмидесятых годов. Синяя краска потрескалась и от переднего крыла до заднего сидения простиралась вмятина и царапина. Машина была миленькой, но разбитой — больше не идеальная машина Пейдж.

Она поприветствовала меня в фойе объятием. Ее тело было закутано в одеяло, пахнувшее Финли, из которого торчали только голова, руки и рваные красные кеды.

— Надеюсь, ничего, что я пришла.

— Да. Да, конечно.

Она втянула меня на кухню.

— Я принесла печенье, — и открыла пластиковую крышку видавшей виды банки.

Она протянула мне круглое сахарное печенье с глазурью в виде снежинки.

Я надкусила.

— Ого, — ответила, не успев прожевать до конца. Печенье вместе с изумительной глазурью просто таяло во рту. — Ты правда сама приготовила?

Она кивнула.

— Бабушкин рецепт.

Марисела открыла холодильник и указала на находившуюся в нем тарелку прежде, чем застегнуть свое пальто и, собравшись, отправиться домой на ночь. Задние фары автомобиля Хосе засветились сквозь матовое стекло, сделав неожиданный визит Пейдж еще большим облегчением.

— Как дела? В последнее время ты куда-то пропала, — произнесла Пейдж, взяв еще одно печенье.

— Тяжелый месяц.

— Тайлер сказал, родители лишили тебя поддержки. Это правда?

— Тайлер Мэддокс? Ты его видела? — Странный укол ревности обжег внутренности.

Она пожала плечами.

— В «Теркс». Он сказал, ты его подставила.

— Никого я не подставляла. Нечего было провоцировать.

Пейдж захихикала, и ее детская улыбка побудила потянуться к ее руке. Она переплела свои длинные пальцы с моими.

— Мне не доставало тебя.

— Я рядом.

— Это правда? Насчет твоих родителей? Ты поэтому так изменилась?

— Надеюсь, в лучшую сторону, — ответила я, собирая в кучу крошки от печений. Пейдж промолчала. — Да, это правда.

— Ну, я пришла, чтобы тебя спасти, — она наклонилась и, поднявшись, вытащила из бумажного пакета бутылку. После чего порывшись в шкафчиках и достав два стакана, поставила их на стойку. Рот наполнился слюной от звука сворачиваемой крышки и первого всплеска янтарной жидкости при столкновении с донышком стакана. Пейдж заполнила их до самых краев.

— Ого, — вырвалось у меня. — Не брала ни капли в рот на протяжении месяца.

Она протянула мне один стакан, а второй удержала между нами. — За трезвый образ жизни.

— Я… — горло горело, жаждая ощутить содержимое бокала. Сию же минуту. Всего один напиток. Всего лишь один.

Глава 9

— Выглядишь ужасно, — выдвигая для меня стул, произнес Тайлер.

Я села, не снимая солнечные очки с глаз.

— Спасибо.

— Долгая ночка? Мне казалось, ты бросила пить.

— Нет, — ответила, отшатнувшись от звука его голоса, солнечные лучи лились сквозь окна, а в углу словно под наркотой скакал визгливый мелкий дошколенок.

— Что случилось? — Спросил Тайлер.

— Друг вчера заглянул с бутылкой «Краун».

Его сердитый взгляд вперился в меня.

— После скольких? Пяти недель в завязке? Похоже, не очень хороший друг.

— Не «в завязке». Это для алкоголиков.

Тайлер привлек внимание Челси, выставив вверх указательный палец.

— Привет. Можно нам два стакана воды, пожалуйста? — После того, как она кивнула, все его внимание снова вернулось ко мне. — Сможешь поесть?

— Возможно.

Он покачала головой.

— Хотя бы время хорошо провела?

— Ага. Мы разговаривали примерно до полуночи, потом уснули. Она приготовила печенье, мы поговорили о моих родителях, Финли и… — слова оборвались, когда перед глазами всплыли слезы и всхлипывания по поводу случившегося со Стерлингом. Я рассказала Пейдж. Теперь она знает обо мне и Стерлинге. Я закрыла лицо ладонями. — О, нет. Господи. Твою ж мать.

— Так… не хорошо провела время?

— Не хочу об этом говорить. Можно мне овсяную кашу. Без фруктов. С корицей, — я была полна решимости поесть, не представляя, когда в следующий раз удастся съесть что-то помимо лапши быстрого приготовления. — Пожалуйста.

— Хорошо, — произнес Тайлер и сделал заказ у Челси, когда та вернулась с нашей водой. Он практически не разговаривал, что меня вполне устраивало. Вокруг и так было слишком много движения, света, звуков и беспрерывного дыхания. Звон посуды, разговоры, смех чертовых детей, хлопанье автомобильных дверей — будь они неладны.

— От тебя исходят флюиды ненависти, — произнес Тайлер.

— Что-то типа того, — придержав руками воротник, стянула через голову толстовку.

— Это один из тех случаев, над которыми мы потом будем смеяться?

Я спустилась ниже на своем месте. Солнечные очки перестали помогать. Солнце словно прожигало дыру в моей голове.

— Скорее всего, нет. Мне очень жаль.

Челси поставила на стол миску с кашей и до меня донесся аромат корицы. От нее исходил действительно вкусный запах, пока его не перебили заказанные Тайлером оладья с черникой, шоколадом, взбитыми сливками и кленовым сиропом.

— Боже, — в отвращении скривилась я. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты ешь, как ребенок?

— И не раз, — ответил он, пронзив стопку вилкой и откусив.

— Почему ты так выглядишь? — Указала на него. — Если питаешься подобным образом? — Перевела руку на тарелку.

— На станции у нас появляется много свободного времени, в отличии от бараков во время пожароопасного сезона. Не люблю сидеть на месте, поэтому много тренируюсь.

Должно быть так. Он похож на мамонта.

Я взяла в руки ложку и, запустив ее в тарелку, немного зачерпнула для пробы. Вроде ничего. Обычный тост, корица, пресная овсянка. Мне до сих пор было под силу веселиться подобно рок-звезде, но, по-видимому, восстанавливаться так же не получалось.

Допив остатки воды с парой таблеток ибупрофена, принесенные с собой из дома, посмотрела на часы.

— Спешишь? — Спросил Тайлер.

— Просто хочу убедиться, что вовремя успею в издательство, если твой смотритель откажет нам в этом абсурдном плане.

Тайлер практически прикончил половину оладьев. И когда только успел?

— Фотографы постоянно следуют за нами по пятам. Правда не представляю, как ты выдержишь вызов в своем состоянии. Походы довольно жесткие.

— Заткнись.

— Вверх по склону.

— Зачем ты меня мучаешь?

— … во время снегопада.

— Переживай за свою работу, а я за свою.

Тайлер усмехнулся.

— Каким образом дочь миллионера оказалась полевым фотографом журнала? Немного необычно, правда?

— Я ведь рассказывала тебе о своих родителях, и прекрасно знаю, что ты обо всем помнишь. Ты по пьяни проболтался Пейдж.

— Тебя это волнует? — Удивленно спросил Тайлер.

— То, что ты обсуждал мои дела или что зависал с Пейдж?

— И то, и другое.

— Это мои личные дела. Они не подходят для непринужденного разговора в баре.

— Ты права. Прости меня. Просто узнал, что она твоя подруга… я немного переживал. Оказалось, ей известно гораздо больше меня.

— Пейдж — милая девушка. Но она мне не подруга.

— Дружба с привилегиями?

Я сердито уставилась на него, отчего он приподнял руки в защитном жесте и засмеялся.

— Ты закончил набивать себе пузо? А то меня начинает тошнить, — выдала я.

Он поднялся, положил на стол несколько купюр и помог мне встать. Тайлер прижал меня к себе, без особых усилий удерживая мое тело, его лицо излучало сочувствие.

— Ты в порядке?

Я сдула выбившуюся длинную прядь волос с лица, разозлившись на себя еще сильнее и если быть уж совсем откровенной, то разозлилась на Пейдж. Хотя она понятия не имела, сколько усилий мне пришлось приложить. Она не несла ответственность за мой новый выбранный образ жизни; вина полностью лежала на мне.

Тайлер проводил меня до своего грузовика и помог забраться внутрь. Я старалась смотреть вперед и не отрывать взгляд от дороги, так как поездка на заднем сидении «Ауди» по дороге в «Вайнону» час назад далась не очень легко.

Спустя менее пятнадцати минут мы свернули на «Миллс Драйв». Грузовик подскочил на неровном асфальте и льду, пока мы парковались южнее станции.

— Прости, — произнес он. — Нам придется прогуляться.

Вентиляционное отверстие выпускало белый густой дым со стороны коричневого здания, я вылезла из машины и, прищурив глаза, посмотрела через улицу в попытке рассмотреть, горел ли свет в «Маунтеньер».

— Если тебе нужно проблеваться, сейчас самое время, — обойдя грузовик с передней стороны, Тайлер остановился рядом со мной. Его сильная рука обернула меня за плечи, но я сбросила ее.

— Я в порядке. Не надо со мной нянчиться. Я сама во все виновата.

— Да. Да, сама. — Тайлер перешагнул через заснеженный участок земли между его грузовиком и станцией. Мы дошли до задней двери, которая открылась резким поворотом ручки. Тайлер махнул рукой в сторону представшего перед нами коридора. — Только после тебя.

Скрестив на груди руки в надежде спастись от холода, я прошла внутрь. По необъяснимым причинам при похмелье сложнее было удерживать тепло — еще одна причина злиться на себя.

Тайлер потопал ногами по большому производственному коврику, я последовала его примеру. Затем он жестом указал мне идти за ним по коридору, украшенному простыми рамками с фотографиями бывших смотрителей и нескольких погибший пожарных. Последняя фотография была сделана в конце девяностых, и запечатленному на ней парню не могло быть больше двадцати пяти лет. Я притормозила, рассматривая его веснушки и добрую улыбку.

Потом мы прошли в открытый дверной проем, который привел нас в ярко-освещенный гараж, заполненный пожарными машинами, автонасосами и снаряжением. Ранцы и каски свисали с крючков на стене, рукава запасных шлангов в свернутом состоянии лежали на огромных полках.

— Я позволю тебе сделать здесь несколько кадров, но только после того, как смотритель даст свое разрешение, — сказал Тайлер. — Руководитель моей группы предупредил, что сегодня он на месте, разбирается с приложениями.

Преодолев несколько закрытых дверей, мы переступили порог очередного дверного проема. Тайлер указал рукой себе за спину. — Кабинет руководителя группы. Смотритель сейчас там и костерит компьютер. Его зовут Чиф.

— Так он шеф [chief с англ. Переводится «шеф», «руководитель» и т. д.] или смотритель?

— Имя — Чиф. Должность — смотритель. Он тот, кто должен дать свое разрешение оставить тебя в общежитии.

— Понятно. Нет, стой. Я остаюсь в общежитии? В каком еще общежитии?

— В национальном парке «Скалистых гор». Если собираешься повсюду следовать за нами, мы не сможем каждый раз во время вызова заезжать за тобой в город.

— Черт подери. Мне что, придется… собирать вещи?

— Ага. Это, — продолжил он, кивком указав вперед, — жилое помещение. Комната отдыха, — показал налево. Перед огромным телевизором стояли два дивана и четыре кресла. Экран был широким, но блок питания казался гораздо старше, чем большинство из смотревших его ребят. Тайлер махнул рукой, они помахали в ответ, любопытно поглядывая на нас, но не настолько, чтобы встать с места. — Еще один кабинет, — он указал на дверь с левой стороны чуть дальше по коридору. — Там мы печатаем отчеты. А тут, — его рука махнула вправо. — Наша кухня.

Очередной дверной проем обнаружил прямоугольный стол, умещавший восемь человек и скромную кухонную зону со шкафами по обе стороны, холодильником и плитой. Рядом с раковиной стоял тостер и микроволновая печь. Казалось, здесь было все, что нужно, хотя размер помещения не превышал кладовки, вмещавшей восемь или около того человек.

Тайлер прошел через вторую дверь.

— Спальное помещение.

— Правда? — Комната походила на лазарет, кровати стояли почти впритык друг к другу, разделенные лишь отдельными квадратными штуковинами, напоминавшими шкафы. — А они зачем?

— В них мы храним личные вещи: сменную одежду, куртки, что-то подобное. По два с каждой стороны, напоминает школьные шкафчики.

— И ты спишь вот так? В большой комнате вместе с кучкой парней?

— Иногда. И да, некоторые из них храпят.

Мое лицо скривилось, и Тайлер засмеялся.

— Да ладно. Пошли к смотрителю.

Мы вернулись на кухню, прошли мимо ребят в комнате отдыха. Они как раз, пошевелившись, начали вставать и потягиваться.

— Куда они собрались?

— Они позавтракали и посмотрели новости. Теперь собираются вниз, заниматься рутинными делами, пока не поступит вызов. Вне сезона, мы работаем обычные 40 часов в неделю, с 5 утра до 4 вечера или с 4 вечера до 10 вечера.

— Никаких пожаров по ночам?

— Ага, они остаются для ребят, служивших на полной ставке.

— А что за рутина?

— Мытье машин, подметание и мытье полов, посуды… чего угодно. У нас здесь горничных не имеется.

Я сердито заворчала, поняв, что это был камень в мой огород.

— Время простоя — если оно выдается — сильно отличается от обязанностей пожарной команды на станции. Мы роем новые тропы, исправляем ограждения, бурим…

— То есть никакого «простоя», — подвела итог я.

Тайлер постучал в дверь напротив казармы, и с другой стороны прогремел глубокий голос.

— Заходите, черт вас подери!

Тайлер подмигнул мне и открыл дверь. Смотритель сидел за своим столом, частично скрытый папками и древним квадратным компьютером с раздраженным выражением на лице.

— Привет, Чиф. У меня тут журналистка, которая…

— Вам что-нибудь известно о «Твиттере»? — Спросил Чиф, его черные глаза нацелились на меня.

— Прошу прощения? — Не поняла я.

— «Твиттер». Вам что-нибудь о нем известно? Кое-кто с большим количеством свободного времени и денег, чем у меня, решил, что нам необходим аккаунт в «Твиттере», и я не имею ни малейшего гребаного понятия, как… как это называется?

— Твитить, — пришел на помощь Тайлер, стараясь не захохотать.

Чиф ударил кулаком по столу.

— Черт возьми! Твитить!

— Да. Я, наверное, смогу помочь, — ответила я. — Но я здесь по заданию, мистер…

Он на короткое время посмотрел на меня, прежде чем, покачав головой, вернуться к компьютеру.

— Просто Чиф. Какое задание?

— Я …работаю фотографом журнала «Маунтеньер», — несмотря на то, что это была правда, ощущение складывалось обратное. — Меня направили в Альпийское Подразделение. Мистер Вик хотел бы поделиться с общественностью, чем вы, ребята, занимаетесь.

— Мы твитим, — пробубнил он.

Тайлер выдохнул смешок.

— Чиф, брось. Мисс Эдсон хотела бы…

— Эдсон? — переспросил Чиф, наконец, решив, что я заслуживала больше внимания, нежели «Твиттер».

Блин.

Чиф сосредоточенно нахмурился.

— Как в «Эдсон Тех»?

— Э-э… — начала я, не представляя, как правильно ответить. У моего отца имелось множество друзей и столько же врагов. Возможно даже больше.

— Просто фотограф, — ответил за меня Тайлер. — Хватит действовать ей на нервы, и ответь уже «да» или «нет». Мне пришлось прийти в свой выходной.

— Нда, и почему же? — Спросил Чиф.

— Я у нее в долгу, — ответил Тайлер.

— Правда?

— Да. Так можно ей следовать тенью за командой и фотографировать или нет?

— Ей уже показали красную карточку?

— Чиф, — Тайлер в раздражении вздохнул.

— Если она покажет мне, как правильно «твитирить», тогда можно.

Я стянула с себя пальто, передала его Тайлеру, после чего обошла стол и присела рядом со смотрителем.

— Твитить, Чиф. В «Твиттере» твитят. И для начала вам необходимо создать аккаунт. Заполните данные.

Его пальцы стучали по клавиатуре, пошагово выполняя регистрацию.

— Теперь нажмите эту кнопку, — продолжила я, указав на экран пальцем. — Здесь можно загрузить фотографию. Думаю, у вас найдется картинка с логотипом. — После нескольких кликов мышью, как я и предполагала, в папке обнаружился логотип «Альпийского Подразделения». Установив один из снимков в качестве замечательной «шапки», я поднялась в полный рост. — Все готово.

— Готово для чего? — Спросил Чиф.

— Нажмите на это окошко и печатайте все, что вам заблагорассудится.

— Не все, что заблагорассудится, Чиф, — решил прояснить Тайлер. — А что-нибудь, связанное с пожарными, но никаких матных слов. И не превышай 140 символов.

Он сморщил нос.

— Сто сорок чего?

— Просто напишите о том, как недавно мы помогли с расчисткой местности или о благотворительном сборе продуктов, который предстоит на этих выходных. Сообщите, что мы готовы к предстоящему пожароопасному сезону и опубликуйте общую фотографию. Коротко и ясно.

— Расчистка и благотворительность? Вы ребята занимаетесь подобным? — Удивилась я.

— Ага. Постоянно, — Тайлер ответил на мой вопрос так, словно это общеизвестный факт.

Раздался стук в дверь, за которым последовал знакомый голос. — Что за «юбка» посетила нашу обитель?

Я повернулась, увидев Тэйлора, стоявшего в дверном проеме. Как же нервировало их сходство с Тайлером.

Я уставилась на него.

— На мне нет юбки, и сама не являюсь, как ты выразился, «юбкой». К тому же, тебе прекрасно известно, кто я такая.

Тэйлор подмигнул мне и растянул губы в улыбке.

— Только не забудь оповестить всех знакомых феминисток на «Тамблере», что тебя оскорбили, — произнес он, повернув в комнату отдыха.

На челюсти Тайлера заходили желваки, и он медленно выдохнул.

Взгляд смотрителя метался между местом, где стоял Тэйлор, Тайлером и мной.

— И что это было?

— Ничего, Чиф. Уже твитнули?

Чиф нажал правую кнопку мыши и откинулся на спинку кресла, расположив руки на подлокотниках.

— Оно твитит!

— Элли получила разрешение?

— Получила. Только держи ее в «черной» или безопасной зоне, а теперь валите из моего кабинета. У меня полно работы.

— Так точно, Чиф, — ответил Тайлер, выталкивая меня в коридор.

— «Черная» зона? — Прошептала я уголком губ.

— Область, сгоревшая дотла, — подражая мне, ответил Тайлер.

У меня вырвался вздох облегчения.

— Это оказалось сложнее, чем я думала.

— Хороший парень. Он приводит в порядок дела, следит, чтобы у всех было необходимое снаряжение, даже когда в верхах не всегда видят в этом надобность.

— В верхах?

— Правительственные шишки. Государственное финансирование. Беспрерывная борьба. Тебе это знать не надо. Пойдем, познакомлю с некоторыми ребятами.

Тайлер привел меня в машинный отсек, где остальная часть команды занималась работой. Двое мужчин перегнулись через открытый капот грузовика, еще двое подметали и мыли бетонный пол, остальные проверяли снаряжение в углу.

— Что это? — Я указала на нечто, висевшее на стене и похожее на гибрид топора и молота.

— О, это пуласки. А вон там, — он указал на инструмент, выглядевший как лопата. — Рино. Мы сами их сделали.

— Вы сами?

— Да, с помощью сварочного аппарата, пилы, шлифовального станка и других инструментов. На самом деле, все, что смогли найти. Мы иногда становимся очень креативными.

Я вытащила фотоаппарат, сделала несколько кадров с инструментами, после чего направила объектив на членов команды, занимавшихся делами. Тайлер подошел к мужчине, который ремонтировал машину, напоминавшую фургон скорой помощи, только гораздо больше.

— Командный автобус, — пояснил Тайлер.

— Когда на ходу, — добавил мужчина.

— Вывеска снаружи гласит «межведомственная», у вас имеется межведомственное оборудование, также пожарная машина с насосом, и все это в городской части?

Тайлер пожал плечами.

— Двойное назначение. Так проще, особенно если учесть, что большинство из нас занимается и городскими и природными пожарами. Так же недалеко от города во время межсезонья.

Я кивнула, вытащив свой блокнот и ручку.

— Его, — Тайлер показал в сторону высокого, но не такого мощного мужчину. — Зовут Смитти. — Рядом с ним маленький, но плотный пожарный в очках обладал утонченной красотой, подчеркнутой смуглой кожей и измазанной маслом щекой.

Они оба вытерли руки о собственные штаны и поприветствовали меня.

— Лайл Смит, — пожав руку, представился Смитти.

Тайлер указал на второго.

— А это — Тако.

— Тако? — Переспросил я. Рыжие волосы и веснушчатое лицо никак не объясняло прозвище.

— Клинтон Такер. Моему сыну два года. Когда он произносит нашу фамилию, по звучанию становится похоже на «тако». К сожалению, оно приелось, хотя это не самое худшее прозвище среди нас.

— И что, у всех они есть? Прозвища?

Тайлер пожал плечами.

— Практически.

— Какое у тебя?

Смитти засмеялся.

— О, у него есть одно, правда ни у кого не хватает смелости называть его так в лицо.

— Теперь ты просто обязан просветить меня, — ухмыльнулась я.

— Нет, — отрезал Тайлер. — Он не станет этого делать.

Их имена оказались на страницах моего блокнота. — Тако, тебе тяжело? Находиться вдали от сына в течении нескольких дней или даже недель?

— Наверное. На самом деле, у нас нет иного выхода. Это моя работа, — признался Тако, вытерев руки о тряпку. — Во время пожароопасных сезонов проходят месяцы.

— Как давно ты стал пожарным?

— Это мой четвертый сезон в Колорадо.

Я кивнула и позволила им вернуться к работе, затем встала в угол, чтобы сделать несколько репортажных снимков.

— Там Уоттс… Рэндон Уотсон, — продолжал знакомство Тайлер, замолчал в ожидании, когда Уоттс, удерживая одной рукой швабру, другой помахал нам. — А вот это, руководитель нашей группы — Джубал Хилл. Не позволяй седине ввести тебя в заблуждение. Он — зверь.

— Джубал? — Спросила я. — А настоящее имя?

Джубал бросил метлу и подошел к нам, его светлые волосы оттеняли бронзовую кожу и светло-голубые глаза. Он вытянул перед собой руку.

— Джубал Ли Хилл. Приятно познакомиться.

— Джубили, — повторила я.

Он опустил взгляд и усмехнулся.

— Просто Джубал. Никаких прозвищ.

— Приятно познакомиться, — ответила я. Стоило ему отойти, как я задокументировала его подобно папарацци. Его фотографии должны украшать календарь или страницы Нью-Йоркского «Вока» в дизайнерских очках и костюме, вместо того, чтобы махать метлой в гараже.

— Все нормально, — произнес Тайлер. — Каждая женщина, входившая в эти двери, западала на Джубала.

— По его поведению и не скажешь, — последовал мой ответ.

— Все потому что, он не обращал внимание.

— Ага, конечно.

— Правда. Он всю свою жизнь любил только одну женщину. С первого класса или около того. Они поженились сразу после школы, и… видела бы ты их. Они отвратительны.

— Отвратительны?

— Ведут себя как молодожены. Хотя женаты уже тридцать лет.

— И это отвратительно?

— Нет, — ответил Тайлер. — Нам просто нравится издеваться над ним. Мои родители, наверняка, вели бы себя точно так же. За ними приятно наблюдать. Остальных нет.

— Сколько из них в твоей команде? И что ты имел в виду под «остальных нет»? Пострадали? В отпуске? Заболели?

Тайлер засмеялся.

— Команда обычно состоит из двадцати мужчин и женщин.

— Женщин?

— Их не очень много, но самые стойкие из пожарных, которые мне известны, именно женщины.

Я улыбнулась и повесила фотоаппарат за ремешок на шею.

— Так где остальные?

Тайлер подвел меня к рамке с групповым снимком.

— Как я уже говорил, когда мы не тушим пожары, нас направляют на другие работы, например, поисково-спасательные или помощь при ЧС. Так же мы оказываем требуемую помощь местным частям. Некоторые ребята подрабатывают на полставки, другие просто бездельничают, катаясь на лыжах, путешествуя или проводя время с семьей. — Он указал на неизвестные мне лица. — Фиш — помощник смотрителя. Сейдж, Баки, Слик — руководители группы, как и Джубал. Шугар, Кот, Скутер, Бэггинс, Джу, Санчо, Коротышка. Пуддин. Малыш.

Я изогнула бровь.

— Позже дам тебе список с полными именами.

— Настоящими именами, пожалуйста. В чем заключается «помощь»?

— Вырубка, обеспечение мер безопасности, улучшение мест обитания, слежка за строительными работами… и прочее. Иногда нам приходится идти в школы и… ну, знаешь… чем занимается «Дымок» (кличка медведя, олицетворяющего лесопожарную службу США и Канады, используемая для пропаганды программ пожарно-профилактических мероприятий).

— Кому приходилось надевать костюм? — Спросила я.

Лицо Тайлер скривилось.

— Мне.

Я прыснула со смеху.

— Спасибо за это, — затем сделала запись в блокноте. — Я бы хотела как-нибудь сфотографировать тебя в костюме. — Он нахмурился, и я ткнула его локтем. — Ты просто персик за то, что устроил мне экскурсию и ангелок, что проводил к смотрителю.

— Персик?

— Так сколько часов в среднем вы работаете?

Тайлер скрестил на груди руки.

— Так вот чем мы теперь занимаемся?

Я оторвала взгляд от блокнота и посмотрела на него.

— Да?

— Зависит пожароопасный сезон или сезон простоя. Когда мы сражаемся с пожарами, то только спим, едим и работаем. Иногда без отдыха проводим по восемнадцать часов, но работать по 42 часа тоже не редкость. Примерно по четырнадцать дней.

— Охренеть, — на выдохе проговорила я.

— Раньше был двадцать один день. Потом мы получаем вынужденные выходные — сорок восемь часов на отдых и развлечения — после чего возвращались обратно. Мы путешествуем повсюду… туда, где требуется помощь. Даже на Аляску, в Канаду и Мексику.

— Как долго ты этим занимаешься?

— Ты назвала меня персиком? Серьезно? — Никак не мог угомониться он.

— Заткнись и ответь на вопрос.

— Я не могу заткнуться и одновременно отвечать… — он прервался, отпрянув от моего сурового взгляда. — Это наш третий сезон. До этого мы состояли в бригаде наземного обслуживания.

— Мы? — Взгляд снова поднялся к его лицу.

— Мы с Тэйлором.

— Вы двое идете в комплекте?

— В основном, — как ни в чем не бывало ответил он, и я представила, как он отвечает на одни и те же вопросы журналистов снова и снова.

Набросав несколько фраз, прижала ручку к губе.

— В твоей команде совсем нет более взрослых ребят. Почему?

— Их вообще не много. Лесные пожары довольно жесткие. Если бороться с ними больше пяти — шести сезонов, можно заметить за собой затяжные проблемы со здоровьем. Смотритель отправляется с нами, но его основная работа ограничивается столом из-за спины, колена и операции на плечо.

— Господи, — пробормотала я.

— Что?

— Ничего. Ты упоминал об общественной работе. В чем конкретно она заключается?

— Ты имеешь в виду, работу с населением? Во время простоя у нас есть утреннее и вечернее расписание тренировок, патрулирование, бурение, работа с бензопилой, строительство ограждений, указателей…

Я записывала его слова, теша в себе надежду, что Джоджо сможет извлечь интересную историю из моих случайных заметок.

— У вас есть отгулы? — Последовал следующий вопрос.

— Во время пожароопасного сезона, нет. Сегодня взял выходной, чтобы разобраться с кое-какими делами.

— Тебе надо… — махнула рукой в сторону выхода.

— Что? Нет, нет, все в порядке.

— Не хочешь оставлять меня наедине с этими парнями, да?

— Нет, не очень.

— Чем ты занимаешься во время отъезда? Чем вообще занимается пожарный в свой выходной?

Брови Тайлера сошлись вместе, и он в замешательстве уставился на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же уезжаешь, так? Здесь не живешь?

— Нет, не уезжаю.

— Так, ты живешь прямо в депо?

— Нет, у нас с братом квартира в Эстес Парке. Как правило, на станции мы остаемся только во время смены, но да… раз ты здесь, то и я остаюсь. Я договорился насчет тебя со смотрителем, так что ты под моей ответственностью.

От одной только мысли мое лицо поморщилось.

— Если ребят вызовут, по твоему плану ты едешь с ними, я правильно понимаю?

— Ну… да.

— Тогда я остаюсь. У них будет много работы. И не останется времени нянчиться с тобой.

— Я ходила в детский садик. И могу следовать указаниям.

— Я не собираюсь спорить. Все будет, как я сказал.

— Что будет, когда тебе придется выйти на смену?

— То же самое.

— О, так у них следить за мной времени не останется, а у тебя значит останется?

— Джоджо хотела, чтобы ты следовала за нами по пятам? Так мы поступаем, когда за нами тенью ходит журналист. Кто-то должен смотреть, чтобы ты не пострадала.

— Ты не можешь говорить серьезно. Меня поручили тебе, а тебя — мне? А я только начала расслабляться.

— Я не оставлю тебя. Это опасно, Элли.

— Да ты просто золотце.

Тайлер нахмурился.

— Я передумал.

Внезапно на меня накатила тяжесть, преследуемая паникой, когда в горле образовался комок неприятной желчи.

— Я пошутил. Все в порядке? Ты немного позеленела, — забеспокоился Тайлер.

— Неожиданно начало тошнить.

— Ванная комната прямо по коридору, вторая дверь направо.

Желудок сжался, и я зажала рот, задержав рвоту. Не дожидаясь нового порыва, рванула в ванную и как раз вовремя. Стоило только склониться над туалетом, сразу же представила фотокамеру, потонувшую в унитазе и покрытую рвотой, но она зависла над моим правым ухом, удерживаемая пожарным, которого я просто обожала ненавидеть.

— Почему я такая глупая? — Мой стон эхом отразился от фарфорового «друга».

Одной рукой Тайлер удерживал камеру, а второй придерживал мои волосы.

— Она в порядке? — Раздался голос одного из ребят из коридора.

— Нормально, Смитти. Просто подхватила кишечное расстройство, гуляющее по округе, — ответил Тайлер.

— Вот, маленький проныра, — добавил Смитти. — Из-за него два дня провалялся в постели.

Меня снова вывернуло, и двое мужчин издали одинаковые звуки, напоминавшие наполовину удивление, наполовину отвращение.

— Мне так невообразимо приятно иметь публику в данный момент в первый же день.

— Извини, — произнес Смитти. — Поправляйся, Элли.

— Ни разу не унизительно, — успела выдавить я перед очередным спазмом.

Глава 10.

— Ого, — я отступила на шаг. В первую неделю мы успели повидать несколько горевших домов, машин и даже загоревшуюся траву, но Тайлер оказался прав. Лесные пожары — совершенно иное зрелище.

Тайлер следил за окружавшей нас обстановкой, пока вел меня в более безопасную зону. На меня нацепили специальное термобелье, флисовый пуловер, а сверху огромную огнеупорную куртку и штаны, которые усложнили мужчине задачу держать меня за руку. На нем же была надета огнеупорная рубашка и бежевые брюки-карго, возможно с термическим бельем под ними, а также защитная маска, рюкзак с инструментами и каска.

Строй пожарных «Альпийского Подразделения» — с большинством из которых я познакомилась только два дня назад в лагере, но которых ценил Тайлер, включая родного брата — в ярко-желтых куртках и синих касках рыли борозду у основания холма. Гармоничное сочетание лязга их пуласки и рино о корни и ветви прерывало постоянное жужжание радиосвязи.

Тайлер подвел меня так близко к месту, как только смог, чтобы иметь возможность помогать своей команде и одновременно приглядывать за мной. Мы разбили лагерь на два дня, но не позволяя раскаленным углям пересечь защитную линию, ему удалось определить, что до наступления ночи нам придется уйти. Никто так сильно не удивился подобному исходу событий, кроме меня.

Под рукой не было никаких насосов со шлангами или машин, заполненных водой. Пожарные боролись с огнем газовыми горелками, лопатами, цепными пилами, рытьем траншей, избавляясь от всего, что могло подпитывать огонь.

Меня совершенно не пугала высота, но глядя на долину под нами, внутри вспыхнула странная смесь страха и восторга. Ветер бросил пряди волос в лицо, и до меня дошло, что огонь задувает в сторону альпийской команды. Я посмотрела на Тайлер, и время словно замедлило свой ход. Мы замерли посреди неведомой мне ныне ситуации: мы не катались на лыжах в горах, не ловили волны на пляже Таиланда, не взбирались на Мачу-Пикчу. Мы находились на вершине мира, единственном связующем звене между пожаром и домами, видневшихся с макушки горы. Держа в руках камеру и трясясь от холода в миле от огня, способного сжечь меня заживо, я, наконец, нашла то, что никогда даже представить не могла.

— Отойди от края, милая, — попросил Тайлер, придержав меня поперек груди, как всегда делала мама, когда слишком быстро останавливала машину.

Наклонившись вперед, я практически повисла на его руке, жаждая оказаться ближе и делая снимок за снимком, поглощенная адреналином, которое успевало вырабатывать тело. Ощущения опьяняли лучше любого наркотика.

Пламя издавало низкий ревущий звук в то время, как пожарные пробирались сквозь засохшие кустарники и голые деревья, подобно отряду солдат, бесстрашно двигавшихся вперед. Поход к месту пожара оказался нелегкой задачей. Почти два часа мы ехали до лагеря, а затем сквозь снег и лед взбирались по крутым подъемам через осины. Мои ноги и лицо онемели еще до того, как нос уловил запах гари, но спустя час холод остался позабыт, уступив место картине, представшей в объективе фотокамеры.

Тако взбежал вверх по склону, задыхаясь и промокнув от пота и грязи, чтобы отчитаться перед Джубалом.

— Противопожарный барьер завершен с восточной стороны.

Позади него стоял Смитти, так же стараясь отдышаться и держа в одной руке газовую горелку, а во второй — пуласки. В руках ссутулившегося Уоттса была бензопила. Они выглядели одновременно утомленными и довольными собой от нахождения в собственной стихии и готовые к новому приказу.

Джубал хлопнул его по плечу.

— Отличная работа.

У Тайлер должен был быть выходной, но это не помешало ему помочь собственной команде в рытье барьера в два фута шириной. Я следила, как он без особого труда рассекал землю пуласки, направляя окружавших его мужчин, словно лесной пожар не сжигал мир меньше, чем в миле от них.

Пролистав предыдущие снимки, я заметила, что на большинстве запечатлена физиономия Тайлера, но это не помешало мне в очередной раз подкрутить объектив и сделать еще один крупный план его вспотевшего покрытого сажей профиля. Он был прекрасен — с какой стороны не посмотри — из-за чего мне очень сложно было нацелить камеру на что-либо другое. Зеленые сосны ожидали спасения, а холодный серый цвет курившегося дыма и теплое оранжевое зарево горизонта придавали трагедии великолепный фон.

— Вертолет на подходе! — Прокричал Джубал, прижимая рацию к уху. — Ветер поменялся!

Я в замешательстве посмотрела на Тайлера.

— Но здесь нет ветра.

— Наверху нет. Огонь создает собственные погодные условия. В отдалении ветра может не оказаться, но в очаге возгорания, пламя высасывает кислород и может порождать собственные порывы в тридцать-сорок миль в час.

На место прибыли другие до сего момента незнакомые мне пожарные. Вооруженная бензопилами небольшая группа, прозванная «лесорубами», расчленяла деревья, стараясь закрыть «окна» лесного полога и перекрыть доступ огню к другим деревьям. У каждого «лесоруба» имелся напарник, «чистильщик», который собирал обрезанные сучья и кусты и бросал на другой стороне защитной линии.

Остальная часть команды — «копатели» — работала на линии, кромсая лесную почву и создавая трехфутовую траншею — огонь угасал на середине линии опила. Альпийское подразделение разделилось на две группы по десять человек — лесорубы, чистильщики и копатели, так же кто-то вел наблюдение, еще один следил за погодой, остальные же на передовой создавали встречный пал. Даже по-отдельности они работали, как единое целое, половину времени соблюдая молчание. Джубал поддерживал связь со смотрителем, передавая его приказы пожарным, пока сам по локоть увязал в грязи. Все они часами трудились над созданием, как это называлось, противопожарного барьера, вырубая и выжигая любую растительность, на мили пересекавшую линию рытья и распиливания — все для того, чтобы «на смерть» истощить пламя.

Приглушенные грохочущие звуки стали ближе, и вскоре над нами появился вертолет. Сразу за столбом дыма, он выпустил груз, и вниз посыпался пурпурно-красный порошок.

— Это — красная жидкая глина — ингибитор горения, — не преминул объяснить Тайлер.

— Она остановит пожар?

— Замедлит. И предоставит нам больше времени на создание барьера.

Мне с трудом удалось сглотнуть, и Тайлер провел рукой, скрытой в перчатке, по моей щеке.

— Мы в безопасности.

В ответ я резко затрясла головой, одновременно испытывая ужас и возбуждение.

Пожарные на секунду прервались, чтобы посмотреть на сброс глины, после чего продолжили кромсать землю. Я с благоговением наблюдала за представившемся зрелищем, вымотавшись от одного только холода и похода к месту пожара.

С губ Тайлера сорвался смешок, и, повернувшись к нему, я обнаружила, что его взгляд на меня отражал мой собственный, только обращенный к огню. Заметив мое пристальное внимание, он не потрудился отвернуться; вместо этого один уголок его губ пополз в верх. Даже сквозь пот и пепел на лице показалась ямочка. И в этот самый момент Тайлер Мэддокс вместе со своими пожарами заполнили пустоту в моей душе, о существовании которой, я не знала.

Они продолжали работать и после наступления темноты, пока вдоль холма от огня не осталось одно лишь скопление светящихся оранжевых угольков.

— Хорошо, — обратился Чиф по рации к Джубалу. — Пора вызывать наземную команду.

— Что он имел в виду? — Обратилась я у Тайлера. Он улыбнулся. — Наземная команда делает зачистку. Стягивает бревна в «черную зону» и сжигает их дотла. Наша работа считается оконченной, как только искры перестают пересекать барьер.

Успев собрать вещи, пожарные направились обратно к транспортным средствам. Я шла, держа камеру в руке, продолжая с легкостью документировать обратный путь уставших, покрытых пеплом мужчин, пробиравшихся сквозь лес; никто даже спасибо им не скажет за спасение бесчисленного количества деревьев и домов. Люди никогда не узнают, что же здесь на самом деле происходило или же сколько сил было положено, чтобы о случившемся никто не узнал. Единственным доказательством служила выжженная земля, оставшаяся позади.

Маленькая белая снежинка приземлилась мне на нос, и устремленный к небу взгляд обнаружил тысячи таких же крошек, сыпавшихся на землю. Снег, казалось, даровал команде второе дыхание, так что они начали оживленно обсуждать прошедший день и свои планы на оставшиеся выходные.

— Тебе тепло? — Поинтересовался Тайлер.

— Настолько, насколько это возможно при двадцати градусах, — ответила я.

— Элли, ты сделала несколько удачных кадров со мной? — Спросил Уоттс, игриво откинув невидимые пряди длинных волос.

— По-моему, я нащелкала, по меньшей мере, триста снимков с каждым, — затем подняла фотоаппарат, снова пролистывая кадры. Я была довольна собой. С каждым последующим щелчком затвора результат становился все лучше и лучше. К тому же для настраивания параметром мне требовалось все меньше времени.

Пожарные направлялись к грузовикам одним строем, освещая темный путь фонариками на своих касках. Ото всюду исходил запах гари — от воздуха, нашей одежды, впитываемый порами — не уверена, что когда-нибудь удастся избавиться от этого «аромата».

В шаге от нас сквозь заснеженный куст пронесся какой-то зверек, заставив все мое тело вздрогнуть.

— Похоже, что это был медведь, — съязвил Тэйлор. — Ты ведь не боишься скрывавшихся в тени огромных животных с клыками, способными содрать плоть с твоих костей, правда?

— Закрой пасть, — позади меня раздался резкий ответ Тайлера.

Я подтянула ремни рюкзака, не в силах сдержать улыбку и испытав облегчение, что Тайлер не видел моего лица. Новая страсть, названная Чифом «приключенческая фотография», стала не единственным, что заставило меня чувствовать себя на правильном месте. Пожары и фотографии порождали нервное возбуждение, которое, на удивление, успокаивало присутствие Тайлера. Их сочетание заменило жажду рисковать и употреблять наркотики, разрушавшие меня с четырнадцати лет.

Я нахмурилась, не слишком обрадовавшись этому откровению. Неужто на место старых пороков пришли новые? Я вырыла одну яму, заполнив другую. Все это казалось неправильным.

— Тебе помочь? — Спросил Тайлер.

Мои руки сильнее сжали лямки рюкзака.

— Я сама.

— У нас впереди еще несколько миль. Если хочешь, то я бы мог…

— Я справлюсь, Тайлер. Не надо со мной нянчиться.

Смитти обернулся через плечо и подмигнул мне, но выражение его лица резко изменилось, стоило ему посмотреть на Тайлера. Не представляю, что скрывалось за их безмолвным обменом взглядов, но Смитти быстренько отвернулся обратно.

Члены команды, шедшие впереди, успели завести машины и прогреть их к нашему приходу. Палатки были упакованы, снаряжение и генераторы загружены. Тайлер открыл для меня дверцу, и я залезла внутрь, пододвинувшись к Тако, чтобы оставить место для Тайлера.

Мотор взревел, и кабину затрясло прежде, чем мы сдвинулись с места по направлению к горной дороге, по которой ехали сюда. Тайлер заерзал, не в силах сидеть спокойно, словно каждая секунда рядом со мной изводила его.

Я просматривала отснятый материал, удаляя неудавшиеся кадры и оставляя лучшие. Спустя несколько миль, Тайлер, наконец, не выдержал и, похлопав меня по колену, наклонился к моему уху.

— Что я сделал?

Мой взгляд остановился на его карих глазах. Он выглядел смущенным и может немного обиженным, но я не могла объяснить ему то, что сама не понимала.

— Ничего, — ответила.

Я снова вернулась к камере, но его пальцы нежно придержали меня за подбородок, поворачивая к его лицу.

— Элли. Расскажи. Это из-за того, что я оттащил тебя от края? Ты же понимаешь, что я просто пытался уберечь тебя? Прости, если был груб.

— Нет, я понимаю. Все в порядке, — ответила я, отстранившись от его руки. — Я не злюсь, просто устала. Извини, что нагрубила.

Он какое-то время изучал выражение моего лица, стараясь распознать правду. Ему сразу стало понятно, что я лгу, но он все равно кивнул, решив оставить меня в покое, пока мы ехали в грузовике вместе со всей его командой. Пожарных убаюкал ропот двигателя и трясучка колес от движения по неровной местности.

Расстроенный и немного раздраженный Тайлер отвернулся к окну. Я прикоснулась к его руке, но он никак не отреагировал. После десяти минут его тело обмякло. Голова прижалась к окну, раскачиваясь в такт движениям грузовика. Все мое внимание вновь вернулось к фотоаппарату, оценивая оставшиеся изображения и надеясь, что Джоджо понравятся хотя бы некоторые из них.

С переднего сидения послышался храп Тако, его голова была запрокинута назад, рот приоткрыт. Двигатель рычал так громко, что практически перекрывал любые звуки, хотя остальные этого не замечали.

Я постучала по плечу Джубала.

— Ты будешь за рулем всю дорогу?

— Мне нравиться водить. Неплохо прочищает голову.

— Это оказалась удачная поездка, — произнесла я.

— Как и любой день, проведенный без травм или смертельного исхода.

Джубал продолжал улыбаться, а я в ошеломлении откинулась назад. Пожарные отправляются на вызов с надеждой, но никогда уверенностью, вернуться ли домой. Я не смогла представить товарищей отчаянней, чем они, но теперь стало понятно, почему группа мужчин, собранная со всей страны — хотя некоторые из которых незнакомы — были настолько близки.

— Какие травмы? — Спросила я. — Помимо ожогов.

— Мне не раз приходилось становиться свидетелем того, как ребята получали травмы от коряг — деревьев, оставшихся в «черной зоне». Они способны падать абсолютно бесшумно, никогда не узнаешь об их приближение. Многие пострадали подобным путем. К тому же мы работаем с огромным количеством острых инструментов — пилами, пуласки — не говоря уже о горелках и языках пламени. Скорее всего все, чем мы занимаемся может нанести травму, плюс нам приходиться работать при недостатке сна и физическом истощении.

— Почему вы это делаете? — Очередной вопрос. — Любовь к свежему воздуху и физическому труду неотъемлемая часть вашей работы. Но в момент невероятной усталости, находясь в окружении огня посреди неизвестно чего, что заставляет вас думать: «оно того стоит»?

— Мои ребята. Тяжелая работа на протяжении нескольких месяцев сделала из нас дружную команду. Мы стали семьей. Иногда начинает казаться, что я уже слишком стар, но в следующий миг вспоминаю, немногим удается найти то, что есть у нас. Только солдатам, возможно. Это все, о чем я могу думать.

Я сделала запись в своем блокноте, напрягая зрение в лучах света приборной панели. Джубал поведал мне истории различных команд, в которых успел побывать, как «Альпийское Подразделение» стало его любимым, и как он осознал, что его призвание — борьба с лесными пожарами. А затем он припомнил день, когда на станции появились Мэддоксы.

— Близость и доверие в команде имело первостепенное значение, а эти парни… они были не разлей вода. Не представляю, что мы будем делать, когда они вернуться домой.

— Куда домой? — Внутренности начало заполнять чувство опустошенности.

— Иллинойс.

— Зачем им возвращаться?

— Их отец стареет. Тебе известно, что он — вдовец.

— Тайлер упоминал.

Джубал задумался ненадолго.

— Там остались двое их младших братьев. И они собирались вернуться, чтобы помочь.

— Мило, но, честно говоря, сложно представить, чтобы они занимались чем-то другим.

— Мне тоже, но в семье Мэддокс очень близкие отношения. Мне это известно только со слов Тэйлора и Тайлера — никогда не встречал никого из их родных. В их семье не знают о том, что они пожарные.

— Что? — В шоке выдавила я.

— Ага. Они не хотят расстраивать отца. Возможно, ребята и хулиганы, но внутри очень добродушные. Мне кажется, близнецы скорее позволят себе сгореть, нежели причинят боль тем, кого любят.

Мой взгляд переместился на умиротворенное выражение лица крепко спавшего Тайлера. Я наклонилась ближе, слегка прижавшись щекой к его руке. Не задумываясь, Тайлер обнял мои плечи и крепко прижал к себе. Сперва я замерла от неожиданности, но вскоре позволила себе расслабиться, ощущая, как тепло его тела согревает мои окоченевшие кости.

Наши с Джубалом глаза встретились в зеркале заднего вида. Его улыбка передалась глазам, после чего он посмотрел вперед.

— Элли? — начал он. На меня снова смотрели его светло-голубые глаза. — Ты знаешь, что приближается?

— Прощание? — ответила я, только наполовину шутливо.

Джубал улыбнулся, снова сосредоточив взгляд на дороге.

— Может и нет.

Глава 11.

Селфи с губами «уточкой» Финли всплыло на экране мобильника, но я сбросила вызов, отправив сестру общаться с голосовой почтой.

— Снова твоя сестра? — Спросил Тайлер, промокнув лицо старым потрепанным полотенцем для рук. Остальная часть его тела до сих пор была покрыта грязью, как и у всех остальных членов его команды.

Я уже успела позабыть нормальный запах своих волос вместо вони гари и ощущение простыней, касающихся тела. Стянув фотоаппарат с шеи, рухнула на изношенный диванчик на альпийском дежурном посту в глубине Национального Парка Скалистых Гор. Пожарный сезон начался довольно рано, и мне пришлось вместе с альпийским подразделением разбивать лагерь на протяжении четырнадцати дней, пока они боролись с пожаром, укоренившимся так сильно, что на место передислоцировали пожарных десантников всей страны. По словам «Альпийского подразделения» — за последние два сезона это самый крупный пожар.

Команда направилась на кухню, я же осталась сидеть, раскинув конечности в разные стороны и наблюдая, как они проходят мимо. Каждая мышца моего тела отдавалась болью, каждый сустав и даже внутренности. Месячные начались на второй день нахождения в лагере, но прошли практически незаметно, по всей видимости из-за непредвиденного всплеска активности и снижения потребления калорий. Штаны висели, как на вешалке. Желание видеть собственное отражение подвергалось сомнению.

Смитти дал «пять» Тако, прежде чем открыть холодильник и наклониться изучить его содержимое с измазанной сажей физиономией.

— На пожаре обстановка слегка накалилась, — произнес Тайлер.

— Спасибо, что нянчился со мной… снова. И спасибо за помощь с палаткой. Не могу поверить, что ребята три дня спали около барьера. У некоторых даже курток не было.

— Они большие мальчики. У нас установлен «полетный вес» — что-то вроде предельного веса. Иногда вертолеты доставляют команду на удаленное местоположение, так чтобы не приходилось далеко идти своим ходом. Помимо оборудования, горючего вещества и бригады вертолет ничего больше не вмещает. Иногда Коротышка берет с собой алюминиевый лист, используемый альпинистами во время кемпинга, так как имеет резерв «полетного веса» благодаря своей худобе.

— И что, вы, парни, сбиваетесь в кучу?

— Кучкуемся, делим одеяло, согреваем друг друга… наверху охренеть как холодно. Делаем все, что помогает, — пошутил он.

— Тогда зачем спать в непосредственной близости от огня?

— Сон рядом с противопожарным барьером означает надбавку за работу в опасных условиях. Многие ребята предпочитают это ночлегу в лагере.

— Но генераторы такие шумные, — заметила я.

— Тебе следовало сказать об этом. Мы могли бы взять свои вещи и отъехать подальше.

— Все в порядке. Меня все устраивало.

— Для богатенького ребенка, ты совсем не жалуешься, правда?

— Мне понравился поход. Действительно понравился.

Тайлер склонился надо мной и уткнулся носом в плечо.

— Тем не менее пахнешь превосходно.

— Заткнись.

— Я серьезно. Обожаю запах лесного дыма. А на девушке? На удивление придает привлекательности.

— Меня и хуже обзывали.

Лоб Тайлера наморщился.

— Не в моем присутствии.

Я натянула на лицо усталую улыбку.

— Ты — мой герой.

Пожарные уже поснимали свои формы и развесили в гаражном отсеке, но ото всех продолжало нести протухшим сыром, поджаренном на огромном костре. Тайлер присел на корточки, сжав в кулаке шнурки моих ботов, затем ослабил узлы. Один за одним мужчина стянул мою обувь, и я смогла поудобнее устроиться на диване, несколько раз пошевелив пальцами ног, отпраздновав тем самым их освобождение. Медленно он стянул с меня носки, поморщившись при виде свежих, лопнувших и подживавших мозолей.

— Боже, Элли. Мы уже говорили об этом.

— Я совсем не против. Заставляет чувствовать, что заслужила их.

— Гангрена не может быть наградой, — он быстренько метнулся за аптечкой и начал обрабатывать мои израненные ноги, на которых провела десять дней.

Я пыталась моргать, но глаза совсем не хотели открываться. Такое ощущение, что веки весили по сотне фунтов. Желание уснуть прямо на этом самом диване становилось все привлекательней.

Тайлер закончил намазывать антисептический крем и замотал раны бинтом, затем взял в руки одеяло со спинки кресла и, развернув его, укрыл меня. Я подскочила, когда он, одетый в джинсы и расстегнутую на три пуговицы термокофту с длинными рукавами плюхнулся рядом со мной. Мне очень нравилась его несоответствующая огнеупорная одежда и синяя каска, но узнай он об этом, напоминаниям не будет конца.

— Ты ни разу не пожаловалась. Без подготовки отправилась с нами, несколько миль шла пешком, на морозе ночевала в палатке посреди грязи и снега, — произнес он, расслабившись рядом со мной. — Я впечатлен. Все ребята впечатлены.

— Мне плевать, — ответила, прислонившись щекой к его плечу. Я замерзла, устала и задавалась вопросом, как с течением дней мои пальцы еще не отвалились. Верный своему слову Тайлер не отходил от меня ни на шаг. Это был красивый, но очень тяжелый подъем по склону через осины. В некоторых местах снег оказался глубиной до голени, и в течении часа мы пробирались сквозь подлесок и грязь. Лицо и ноги онемели еще до того, как мы добрались до места пожара, но от любого дискомфорта меня удачно отвлекала картинка в объективе фотокамеры.

Мне едва хватало сил пошевелиться, но команда Тайлера болтала и готовила сэндвичи. Проведя четырнадцать дней в горах, они заработали сорок восемь часов обязательного отдыха. Несмотря на то, что все устали, это не помешало им делится планами на выходные, неугомонные.

— Как им удается оставаться такими… бодрыми? — Медленно проговорила я хриплым голосом.

— Адреналин, — ответил Тайлер, взяв в руки камеру и листая снимки.

— Почему адреналин не вышел из их организма? Дорога домой длилась целую вечность. Мне казалось, мы никогда не доедем.

— Каждый раз, когда мы уезжаем на пожар есть вероятность, что кто-нибудь из нас или все сразу пострадают, или и того хуже. Возвращение в полном составе многое значит для нас. — Он протянул мне фотоаппарат. — Хорошие снимки.

— Спасибо.

Его подбородок уперся в мою макушку. — Джоджо будет довольна.

— Спасибо. Она мне сегодня писала. Хочет посмотреть, что получилось.

— Собираешься показать их сейчас? — Его брови сошлись вместе. — Твоя работа окончена?

— Думаю, скоро мы это выясним.

Взгляд Тайлера был обращен на друзей, боровшихся и подшучивавших друг над другом на кухне, но выглядел недовольным.

— Элли?

Я слышала, как он произнес мое имя, но меня уже затянуло на дно водяной бочки, такой теплой и не позволявшей пошевелиться. Звуки веселья парней на кухне стихли, все что до меня доносилось, стук собственного сердца и ровное дыхание Тайлера. Я погрузилась в себя еще глубже, удобно устроившись под одеялом на руке Тайлера.

— Захлопнись, — прошипел Тайлер. Его тело дернулось, и моим приоткрытым глазам предстала расплывчатая фигура Уоттса уворачивавшегося от того, что бросил в него Тайлер.

Я села ровно и протерла глаза.

— Три часа, — улыбаясь, произнес Джубал. — Тайлер не шевелился все это время, чтобы не разбудить тебя.

— Ты поужинал? — Повернувшись к нему, спросила я.

— Я приносил ему сэндвич, — ответил Уоттс, бросив обратно маленькую квадратную подушку. — Он переживет.

Тайлер поймал ее и прижал к груди, надувшись.

— Что с тобой? — Поинтересовалась я.

Уоттс выпятил вперед нижнюю губу.

— Злится, что мы тебя разбудили.

— Перестань, — сказал Джубал, протянув мне стакан с холодной водой.

— Спасибо, — поблагодарила его.

Смитти сделал звук телевизора громче, Тако вытащил свой зазвонивший телефон и, поднявшись, пошел разговаривать в кабинет.

Тайлер встал на ноги.

— Нам, наверное, стоит отвезти Джоджо снимки и доставить тебя домой?

— Ага. Думаю, мне следует позвонить Хосе.

— Я сам тебя отвезу, — резко ответил он.

Джубал наблюдал за нами, не скрывая своего веселья, по непонятным мне причинам. Остальная часть команды Тайлера, казалось, занималась своими делами, в тоже время не забывая прислушиваться к моему ответу.

— Э-э, хорошо, — ответила. — Спасибо.

Девятнадцать пожарных от Фиша до Малыша крепко обняли меня на прощание, и все без исключения потребовали скорого возвращения. Даже Чиф, едва покидавший свой кабинет, вышел сказать мне «до свидания», после чего Тайлер проводил меня к своему грузовику, терпеливо подстраиваясь под мой медленный темп ходьбы.

— Черт, — себе под нос выругался Тайлер. — Надо было заранее завести машину, чтобы салон успел прогреться.

— Все нормально. Правда, ничего страшного. По-моему, я достаточно доказала свою неприхотливость.

— Это да, — мужчина открыл для меня дверцу, но замер, заметив мой пристальный взгляд. — Что?

— Что ты делаешь?

Он пожал плечами.

— Открываю для тебя дверь.

— Зачем? — Не поняла я. Его жест оказал на меня странный эффект.

— Давай садись.

Я залезла внутрь, обернув себя руками в попытке согреться, пока Тайлер, захлопнув пассажирскую дверь, направился к другой стороне. Он был погружен в собственные мысли и выглядел недовольным.

Он привез нас к издательству, чтобы я смогла передать флэш-карту Джоджо. При виде меня на ее лице появилась нетерпеливая улыбка от желания поскорее загрузить фотографии на компьютер.

— Папуле понравится, — произнесла она.

— Ты так думаешь? Означает ли это, что моя работа окончена? — Решила уточнить я.

— Возможно. Мне нужно, чтобы ты написала обо всем, что узнала, потом я отредактирую твой текст. Нам не помешало бы немного «мяса».

— Какого еще… «мяса»?

Ее палец кликал по мышке.

— Ну, знаешь… информацию, которую мы могли бы в дальнейшем использовать. — Ее взгляд прошелся по мне с ног до головы. — Отправляйся домой и отдохни, Эллисон. Выглядишь отвратительно.

— Ухожу. — ответила, вернув свою флэшку и направившись к выходу.

Грузовик Тайлера продолжал работать, выхлопные газы вздымались в ночное небо. Как только мужчина заметил меня, направлявшуюся в сторону его машины, сразу же наклонился к приборной панели и открыл дверцу. Я забралась внутрь, и он резким движением руки погладил меня по ноге.

— Нужно побыстрее доставить тебя до дома. Ты устала.

— Ты работал гораздо усерднее меня.

— Но для меня это привычное дело. Джоджо должна дать тебе несколько выходных. Тебе будет плохо.

— На самом деле, я чувствую себя просто замечательно, впервые за долгое время.

Тайлер переставил рычаг переключения скоростей и отъехал от тротуара, двинувшись в сторону моего дома. Он прикурил сигарету и, не спрашивая, протянул ее мне, а затем прикурил еще одну для себя. Мы практически не разговаривали. Тайлер, казалось, потонул в миллионе мыслей, вертевшихся в голове.

Он направил грузовик к моей подъездной дорожке и, замедлившись, остановился возле ворот. Мне пришлось потянуться через него, чтобы набрать код, и ворота со скрипом начали медленно открываться. Затем Тайлер заехал внутрь и двинулся по дорожке длиной в милю к дому.

Уже стемнело, должно быть, Марисела и Хосе отправились домой на ночь.

— Спасибо, что подвез, — на прощание сказала я, собрав вещи и спустившись на бетонную дорожку. Обошла грузовик со стороны капота, сделав всего несколько шагов, внезапно застыла на месте.

— Что ты здесь забыл? — Процедила я.

— Эллисон, она знает, — без приветствия начал Стерлинг. Он вышел из темноты, заметно похудев и с отросшей за день щетиной. Заковылял по ступеням с болтавшимся на шее галстуком и испачканной рубашкой.

Дверца машины Тайлера открылась и закрылась, звук его ботинок раздавался по снегу и камням, пока он не остановился прямо позади меня.

— Привет, Стерлинг, — произнес Тайлера. — Рад тебя видеть.

Глаза Стерлинга блестели от слез. А запах виски можно было учуять миль за десять.

— Блять, ей все стало известно, Элли. Она не отвечает на мои звонки.

— Я же тебе говорила. Она никогда не отвечает на них во время отпуска.

— Твою мать, она все знает!!! — Яростно завопил он.

— Эй, — Тайлер встал между нами. — Не знаю, что здесь происходит, но, думаю, утром все прояснится. Давай, я подброшу тебя до дома, Стерлинг. Похоже, у тебя выдался тяжелый день.

— Пошел на хрен, — ответил Стерлинг, впившись взглядом в меня. — И ты тоже.

— Пошла я? — Удивилась я. — А кто подсунул мне непонятную таблетку?

— Она больше никогда не станет со мной разговаривать. Что мне теперь делать?

— Ты преувеличиваешь, Стерлинг, — произнесла я. — Ведешь себя, как параноик. Что бы ты не задумал, это не сработает.

— Это все твоя вина! — Прокричал он, его голос просочился сквозь деревья между нашими домами. — Ты не только городская шлюха; ты — всемирная шлюха. Всем известно, к кому можно обратиться, если приспичило потрахаться, и Элли находилась в городе, — выдал он.

— Притормози-ка, — влез Тайлер, сделав шаг вперед. Я схватила его куртку, потянув обратно.

Стерлинг засмеялся.

— И что ты сделаешь, мистер крутой лейтенант? Заставишь меня передумать?

— Продолжай говорить, — зарычал Тайлер. — И узнаешь.

Стерлинг приподнял руки в притворном ужасе.

— Иди работай, синий воротничок.

Тайлер сделал еще один шаг вперед, но я прижала руку к его груди. Затем повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но не смогла пересилить чувство стыда и опустила взгляд вниз.

— Он пьян. Расстроен. И живет за соседней дверью. Просто дай ему уйти домой.

На челюсти Тайлера заходили желваки, правда, он все же позволил Стерлингу пройти, даже несмотря на то, что второй, проходя мимо, пихнул его плечом.

Я поплелась вверх по ступеням, воспользовавшись ключом, чтобы открыть дверь родительского дома. Внутри стояла оглушительная тишина, и каждый наш шаг, каждое движение эхом разносилось по коридорам.

Тайлер закрыл за нами дверь и последовал за мной на кухню.

— Твой дом выглядит иначе.

— Практически пустым? — Уточнила я.

Марисела оставила в холодильнике запакованную тарелку с воткнутой зубочисткой, где было указано время подогрева в микроволновки.

— Поделиться с тобой? — Спросила я. — Оно может быть одно- или двухдневной давности, но по крайней мере, не сухой поек.

— Не-а. Ешь сама.

Сняв фольгу, нажала цифру «три». Свет в микроволновке включился, и тарелка начала медленно и равномерно вращаться. Я была рада, что в доме находился кто-то помимо меня, но совершенно не хотелось оборачиваться, опасаясь увидеть выражение лица Тайлера.

— Что произошло между тобой и Стерлингом? — Спросил он. — Разве несколько дней назад вы не были друзьями? Почему он наговорил столько всего?

— Потому что, это правда, — просто ответила я.

— Чушь. Ни на секунду не поверю.

— И почему же? — Обернулась я. — Ты узнал об этом на собственном опыте.

— Предпочитаю считать себя счастливчиком, оказавшимся в нужном месте в нужное время. Мы повеселились и были в полной безопасности. А все, что произошло за закрытыми дверями никого больше не касается.

Не ожидав подобных слов, я хохотнула.

— Что ты хочешь услышать от меня? — Спросил он. — Если ты шлюха, то и я тоже.

— Ты — шлюха, Мэддокс.

— Ни в последнее время.

Я боролась с улыбкой, когда раздался сигнал микроволновой печи. Тайлер вытащил тарелку и поставил ее на черно-белую мраморную стойку.

— И ты явно стараешься внести коррективы в свою жизнь. С его стороны хреново швырять тебе в лицо прошлым.

— Неужели, произошедшее восемь недель назад может считаться прошлым? — Выдавила я, доставая вилку из шкафчика. Затем села и начала ковырять серебряными зубчиками запеченный картофель.

— Даже нынешнее утро — прошлое, — заметил Тайлер. — Мы можем стать совершенно другими людьми уже сегодня, если захотим. Нахрен Стерлинга, если ему не нравятся произошедшие с тобой изменения. Подобные ему люди обычно справляются с собственными проблемами, но в любом случае их злость, на самом деле, к тебе не имеет никакого отношения.

По щеке скатилась обжигающая слеза, и я мгновенно смахнула ее рукой.

— Эй, — произнес Тайлер, потянувшись через стойку. — Ты можешь мне все рассказать.

— Моя сестра? Финли? Она влюблена в Стерлинга. Первая любовь, не угасшая с годами.

Тайлер указал большим пальцем себе за плечо. — В этого мудака? Но почему?

— Не важно. Он, конечно, клинический недоумок, но она его любит. И была бы с ним, не реши держаться поодаль. Она встает во главе бизнеса отца и теперь не имеет свободного времени на отношения. Они хотят быть вместе. Но она сопротивляется, чем повергает его в отчаяние.

— Так в чем здесь твоя вина? — В замешательстве спросил Тайлер.

Я вытерла нос салфеткой.

— У него был… не знаю… я была у него дома, делилась планами по поиску работы. Мы выпили, потом он достал эти таблетки. И приняли их… после этого ничего не помню, но мы… — я кивнула головой.

В ответ Тайлер тоже кивнул, давая понять, что мне не стоит продолжать. Его лицо вспыхнуло, зубы сжались.

— Он накачал тебя, трахнул, а теперь еще и обвиняет во всем?

Я закрыла глаза, и слезы с полной силой побежали по щекам. Мне пришлось потратить столько времени, стараясь не думать о случившемся, и теперь от прямолинейного описания Тайлера грудь сдавило от боли.

— Мне не стоило принимать таблетку. Я даже не спросила, что это было. Просто проглотила. — Дыхание сбилось. — Стерлинг любит Финли. Если бы он знал, что произойдет, тоже не стал бы ничего принимать. Он напуган, как и я, что она больше не станет ни с кем из нас разговаривать.

— Так поэтому ты… — Он указал на меня.

— Да, поэтому стараюсь быть лучше. Надеюсь, если она когда-нибудь узнает, то простит меня, потому что… — задохнулась я. — Я больше не тот человек.

— Не тот. Хотя сомневаюсь, что ты когда-либо была такой, — произнес Тайлер, накрыв мою ладонь своей. — Поешь. Ты не ела весь день.

Я отправила часть еды в рот, стараясь жевать сквозь слезы, что оказалось на удивление трудновыполнимой задачей.

Тайлер порылся в шкафчиках, пока не нашел несколько капсул «Keurig». Он смотрел, как я ем, затем прочистил горло, наконец, набравшись храбрости задать вопрос.

— Ты… ну, знаешь… ходила к доктору? Думаю, никто из вас не задумывался в тот момент о защите.

Я кивнула, желая оказаться где-нибудь на дне ямы и умереть.

— Да. С пятнадцати лет у меня был ВМС (внутриматочный контрацептив). Я проверилась.

— Хорошо. А то все могло оказаться гораздо сложнее. Вот ведь кусок дерма. — Выругался он.

— Очень легко было бы обвинить его, но вина лежит не только на нем. — Из глаз снова потекли слезы. Тайлер поставил передо мной дымящуюся кружку, а затем сделал такую же для себя. Мы пили чай в уютной тишине до тех пор, пока я не перестала плакать. После нашего разговора прошел час, и с тех пор мы едва обмолвились словом. Но мне становилось легче от одного его присутствия.

Под его покрасневшими глазами образовывались темные круги, и он начал постукивать ключами по стойке.

— Элли…

— Оставайся, — выпалила я.

— Здесь? — Спросил Тайлер, указав вниз на стойку.

— Можешь?

— То есть… думаю, мог бы. Все равно у меня выходной. Чиф задолжал мне.

— Но не так как в прошлый раз.

Он поморщился.

— Я знаю. Не такой уж я и мудак.

— Так ты останешься? — Из-за вопроса я почувствовала себя слабой, уязвимой, но это было предпочтительней одиночеству.

— Ага. Имею в виду, могу остаться, если хочешь. Только с одним условием.

Я изучала его лицо, не представляя, каким окажется требование.

— Позавтракаем снова? — Попросил он. — Завтра утром.

У меня вырвался вздох облегчения.

— И это все?

— Все.

— Предполагаю, что на этот раз ты не захочешь видеть меня с похмельем?

Он усмехнулся, но выглядел обеспокоенным.

— Не знаю. Мне вроде как понравилось придерживать твои волосы.

— Кто бы сомневался, — дразнилась я. Я подняла на него взгляд без единого намека на шутку. — А если серьезно… я более чем уверена, что это плохая идея.

— Да, — опустив взгляд согласился Тайлер. — Ты уже говорила. Понимаю, что ты пытаешься привести свою жизнь в порядок, и на пути становления я скорее всего не самый надежный друг… но, не знаю, Элли. Мне нравится быть рядом с тобой.

— Но почему. Я всегда груба с тобой.

По его лицу расплылась ухмылка.

— Именно.

Я покачала головой.

— Ты такой странный.

— А ты выглядишь великолепно с грязью на лице.

Мне удалось найти в себе силы и усмехнуться.

— Позволь заметить, комплимент вышел достаточно приятным, но я все равно собираюсь принять душ.

— Я следующий, — добавил он.

Положив грязную тарелку в раковину, повела Тайлера наверх, на этот раз в свою спальню. Он сидел в изножье кровати, пока я раздевалась и включала воду в душе.

— Я тут подумал, — прокричал он из комнаты. — Мне надоели бары. В городе есть много интересного, чем можно заняться. Хотя все мои друзья пьют.

— Поверь мне на слово, это только все усложнит.

— Может нам стоит организовать клуб.

Я шагнула под воду и застонала, почувствовав ее на своей коже. Горячий душ посреди национального парка в окружении двадцати человек был большой редкостью. Я, конечно, не жаловалась, но это не означало, что мне его не хватало.

— Два человека — это еще не клуб, Тайлер.

— Какая разница? — Его голова появилась в дверном проеме. Он смотрел на стену, но говорил достаточно громко, чтобы я могла услышать. — Мы можем делать все, что захотим.

— Клуб трезвенников? Звучит, как самая глупая вещь на свете.

— Любой клуб, в котором я нахожусь — охуенный.

— Раз ты так говоришь.

— Так… завтрак? — Спросил он, с новой искоркой надежды в глазах.

Я вздохнула. — Я тебе совсем, совсем не подхожу.

— Не-а, — отмахнулся он от меня. — В любом случае, я уже большой мальчик. Справлюсь.

— Мне не нужно, чтобы ты меня спасал. Я сама.

— Еще отмазки?

Мои брови сошлись вместе. — Ты ведешь себя как кретин, когда находишься не в лесу.

— Смывайся уже. Моя очередь.

Я отжала волосы и сняла полотенце с вешалки, ступив на коврик. Уголком глаз заметила, как Тайлер стянул через голову футболку. Вытащил ремень из шлеек, пряжка которого с грохотом приземлилась на плитку, прежде чем джинсы упали на пол. Он пересек помещение и включил душ, ступая под струи воды.

— Боже, как же хорошо, — застонал он.

Улыбнувшись, провела расческой по влажным волосам. Я следила за отражением в зеркале, как он намыливал свое тело, и почувствовала знакомую пульсацию между ног.

— Что если мы все испортим? — Спросила я. — И ты возненавидишь меня, когда все будет кончено?

— Этого не произойдет.

— Произошло со Стерлингом.

— Я не стану вырубать тебя наркотой, а затем трахать.

— Так что… останемся друзьями? — Спросила я.

Вода стихла и Тайлер вышел из душа, обернув талию полотенцем. Его кадык дернулся, когда он сглотнул, после чего прочистил горло, словно собирался дать обещание, которое совершенно не хотел держать.

— Друзья.

— Но ты все равно останешься? — Спросила я.

Тайлер выдавил небольшую улыбку, мысли, кружившие в его голове, затуманили глаза.

— Я все равно не стану с тобой спать, Элли.

— Нет?

— Нет. Теперь все по-другому.

В потрясении я замерла на месте, не в силах придумать ответ. Что бы за боль не поселилась в моей груди, я была уверена, что она похожа на разбитое сердце.

— Ладно, — поднимаясь, произнес он. — Пошли спать. Я очень устал.

Он последовал за мной к кровати, хотя атмосфера между нами изменилась. Тайлер выглядел более расслабленным, как будто прояснив ситуацию, испарилось напряжение. Со все еще обернутым полотенцем на талии, он залез на кровать, повернувшись на бок.

Я открыла ящик комода, натянула под полотенцем пару «кельвин кляйновских» трусов, затем, вернувшись ко входу в ванную, подняла с пола его футболку.

— Брось ее, Элли. Одену утром.

Его лицо изображало недоумение, сменившееся удивлением, стоило мне натянуть футболку на себя и, подойдя к кровати, свернутся рядом с ним. Он обернул меня обеими руками, уткнувшись носом в волосы и затем глубоко вздохнул.

— Ты наполовину голая, еще и в моей футболке. Немного не честно.

Я залезла в тумбочку, после чего повернулась к нему лицом, заглянула в глаза, разорвав руками пакетик из фольги.

— Мы все равно сможем быть друзьями, — прошептала я, скользнув рукой между полотенцем и его обнаженным телом. Его плоть мгновенно затвердела в моей руке.

— Не знаю, как это сделать, — выдохнул Тайлер, наклонившись провести губами по моим губам, когда я раскатала латекс по его члену. — Нечто среднее — полная херня, Элли. Не думаю, что смогу так. Ты либо моя, либо нет.

— Я ничья.

Он прижался своим ртом к моему, целуя жестко и глубоко.

— Нам не обязательно вписываться в специальные рамки, — произнесла я. Он отстранился, пытаясь отыскать в моих глазах ответы на свои вопросы. — Что есть, то есть. Разве мы не можем просто сделать это?

Тайлер медленно забрался на меня, полминуты изучая выражение моего лица, прежде чем наклониться и заявить права на мои губы.

Я тянула за его полотенце, пока оно не соскользнуло и не упало где-то рядом с кроватью.

— Ты права, — прошептал он. — Это плохая идея. — Его пальцы сдвинули в сторону мои трусики, ровно настолько, чтобы скользнуть внутрь.

Я втянула в себя воздух и охнула. Тайлер ощущался слишком хорошо… безопасно. Я могла прочесть в его глазах, что он был готов отведать на себе мой яд; но уже после первого раза, мы поняли, насколько мучительным окажется конец.